Kitobni o'qish: «Эмоциональный код»

Олеся Васильева

Shrift:

Введение

Ни одна история в этой книге не является

точным отражением реально

существующей,

все имена и детали изменены,

переплетены между собой и

обыграны художественными образами.

Задумывались ли вы когда-нибудь о том, какое чувство вы хотели бы испытать последним. Благодарность, любовь, смирение, а может быть, безмятежность или доверие? А что люди чувствуют на самом деле в свои последние минуты жизни? Что чувствует человек в минуты успеха или потери, что чувствует, когда находит свое место в жизни или когда сталкивается с неизбежным?

Чувствами и эмоциями пронизана наша жизнь. Отношения, выборы, изменения, кризисы, потери, поиск себя. Чувства способны окрасить одну и ту же реальность в разные цвета. Чувства способны сделать нас живыми или опрокинуть.

Чувства, в отличие от эмоций, более сложная индивидуальная «конструкция». Иногда необходимо подобрать настоящий эмоциональный код, чтобы понять, что именно чувствует человек. Этим я как практикующий психолог и занимаюсь уже много лет.

Люди приходят в кабинет психолога по разным причинам. Я не видела еще ни одной одинаковой. Кому-то важно разделить «сложное место» своей жизни и встретиться с тяжелыми эмоциями, начав их проживать. Кто-то, чтобы обнаружить, что чувства есть, они разные, запутанные, сложные, но точно есть. Кому-то важны поддержка и участие. Кто-то бежит от взросления, закрываясь от сложных чувств и ответственности. Кому-то хочется понимания и тепла. Всему есть место.

Есть место любым эмоциям, скрытым в мимике, жестах, голосе, словах, иногда даже в самом молчании. Никогда не знаешь, чем закончится та или иная история, тот или иной терапевтический процесс. В этом сюжете злость или смущение, а может, обида. Здесь хотят понимания или покоя. Чего же больше? А в этом месте столько сил и энергии, если бы только не этот запрет чувствовать…

Так подбирается код. Эмоциональный код. Слой за слоем человек делает свои внутренние шаги, называет то, что чувствует, лучше понимает себя, слышит. И вот уже все не такое черно-белое, а вполне понятное, простое, человеческое, что вызывает собственное тепло и сочувствие.

Можно сказать, что человек несет к психологу чувства. Иногда – как скомканную бумагу, иногда – как тяжелый груз в старом рюкзаке, иногда – как вырывающийся наружу аффект, который сносит все живое. А порой я вижу опустошенных, отчаявшихся людей, и тогда нужен особый код, который для начала поможет согреться.

Мне всегда удавалось хранить секреты, а теперь это еще и моя профессиональная задача, так удачно наслоившаяся на способности. Но я уверена, что есть истории, которые могут стать целительными не только для их героев, но и для многих людей. Возможно, в них кто-то из вас найдет собственный эмоциональный код и почувствует себя чуточку лучше, а может, нырнет глубже повседневных переживаний и сможет увидеть суть событий, вещей и перестанет ждать простых ответов, ибо их не существует.

История первая

Первая история, с которой я хочу вас познакомить, про новую жизнь, про время, которое часто отмеряется не нами, но точно может быть использовано по-разному. История о том, как мудро устроена жизнь и череда событий, раскрывающая порой лучшее из возможного. И конечно, это история про доверие жизни, себе, своим чувствам, доверие психотерапевтическому процессу. Не все и не всегда истории заканчиваются так, как эта, но в этом и есть чудо жизни, которое невозможно предугадать.

Надпись «Ксюшеньке» получилась очень аккуратная. Практически идеальная. Глазурь легла ровно, и краски смешались в приятный розово-сиреневый тон. Изумрудно-зеленые цветы из крема прекрасно оттеняли надпись. Это будет один из ее лучших тортов. Заказчик непременно ахнет. «Пожалуй, стоит сфотографировать эту красоту для портфолио».

Арина взяла фотоаппарат и сделала несколько снимков с разных ракурсов. «Да, шикарный торт!» – отметила про себя Арина и вновь засмотрелась на надпись.

«Ксю-шень-ке. 5 лет».

А ведь она мечтала назвать так свою дочь. Когда-нибудь. Когда она появится. Когда у нее получится…

А сына – Андреем.

Помнится, в пятом классе сидели с лучшей подругой у нее дома на балконе и выдумывали, кто как в будущем назовет своих детей.

Свято место

Позавчера звонила эта подруга. После ее переезда в другую страну на пару лет потеряли с ней связь. А тут – звонок. Радостно сообщила, что вернулась, вышла замуж и неделю назад родила мальчика. Назвала Андрюшей.

Она что, издевается?

– Я чувствую огромную злость.

– На кого, Арина?

– На вас. Я злюсь на вас, Олеся.

В моей практике не раз были женщины со сложностями зачатия и вынашивания, проходящие тяжелые медицинские процедуры для осуществления своей самой сокровенной мечты: стать матерью. Психологическое сопровождение пациенток репродуктивных центров, проходящих через экстракорпоральное оплодотворение, – дело непростое. С одной стороны, вполне конкретные медицинские меры вроде бы обещают некоторый успех в появлении долгожданных детей для мам, отчаявшихся забеременеть естественным путем. С другой – никаких 100-процентных гарантий никто дать не может.

Так, ко мне приходят женщины, которые часто отчаянно надеются на конкретный результат конкретной медицинской процедуры и в томительном ожидании «вердикта судьбы» буквально не находят себе места. И моя задача – не в том, чтобы заготовить весомые утешения в случае неудачи ЭКО или, напротив, убедить в успешности процедуры и «настроить на победу». Моя задача – сделать так, чтобы жизнь этих женщин не зависела от конкретного результата. Чтобы фокус их внимания сместился с «последнего шанса на счастье» на доверие судьбе и принятие любого исхода.

И вот, Арина вновь сидела передо мной. Она вернулась ко мне уже после третьего неудачного ЭКО. В отчаянии. В злости. На меня, в том числе. И сейчас я понимала, что это уже не просто «сопровождение пациентки репродуктивного центра». Такая череда «неудач» требует более глубокого психологического анализа.

Впервые Арина пришла ко мне года четыре назад с этим типовым запросом – психологическое сопровождение во время процедуры ЭКО. Мы учились доверять жизни, не настраиваясь ни на какой конкретный результат. Случится беременность – прекрасно! Не случится – это, конечно, неприятность, но далеко не конец. Мы учились принимать с благодарностью все, что предложит жизнь.

Беременности не случилось. Арина пришла еще на несколько встреч, потом пропала.

Через полгода Арина вернулась. Она вновь проходила процедуру ЭКО, уже в другой клинике. Имея за плечами одну неудачу, Арина переживала еще сильнее. После первой попытки она долго приходила в себя, восстанавливалась, и ей очень не хотелось повторения этого болезненного опыта.

Мы снова начали работать в ключе «доверие жизни». Да, страшно. Да, от тревоги никуда не деться. Но мы старались избежать лишних переживаний и концентрации на достижении конкретного результата.

И вновь неудача. И вновь Арина исчезла и появилась через некоторое время в третий раз. Опять новая клиника и новая попытка ЭКО. Смятение, тревога, отчаяние. Теперь Арина уже могла сама рассказывать, какой должен быть настрой, как себя вести, что думать, говорить и делать женщине, пытающейся забеременеть с помощью искусственного оплодотворения. За первые два раза теория была усвоена «на отлично».

Все в нашей жизни происходит неслучайно. И если в неудаче прослеживается системность – это повод задуматься.

Все в нашей жизни происходит неслучайно, и если в какой-то неудаче прослеживается системность – это повод задуматься, что-то пересмотреть, переосмыслить. В случае Арины – в теме материнства. Будто все с ней происходящее – некое послание от судьбы, требующее расшифровки. Мне стало понятно, что ракурс нашего общения надо кардинально изменить и попытаться раскрыть это «тайное послание» от жизни.

Мы начали аккуратно доискиваться причин неудач Арины в такой важной для нее сфере, как материнство. В предыдущие разы Арина не сильно распространялась о своей семье и образе жизни. В этот раз она чуть больше меня слышала, была более открыта к глубокому анализу. Мы стали понемногу погружаться в ее настоящее и прошлое.

Сначала вспомнили родителей. Выяснилось, что Арина – первый ребенок у мамы. С отцом Арины мать развелась, когда девочке было девять лет, вышла замуж за другого. В новом браке родились еще дети. Братья и сестры Арины были значительно ее младше и, как выяснилось, воспринимали старшую сестру как мать даже больше, чем саму мать. Арина всегда чувствовала за своих братьев и сестер ответственность, носилась и нянчилась с ними, всячески их поддерживала и воспитывала. Даже во время наших встреч они иногда ей звонили, и она считала своим долгом сразу же ответить и помочь всем, чем только можно.

Далее выяснилось, что и супруг Арины занимает в ее жизни некое положение подопечного. Он наследник неплохого состояния, деньги в семье всегда водились, что существенно облегчало бытовые будни и лишало мужчину острой необходимости поисков предназначения и своего места в обществе. И вот, муж Арины – человек впечатлительный, творческий, склонный к депрессиям и злоупотреблению спиртным – неспешно «ищет себя». А Арина всячески ему в этом помогает, вытаскивая из всевозможных передряг, вникая в его профессиональные поиски, руля его делами и решая его проблемы.

А еще Арина печет тортики на детские дни рождения. Давно и очень увлеченно. Она так набила в этом руку, достигла такого мастерства в создании яркого, причудливого декора на вкус любого, даже самого капризного ребенка, что создала собственную компанию и вышла на уровень домашнего цеха по производству авторской выпечки на детские праздники. Теперь Арина – суперкондитер, желанный гость на каждом детском торжестве всех своих друзей, знакомых и их друзей и знакомых.

Стало понятно, что Арина – уже мама. Она старательно играет эту роль во многих сферах своей жизни. Это и привыкшие к ее постоянной заботе братья и сестры, и вечно «ищущий себя» супруг, и всевозможные тортики с невообразимыми дизайнами на чужие детские праздники. Места для «законного» материнства просто не остается.

Всевозможные материнские обязанности в жизни Арины заняли все время и пространство, предназначенное для ее столь желанного ребенка, а в организме женщины «место ребенка» заняла странная болезнь. Психосоматика – загадочная вещь. Порой заболевания на физическом плане причудливо отражают наши проблемы на плане психологическом…

Третья попытка ЭКО также оказалась неудачной. Арина, как говорят психологи, «сбежала из терапии». Но я была практически уверена, что она вернется. Этот пласт в ее жизни, что мы раскопали, просто необходимо было проработать. Тем более половина пути уже пройдена.

И она вернулась. Теперь это было не очередное ЭКО. Она просто захотела разобраться в себе, до конца понять, что же происходит в ее жизни. Но сначала – разобраться со своей злостью и обидой.

– Я чувствую, что сильно злюсь на вас, Олеся. Вы должны были мне помочь избежать всего этого горя. И не помогли.

Далее последовали откровенный болезненный разговор, признание в гневе, негодовании и обиде на многих. На врачей – что не смогли гарантировать желанной беременности. На супруга – что всю ответственность за совместную жизнь и отношения взвалил на Аринины хрупкие плечи. На мать – что не была к самой Арине такой заботливой и внимательной, какой она теперь старается быть для своих младших детей. Это негодование уставшей женщины, находящейся в неестественном положении родителя в тех сферах, где она быть родителем больше не хочет. А настоящее материнство никто Арине гарантировать не может. Ни врачам, ни психологам, ни близким не под силу подарить жизнь. Никто не может быть Богом.

Bepul matn qismi tugad.