Kitobni o'qish: «Академия контролируемой магии», sahifa 2

Глава 3

– Что скажешь, Ориан?

– Лиерра отличается усердием и получит отличный диплом, если продолжит вести себя в рамках школьного устава.

Более чем тонкий намёк. Хорошо, я больше не попадусь.

– А резерв? – продолжил допрос неизвестный спаситель, оборвав мне всё и разом.

Потому что место в канцелярии императора – спасение от планов Присли на моё наследство и на меня всю. Вот только магического резерва у меня чуть, едва набралось для поступления на самую непривлекательную специальность. А про остальные таланты лучше вообще не вспоминать.

– Достаточный.

Достаточный? Он серьёзно?

Приоткрыв рот, я смотрела на ректора, который вовсе не обращал на меня внимания. Достаточный резерв? Да я с ног до головы обвешалась накопителями ещё в конце первого курса, с первого своего заработка, лишь бы без страха возвращаться в поместье опекуна. И чтобы иметь возможность ответить зарвавшимся дочкам разномастных аристократов.

Ещё бы, куда им до бедной сиротки без имени и титула!

Закрыв рот, я опустила глаза. БОльшей благодарности Оллэйстар от меня не дождался бы даже вчера, но он всё так же обращал внимание только на высокопоставленного гостя.

– Такая характеристика от вашего ректора редкость, лиерра, можете собой гордиться, – перевёл на меня взгляд советник императора. Интересно, который из трёх? В лицо я их не знала, не интересовалась газетными портретами, только по именам. – Получите диплом – подавайте прошение в канцелярию, я прикажу, чтобы вас отследили среди всей бумажной волокиты.

– Я… – Не веря в собственное везение, я присела в низком благодарном поклоне. – Благодарю вас… – Заминка и просящий, из-под ресниц взгляд на ректора.

– Великий князь Джакоб Эвилонберг, – снова помог мне ректор. – Советник императора и глава канцелярии.

– Благодарю вас, великий князь! – Правда, склоняться ниже уже некуда, и я ограничилась тоном, полным благодарности.

Подумать только! Неужели вот так просто меня возьмут и примут в императорскую канцелярию?!

– Нам всегда не хватает образованных магов, – скучающе отозвался советник и, по совместительству, дядя императора. – Учитесь, лиерра, и сможете пополнить наши ряды.

– Идите, лиерра Грасс, – добавил ректор, заканчивая разговор. – И в следующий раз смотрите под ноги.

Коротко кивнув, я попятилась и, развернувшись, в два удара сердца оказалась на середине лестницы. Чтобы успеть ещё раз бросить взгляд на удаляющихся ректора и Эвилонберга, милостью рианов посланного мне во спасение. Но вот обе высокопоставленные спины скрылись за углом, и мне оставалось одно – бежать.

– Аурелия Грасс. – Куратор заметила меня из другого конца коридора, стоило только подняться на свой этаж. – Надеюсь, никто не забыл про проверку?

Её громовой голос разнёсся, казалось, на всё общежитие и половина моих соседок вжали головы в плечи. Фух, успела! Какое счастье, что все корпусы академии соединялись переходами, позволяющими месяцами не бывать на улице. Зима в Унаше, столице Оришана, случалась очень суровой.

– Конечно, куратор Гронберг! – Отдышавшись за несколько спокойных шагов, я приблизилась к ней. – Я как раз спешу к себе, чтобы вас не задерживать.

Спина сразу зачесалась от неприязненных взглядов соседок. Подумали, что выслуживаюсь? Да и ладно. Будет гораздо хуже, когда они узнают, что именно произошло в столовой с их любимым Рикардом. Потому что высокий, темноволосый, голубоглазый и слишком хорошо сложенный боевик хоть и предостерегал одним своим видом, но мечтать не запрещал. Чем эти дурёхи и занимались, грезя то о нём, то об опальных близнецах Делабергах, которые, на секундочку, вовсе племянники императора.

– Договоришься ты когда-нибудь, Грасс, – прищурилась куратор, в отличие от остальных прекрасно определяя степень моего ехидства.

Курса так с третьего наше негласное противостояние «Я тебя поймаю! – Попробуйте докажите!» перешло на гораздо более качественный уровень

Очаровательной улыбке она тоже не поверила, но я уже скрылась за собственной дверью, примерно рассчитав, что ближайший час ей будет не до меня. Как раз хватит времени, чтобы доделать магическое право – жутко нудный предмет, который я стараюсь учить в первую очередь. Жаль, что не всегда получается.

Тяжёлый вздох, открытая тетрадь и обречённая тоска. Но собственные страдания сдать предмет всё равно не помогут, поэтому я взяла в руки карандаш, заставляя себя окунуться в чистой воды бумагомарательство.

По ощущениям прошло гораздо больше часа, когда я с облегчённым вздохом вытянулась на стуле. Специальность «Документоведение» никогда не являлась пределом моих мечтаний, но смерть родителей не оставила и шанса на то, чтобы выбрать что-то по душе. Хотя всегда оставался вариант выйти замуж.

Оставался бы, если бы не представлялся мне ещё худшим, чем настоящий, когда я целиком и полностью находилась во власти опекуна. И не только я. Поместье, где мы жили с родителями. Доступ ко всем родительским сбережениям. И ценнейшая библиотека, за каждой книгой из которой мои родители гонялись с упорством боевиков, преследующих стихийников.

Наверное, гонялись.

Потому что всё, что мне известно о Стефании и Нерии Грасс, помещалось в паре, брошенных Присли, презрительных фраз, единственном портрете и в мамином кулоне.

Поэтому мой вариант мне нравился больше. Воспользовавшись безразличием Присли, я сама выбрала и Академию контролируемой магии, и самую скучную специальность в ней. А потом с тщательно скрытым наслаждением наблюдала, как перекосило опекуна, когда он осознал размер подстроенной пакости. Спасибо императору за особые привилегии! Потому что не знаю, зачем в канцелярию шли остальные, но лично я душу бы продала за одно только право распоряжаться своим наследством, невзирая на опекунство и несовершеннолетний возраст.

Несовершеннолетний! Боги, ну кто решил, что до двадцати пяти у магов нет ни ума, ни способности им распоряжаться?

И, может, оставшиеся мне два года так бы не пугали, если бы не уверенность, что за это время Присли не только найдёт мне мужа, под стать своей продажной натуре, но и высосет всё моё наследство. Высосал бы, но теперь у меня есть слово князя Эвилонберга и гарантированная возможность получить место при императорском дворе.

А это значит столько, что страшно даже представить.

– Вот я и до тебя добралась, Грасс. – Куратор никогда не стучалась. – ПризнАемся сразу или по старинке?

– Куратор Гронберг, – с улыбкой встав, я привычно зашла ей за спину, – вы же знаете, я таким не балуюсь хранением.

– Значит, по старинке, – заключила она с наигранным вздохом и активировала один из накопителей.

Мгновенно создав заклинание, схему которого я видела словно вживую, куратор сбросила его с пальцев в центр комнаты и стала ждать. Не успокоится она, пока не исследует каждый миллиметр моего жилья!

Всё ещё верит, что у меня под кроватью целый склад запрещёнки? Между прочим, те два выговора, которые подпортили моё дело, я получила исключительно из-за длинного языка. И кому как не ей об этом знать, учитывая, что оба раза я сцепилась именно с куратором Гронберг!

А заклинание тем временем продолжало разворачиваться, покрывая стену, пол и каждый предмет мебели искрящимся золотым узором. Красиво. И опасно, для меня так точно, ведь об уникальности этой своей способности я узнала ещё до академии. Тогда, когда смогла вскрыть кабинет Присли, просто потянув за разноцветную ниточку в, оплетающем двери его кабинета, узоре.

Не став мешать, я вышла в коридор и забралась на подоконник, легкомысленно болтая ногами.

Подумать только, взять и встретить вот так, между делом, самого советника императора и, к тому же, его дядю это просто… невероятно это до такой степени, что мозг всё ещё не верит. И сдержаться бы, но как, если впервые за много лет внутри фейерверк, который то и дело пытается вырваться наружу?

Вот только…

Краем глаза заметив движение, я резко перевела взгляд на собственную руку. Радость погасла, словно её и не было, а глаза до рези всматривались в тонкую кожу на запястье. Мгновение, другое – ничего. Казалось, что ничего, потому что в тот самый момент, когда привычные уже ледяные когти страха стали отпускать, по коже проскочила искра.

Огненная.

Тёмная.

Убийственная.

Сцепив зубы, я без резких движений накрыла запястье другой рукой. И прикрыла глаза, выдохнув и начав дышать по счёту.

Всё хорошо, никто ничего не заметил. Всё прекрасно, меня не упекут ни в Гвинбор, ни в Академию неконтролируемой магии. Всё в порядке, меня не отчислят и не отдадут императорским Ищейкам.

Открывала глаза с обречённостью, но нет, в очередной раз помогло. Моя, в перспективе, казнь снова отсрочилась на неопределённый срок. И, пожалуй, это самое большое моё везение – непонятно откуда взявшийся во мне стихийный огонь пока слушался, поддаваясь на уговоры, но…

Но все двенадцать лет, которые прошли с последней нашей войны с плотоядными горными тварями, боевые маги занимались только одним – они уничтожали слетевших с катушек стихийных магов. Тех, которые не справлялись с собственной бесконтрольной силой. Тех, которые истребляли вокруг себя всё живое. Тех, из-за кого не перекрывался вечный недобор в рядах императорских боевиков.

Тех, одной из которых скоро могу стать я.

Почувствовав чей-то настойчивый взгляд, я повернула голову – две третьекурсницы, встретившись со мной глазами, демонстративно задрали носы и скрылись в комнате. Надо впечатлиться? Если они узнали про столовую и так выражают своё недовольство вместо любимого Шалинбер, то шаргха им в…

– Грасс. – Перебила мысль куратор, как всегда в отношении меня обойдясь без вежливого «лиерра». – Вот что тебе стоило меня порадовать?

Она вышла из дверей комнаты, одним выражением лица показывая насколько разочарована.

– Третьим выговором? – Я легко спрыгнула с подоконника. – При всём уважении, куратор Гронберг, но ни одна вещь из списка запрещённых меня не интересует.

А если бы интересовала, она бы в жизни её не нашла.

– И справочник приворотных не нужен? – подозрительно прищурилась куратор.

– Только если некоторым он привернёт ума побольше. – Я бы такой подарила как минимум двоим особо одарённым.

Хмыкнув, я скрылась у себя, но стоило устроиться за столом, как дверь без стука распахнулась на всю ширину, с силой ударившись ручкой о стену. Это что за самоубийца, решивший покончить с жизнью таким оригинальным способом?

Но нет, лица всё те же, и Корса Вамбург, сделав несколько шагов, обрушилась на край жалобно скрипнувшей кровати, тупо уставившись в стену. И по-честному её спасло только то, что такой наглости мне видеть ещё не приходилось. Соседки по общежитию и однокурсницы стучали, преподаватели отправляли вестников, а клиенты ловили меня в перерывах. Но это…

– Я пропала! – И я бы спросила, почему именно в моей комнате, но Корса выглядела абсолютно раздавленной. Настолько, что её несчастный взгляд вдруг пробудил во мне что-то, сильно смахивающее на сочувствие. – Гронберг сделала мне второй выговор.

Да она издевается! Какого шаргха я тогда так подставилась ночью?!

– Я же вернула твой справочник!

Раздражение потонуло в жалком виде сокурсницы, и, не выдержав, я присела рядом с ней, хотя утешать не умела никогда. Может, как раз потому, что меня никогда не утешали, и сейчас я с трудом представляла, что именно надо делать.

– Я забывчивая идиотка! – неожиданно зло воскликнула Корса, грохнув кулаком по постели.

– Да брось, не всё так плохо…

– Всё хуже. – Корса перевела на меня воспалённый взгляд. – Давным-давно у одной из девчонок я купила зелье, «Глаза с поволокой».

М-м, я даже знаю у кого…

Ариса с первого курса отличалась безграничной фантазией, периодически декламируя стихи собственного сочинения прилюдно, даром, что училась на лекаря, но потом её увлекли зелья. Настолько, что всё воображение она тратила на говорящие названия, вот только не всегда они соответствовали смыслу.

Конкретно «Глаза с поволокой» я знала – официально оно проходило бы как условно-запрещённое, если бы речь вообще шла об официальности. Потому что три капли этого зелья в питьё себе и партнёру заставляли обоих везде искать любимый взгляд. Правда, если переборщить, любой взгляд для них становился любимым, но, к счастью, Арисины зелья носили кратковременный эффект.

Правда, законнее от этого они не становились, но кто бы говорил…

– Я хотела подлить его одному парню, ещё курсе на третьем. – Корса скосила на меня глаза. – Но передумала и совсем забыла про зелье, а куратор Гронберг нашла-а-а!

Конец фразы смазался протяжным всхлипом и, тяжело вздохнув, я подала ей платок. Так и думала, что этим всё закончится.

– Перестань, – скривилась, – второй выговор у меня появился ещё на четвёртом курсе, но это никак не помешало доучиться и, в перспективе, получить диплом.

– Это ты-ы-ы, – всхлипы перемежались протяжными стонами, – а мне отец сказал, что лишит насле-е-едства, если я получу ещё хоть оди-ин.

Всегда удивлялась, когда родители оказывались глупее детей.

– И ты в это веришь? – От скепсиса в моём голосе Корса перестала лить слёзы и посмотрела на меня красными глазами.

– Ты не знаешь моих родителей. – И слава рианам. – Если отец сказал, то так и будет. Его брат так лишил наследства своего среднего сына.

Собственно, откуда у дочери быть уму, если им и старшие родственники не особо отличаются… Можно похвалить себя – я с трудом, но удержалась от выводов на тему её семьи, хотя моя официальная тоже далеко не идеал.

– И что думаешь делать?

– Ночью я проберусь в кабинет Гронберг, – тихо, но твёрдо заявила Корса, и этого хватило, чтобы я пожалела о том, что вообще пустила её к себе.

Мало ли что может выкинуть неадекватная магичка! А в её ненормальности сомневаться не приходилось – нормальной студентке даже в голову не пришло бы залезть в кабинет куратора. Это не библиотека с громкими, но, в целом, безвредными охранками!

– Я найду журнал проверок и подчищу отметку напротив своего имени.

И рассмеяться бы ей в лицо, но в отдалённых уголках моей души обнаружились остатки тактичности. Прикусив губу, во избежание, я пыталась придумать пафосную речь, чтобы отговорить Корсу от этого идиотского поступка, но в голове, как на зло, крутились одни ругательства.

– Поверь, это не самая лучшая идея.

– Для меня это единственный выход, – вновь всхлипнула она, – я не смогу жить как ты – без балов, молодых магов, украшений и ежемесячного посещения ателье! – Ну конечно, куда нам, простым смертным, до средней дочки графа Вамбург! – Не смогу посвятить всё время учёбе и книгам! Поступая сюда, я, вообще, была уверена, что быстренько выйду замуж за родовитого боевика и отчислюсь курсе так на третьем!

Потрясающие планы на жизнь! Хотя, не будь я сиротой, наверняка имела бы совершенно другие приоритеты, чем сейчас.

– Для этого тебе надо было поступать на факультет боевой магии, а не к нам.

Жалость пропала, и я вернулась за стол. Как по мне, для того, чтобы найти жениха, Корсе не требовалось поступать в академию. Для пропуска в высшей свет Унаша мозги не являлись обязательным критерием – достаточно иметь приличную родословную, а уж это у семейства Вамбург и так в наличие.

– Если бы я могла! – Она с таким отчаянием взмахнула руками, словно поступила в академию вчера, а не шесть лет назад. – Для него мне не хватает резерва! А идти на факультет бытовой магии это фу, – Корса с отвращением скривилась, не услышав как скрипнули сжатые челюсти.

Без бытовиков такие маги как она и недели бы не прожили, а всё туда же, считает их вторым сортом.

– Для госуправления резерв не требуется.

Зато деньги – очень даже, но и с этим у графа вряд ли есть проблемы.

– Родословная не дотягивает, – с заминкой, большим трудом и словно под пытками призналась она.

– Какой кошмар! – прокомментировала саркастически, складывая раскиданные по столу листки в аккуратную стопку. – А тебе не пора…

– Аурелия! – ни её возглас, ни, одухотворённое очередной гениальной идеей, выражение лица мне не понравились. – Помоги мне!

И это понравилось ещё меньше. Плюнув на манеры, такт и сочувствие, к этому моменту серьёзно потрёпанные, я сплела заклинание слабенькой воздушной волны, чтобы выдворить «подругу» из комнаты.

– Укради журнал Гронберг!

Глава 4

Плетение рассыпалось на предпоследнем узле, а руки так и застыли в наилучшем для атаки положении.

– Что… – я недоверчиво тряхнула головой. – Что ты сейчас сказала?

– Ну, Аурелия, ну, миленькая, – сложив руки в молитвенном жесте, зачастила Корса: – Я ведь точно попадусь! И меня исключат! А ты лучше всех на факультете, если не во всей академии, обходишь охранки! Это все знают! И у тебя получится! Я точно знаю. И потом, ты же не бросишь подругу в беде? – И эта вот… подруга уставилась на меня умоляющими голубыми глазами, заставляя потерять дар речи от размаха наглости.

Впервые за все шесть лет учёбы.

И, пока я соотносила степень нашей дружбы и идиотизма её предложения, Корса так и стояла рядом, купая меня в отвратно-сладких духах. И ведь не шутила, на полном серьёзе предлагая мне за полгода до диплома таким вот оригинальным способом самоотчислиться. Даже не по собственной, а ради чужой дурости.

Только Корса просчиталась, меня мало волновали чужие проблемы. Поэтому друзья не входили в список моих приоритетов, а, не будь этих шести лет, которые мы провели с ней в одной аудитории, я выставила бы её гораздо раньше.

– Знаешь что, подруга… – Новое заклинание сплелось мгновенно и почти само по себе. День оказался каким-то невыносимо долгим, и душа требовала сделать гадость хоть кому-нибудь. – Иди-ка ты… – выдержав паузу, я демонстративно подняла скрещенные пальцы на уровень груди. – К себе. Вместе со своими фальшивыми слезами, страданиями и истериками.

– Ты не можешь мне отказать! – Из жалкой подавленной девицы Корса очень быстро стала собой – капризным и ноющим ребёнком. – Я заплачу! – вдруг осенило её. – У тебя же проблемы с деньгами! Назови цену!

Последнее волевое усилие жгло руки, сдерживая рвущееся заклинание.

Заплатить. Мне. За воровство.

И пусть я сотни раз нарушала академический устав, пусть зарабатывала заклинаниями, за которые меня могли упечь в Гвинбор, но никогда, ни при каких обстоятельствах я не стала бы воровать! Не тогда, когда меня обокрал и продолжал это делать собственный опекун.

– Пошла вон! – процедила я сквозь зубы, шагнув на неё, и этого оказалось достаточно, чтобы Корса дрогнула, вылетев в коридор и громко хлопнув дверью.

Вот же… графская дочка! Я! Воровать! У Гронберг!

Руки подрагивали, в глазах рябило, грудь тяжело поднималась и опускалась.

Проблемы с деньгами! Может и так, но хотя бы не с головой, как у некоторых! Но, несмотря на уговоры, бешенство не отпускало, и изнутри поднимался не огонь – целое пожарище. Тёмное, запрещённое, уговаривающее разнести не комнату, но всю академию.

Я воровать у Гронберг!

Да, с куратором мы сталкивались регулярно, но обе понимали, что всё это так, игра. Понимали и уважали друг друга уже за честность и откровенность. А эта дрянь…

Ладони пылали и, открыв глаза, я убедилась, что пылали в самом прямом смысле. Чёрное с алыми проблесками пламя послушно лизало руки, предлагая помочь, успокоить, бросить к моим ногам всю столицу, до которой езды-то полчаса, но…

Скрипнув зубами, я сжала ладони в кулаки, приказывая себе смотреть. Смотреть и понимать, что одна уступка, даже самая незначительная, и сила вырвется, погребая под собой мои планы, мою жизнь и меня саму. А то, что сейчас уговаривало ласково и нежно, взовьётся к небу, отказываясь подчиняться.

И в академии станет на одну глупую студентку меньше.

Потому что у ищеек всё отлажено, они на раз вычисляют малейший стихийный выброс, происходящий за пределами академии неконтролируемой магии.

Потому что сотню только наших студентов-боевиков натаскивают, в том числе, на ловлю стихийников.

Потому что ректор лично уничтожил не меньше десятка спятивших магов.

Потому что Аурелия Грасс – ничтожная магичка, с которой не станут церемониться.

Выдохнув, впившись ногтями в кожу ладоней, я думала только об этой боли. Дышала на счёт, вспоминала портрет родителей и запрещала себе радоваться, когда казалось, что проклЯтое пламя уменьшается. Шло время, но я вздохнула полной грудью только когда убедилась, что на руках не осталось ни единой искры.

Шаргхова Вамбург!

И приложить бы её тем не снимаемым заклинанием, но за использование магии такого порядка в общежитие мне грозит если не выговор, то лекция от куратора точно. Вдобавок к недельному дежурству в лазарете или уборке за особо вонючими питомцами академического зверинца.

Чувствуя, как кипит, не успокоившаяся до конца, злость, я спиной упала на кровать, раскинув руки и бездумно глядя в потолок.

Не буду об этом думать. Сейчас точно нет, а потом просто забуду, потому что Корса не тянет на роль даже песчинки в моём впечатляющем жизненном плане.

Да даже Присли не тянет, хотя в бОльшей части моих проблем – только его вина. Его – высокого, тощего, с круглым лицом и рыбьими глазами посредственного мага, получившего титул «за заслуги», но не добившегося высокой приставки «берг». Барона, но без власти. Хотя полезных друзей у скользкого и высокомерного Ораса Присли, по шутке рианов ставшего моим опекуном после убийства родителей, хватало с избытком.

И почти двадцать лет назад меня не отправили в приют, хотя лучше бы туда, отдав на воспитание единственному живому родственнику. Дальнему дяде, милому и кроткому барону, по рассказам, пустившему слезу, стоило переступить дом моих, убитых по глупости, родителей.

Мой дом, который Присли не собирается возвращать.

Вымотанная очередным стихийным приступом, я не заметила, как уснула, открыв глаза за четверть часа до ужина.

Надеясь проскочить одной из первых, накинула подбитый мехом плащ – в переходах прилично дуло, и зашагала в сторону столовой. Приятно, когда твои голодные ожидания оправдываются. И ещё приятнее, когда, снова свободный, утренний стол напоминает о громком провале Шалинберга, какие бы планы не бродили у того в голове.

Поставив поднос с рагу и укрепляющим травяным отваром на стол, я скинула плащ на спинку стула и села. Пальцы подрагивали, когда я держала стакан, но это ничего, слабость пройдёт, не в первый раз. Ведь, проявившийся перед поступлением в академию, стихийный дар, который тогда до смерти напугал меня одной-единственной искрой, за пять лет дорос до истинного пламени, охватывающего руки от кончиков пальцев до плеч.

Заставляя беззвучно кричать и давить в себе любые намёки на сильные эмоции. Пугая до визга. Но вместо того, чтобы лить слёзы, я искала. Выискивала любые сведения о стихийниках, особенно, огненных в библиотеке Присли, в газетах, в нашей академической библиотеке и, конечно, в преподавательской секции. Везде, где могло оказаться хоть слово, которое смогло бы меня спасти.

И не думала о том, что одна слабая сиротка-студентка мало что может.

Столовая быстро наполнялась гомоном голодных студентов и, пропорционально её наполнению, я всё больше чувствовала жжение в области спины. Проклятия они такие – то, что они не срабатывали, а невзрачное, но баснословно дорогое колечко на указательном пальце отвечало именно за это, не значило, что от них не останется и следа. Особенно, когда их насылают в таких количествах!

Смешно, но Рик снова меня переиграл, подставив своей утренней выходкой с балом – теперь его поклонницы будут проклинать меня до выпуска. Не смертельно, учитывая их, общую на всех, глупость, но приятного мало. И ведь думала же, что всё выглядит слишком подозрительно!

В столовую вошла Корса, но, слава рианам, не сумев высмотреть меня в огромном зале, пошла к раздаче.

Засмотревшись на неё, я пропустила момент, когда спину перестало припекать, а рядом с моим подносом возникла белая роза на длинном стебле.

– Привет. – Шалинберг с самым довольным видом устроился напротив. – Я с миром.

– На аерию денег не хватило? – подняв бровь, я без интереса разглядывала лежащий передо мной цветок.

– Она ядовита, – сверкая улыбкой, поделился он знаниями, – и лучше я получу расцарапанную шипами физиономию, чем пару суток проваляюсь в лазарете.

– Резонно, – хмыкнув, я вернулась к ужину, никак не реагируя на наглого боевика.

– Аурелия, давай мириться? – Промолчала, с наслаждением пережевывая рагу.

– Подумаешь, сглупил по малолетству, с кем не бывает…

Спорить на девушку – ни с кем не бывает. Ни с кем воспитанным и нормальным.

– Я всё это время цеплялся к тебе, потому что ты мне нравишься.

И именно поэтому он – один из первых бабников академии, на раз опередивший двух князей и одного герцога.

– Ну, хочешь, поклянусь родовым артефактом?

Кольцо на его среднем пальце сердито вспыхнуло алым, но Рик не обратил внимания на недовольство артефакта.

Совсем берега потерял?

Это, прямо скажем, не мои надёжные, но всё же простые колечки, которые не давали и десятой доли той защиты, что гарантировал Шалинбергу родовой артефакт. И игнорировать его… С чего Рика, вообще, так разбирает?

В то, что он внезапно воспылал ко мне чувствами, верилось слабо – слишком резким оказался переход от любимого врага к влюблённому идиоту. А может?..

– У тебя много недоброжелателей? – спросила я, задумчиво изучая лицо Шалинберга.

Румянца нет, зрачки вроде на месте, но кто его знает как богатые и именитые реагируют на приворотное. И спровадить бы боевика к лекарю, но его дружки вдруг куда-то делись, а вести самой нет никакого желания.

– Ни одного, – самодовольно улыбнулся Рик.

Совсем идиот? Врагов нет только у них и уродов, а ни к тем, ни другим я его не относила. До сегодняшнего дня.

– Тебе надо к лекарям, – констатировала я со вздохом, поднимаясь.

По всему выходило, что эта тяжёлая доля выпала мне. Жаль только, что лазарет стоит отдельно от остальных зданий. Плащ, конечно, защитит от снега, а вот туфли вместо сапог от холода уберегут вряд ли.

– Из-за того, что у меня нет врагов? – развеселился Шалинберг, но встал и, оказавшись удивительно быстрым, сам набросил плащ мне на плечи.

– Можно и так сказать, – отозвалась мрачно, чувствуя, как нам вслед смотрит вся столовая.

Так и знала, что дурацкое приглашение на бал не закончится ничем хорошим.

Обычно идти до лазарета всего ничего, но не тогда, когда вокруг сугробы по колено, а снег застилает глаза. Хотя Шалинберга я недооценила – стоило выйти на мороз, и боевик накинул согревающее заклинание сначала на меня, а потом на себя, демонстрируя неплохое владение бытовой магией.

Мне высушить, согреть, нагреть, почистить или сделать ещё что-нибудь такое же полезное всё ещё удавалось через раз.

Лазарет встретил нас влажным теплом и улыбкой встречающего лекаря.

– Имя? – вежливо спросила девушка, стоило мне подтолкнуть к ней боевика.

– Рикард Уворм Шалинберг, – оказался необычайно послушным тот.

– Причина обращения? – И, вздёрнув бровь, демонстративно повернулся ко мне.

– Подозрение на отравление приворотным зельем. – Улыбаться лекарь резко перестала, уже гораздо внимательнее изучая Шалинберга.

– Понимаете, – он доверительно понизил голос, наклонившись к ней, – мне нравится эта девушка, а она считает, что мне подлили приворотное.

– Бывает. – И лекарь вроде улыбнулась, но улыбка вышла настолько неживой, что не поверил никто. Неудивительно, в общем-то, за использование приворотных одним выговором не отделаешься. – Пройдите за мной, льер Шалинберг.

Всё, дело по спасению выполнено, а, значит, можно возвращаться к себе.

– Аурелия Грасс?

До комнаты оставалось два поворота, когда мне внаглую преградили путь.

– Допустим.

Каждая из трёх девиц, зло глядящих на меня, была на полголовы выше и в два раза мощнее. И интуиция подсказывала, что вряд ли они учатся на спецартефакторике. И вот вопрос, что за нашествие боевиков на мою бедную голову? Или бедовую?..

– Ты совсем нюх потеряла, крыса канцелярская? – Выступила та, что оказалась повыше и потупее. – Так мы сейчас быстро объясним, где твоё место!