Kitobni o'qish: «Третья вода», sahifa 3

Это превращение и быстрота, с которой оно происходило, сбивали Димку с толка. Он, конечно, понимал, что поведение отца меняется из-за того, что он пьёт из этой своей бутылки, но всё равно это происходило как-то слишком быстро и оттого пугающе. Дёма, например, когда выпивал, ничуть не менялся, оставался таким же весёлым и улыбчивым, только говорить начинал громче. И другие папины друзья, иногда приходившие к ним домой, и с которыми он обычно сидел на кухне, они тоже не менялись так разительно.

Эту метаморфозу Димка наблюдал уже не один раз, но всё равно никак не мог привыкнуть к ней. Словно злая колдовская воля подавляла и гасила в отце что-то, отбирала его силы, обесцвечивала взгляд. Папа уже не мог сидеть прямо, его пошатывало даже в кресле, заваливая то набок, то вперёд. Он становился всё более беспомощным, его руки бессильно свисали с подлокотников кресла, а взгляд бессмысленно блуждал по комнате, не цепляясь ни за что.

Передачу дальше смотреть было не интересно, Димка хотел уже поискать на других каналах мультики и даже привстал, чтобы подойти к телевизору. В этот момент папина рука разжалась, и бутылка с громким стуком упала на пол. Димка вздрогнул от этого резкого звука, отец проводил взглядом неспешно покатившуюся бутылку, не выражая при этом никаких эмоций, словно это всё его не касалось, а происходило где-то в телевизоре у морских животных Крайнего Севера. Отец подался вперёд, опершись локтями на колени, отчего его поза стала ещё более неустойчивой. Бессмысленный, блуждающий взгляд остановился на мальчугане.

Димка уже видел этот взгляд, пустой и ничего не выражающий – как у куклы. Словно папы и нет вовсе, а вместо него непонятное существо сидит сейчас в кресле, покачиваясь как пугало на ветру. Но самое страшное было то, что его взгляд не был совсем уж безжизненным. Нет! Там, за этой пустотой, всё же что-то было! Или даже кто-то. Из глубины папиных глаз, как будто сквозь мутные линзы, за Димкой затаённо и злобно следил кто-то посторонний, чужой и торжествующий!

– Папа… – робко позвал Димка, – папа, ты меня слышишь?

Но папа молчал и продолжал, не мигая, смотреть на Димку.

– Пап…

«Он мой!» – прозвучал в полумраке комнаты негромкий, но отчётливо слышный голос.

Димка похолодел и почувствовал, как зашевелились волосы на затылке! Это сказал точно не папа, его губы совсем не шевелились. Димка оглянулся на телевизор, там начался какой-то фильм, на экране беседовали двое пожилых мужчин во фраках.

«Это в кино, это всё телевизор», – успокаивал себя Димка, не замечая, что его бьёт мелкой дрожью.

Настороженный, словно зверёк, готовый убежать в любое мгновение, Димка напряжённо всматривался в глаза отца, стараясь понять, что же такое он увидел. И не мог разглядеть и осознать. В какой-то момент Димка испытал внезапно нахлынувшее чувство жалости к папе, тот сидел беспомощный и безвольный что-либо изменить. Как будто кто-то хитрый и безжалостный навсегда завладел им и держал в своей власти. Отец ведь хороший на самом деле и очень добрый, и сильный, и знает так много смешных историй.       Димке стало ужасно жалко себя тоже. Он остро ощутил, что совсем один в квартире, потому что мама далеко, её здесь нет и папы, похоже, тоже… А на его месте сидит кто-то другой, и это совсем не то, что должно быть на самом деле… В уголках глаз предательски защипало, и по щеке покатилась слеза.

И тогда Димка, осторожно передвигая избитые ноги, приблизился к папе, протянул к нему руки и тихонько позвал:

– Папа…

Какое-то мгновение ничего не менялось, отец продолжал молча смотреть на Димку невидящим взглядом, а затем в его глазах, из самой глубины, стал разгораться мрачный огонь. Может, тому причиной были отсветы от экрана телевизора, а, может, что-то ещё, о чём думать совершенно не хотелось. А потом всё тот же голос, клокоча от ярости, закричал, звуча сразу отовсюду: «Он мой!»

Не чувствуя боли в перебитых ногах и не слыша собственного крика, Димка бежал в свою комнату и забился под кровать, где и пробыл безвылазно до самого утра.

Утром отец был привычно хмур и неразговорчив. К приезду мамы он вставил стекло на кухне, перемыл гору посуды и навёл в квартире порядок. Когда мама, наконец, вернулась, Димка ничего ей не рассказал. Хотя она пытливо и недоверчиво заглядывала ему в глаза, он всё равно уверял, что в её отсутствие всё было хорошо. Почему, он и сам не знал. Может потому, что считал себя виноватым из-за разбитого окна, а вернее всего, он просто очень хотел, чтобы и в самом деле всё было хорошо.

***

Кивнув охраннику на выходе, Дмитрий ускоренным шагом, почти бегом, выпорхнул из офиса адвокатской конторы к машине, перепрыгивая чёрные зеркала луж. Опавшая за день под мелким моросящим дождём листва налипла яркими жёлтыми пятнами на лобовом стекле и на капоте, словно пытаясь замаскировать, слить серебристый «Линкольн» с окружающим осенним пейзажем. Он торопливо очистил от листьев машину, пока она прогревалась, и прыгнул в салон. Выезжая с парковки, Дмитрий одной рукой выкручивал руль, а другой судорожно шарил в кармане пиджака, выискивая смартфон. Он терпеть не мог разговаривать за рулём, но времени, как всегда, не хватало. До того, как наступит час пик и все дороги замрут в автомобильных пробках, оставались считанные минуты. Нащупав телефон и, постоянно перескакивая взглядом с экрана на дорогу, набрал номер жены.

– Привет, – послышался её звонкий голос, – ты уже едешь?

– Алло, привет! Люсь, мне нужно на точку заскочить, Лариса Михайловна звонила, у неё внук заболел, подменить нужно.

– Опять? Да ты и так постоянно на этой точке пропадаешь, – в голосе жены зазвучали расстроенные нотки, – я тебя уже совсем не вижу.

– Милая, ну чего ты… Ничего я не пропадаю, вот эту неделю в первый раз туда еду, ты же знаешь. И к тому же я не надолго, всего пару часов на телефоне подежурить, максимум.

– Запомни, ты обещал пару часов.

– Это не считая дороги, – попытался поторговаться Дмитрий.

– Нет уж, пару часов на всё про всё, – отчеканила ледяным тоном супруга и положила трубку.

Дмитрий поморщился, не отрывая взгляда от дороги, сунул смартфон в нагрудный карман. Положа руку на сердце, Люся была права, конечно, он и в самом деле много времени проводил «на точке». Межрегиональная благотворительная общественная организация «Точка опоры». Это название они придумали вместе с Колей Востриковым три года назад. Когда Николай обратился к нему за помощью в оформлении документов для открытия общественной организации – с целью оказания помощи зависимым от алкоголя и их семьям, Дмитрий и не предполагал, что постепенно втянется в эту деятельность старого друга, которого всегда считал наивным романтиком-идеалистом.

Поначалу всё ограничивалось чисто юридической помощью: подготовка учредительных документов, регистрация некоммерческой организации. После того, как «Точка опоры» была зарегистрирована, Николай периодически обращался – то договор аренды проверить, то ещё что-нибудь по мелочи. Дмитрий стал чаще заезжать к ним в небольшой офис на окраине, не замечая, как всё больше и больше втягивается в это душевное дело – помощь отчаявшимся людям.

Люсе, конечно, сложно было понять, что же движет им, когда он после работы едет в «Точку опоры» или мотается по городу, занимаясь какими-то алкоголиками. Она решила, что так он заполняет пустоту, образовавшуюся после того, как сын уехал от них. Артур теперь жил на другом конце страны, в далёком и холодном Владивостоке, обзавёлся там семьёй, пустил корни, и теперь видятся они очень редко. Отчасти, наверное, это было так, но была ещё одна важная побудительная причина, которую Дмитрий не знал, как объяснить жене, поскольку это было на уровне ощущений. Каждый раз, когда удавалось кому-то помочь, когда в глазах человека, сидящего напротив, отступала боль и загоралась надежда, он явственно чувствовал, что сделал что-то хорошее и нужное. Настоящее. И от этого на душе становилось тепло.

С Ларисой Михайловной он встретился в дверях.

– Дмитрий Сергеевич, миленький, большое вам спасибо, что приехали! Вы меня так выручили, так выручили, – всплёскивая пухлыми ручками, защебетала она.

– Да ладно, чего там, мелочи.

– Сегодня звонков почти не было, я думаю, и вечер пройдёт спокойно.

– Скорее всего.

– Я тогда подскочу к закрытию, за ключами.

– Не беспокойтесь, Лариса Михайловна, я сам всё закрою, а ключи сразу забирайте, у меня есть дубликаты. Коля недавно сделал.

Проводив Ларису Михайловну, Дмитрий налил себе кофе покрепче и устроился поудобней напротив мерцающего монитора. Телефон действительно молчал. Дмитрий, отхлёбывая кофе, просмотрел почту, затем полистал новости, потом набрёл на интересную вроде бы статью, но быстро стало скучно. Тогда он решил загрузить себе какой-нибудь фильм, но не успел. Раздался звонок.

Дмитрий снял трубку.

– Благотворительная общественная организация «Точка опоры».

– Здравствуйте, – раздался голос, судя по всему, пожилой женщины.

– Здравствуйте! Давайте для начала представимся, меня зовут Дмитрий, а вас?

Женщина замолчала. Дмитрий знал, что звонившим сюда начинать разговор бывает непросто, поэтому не удивился возникшей долгой паузе и терпеливо ждал.

Наконец она заговорила, с паузами, борясь с волнением.

– Валентина… Валентина Николаевна. У меня сын пьёт… сильно… И я думала… извините… я просто… не могу уже… – рыдания окончательно оборвали и без того сбивчивую речь.

– Валентина Николаевна, давайте немножечко успокоимся, – мягко сказал Дмитрий, – вы очень правильно поступили, что позвонили сюда. Это первый и важный шаг, и вы его сделали.