Kitobni o'qish: «Всё, что я знаю о любви: Непридуманные истории о чувствах в любом возрасте»

Нина Зверева

Shrift:

Знак информационной продукции (Федеральный закон № 436–ФЗ от 29.12.2010 г.)

Редактор: Елена Горлова

Главный редактор: Сергей Турко

Руководитель проекта: Елена Кунина

Арт-директор: Юрий Буга

Корректоры: Мария Прянишникова-Перепелюк, Елена Аксёнова

Верстка: Кирилл Свищёв

⁂

Все права защищены. Данная электронная книга предназначена исключительно для частного использования в личных (некоммерческих) целях. Электронная книга, ее части, фрагменты и элементы, включая текст, изображения и иное, не подлежат копированию и любому другому использованию без разрешения правообладателя. В частности, запрещено такое использование, в результате которого электронная книга, ее часть, фрагмент или элемент станут доступными ограниченному или неопределенному кругу лиц, в том числе посредством сети интернет, независимо от того, будет предоставляться доступ за плату или безвозмездно.

Копирование, воспроизведение и иное использование электронной книги, ее частей, фрагментов и элементов, выходящее за пределы частного использования в личных (некоммерческих) целях, без согласия правообладателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

Введение

– Если бы у меня были все деньги мира, я отдал бы их за то, чтобы никогда никого не любить, – произнес звукорежиссер Сергей и посмотрел на меня с отчаянием.

Мне было 30 лет. У меня к тому времени был муж, трое детей и абсолютная уверенность: любовь – лучшее, что случается с человеком в жизни. Зачем вообще жить, если ее нет?

Звукорежиссеру было 26. За его плечами три несчастных любви и один страстный роман с разведенной женщиной.

Мы работали на горьковском телевидении – я тележурналистом, а он, что логично, звукорежиссером.

Не скажу, что мы были близкими друзьями. Скорее, перебрасывались фразами во время совместной работы. Но, видимо, «не друзьями» нас считала только я. А может, у него просто наболело – и это чистая случайность, что рядом оказалась именно я.

Будь рядом кто-то другой – вылилось бы на него.

– Почему?! – я остановила монтаж и повернулась к Сергею.

– Потому что! – он хотел крикнуть, но в последний момент сдержал себя, и получился писк. – Потому что! Потому что я устал от этого всего! Ты всегда думаешь о ней! Тебе всегда надо угадать, что она хочет! Ты никогда не угадываешь! Это бесконечный! Тонкий! Лед!

– А кто она?

Я должна была сказать что-то ободряющее, но в мои 30 лет у меня были муж и трое детей и не было никакой непредсказуемости в жизни.

– Никто! – он словно обмяк.

Сергей повернулся к экрану и заговорил спокойно. Слишком спокойно:

– Я понял, что любовь – это выход гормонов из-под контроля. К сожалению, я пока не научился их полностью контролировать. Но я могу остановить процесс на нулевой стадии. Сейчас, едва я чувствую, что девушка мне понравилась, я полностью прекращаю с ней общение. Даже если в трамвае вижу незнакомую девушку и ее лицо кажется мне очень красивым, выхожу на ближайшей остановке. Это лучшее, что я могу для себя сделать. Я никогда не женюсь – это слишком тяжелая ноша. Да, возможно, у меня не будет счастливой любви, но я готов принести эту жертву ради того, чтобы не было несчастной.

Мне хотелось сказать: «Это глупость! Ты лишаешь себя самого яркого, что есть в жизни! Какой же ты балбес, просто познакомься с нормальной девушкой! Ты не представляешь, какое это счастье!»

Но в его спокойствии было столько отчаяния, что я побоялась вторгнуться в его жизнь.

Спустя годы я узнала: во время того разговора наш Сергей был по уши влюблен. Девушку звали Ира, она была старше него, замужем, очень эффектна и сексуальна, крутила несчастным поклонником как хотела.

Он пытался порвать с ней, но… Было достаточно одного взгляда – и он бежал за ней как собачка.

Сейчас мне уже за 70. Я видела много историй любви: несчастных, счастливых, детских, зрелых, коротких, долгих, бесконечных, не случившихся. И я думаю: а может быть, и не так уж неправ был звукорежиссер? Может, некоторым людям лучше вовсе не влюбляться?

Я не знаю. Но попробую рассказать эти истории любви – разумеется, изменяя имена некоторых героев.

Вы можете счесть эту книгу художественным вымыслом: не все истории, описанные в ней, происходили так, как я их рассказываю. Но будьте уверены – героями они переживались именно так.

И чтобы нам с вами не уходить далеко от жанра нон-фикшн, в конце каждой главы вместе сделаем вывод: что же мы узнали о любви и можно ли было сделать по-другому? И если это возможно, отыщем полезные смыслы, которые можно извлечь для себя.

Я разделила книгу на этапы согласно нашему взрослению. За один шаг взяла 10 лет. Первая глава – это любовь в 10 лет (чуть раньше или позже). У вас же была детская влюбленность? Верю, что была. А последняя глава – «Любовь в 80+». В этом возрасте тоже есть любовь.

В финале каждого раздела я опубликую свои фирменные рецепты простой домашней кухни, которые подошли бы нашим героям в качестве хоть маленького, но утешения. Или, наоборот, допинга.

Я хочу поблагодарить читателей и подписчиков моего телеграм-канала «Нина Зверева: семья и школа» за присланные истории, которые органично влились в рукопись этой книги. Вот имена авторов: Елена Овчинникова, Ольга Мызникова, Дарья Шешукова, Ульвия Ахундова, Юлия Костянникова, Нэлли Пискарева, Елена Федотенкова, Анастасия Литвина, Мария Фоменко, Людмила Луговцова, Марина Панкратова, Надежда Левагина.

Ну что, начнем?

Глава 1
Детская любовь

Влюбленный деревенский мальчик

Эта картина до сих пор стоит у меня перед глазами. Лето, деревня, мы снимаем дачу. Дочке Кате всего 4,5 года. Темные волосики, черненькие глазки с веселыми искорками и всегда улыбающееся лицо.

Я смотрела на нее и думала: в чем секрет? А секрет в том, что она родилась с развитой эмпатией. Хотя, казалось бы, все дети по природе своей должны быть эгоистами. Это помогает им многого добиваться, когда они вырастают. Но Катя была не такой.

То соберет полную кружку земляники где-то рядышком с домом и принесет бабушке. То подойдет ко мне и спросит, устала я или нет. То от души похвалит отца и скажет ему, какой он молодец и как много он знает!

Мы привыкли и уже не обращали внимания. А когда окружающие реагировали на это удивительное качество дочки, мы только пожимали плечами: «Да, вот такая у нас девочка… Необыкновенная!»

Однажды Катя попала в больницу с серьезной болезнью. Лечение было тяжелым. Каждый день ей делали болезненные уколы, но она ни разу не пикнула. Как-то к ней пришла медсестра – и давай сокрушаться:

– Господи, куда же тебя колоть-то?! Живого места на тебе нет!

Катя тут же принялась ее утешать:

– Не расстраивайтесь, вы очень хорошо умеете делать уколы. И мне ни капельки не больно. Мне все равно, куда вы уколете!

Когда она выписывалась из больницы, ее провожал весь медперсонал и люди плакали. Еще бы! Не каждый день встретишь такую девочку.

Как-то я привезла ее к маминой подруге в Москву, так как остановиться было больше негде. Там сразу предупредили:

– Если приезжаете с ребенком, следите за ним. Потому что моя квартира не рассчитана на детей!

Но уже через два часа Катя растопила сердце хозяйки. Отныне нам было разрешено приезжать с ней когда нужно и жить сколько угодно. Что она тогда сказала строгой женщине, как она проявила свое удивительное умение чувствовать людей – никто не знает до сих пор.

И вот однажды мы приехали на летние каникулы в маленькую красивую деревню на берегу реки. Всего-то на 10 домов! Снимали там дачу. В соседнем с нами доме жил деревенский, абсолютно белоголовый мальчик Андрюшка. На самом деле он был блондином с голубыми глазами, но яркое летнее солнце выжгло ему волосы до белизны.

За развитием событий наблюдала вся деревня. С мальчиком что-то случилось. Каждое утро в 7 часов он стоял под нашими окнами. Ждал, когда откроется дверь и его пустят в дом к Кате. Он не спускал с нее глаз и готов был участвовать во всех ее затеях.

Они вместе ходили за земляникой, играли, запускали змея с ее отцом. По вечерам мальчик никак не хотел уходить домой спать. Он боялся проспать что-то важное. Свое детское счастье, наверное.

Андрюшка оказался очень смышленым мальчиком, быстро научился играть в карты и с удовольствием, раскрыв рот от изумления, слушал, как папа Кати читает вечером книги. При этом все время стремился сидеть рядом с ней как можно ближе.

Но счастье не может длиться вечно. Наш отпуск закончился, и мы собрались уезжать из деревни. Я с ужасом сказала мужу:

– Как же он останется без нее? Как же он будет жить?

Все переживали, а Андрей просто не верил, что Катя может вдруг взять и исчезнуть из его жизни.

Они вдвоем, взявшись за руки, отошли от дома. Она ему что-то говорила, что-то обещала. Они прощались… А потом случилось то, чего все взрослые опасались.

Андрей рванул за машиной. Он бежал, падал, поднимался и снова бежал.

Мы остановили машину, Катя пошла ему навстречу. Они обнялись. Она опять ему что-то говорила. Андрей развернулся, понурив плечи, и пошел к дому.

Фигурка этого мальчика, такого маленького старичка, человека в отчаянии, до сих пор у меня перед глазами…

Мы должны были приехать в эту деревню на следующий год. И это как-то всех утешало. Но мы не приехали. Родители купили нам собственную дачу. Когда мы вспоминали этого мальчика, мы не знали, что лучше сделать: взять дочку, отвезти туда, дать им увидеться или все-таки не бередить детские сердца.

Решили оставить все как есть. Тем более любовь была только с его стороны. Она же просто играла, дружила, позволяла себя любить.

Несчастный Славка, которому никто не верил

Я никогда не забуду своего одноклассника Славу Ходченко. Почему-то я уверена, что его уже нет на свете. Поэтому спокойно называю настоящие имя и фамилию.

Славка был матерым хулиганом. Мы учились во втором классе. И если в классе что-то случалось, а это происходило довольно часто, все сразу думали на него, даже не разбираясь.

Учитель брал его за ухо (что было сделать легко: уши у моего одноклассника всегда вызывающе и смешно торчали) и вел к директору. Такой был Славка – некрасивый, лопоухий мальчишка.

Он и правда был хулиганом: воровал еду, которую дети приносили в школу, портил учебники. И я побаивалась его, как и полагается девочке из хорошей семьи.

А он что-то все время вился вокруг меня: то за косичку дернет, то толкнет, одним словом, приставал и мешался. В то же время я видела, что он нуждается во мне. А потом случайно услышала взрослый разговор…

Оказалось, что отец на его глазах убил маму и теперь сидит в тюрьме. Это случилось, когда Славке было пять лет. Его забрала к себе тетка. Но он ей был совсем не нужен.

Помню, как меня потрясла эта история. Мне было так жалко Славку, что я боялась смотреть в его сторону. При мысли о том, что он пережил, у меня замирало сердце.

А дальше случилось страшное. Был теплый сентябрь. Третий класс. И один из наших одноклассников – Алеша – утонул. Его отец всегда рыбачил на островке, на который приплывал на лодке, и как-то он не взял сына с собой. Мальчик сбежал из дома и поплыл на остров к отцу самостоятельно. Он умел плавать, но не рассчитал свои силы. Алеша плыл, плыл и утонул.

Весь наш класс повели на похороны. Его родители захотели, чтобы с Алешей простились друзья. Конечно, никакими друзьями мы ему не были. Он был тихим мальчиком, всегда как-то в сторонке от нас. Но пришлось пойти.

Со мной творилось что-то невообразимое. Я не могла смотреть на отца Алеши. Он казался мне самым страшным человеком на свете. Как можно было не взять сына на рыбалку, если он так просился? Я абсолютно не могла этого понять. Потому что мои родители никогда так не поступали. Мы с братом для них всегда были самым главным предметом любви и заботы, смыслом их жизни. И есть тысячи историй на эту тему. И вот одна из них.

Однажды они оформили нас на дачу с детским садиком в Зеленом Городе. Мне было три года, а моему брату Игорю – пять. Мама накупила нам панамок и трусиков, нашила на них бирки. Все как полагается.

Детский садик был очень хороший, от политехнического института. Огромная территория, разнообразные занятия, прекрасные воспитатели. Мы всегда дружили с братом – и там тоже не разлучались. Но пробыли мы там недолго, потому что через два дня зареванная мама сказала папе:

– Поехали за детьми. Я больше не могу без них!

Папа пытался ее уговорить, остановить, утешить, ведь у них были свои взрослые планы. Они хотели отправиться в плавание на лодках с компанией друзей. «Без детей!» – таков был уговор взрослых. Но мама была непреклонна.

Они пришли к директору детской дачи, написали заявление, что берут всю ответственность на себя, и посадили нас в панамках и трусиках в лодку. Всё. Больше нас никогда никуда на лето не отдавали.

Мама была учителем, поэтому отпуск у нее был длинный. И два летних месяца мы всегда проводили с ней. Лето считалось святым семейным временем, когда можно по-настоящему общаться с детьми. А это для моих родителей всегда было огромным счастьем и потребностью.

А тут такая страшная смерть! Это ножом торчало в моем детском окровавленном сердце.

Но не только это. Я никогда не видела людей в гробу. А Леша лежал в открытом гробу, совершенно как живой. Нас даже зачем-то подвели к нему. Зачем? До сих пор не пойму. Дети были разной степени впечатлительности. После этого я очень долго не могла спать и заходить в реку – боялась встретить утопленника.

Еще помню липкие сливочные конфеты, которые нам совала его бабушка. Фантики были мокрые от вспотевших ладоней пожилой женщины. А она раздавала нам эти конфеты и повторяла: «Помяните нашего Лешу, помяните нашего Лешу!»

Для меня это все было абсолютным кошмаром, но тогда я думала о Славке. Моя главная мысль была: как же он? Ведь он уже знает, что такое смерть. Я посмотрела на него, а он стоял и трясся, как воробушек. Я подошла и взяла его за руку.

Нас водили парами, и моей парой всегда был Андрюшка – мой друг, с которым мы жили рядом. У нас была настоящая дружба. Но в тот момент я бросила Андрюшку и взяла за руку Славку.

С той секунды он стал моим рыцарем. Это было непосильной ношей для меня, потому что разговаривать с ним было не о чем. Да и Андрюшка уже начал сердиться и обижаться, ведь втроем ни играть, ни разговаривать у нас не получалось.

Я помогала Славке с уроками, но оказывала этим плохую услугу. Ему нужно было знать не то, как решается задача, а сразу ответ.

Но довольно быстро после похорон Славку забрали в детский дом. Опять что-то случилось в школе, что-то пропало, и тетка уже не захотела разбираться с этим. Славка умолял, говорил, что он не виноват. Я ему верила, рыдала и уверяла, что это не он. Но взрослые нас не слушали, хотя никаких доказательств вины мальчика не было… Вот такая грустная история.

Вообще, детская любовь, как правило, несчастная. Она бывает и у девочек, и у мальчиков. Девочки часто обращают внимание на мальчиков постарше, которые совсем на них не смотрят. Мне подруги рассказывали свои истории первой любви, такие, от которых просто замирало сердце. Нравится тебе мальчик, а ты для него просто пустое место, пигалица. У меня тоже такое было, но уже позднее – в 12 лет.

Помню первую любовь сына, которая пронзила его как молния, прямо в сердце. Он увидел девочку и совершенно онемел. Это была наша дальняя родственница. На всех семейных встречах и собраниях я видела этот его неотрывный взгляд, готовность служить и желание быть рядом.

Они взрослели. Она была старше и совсем не обращала на него никакого внимания.

А для сына это было сильным переживанием. Помню, он торопился, бежал туда, где была она, и… упал с лестницы. Расшибся. И все равно побежал дальше, чтобы просто увидеть Марианну.

Это чистое, могучее, мощное испытание для маленьких людей. Такое сильное чувство, такую тягу и потребность в другом человеке, такие сильные эмоции и переживания не каждый может выдержать.

Bepul matn qismi tugad.