Kitobni o'qish: «Иван-царевич и Серый волк»

Глава первая

                         В некотором славном царстве,

                         Всем известном государстве

                         Жил не пан, и не панович –

                         Царь Выслав свет Андронович.

                         Славен он и тем, и сем,

                         Правду молвить – славен всем,

                         Так как ясной головою

                         Честно правил той страною.

                         Было у него три сына:

                         Будто расписна картина,

                         Может, даже в перебор, –

                         Молодцы, как на подбор!

                         Старший – Димитрий-царевич,

                         Средний – Василий-царевич,

                         Ну, и младшенький Иван,

                         Хоть царевич, но болван.

                         Впрочем, говорить так грех –

                         Царь-отец любил их всех.

                         А ещё был дивный сад.

                         В нём гулять Выслав был рад,

                         Так как ягод и плодов

                         Там росло под сто сортов.

                         Но всего царю дороже

                         Яблоня была пригожа,

                         Что давала не простые

                         Яблочки, а золотые!

                         И случилась же досада,

                         Что повадилась до сада

                         Яблочки те воровать

                         Чудна птица прилетать.

                         В перьях золотом гремит,

                         Без огня огнём горит –

                         Глазы как алмазы блещут,

                         Окрест дивным жаром плещут;

                         Клювом яблочки срывает,

                         Разгрызает и съедает,

                         Часто вместе с кожурой,

                         Верь-не-верь, а золотой!

                         Царь Выслав весьма крушился

                         (По старинному – сердился).

                         Раз огрызок подобрал…

                         И чуть в оторопь не впал!

                         Рассердился столь не в малость,

                         Что, забыв любую жалость,

                         В сад сынов своих призвал

                         И отцов наказ им дал:

                         "Собирайтесь в ночь дежурить,

                         Только – чур! – не балагурить

                         И не дрыхнуть под кустом;

                         Не курить, не пить при том.

                         Ночью будет здесь жар-птица,

                         Яблочки красть мастерица;

                         Вот огрызок – поглядите…

                         Мне ж воровку изловите!

                         Я полцарства за неё

                         Обещаю!" "Ё-моё! –

                         Удивились три сынка:

                         Эта служба не тяжка!

                         Мы раз птицев наловили –

                         На базар пыхтя тащили;

                         После – сорок дней торговых

                         Кур не подвозили новых!

                         Не извольте сумневаться,

                         А извольте улыбаться –

                         Завтра в этот самый час

                         Птица в клетке встретит вас!"

                         Выслав вправду улыбнулся

                         И от деток отвернулся.

                         Сам бывалый птицелов

                         Знал он толк хвастливых слов.

                         Вот и ночь спустилась в сад.

                         На дежурство Дмитрий-брат

                         Вышел, говоря: "Вина

                         Не моя, что без вина,

                         Коль под деревом сидеть,

                         Можно ночью задубеть.

                         Царь-отец в дворце не знает,

                         Как свежо в ночи бывает!

                         Так что я возьму две фляжки –

                         Что там две для экой ряшки?..

                         Даже если выпью три –

                         Не усну я, хоть умри".

                         Выпил Дмитрий всё вино,

                         Схрумкал яблочко одно;

                         Носом малость прикорнул…

                         Лёг на землю и уснул.

                         Утром, еле пробудился,

                         Сам изрядно удивился:

                         Птица яблок столь склевала,

                         Сколь досель и не бывало!

                         Что ж… собрал от них огрызки

                         И отнёс козе Лариске.

                         А как царь призвал к докладу,

                         Отказался выйти с саду

                         И кричал, что даже в день

                         Сторожить ему не лень!

                         До полудня просидел –

                         Всё допил, что не успел;

                         Но в обед зашёл в буфет,

                         И пропал его там след…

                         Ночь вторично опустилась.

                         В сад компания явилась:

                         Брат Василий, с ним дружки –

                         Гулеваны-корешки.

                         Под кустом с час просидели,

                         Вишню снизу всю объели;

                         А как стали есть малину, –

                         Чу! – идёт Выслав до сыну.

                         Но – как тьма – не разобрались,

                         В шутку сзади подобрались

                         И на голову царю

                         (Я за то не похвалю)

                         Вылили бадью чего-то,

                         Что вонючее болота!

                         Царь, сымавши экий срам…

                         Меч схватил и по кустам

                         За охальниками в ночь

                         Побежал куда-то прочь!

                         Так что сад приопустел.

                         А как месяц в тучу сел,

                         Что-то звонко зазвенело,

                         В мраке дивно заалело,

                         Жаром обдало деревья…

                         Село и сложило перья.

                         Не скажу, что это было,

                         Только яблок вновь убыло!

                         К завтраку Выслав не вышел.

                         Говорили: кто-то слышал,

                         Будто он ночь напролёт

                         Прикладал к болячкам лёд.

                         Где же царь схватил болячки

                         Толковали даже прачки.

                         Впрочем, наши дураки

                         Вечно чешут языки!

                         Третья ночь спустилась в сад.

                         И Иван-царевич рад

                         Услужить отцу родному –

                         Выславу, царю больному.

                         За крыжовником присел,

                         Но ни ягодки не съел,

                         Караулит – ведь жар-птица

                         В миг любой вольна явиться.

                         Час сидит, сидит другой…

                         Вдруг, ни мёртвый, ни живой

                         Видит: осветило сад,

                         Будто в праздник стольный град!

                         Что-то дивное летит,

                         Без огня огнём горит –

                         Глазы как алмазы блещут

                         И по саду жаром хлещут!

                         Яблоня аж зазвенела,

                         Как на ветку дива села;

                         И Иван-царевич сел,

                         Хоть и так уже сидел!

                         "Птица-жар! Так вот какая!

                         И взаправду золотая!

                         Ясно, что такому чуду

                         Кушать впору чудну блюду!

                         Жалко, что забыл петлю…

                         Но ничё – и так словлю".

                         Знать, крыжовник очень колкий,

                         Но Иван настолько вёрткий,

                         Что без всякой маеты

                         С тем крыжовником на ты.

                         Проползя кусту колючу,

                         Носом ткнул навозну кучу,

                         Пропорол кафтан об граблю,

                         Потерял на грядках саблю;

                         Но потом собрался с силой

                         И себе сказал сам: "Милый!

                         Хватит дурака валять,

                         Коли хошь кого поймать".

                         Встал и больше не таясь

                         К чуде ловко прыгнул: "Хрясь!" –

                         Это головой об сук

                         Был получен чудный звук;

                         А в руках заместо птицы –

                         Хвост, и тот уже дымится,

                         Так как вправду столь горяч,

                         Что без рукавиц хоть плачь!

                         Заорал Иван от боли,

                         Дёрнул хвост, что было воли,

                         И, как воли в перебор,

                         Полетел аж под забор!

                         Птица полетела тоже,

                         Но не так, чтобы пригоже –

                         Наш Иван из-под забору

                         Лишь рукой махнул вслед вору.

                         Но когда на ноги встал,

                         Вид иной ему предстал:

                         Между яблонных деревьев

                         Как пожар – одно из перьев!..

                         Утром, день едва занялся,

                         Визг такой в дворце поднялся,

                         Что, схвативши верный меч,

                         Выслав ринулся на сечь.

                         Но, услышав крик: "Пожар!" –

                         Развернулся, побежал

                         И в кадушке за углом

                         Зачерпнул воды ведром.

                         Поспешил с водой обратно,

                         Да споткнулся столь превратно,

                         Что при помощи коленей

                         Сосчитал число ступеней;

                         А хужей того – ведро

                         Так ударило в бедро,

                         Что, забывший про тревогу,

                         Царь пополз, сломавши ногу!

                         "Царь! Отец! Да где же ты?! –

                         Долетело с темноты. –

                         Взрадуйся, какое чудо

                         Я несу тебе на блюде!"

                         И тут свет такой взыграл,

                         Что царь снова бы упал,

                         Но, как быв уже упавши,

                         Только сел, за стенку взявши.

                         Чудо-свет перо жар-птицы

                         Испускало людям в лица,

                         И, без всякого огня,

                         Он был ярче бела дня!

                         А поскольку свет волшебный,

                         Оказался он – лечебный,

                         И нога царя срослась.

                         Выслав встал и топнул всласть!

                         "Ах, Иван! Ах, молодец!

                         Доброй вести ты гонец!

                         Да за энтое перо

                         Я бы отдал всё добро…

                         А пока даю приказ:

                         В тронный зал всем. Сей же час!"

                         Царь прошёл, на трон присел.

                         Долго на перо глядел.

                         Челядь у дверей топталась,

                         Близко подойти боялась;

                         Лишь царевичи втроём

                         Смело встали пред огнём.

                         "Этой вещи нет цены…

                         Так скажу я вам, сыны.

                         Суждено ей здесь храниться,

                         Сколько род наш будет длиться –

                         Хворь-болезни исцелять,

                         Жизнь и молодость продлять…

                         Но о том, что цела птица

                         Больше сможет пригодиться,

                         Думать страшно даже мне,

                         Хоть бесстрашен я вполне!

                         Потому, вот вам приказ:

                         Поезжайте, дети, враз

                         Чистым полем, через лес,

                         С ладной песней, или без,

                         Но добудьте чудо-птицу,

                         Как добыли бы девицу!

                         А что раньше обещал,

                         Повторю: я завещал

                         Царства ровно половину

                         Птицу добывшему сыну!"

                         Братья старшие вдвоём

                         Отбыли в поход тем днём.

                         Но, сердиты на Ивана –

                         Как он выслужился рьяно, –

                         Злыми взглядами бросались,

                         Взять с собою отказались.

                         Говорили же при том:

                         "Стереги, Ванюша, дом!"

                         Выслав с тем вполне согласен:

                         "Дальний путь всегда опасен,

                         И, чтоб роду не прерваться,

                         Младшему судьба остаться".

                         Но Иван столь волей крепок –

                         Батюшки-отца в точь слепок –

                         Что хоть позже, но царём

                         Был на путь благословлён.

                         На конюшне взял коня

                         И уехал во след дня.

Глава вторая

                         Близко, низко ли, высоко

                         Стелется тропа далёко.

                         Деревеньки, хутора,

                         Реченька, лесок, гора –

                         Хорошо вот так скакать!

                         Пыль клубить, траву топтать!

                         Мужики ломают шапки,

                         Молоко подносят бабки,

                         Девицы глядят с испугом,

                         Дед седой идёт за плугом;

                         Вдоль тропы поля, поля –

                         Всё родимая земля!

                         Не сойти и не свернуть,

                         Вдаль ведёт кремнистый путь!

                         На четырнадцатый день

                         Всё ж легла на сердце тень:

                         Выехал Иван в луга,

                         Не ступала где нога.

                         Травы, ростом с человека,

                         Возвышались здесь от века;

                         Головой как ни крути,

                         Ни дороги, ни пути,

                         Только волны по траве

                         Мчатся с ветром наравне!

                         Заповедная страна,

                         Богом проклята она;

                         А что Бог прокляст, там бал

                         Правит нечисти кагал.

                         Как легенда говорит,

                         Где-то в поле столб стоит.

                         Древние его вкопали

                         И заклятье написали:

                         "Кто пойдёт от камня прям –

                         Глад и хлад приймёт презнам;

                         Кто поедет в прав сторон –

                         Будет жив, а конь вмертвлён;

                         Кто ж сдурит и в лев свернётся –

                         Конь спасётся, сам загнётся!"

                         Силу этих слов веками

                         Проверяли люди сами:

                         Потеряли столь коней,

                         Сколько в годе нету дней!

                         Голод-холод получали;

                         Влево шли и умирали;

                         А кто в запятки пытался

                         Возвратиться – возвращался,

                         Но когда-нибудь – как знать! –

                         К камню приходил опять.

                         Так оно, считай, и стало:

                         Будто в поле места мало,

                         Конь, без всякого пути,

                         Ухитрился столб найти.

                         Наш Иван остановился,

                         Прочитал раз – удивился;

                         Прочитал два – посмурнел;

                         Прочитал три – помрачнел.

                         "Конь! – сказал своёму другу. –

                         Лучше б ты ходил по кругу!

                         Но, как сам сюда пришёл –

                         Знать, судьбу свою нашёл!

                         В том вины моей нет, право, –

                         Поворачивай направо!"

                         В правой стороне дорога

                         Лучше стала не намного.

                         Конь не шёл, а спотыкался;

                         Прял ушами, озирался;

                         Фыркал, землю бил копытом –

                         Чувствовал, что быть убитым!

                         И на третий час пути

                         До такой дошёл жути,

                         Что Иван, как ни держался,

                         Сам чего-то испужался.

                         А и вовремя! Тут вдруг

                         Адский рёв раздался вкруг!

                         И из сумрачных теней

                         Вышло сорок медведей!

                         Яростью глаза горят,

                         Смертию клыки грозят,

                         А длинней-острей когтей

                         Не бывало у зверей!

                         Конь от смерти вскачь рванулся,

                         Но на медвежуть наткнулся

                         И, в том нет его вины, –

                         Сбросил седока с спины!

                         Головой ударив в землю,

                         Можно позабыть и семью,

                         Но Иван забыл лишь страх,

                         Меч схватил… и тут вдруг: Ах! –

                         Вой раздался вдалеке –

                         Волки мчатся налегке!

                         Где уж тут спастись коню?

                         Но я правду утаю,

                         Если не скажу: волкам

                         Упустить коня не в срам,

                         Коли демонов грозней

                         В драке сорок медведей!

                         Налетела волчья стая,

                         Завязалась битва злая;

                         В ней Иван, приняв участье,

                         Медведей рубил на части,

                         Не давался и волкам;

                         Бил мечом, кусался сам,

                         И до утренней зари

                         Дрался насмерть, хоть умри!

                         Но когда светило встало,

                         Столь волков осталось мало,

                         Что последний серый зверь

                         Уж не выл – хрипел теперь!

                         На вершине крутояра

                         Он один сражался яро

                         И в немыслимой отваге

                         Когти отбивал, как шпаги!

                         "Славный волк! – вскричал Иван. –

                         Мне он брат теперь назван!

                         Не останусь в стороне,

                         Если брат мой – волк – в беде!"

                         Ринулся Иван на горку,

                         Чтоб устроить мишкам порку,

                         Но, как их ещё с десяток, –

                         От ударов рухнул с пяток.

                         Тут бы сказке и конец,

                         Ан, брат-волк, знать, – молодец! –

                         Прыгнул вниз на медведей,

                         Их самих свалил с когтей

                         И, схватив Ивана руку,

                         Дивную устроил штуку:

                         На загривок зашвырнул,

                         Всхрипнул и в галоп рванул!

                         Только воздух засвистел,

                         Сколько быстро полетел!

                         Вмиг с медвежьего кольца

                         Вырвались два удальца,

                         По степи как вихрь промчались

                         И в Дремучий лес ворвались.

                         "Жаль на волке нет стремян!" –

                         Подбоченился Иван.

                         В сумраке приогляделся,

                         Поудобнее уселся

                         И прибавил: "Доля зла,

                         Что к стремянам нет седла".

                         Лишь сказал, как волк споткнулся,

                         И Иван так кувыркнулся,

                         Что ушей за серых пару

                         Ухватился с пылу-жару!

                         "Ай! – вскричал по-русски волк. –

                         Уши дёргать есть ли толк?

                         Уж и так болят все плечи,

                         Покалеченные в сечи.

                         Отцепись, тебя прошу,

                         Не то вправду укушу!"

                         Наш Иван столь удивился,

                         Что за ветку зацепился

                         И повис вниз головой,

                         Как ни мёртвый, ни живой.

                         Волк без седока рванулся,

                         Но, похоже, вновь споткнулся,

                         Так как, взвизгнув неприятно,

                         Из кустов возник обратно.

                         "Ты – Иван! – сказал Ивану. –

                         Угадать не сложно спьяну.

                         Я же – страшный Серый Волк!

                         Есть людей – таков мой долг.

                         Но, как ты рубил медведей –

                         Волчьих вражеских соседей,

                         Чую – должен я помочь,

                         Даже если дух вон-прочь.

                         Мне для брата жизнь не жаль –

                         Говори свою печаль!"

                         Тут Иван приповернулся

                         И от ветки отстегнулся,

                         В землю ткнулся головой,

                         Промычал тихонько: "Ой…"

                         А потом добавил: "Мама…" –