Kitobni o'qish: «100 великих загадок Великой Отечественной войны»

Shrift:

От автора

Выступая по радио 3 июля 1941 года, Председатель Государственного Комитета Обороны И. Сталин назвал войну советского народа против немецко-фашистских войск Отечественной войной. Безусловно, это название родилось по аналогии с Отечественной войной 1812 года и было официально закреплено в 1942‐м с учреждением ордена «Отечественной войны» двух степеней.

Великой Отечественную войну 1941–1945 гг. назовут гораздо позже, но не для того, чтобы отличать ее от войны 1812-го, а потому что она действительно была Великой. В русском языке слово «великий» означает очень большой, громадный, огромный, превышающий обычную меру, сравнительно с другими обширный и т. д. А ведь еще тогда, в июле сорок первого, И. Сталин в своем первом обращении к народу пояснил: «Целью этой всенародной Отечественной войны против фашистских угнетателей является не только ликвидация опасности, нависшей над нашей страной, но и помощь всем народам Европы, стонущим под игом германского фашизма». Но помимо достигнутой цели, Великая Отечественная война была одной из самых страшных, жестоких и кровопролитных войн в истории России.

Эта книга рассказывает о Великой Отечественной войне, укладываясь в рамки лишь ста ее эпизодов. В ней запечатлен каждый военный год, где нашлось место не только солдатам, генералам и маршалам, не только подвигам и предательствам, не только катастрофам и победам, но и некоторым образцам боевой техники того времени, а также военной каске, боевому уставу пехоты, атаке, погонам, орденам и питанию. Почти каждый эпизод – это попытка избавления от мифа, разоблачение лжи и стремление к установлению истины.

География же книги многогранна, как многогранна сама война и жизнь человека на войне. Поэтому неудивительно, что многие эпизоды в ней посвящены людям, которых мы увидим на самом ее «дне» в добре и зле, духовном взлете и нравственном падении. Просто в отличие от художественной литературы, здесь все натурально и правдиво и до поры до времени загадочно. Например, почему Сталин выступил только 3 июля 1941 года? Почему у Зои Космодемьянской было две казни? Кого на фронте называли «НАРКОМЗДРАВОМ»? Какой подвиг совершила «Молодая гвардия»? Каким было самое грозное оружие Победы? Какой вклад в Победу внесли партизаны? Какую стрелковую дивизию нарекли «замерзшей»? Какую военную тайну всю жизнь хранил известный вор в законе? Кто пленил фельдмаршала Паулюса? Сколько боевых вылетов совершил Василий Сталин? Кто добыл Сталину план «Цитадель»? Сколько было генералов у Сталина? Как и почему Вольф Мессинг помог фронту? Какую стратегическую операцию называют «неклассической»? И так от начала войны до Парада Победы!

Накануне. Установки Сталина

Не так давно исполнилось 75 лет с начала Великой Отечественной войны. И как совершенно точно подмечает историк Л. Максименков, встретили мы эту дату без особого шума: «Все концепции и позиции давно известны: “Сталин знал” – “Сталин не знал”; "СССР готовился – не готовился". И все это в рамках двух ключевых версий: традиционной советской (о вероломном нападении гитлеровской Германии) и нетрадиционной перебежчика Виктора Суворова (о том, что Сталин сам готовил нападение на Германию)».

А тема эта, надо сказать, наисложнейшая…

В 1964 году Маршал Советского Союза Ф.И. Голиков (с июля 1940 г. – начальник Главного разведывательного управления РККА) написал Н.С. Хрущеву письмо, в котором информировал Первого секретаря ЦК КПСС о своем намерении работать над книгой о советской военной разведке накануне войны и фактически просил на это его разрешения.

Но Хрущев не одобрил замысла Голикова…

И все-таки мог ли советский вождь стать жертвой широкомасштабной дезинформации, ибо имея неопровержимые свидетельства о подготовке агрессии против СССР, он будто бы до конца так в нее и не поверил?

С одной стороны, «Иосиф Сталин достаточно знал о закулисных делах, в том числе о механизмах развязывания Первой мировой войны, – считает В. Шамбаров. – Во многом этим объясняется его поведение накануне грозных событий. Убедившись в лживости, двурушничестве Англии и Франции, Сталин расторг альянс с ними, стал наводить мосты с немцами. В противоположность последнему русскому императору, не объявлял мобилизацию, приказывал “не поддаваться на провокации”. Гитлер же, по сути, реализовал старый “план Шлиффена”, примененный в предыдущей войне и предусматривавший сначала разгром западных противников, а затем переброску сил на восток».

А с другой, «Красная армия значительно уступала вермахту в отмобилизованности, и это было обусловлено объективными причинами, – констатирует доктор технических наук В. Литвиненко. – СССР в подготовке к войне отставал от Германии примерно на четыре года: Гитлер объявил всеобщую воинскую повинность с 1 марта 1935‐го, а экономика СССР дала возможность это сделать лишь с 1 сентября 1939‐го. В 1939 году вермахт насчитывал 4,7 миллиона человек, а Красная армия – в 2,5 раза меньше (1,9 млн). В течение 1939–1941 годов численность РККА возросла втрое (до 5,8 млн на 22 июня 1941‐го). За этот срок просто физически невозможно было выучить ее для ведения современной маневренной войны с опытнейшим противником. Сталин трезво оценивал возможности Красной армии. На совещании начальствующего состава 17 апреля 1940 года, посвященном обобщению опыта боевых действий против Финляндии, он отмечал: “Культурного, квалифицированного и образованного командного состава нет у нас или есть единицы… Требуются хорошо сколоченные и искусно работающие штабы. Их пока нет у нас… Затем для современной войны требуются хорошо обученные, дисциплинированные бойцы, инициативные. У нашего бойца не хватает инициативы. Он индивидуально мало развит. Он плохо обучен…” Именно поэтому Сталин стремился оттянуть начало войны. Он считал, что Красная армия будет способна на равных бороться с вермахтом не ранее середины 1942 года».

И.В. Сталин говорил, что война подкрадывается незаметно и начнется внезапным нападением

Надо сказать, что Сталин никаких иллюзий относительно Гитлера не питал. И в той политической игре абсолютно все движения были куда сложнее и масштабнее, чем мы можем себе представить сегодня. Возьмем хотя бы секретную миссию заместителя Гитлера Рудольфа Гесса, когда 10 мая 1941‐го он совершил свой знаменитый полет в Британию. Ведь тогда третье лицо в иерархии Третьего рейха привез с собой мирное соглашение, по которому все германские войска в обмен на нейтралитет Британии должны были сосредоточиться на Востоке для нападения на СССР. Однако Гесса арестовали, и миссия не была им выполнена.

По логике вещей фюрер не мог развернуться против Советского Союза, не покончив с Англией. Однако тот все же начал войну на Востоке и, как говорил фельдмаршал Паулюс, «экономические предпосылки для ведения которой он намеревался создать лишь за счет захвата страны противника». Причем «в этой войне были заинтересованы лишь те силы, которые в 1932 году привели его к власти. Теперь они предъявили ему вексель и потребовали оплатить его нефтью и рудой».

Тот же фельдмаршал Паулюс подчеркивал, что «главным вопросом “установления нового порядка” в Европе был разгром Советского Союза. Пакт о ненападении, который он заключил с Советским Союзом в августе 1939 года, естественно, рассматривался им с самого начала лишь как маскировка и средство к достижению цели».

Сталин прекрасно знал об этом, но продолжал вести дипломатическую игру. Он все-таки пытался оттянуть время. Например, еще 15 января 1941 года на совещании в Кремле, где вождь собрал командующих войсками округов, он особо подчеркнул: «Война подкрадывается неаметно и начнется внезапным нападением, без объявления войны» (А.И. Еременко. Дневники).

Один из руководителей разведки в те годы генерал П.А. Судоплатов свидетельствует: «Еще в 1937 году нашей разведкой под руководством заместителя начальника ИНО НКВД Шпигельгласа были добыты важные документальные сведения об оперативно-стратегических играх, проведенных командованием рейхсвера (позже вермахта). Этим документам суждено было сыграть значительную роль в развитии событий и изменении действий нашего руководства перед германо-советской войной. После оперативно-стратегических игр, проводившихся фон Сектом, а затем Бломбергом, появилось “завещание Секта”, в котором говорилось, что Германия не сможет выиграть войну с Россией, если боевые действия затянутся на срок более двух месяцев и если в течение первого месяца войны не удастся захватить Ленинград, Киев, Москву и разгромить основные силы Красной Армии, оккупировав одновременно главные центры военной промышленности и добычи сырья в европейской части СССР.

Думаю, что итоги упомянутых оперативно-стратегических игр явились также одной из причин, побудивших Гитлера выступить в 1939 году с инициативой заключения пакта о ненападении. Знаменательно, однако, что зондажные подходы к советскому руководству по осуществлению этой идеи немцы предпочли осуществить не по линии разведки, а по дипломатическим каналам через своего посла в Турции фон Папена еще в апреле 1939 года.

В круг моих обязанностей входило курирование немецкого направления нашей разведки, непосредственно возглавляемого в 1938–1942 годах майором госбезопасности (позднее генерал-майор) Журавлевым. Руководство всегда придавало немецкому направлению особо важное значение. В 1940–1941 годах наша резидентура в Берлине хотя и возглавлялась неопытным работником Амаяком Кобуловым, тем не менее действовала активно.

Разведывательные материалы из Берлина, Рима, Токио, что подтверждают и обнародованные ныне архивные документы, регулярно докладывались правительству. Однако руководство разведки не было в курсе, что после визита Молотова в ноябре 1940 года в Берлин начались секретные переговоры с Германией. Таким образом, очевидная неизбежность военного столкновения вместе с тем совмещалась с вполне серьезным рассмотрением предложений Гитлера о разграничении сфер геополитических интересов Германии, Японии, Италии и СССР.

Лишь теперь мне очевидно, что зондажные беседы Молотова и Шулленбурга, посла Германии в СССР, в феврале – марте 1941 года отражали не только попытку Гитлера ввести Сталина в заблуждение и застать его врасплох внезапной агрессией, но и колебания в немецких верхах по вопросу о войне с Советским Союзом до победы над Англией. Получаемая нами информация и дезинформация от латыша, сотрудничавшего с гестапо, отражала эти колебания. Именно поэтому даже надежные источники, сообщая о решении Гитлера напасть на СССР (донесения Харнака, Шульце-Бойзена, жены видного германского дипломата (кодовое имя “Юна”), близкого к Риббентропу) в сентябре 1940 – мае 1941 года, не ручались за достоверность полученных данных и со ссылками на Геринга увязывали в той или иной мере готовящуюся агрессию Гитлера против СССР с возможной договоренностью о перемирии с англичанами.

К сожалению, правильный вывод об очевидной подготовке к войне на основе поступавшей информации мы связывали также с результатами якобы предстоящих германо-советских переговоров на высшем уровне по территориальным проблемам, а согласно сообщениям из Англии (Филби, Кэрнкросс и другие) и с возможным урегулированием вопроса о прекращении англо-германской войны. Мне трудно судить, насколько в действительности Гитлер всерьез думал договориться со Сталиным. Помнится, что поступали также данные о том, что Риббентроп последовательно, вплоть до окончательного решения Гитлера, выступал против войны с Россией, во всяком случае до тех пор, пока не будет урегулировано англо-германское военное противостояние.

Хотя Сталин с раздражением относился к разведывательным материалам, вместе с тем он стремился использовать их для того, чтобы предотвратить войну путем секретных дипломатических переговоров по территориальным вопросам, а также – это поручалось непосредственно нам – для доведения до германских военных кругов информации о неизбежности для Германии длительной войны с Россией. Акцент делался на то, что мы создали на Урале военно-промышленную базу, неуязвимую для немецкого нападения.

Окончательное решение о нападении Гитлер принял 14 июня 1941 года, на следующий день после того, как немцам стало известно заявление ТАСС о несостоятельности слухов о германо-советской войне. Интересно, что заявление ТАСС сначала было распространено в Германии и лишь на второй день опубликовано в “Правде”.

К сожалению, наша разведка, как военная, так и политическая, перехватив данные о сроках нападения и правильно определив неизбежность близкой войны, не спрогнозировала ставку гитлеровского командования на тактику блицкрига. Это была роковая ошибка, ибо ставка на блицкриг указывала на то, что немцы планировали свое нападение независимо от завершения войны с Англией».

Как точно подмечает доктор исторических наук В. Лота, «в политике советского правительства в отношениях с Германией до конца 1940 года и в первой половине 1941 года продолжали доминировать установки И.В. Сталина, которые пытался на дипломатическом фронте реализовывать В.М. Молотов». А как известно, положение Молотова и начальника военной разведки в той системе были просто несоизмеримы!

Любопытно, что в августе 1953 года генерал П.А. Судоплатов в объяснительной записке в Совет Министров СССР писал:

«Докладываю о следующем известном мне факте.

Через несколько дней после вероломного нападения фашистской Германии на СССР, примерно числа 25–27 июня 1941 года, я был вызван в служебный кабинет бывшего тогда народного комиссара внутренних дел СССР Берия.

Берия сказал мне, что есть решение Советского правительства, согласно которому необходимо неофициальным путем выяснить, на каких условиях Германия согласится прекратить войну против СССР и приостановит наступление немецко-фашистских войск. Берия объяснил мне, что это решение Советского правительства имеет целью создать условия, позволяющие Советскому правительству сманеврировать и выиграть время для собирания сил. В этой связи Берия приказал мне встретиться с болгарским послом в СССР Стаменовым, который, по сведениям НКВД СССР, имел связи с немцами и был им хорошо известен. <…>

Берия приказал мне поставить в беседе со Стаменовым четыре вопроса. Вопросы эти Берия перечислял, глядя в свою записную книжку, и они сводились к следующему:

1. Почему Германия, нарушив пакт о ненападении, начала войну против СССР.

2. Что Германию устроило бы, на каких условиях Германия согласна прекратить войну, что нужно для прекращения войны.

3. Устроит ли немцев передача Германии таких советских земель, как Прибалтика, Украина, Бессарабия, Буковина, Карельский перешеек.

4. Если нет, то на какие территории Германия дополнительно претендует.

Берия приказал мне, чтобы разговор со Стаменовым я вел не от имени Советского правительства, а поставил эти вопросы в процессе беседы на тему о создавшейся военной и политической обстановке и выяснил также мнение Стаменова по существу этих четырех вопросов.

Берия сказал, что смысл моего разговора со Стаменовым заключается в том, чтобы Стаменов хорошо запомнил эти четыре вопроса.

Берия при этом выразил уверенность, что Стаменов сам доведет эти вопросы до сведения Германии…» (Архив президента РФ.Ф. 3. Оп. 24. Д. 465. Л. 204–208.)

Так что это было, зондаж для последней попытки остановить германскую военную машину или?..

Естественный отбор

Широко известная директива «Военным советам ЛВО, ПРИБОВО, ЗАПОВО, КОВО, ОДВО № 2» была отправлена адресатам 22 июня 1941 г. в 7 ч. 15 мин. Войсками Ленинградского военного округа с января 1941 г. командовал генерал-лейтенант М.М. Попов (37 лет), войсками Прибалтийского Особого военного округа с декабря 1940 г. генерал-полковник Ф.И. Кузнецов (42 года), войсками Западного Особого военного округа с июня 1940 г. генерал армии Д.Г. Павлов (43 года), войсками Одесского военного округа с января 1941 г. генерал-лейтенант Н.Е. Чибисов (48 лет), войсками Киевского Особого военного округа с февраля 1941 г. генерал-полковник М.П. Кирпонос (49 лет).

Все они в разные годы получили высшее военное образование. Например, генерал Попов Военную академию им. Фрунзе окончил в 1936 году, генерал Кузнецов – в 1926‐м, генерал Павлов – в 1928‐м, генерал Кирпонос – в 1927‐м, генерал Чибисов – в 1935‐м.

Из пяти командующих приграничными округами только трое принимали участие в Первой мировой войне, при этом все они были участниками Гражданской войны. Генерал Попов воевал красноармейцем. Генерал Кузнецов командовал ротой, батальоном и полком. Генерал Павлов – взводом, эскадроном, был помощником командира полка. Генерал Кирпонос – ротой, батальоном, был начальником штаба, помощником командира и командиром стрелкового полка. Генерал Чибисов – ротой, батальоном, полком, был помощником начальника и начальником штаба стрелковой бригады.

Все они выросли в межвоенный период, а выдвинулись в конце 30‐х годов, в период так называемых сталинских репрессий. Например, М.М. Попов в июне 1938 года назначается на должность заместителя командующего, с сентября – начальник штаба, с июля 1939 г. командующий 1‐й Отдельной Краснознаменной армией на Дальнем Востоке. Ф.И. Кузнецов в июле 1938 г. назначается на должность заместителя командующего войсками Белорусского Особого военного округа. В июле 1940‐го он начальник Академии Генштаба, а в августе уже командующий войсками Северо-Кавказского округа. Д.Г. Павлов в ноябре 1937 г. назначается на должность начальника Автобронетанкового управления РККА. М.П. Кирпонос в декабре 1939 г. назначается на должность командира 70‐й стрелковой дивизии. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 21 марта 1940 года ему присвоено звание Героя Советского Союза. В апреле 1940 г. Кирпонос назначен на должность командира 49‐го стрелкового корпуса, а в июне – командующего войсками Ленинградского военного округа. Н.Е. Чибисов в 1937 г. назначен командиром стрелковой дивизии, в марте 1938‐го – командиром 4‐го стрелкового корпуса. В период 1938–1940 гг. – начальник штаба Ленинградского военного округа. Во время советско-финской войны – начальник штаба 7‐й армии. С июля 1940 года – заместитель командующего войсками Ленинградского военного округа.

Из пяти командующих приграничными военными округами успешным военачальником оказался один лишь генерал М.М. Попов

С началом Великой Отечественной войны Маркиан Михайлович Попов командовал войсками Северного фронта, Федор Исидорович Кузнецов – Северо-Западного фронта, Дмитрий Григорьевич Павлов – Западного фронта, Михаил Петрович Кирпонос – Юго-Западного фронта, а Никандр Евлампиевич Чибисов продолжал командовать Одесским военным округом, на базе управления и войск которого была развернута 9‐я отдельная армия. Если так можно сказать, то ему повезло больше всех, ибо в отличие от остальных, Чибисову не пришлось командовать фронтом и взять на себя ту огромную ответственность, которую взвалили на свои плечи все остальные командующие. Дело в том, что для обороны Одессы 6 июля 1941 г. была создана Приморская группа войск Южного фронта, для формирования которой и ушла часть сил и средств Одесского округа.

22 июля 1941 года Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила генерала армии Павлова к смертной казни с конфискацией имущества и лишением воинского звания.

20 сентября 1941 года сводная колонна штабов Юго-Западного фронта и 5‐й армии подошла к хутору Дрюковщина, находящемуся в 15 км юго-западнее Лохвицы, где была атакована главными силами немецкой 3‐й танковой дивизии. А вечером одна из немецких мин разорвалась возле генерал-полковника Кирпоноса. Он был ранен в грудь и в голову, а через 2 минуты скончался.

30 июня 1941 года генерал-полковник Кузнецов был снят с должности командующего войсками Северо-Западного фронта. Впоследствии он командовал армиями, войсками Центрального фронта, 51‐й армией, оборонявшей Крым. Был начальником штаба 28‐й резервной армии, заместителем командующего войсками Западного фронта, командующим 61‐й армией, начальником Высшей военной академии им. Ворошилова, заместителем командующего войсками Волховского и Карельского фронтов. А с февраля 1945 г. до 1948 года командовал войсками Уральского военного округа. Затем был уволен в отставку. Умер в 1961 году в Москве.

В сентябре 1941 года Герой Советского Союза (1943), генерал-полковник (1943) Чибисов был назначен заместителем, а затем командующим войсками Брянского фронта. В августе 1942‐го – командующим 38‐й армией. С ноября 1943‐го командовал 3‐й ударной армией, с апреля 1944‐го – 1‐й ударной армией, а с 1944‐го – Военной академией им. Фрунзе. До увольнения в запас в 1954 году Никандр Евлампиевич был заместителем председателя ЦК ДОССАФ (с марта 1949 г.), а с октября 1949 года – помощником командующего войсками Белорусского военного округа.

С ноября 1941 года генерал-лейтенант Попов командовал армиями в Московской битве и Воронежско-Ворошиловградской оборонительной операции. С июля 1942‐го – заместитель командующего войсками Сталинградского и Юго-Западного фронтов. С апреля 1943‐го командовал войсками Резервного, затем Степного военных округов. С июня – командующий войсками Брянского, а с октября – Прибалтийского (затем 2‐го Прибалтийского) фронтов. В апреле 1944 г. был понижен в звании с генерала армии на одну ступень (восстановлен в 1953 г.) и назначен начальником штаба Ленинградского фронта. После войны командовал войсками Львовского и Таврического округов, был заместителем начальника и начальником Главного управления боевой подготовки, начальником Главного штаба – 1‐го заместителя Главнокомандующего Сухопутными войсками. Трагически погиб в 1969 году. Герой Советского Союза (1965).

Таким образом, из пяти командующих приграничными военными округами успешным военачальником оказался один лишь генерал М.М. Попов. Во-первых, он неплохо себя показал на защите Ленинграда. Во-вторых, 62‐я армия под его командованием в Московской битве, как свидетельствовал Ф.Д. Свердлов, «добилась значительных успехов… На этой должности особенно ярко проявилось его дарование. Он умел быстро и глубоко оценивать обстановку, что позволяло предвидеть характер действий противника, решать поставленные боевые задачи, проявляя при этом исключительную целеустремленность, самостоятельность и твердость, находить новые, неожиданные для противника формы борьбы». В-третьих, еще ярче проявился полководческий талант М.М. Попова, когда он стал командующим войсками Брянского фронта: «смелый и решительный маневр крупных сил во фланг и тыл группировки противника, упреждение врага в осуществлении замыслов, внезапные удары по уязвимым местам, решительное, параллельное преследование врага, навязывание ему своей воли» и т. д.

Ничего подобного нельзя сказать об остальных. И это притом, что все командующие получили академическое образование и имели достаточно солидный послужной список. Но что интересно, все они кроме М.М. Попова были выдвинуты на высшие должности, не имея для этого достаточного опыта. Например, генерал Чибисов с 1922 г. по 1937 г. прослужил исключительно на штабных должностях в звене дивизия – корпус. Только в 1937 году ему доверили командовать стрелковой дивизией. Генерал Павлов с должности командира танковой бригады сначала был назначен начальником Автобронетанкового управления РККА, а затем сразу командующим войсками округа. Генерал Кирпонос только в 1939 году был назначен на должность командира стрелковой дивизии, в апреле 1940‐го – командиром корпуса, а затем сразу же командующим войсками округа. Генерал Кузнецов вообще с 1930 по 1938 год проходил службу в системе военно-учебных заведений и с должности (и.д.) начальника кафедры общей тактики и начальника тактического цикла Военной академии РККА им. Фрунзе получил назначение заместителем командующего войсками военного округа.

М.М. Попов с июня 1938 г. по январь 1941 г. прослужил на Дальнем Востоке на должностях заместителя командующего 1‐й Краснознаменной армии, начальника штаба и командующего 1‐й Отдельной Краснознаменной армией. Важными этапами в его становлении как будущего военачальника, безусловно, стало прохождение должностей начальника штабов моторизованного отряда стрелковой дивизии, отдельной механизированной бригады и механизированного корпуса. При этом огромным плюсом генерала Попова была его молодость и безусловный талант.

В отличие от Попова, в генерале Чибисове, маршале Советского Союза К.К. Рокоссовского смущала «неторопливость, пожалуй, даже флегматичность». Были им недовольны генералы Ватутин и Еременко. Последний его и отправил с фронта в Москву в 1944 году.

За генералом Кузнецовым отмечали любовь к «засиживанию в учебных классах и тактических кабинетах». Как свидетельствовал генерал Н.М. Хлебников, тактикой у него «занимались преимущественно в кабинетах и классах на ящиках с песком. В поле, на практические занятия, войска выводились редко. Такая постановка дела не могла не сказаться на других, тоже весьма важных вопросах боевой подготовки». Возможно, поэтому его обычно снимали и отстраняли именно за неумелое управление войсками.

Генерала Кирпоноса считали безупречно смелым и решительным человеком, но, как вспоминал генерал Н.К. Попель, «он еще не созрел для такого поста. Об этом мы не раз говорили спокойно, не усматривая здесь в мирное время большой беды, забывая, что приграничный округ с началом боевых действий развернется во фронт». Маршал К.К. Рокоссовский, наоборот удивился резко бросающейся растерянности Кирпоноса: «Создавалось впечатление, что он или не знает обстановки, или не хочет ее знать. В эти минуты я окончательно пришел к выводу, что не по плечу этому человеку столь объемные, сложные и ответственные обязанности, и горе войскам, ему вверенным…»

До сих пор считается, что генерал Павлов стал козлом отпущения за допущенные просчеты в оценке исходящей от Германии военной опасности. Якобы на него и переложили вину за массовое поражение Красной армии в первые дни войны. Однако, как подчеркивал в мемуарах Н.С. Хрущев, «…если рассматривать вопрос с точки зрения юридической и фактической, на чем основывался суд, когда выносил приговор, то основания к осуждению были налицо». Ведь генерал Павлов и его заместители все-таки были осуждены по статье «неисполнение своих должностных обязанностей», а не «измена Родине».

Именно такой и была арифметика военачальников, когда из числа двадцати четырех человек, которые назначались командующими войсками фронтов в 1941 г., только пятеро оказались в числе командующих фронтами на завершающем этапе войны. Словом, обыкновенный естественный отбор.