Kitobni o'qish: «Чужая вина»

Глава 1

Марта

Кап-кап-кап! Капельки воды беспрестанно срывались с нависшего над водой каменного валуна и ударялись о зеркальную поверхность озера. Я медленно выдохнула и вошла в теплую воду по колено. Вновь сделала глубокий вдох.

Вот уже в течение двух месяцев каждое мое утро начинается именно с этой процедуры. Благо, от дома до озера две минуты ходьбы по благоустроенным деревянным мосткам.

Кап-кап-кап! Местные это озеро так и называют: Плачущее. А мне здесь легче. Главное глубоко дышать и учиться каждое утро жить со своим вечным чувством вины перед самыми важными для меня людьми. Вера, моя старшая дочь… Моя боль и моя отрада. Из-за меня в шестнадцать лет ей пришлось стать взрослой и взять на себя ответственность за семью. Она пожертвовала беспечной юностью, образованием и даже личной жизнью ради нас всех. И как же я рада, что все наладилось. Она замужем за самым страшным мужчиной, которого я когда-либо видела, но он любит ее. Она счастлива и в безопасности, а так же занимается любимым делом. И иногда навещает нас с Фимкой…

Ефим, еще одна моя боль. И мое счастье. Я рада, что он у меня появился. На самом деле он – идеальный ребенок. Послушный, трудолюбивый, любознательный. Но и перед ним у меня вины не меньше. Если бы Вера не привезла нас сюда, я бы никогда не поверила, что он сможет когда-нибудь быть полностью здоровым. Только Вера верила в это, когда у меня самой руки опустились. Только благодаря ей сейчас и Вероника в безопасности.

Вероника, мое самое страшное деяние в жизни. Я до сих пор не понимаю, как смогла оставить своего десятилетнего ребенка с почти чужими людьми и рядом с ее отцом-садистом. Это было неправильно, но по-другому нам всем было бы не выжить. В первую очередь Вере. Получается, что одного ребенка я променяла на другого. И что с этим делать дальше, я не знаю. Знаю лишь то, что Вероника меня точно никогда не простит за это. И я сама себя не прощу. И с этим мне предстоит жить, потому что Ефим все еще зависит от меня. Да еще и Ярослав, отец Родиона, на время лечения в санатории решил пожить с нами. Я не против, вместе веселее. И по вечерам есть с кем поговорить.

Снова вдох-выдох. Надо жить. Надо использовать тот шанс, который мне дала Вера. Нужно учиться справлять со своей виной и думать о том, что у меня есть сейчас. Фимке нужна забота, детям, привозимым в Май, нужен врач, новым медработникам нужно объяснение чуда, которое здесь происходит. И это все только в моей компетенции.

Спиной чувствую взгляд. Привычный уже. Антон. Еще одно недоразумение на мою голову. И вновь не подойдет, просто будет смотреть издалека. Вера говорит, что я должна лояльно к нему отнестись, что у них просто инстинкты такие, а я не могу. Это ненормально, когда такой молодой парень смотрит на меня таким плотоядным взглядом. И ведь не пытается ничего сделать, просто смотрит. И по утрам приносит выпечку… Каждое утро. И иногда по вечерам из окна дома я вижу, как он просто сидит на крыльце. Очень странный парень.

Вдох-выдох, и я уже понимаю, что расслабиться по-хорошему у меня уже не получится. Дав себе мысленный подзатыльник за ментальное тунеядство, я выбралась из воды и резко развернулась. Никого. Снова прячется. Ну и пес с ним. Мне через час нужно быть на работе, а это значит, что пора домой. Фимка, наверняка, уже проснулся.

Деревянный настил, ведущий к дому, сегодня был совсем холодным. Алиса говорила мне, что теплое здесь только озеро, которое даже в самое холодное время не замерзает. Я быстро поднялась по ступенькам, прошла мимо небольшого сада, расположившегося на участке, и вошла в калитку.

– Твой приходил, – Ярослав Сергеевич встретил меня на кухне, попивая свой любимый травяной чай. Кофе для его сердца полезным не было. – В этот раз кексы с изюмом. Теплые еще. Тебе не кажется, что этот мальчишка сам их готовит?

– Он не мой, – тряхнула я головой и заглянула в холодильник, надеясь приготовить завтрак для Фимки.

– Я кексы поем, – сын вышел на кухню в своей старой потертой пижаме, которая была ему совершенно мала. Руки и ноги торчали из рукавов сантиметров на пятнадцать. Но с вещами он расставался крайне неохотно. Сказывалось тяжелое детство.

Я со вздохом закрыла холодильник и повернулась к Ярославу.

– К Раде сегодня поедете? – Перевела тему с дурацких кексов, притащенных Антоном, чтобы испортить мне очередное утро.

– Да, она обещала показать местные достопримечательности. – Мечтательно улыбнулся Фимкин дед.

– Еще не все показала? – Делано удивилась я.

– Она все подбирает мне профессию, что была бы по душе. А я вот думаю: мальчишек бы из школы поучить что-нибудь мастерить. – Признался он, слегка волнуясь.

– Почему бы и нет? – Обрадовалась я. – Хорошее дело. Да, Ефим?

– Ага. А то нас девчонки задразнили уже. У них-то есть кому учить шитью всякому. – Хмыкнул сын.

Кексы оказались безумно вкусными. Жаль, что я в кулинарии полный профан, и что-то подобное приготовить не смогу никогда в жизни. Оставалось успокаивать себя тем, что у меня другие таланты. Например, попасть иглой в почти невидимую венку. Или идеально подобрать дозу лекарства.

Позавтракав, я проводила Фимку на школьный автобус, а сама отправилась в санаторий. Лечебница сейчас была для меня самым главным домом. Там я могла хоть немного отвлечься от своего постоянного чувства вины и заниматься любимым делом. Я никогда не расплачусь с Верой за то, что она привезла меня в Май, где я смогла выздороветь и найти себя. Никогда.

– Марта Мироновна, – в коридоре главного корпуса мне встретилась взволнованная Алиса.

– Что случилось? Что-то с детьми? – Тут же забеспокоилась я.

– Нет, – светловолосая девчушка резко помотала головой. – То есть… Не с нашими. Они благополучно идут на поправку. Алан вчера уехал за партией детей в областной центр, куда их должны были доставить на самолете. – Она в волнении сцепила руки.

– И что? – Забеспокоилась я.

– Хорошо, что с ним Стас уехал. Два ребенка в критическом состоянии. Их в течение часа доставят вертолетом. Остальных доставят тремя часами позже. – Пояснила она. – Одна девочка, полгода, букет. ДЦП, сердечная недостаточность, деформация черепа. Роды были сложные. Мать отказалась почти сразу. А вот второй… Мальчик. Ему восемь лет. Мы никогда таких больших не брали. Не знаю, подействует ли на него лечение вообще. Он в коме и у него генетическое заболевание. Его мать пыталась с этим жить и даже лечила его, но все было бесполезно. Она умерла неделю назад. Самоубийство. Его отец написал отказ. – Алиса судорожно вздохнула, закончив рассказ.

– Я займусь им. Пусть Зина займется девочкой, ты за ней проследи. Она вроде бы уже многому научилась. – Распорядилась я. – Позвони Максиму, пусть готовит свою лабораторию. Лаборанты Алана и приезжие медики пусть займутся остальными детьми. Лекарство будет нужно сразу, едва я произведу забор крови. Они же с Верой разработали ускоритель какой-то? – Нахмурилась.

– Он еще тестируется. – Алиса шагала рядом со мной, пока я торопливо направлялась в свой кабинет.

– Если до сих пор не было нареканий, то выбора у нас нет. Нужно сокращать время разработки лекарства до нескольких часов. Стандартных трех дней у нас может и не быть. – Я открыла дверь в свой кабинет, зашла за ширму и быстро переоделась в хирургический костюм. Сверху набросила халат. Мало ли что нас ждет через полчаса. Нужно быть ко всему готовой.

Далее мы проследовали в отделение реанимации, которое сейчас пустовало (слава богу) и подготовили две палаты. Отдельные. Оборудования в этих палатах было столько, что помимо кровати оно занимало почти все свободное пространство. Спасибо Каверину, постарался.

Через пять минут в отделение вошла чуть запыхавшаяся Зоя. Грузная женщина сорока лет, которая выглядела очень сурово. Но я-то видела, как она трясется над каждым ребенком, как едва не плачет, глядя на вновь поступивших.

– Зой, рассчитай на вес девочки все препараты. – Распорядилась я. – Иммуностимулятора не больше кубика. – Напомнила.

– Конечно, – кивнула женщина и скрылась за дверью.

– Алис, пригласи кого-нибудь из мужчин, нужно сдвинуть оборудование, чтобы было удобнее. – Оглянулась на девушку.

Она быстро кивнула и ушла.

– Мам, что случилось? – В палату минут через десять заглянула Вера. Видимо, Максим рассказал о поступившей от меня просьбе.

– Тяжелые дети едут. Состояние критическое. – Не стала я скрывать от нее.

– Помощь нужна? – Тут же среагировала она. Моя дочь! Моя гордость!

– У нас в боксе выздоровления двенадцать здоровых детей, а приткнуть их некуда. Сегодня новые поступят. В семьях детей уже много, да и мы права не имеем заставлять их забирать их к себе. – Скривилась я, застилая кровать чистой пеленкой.

– Нужен какой-то интернат. Или дом малютки. – Вера нахмурилась. – Я еще раз поговорю с Колей. Он предлагает всех увозить в Березкино, но там же оборотни. Все равно нужно отдельное здание и территория.

– Поговори, – кивнула я. – Он к тебе прислушается.

– Хорошо, – Вера улыбнулась, подмигнула и скрылась за дверью.

– Ну что ж, – я осмотрела совершенно новую палату, которую лишь неделю назад снабдили оборудованием, и удовлетворенно кивнула. Услышав неясный шорох позади себя, обернулась. В дверях стоял Антон, глазевший на меня зелеными глазами. – Что ты здесь делаешь? – Удивилась я. Разве он не должен за Верой приглядывать, или на Хозяина работать?

– Алиса сказала, что нужно что-то передвинуть. – С трудом выдавил он из себя. Почему-то у меня создалось ощущение, что его губы его не слушаются.

– Да, – я отступила в сторону. – Переставь этот аппарат УЗИ ближе к окну, чтобы я могла до кровати дотянуться. А монитор отодвинь на другую сторону. Ближе к консоли. – Распорядилась я.

Антон управился с работой буквально за пару минут. И как он все эти тяжеленые штуки так легко двигает? Силушки у местных парней не занимать, конечно.

– Спасибо, – кивнула я, глядя на время. Осталось не более пяти минут до доставки пациентов. Местное население было на редкость пунктуально. До минуты.

Антон еще несколько секунд поглядел на меня, но все же вышел из палаты. Я тоже покинула помещение, включив аппарат обеззараживания воздуха.

– Приехали, – мимо меня по коридору пробежала Алиса.

Я бросилась за ней. Не думала, что когда-нибудь смогу бегать, но жизнь и не такое заставит сделать. Да и местное лечение творит чудеса.

– Марта Мироновна, – первым я увидела Стаса, который катил тяжелые носилки, обеспеченные оборудованием. За ним двигался еще один мужчина.

Я подошла ближе. Ага, на первых девочка-малютка.

– Ее во вторую, – распорядилась я, зная, что Зоя уже ждет.

Вторым был мальчик, укрытый одеяльцем до носа. Сверху был натянут защитный купол. Его сейчас любая простуда может убить.

– Четвертая, – кивнула я мужчине, а сама побежала вперед.

Мужчина вкатил носилки и деликатно вышел из палаты. Так, ладно, я справлюсь. Резко выдохнув, я сложила защитный купол, откинула одеяло и задохнулась от нахлынувшего на меня ужаса. На носилках лежало скрюченное маленькое тельце, едва дышащее, но борющееся за свою жизнь, цепляющееся за нее всей своей душой.

Я взялась за подстилку и плавно переместила пациента на кровать. Перетащила полупустую капельницу и принялась за дело. Все эмоции потом, после. Сейчас нужно взять кровь и отдать Максиму. И начать поддерживающую терапию.

– Сейчас маленький, – я убрала пробирку в карман и приготовила раствор для капельницы. Она даст ему время, чтобы продержаться еще несколько дней (на всякий случай). И силы. Сердце у него слабенькое, и нужно чтобы оно билось, пока мы ищем для него наилучшее лечение.

Дверь тихо отворилась и мне пришлось отвлечься. Антон. Что он здесь сегодня ошивается весь день?

– Что? – Нахмурилась.

– Макс послал. – Тихо сказал он мне, едва взглянув на кроватку.

Я кивнула и протянула ему пробирку. Парень тут же сунул ее в свой карман и вытолкал из палаты забытые носилки. Господи, лишь бы помогло. Лишь бы успеть. Я прицепила присоски на маленькое тельце. Любые изменения сердечного ритма я должна видеть.

Еще мне было очень жаль, что этот мальчик остался без матери. Я не винила эту женщину в том, что, устав от борьбы она сдалась самым страшным образом, но малыша было жалко. Очень.

Через час капельница сделала свое дело. Сердце забилось ровнее, дыхание стало сильнее. Его организм принял лекарство и у нас действительно появилось время.

Алиса тихо вошла в палату.

– Как там девочка? – Я укрыла мальчика одеялом и склонила набок голову.

– Тяжело, но Зина справится. – Сказала она и неловко замолчала.

– Что? – Повернулась я к ней.

– Я прочитала сопроводительное письмо от лечащего врача мальчика. Его зовут Адам. Вот, почитай. – Она протянула мне бумагу.

Я быстро пробежалась взглядом по строчкам и закрыла рот ладонью.

– Отцом было куплено место на кладбище для него? – Переспросила, не веря в этот бред.

– Я проверила эту информацию. – Алиса вздохнула. – И есть подозрения, что мать мальчика не сама покончила с собой. Поэтому врач и попросил как можно быстрее доставить мальчика сюда, хотя у них уже был подписан отказ на ребенка. Мало ли что…

– Ужас какой, – прошептала я, поглядев на мальчика. – За что он так с ними?

У меня даже сердце от нехороших ассоциаций заболело.

– Марта Мироновна, вы сегодня в Березкино поедете? Там сегодня оборудование привезли. Да и обучение… – Алиса, видя, что тема для меня болезненна, перевела тему.

– Нет. Не смогу его оставить. – Я вновь посмотрела на мальчика. – Думаю, что к вечеру Максим уже принесет лекарство, а до этого времени я буду следить за его состоянием.

– Конечно. Я Лохматову позвоню, сообщу. – Кивнула девушка.

– Алис, – окликнула я ее, когда она собралась уходить. Девушка обернулась. – Я завтра приеду и проведу лекцию для прибывших медиков. Сколько там человек?

– Шестнадцать женщин, плюс несколько человек из младшего персонала. – Услышала я перед тем, как дверь закрылась.

Шестнадцать – это не сотня. У меня все материалы подготовлены, ответы на возможные вопросы тоже. Я потерла переносицу и повернулась к малышу.

– Потерпи, маленький. – Я легонько погладила светловолосую макушку.

Максим пришел лишь в девять вечера. Зато лекарства были готовы для обоих сложных детей. Они представляли собой раствор, который мне пришлось медленно вводить в капельницу. Для младенцев другая форма лекарства не годилась, поэтому здесь наловчились действовать именно так. Но новшество моей методики состояло в том, что лекарство было разбавленным. Это помогало ускорить усвоение организмом нужных для выздоровления элементов.

– Марта Мироновна, вы бы хоть немного отдохнули. Я ночью подежурю. – Еще через час, когда капельница уже закончилась, в палату вошла прехорошенькая девушка Надя.

Я грустно улыбнулась. Вот где логика? Грузная Зоя уже нашла в Мае воздыхателя, но местные жители-мужчины совершенно не смотрели на красивую тонкую и молодую Надю. Странный город, странные люди… и нелюди.

– Да, конечно. Если будет ухудшение, сразу звоните мне. – Наказала.

Девушка кивнула и заняла место у фиксирующего состояние пациента монитора. Я же посмотрела на время и нахмурилась. Почти полночь. И снова я почти не видела сына, почти не общалась с дочерью… Вероника же даже не звонила, живя своей жизнью. Конечно, ей совсем не до меня сейчас. Да и у меня самой рука не поднимается звонить ей первой. Если честно, то я боюсь. Очень. Боюсь того, что окажусь ей совершенно не нужна, и она, вымученно улыбаясь, будет терпеть мое внимание к ней…

Я медленно побрела в свой кабинет, где сняла с себя медицинский костюм и, переодевшись в повседневную одежду, отправилась в сторону дома. Однако, стоило мне выйти из здания санатория, как от ближайшей стены отделилась тень. Я резко шагнула назад под свет фонаря и вгляделась в темноту. Тень как-то неуловимо передернула плечами. Знакомо так… Не понравилось, что я его испугалась?

– Антон? – Осторожно позвала. Тень кивнула. – Чего ты тут стоишь?

– Проводить хотел. – Коротко отозвался парень.

Я нахмурилась. Куда проводить? До дома мне пять минут идти, в Мае чужих почти нет, да и с освещением здесь все в порядке. А уж тещу самого Хозяина мало кто рискнет тронуть. С другой стороны, его могла ко мне и Вера приставить для успокоения собственной совести.

– Хорошо, – кивнула и побрела по дорожке, засыпанной опавшими листьями. Я не знала, что говорить этому странному высокому парню с походкой и грацией балетного танцора. Он все время ставит меня в тупик своим поведением. – Тебя Вера ко мне приставила? – Спросила, просто чтобы не идти в тишине.

Антон тихо хмыкнул и неопределенно передернул плечами. То есть разговаривать со мной отказываются. Ладно…

– Алиса сказала, что завтра нужна будет машина в Березкино. – Все же соизволил сказать он через минуту. – Я буду водителем.

Я с облегчением выдохнула. Так вот чего ему приспичило меня сегодня открыто провожать. Наверное, Хозяин заставил отвезти.

До моего дома мы дошли быстро, я кивнула парню и вошла внутрь. Из своей комнаты выглянул Ярослав.

– Явилась, гулена? – Улыбнулся он. – Фимка спит уже.

– Это хорошо. – Я сбросила с плеч пальто и направилась в свою спальню.

– Случилось чего? – Спросил он, когда я уже хотела закрыть дверь.

– Ничего необычного, – скривилась я. – Просто люди часто неоправданно жестоки с самыми близкими. – Выдохнула, пряча глаза, на которые навернулись слезы.

Ярослав тут же перестал улыбаться.

– Снова брошенных детей привезли? – Догадался он, бросив на меня виноватый взгляд. – Прости, Марта…

– Не надо! – Резко оборвала я его. – Это не ваша вина.

– Моя. То, что я не занимался сыном…

– Когда он бил меня, то был вполне взрослым, чтобы нести за себя ответственность. – Не согласилась я. – Спокойной ночи! – Пожелала и закрыла дверь, не желая продолжать это бессмысленный разговор.

Глава 2

Улегшись спать, я полчаса вертелась, пытаясь уснуть. Из головы никак не шел маленький мальчик, который сейчас лежал в реанимации. Да и неприятный разговор с Ярославом разбередил душу. К озеру что ли сходить? Хоть успокоюсь.

Я быстро оделась и мышкой выскользнула из дома. Ночь была прохладной, но от озера тянуло влажным теплом, и я сбросила обувь, чтобы пройти по мосткам босиком. Хорошо-то как. Глубоко вдохнув, протяжно выдохнула, беря свои эмоции под контроль. Подхватив подол домашнего халата, шагнула с деревянного настила в теплую ласковую воду. Это озеро уже несколько месяцев дарит мне успокоение и душевное равновесие.

Я подняла лицо и всмотрелась в темное небо. Бархатное черное полотно нависших туч завораживало своим видом, затягивало…

– Ты замерзнешь в одном халате, – мне на плечи легло что-то мягкое.

Я даже оборачиваться не стала.

– Снова следил? – Спросила… как бы у неба.

Антон не ответил. Просто рядом послышался тихий всплеск воды, и парень встал рядом со мной. Он тоже вскинул лицо к небу и закрыл глаза. Я не решилась снова с ним разговаривать и что-то спрашивать. А ну как ответит, и ответ мне может совсем не понравиться.

– Холодает, – услышала я минут через пять, когда у меня уже заболела шея.

Шевелиться мне было страшно, вдруг спровоцирую на неадекватные действия этого странного парня. Пусть Вера и пытается меня убедить в том, что он хороший и никогда не тронет женщину, но вся моя прошлая жизнь убеждала меня в обратном. Родион тоже в самом начале наших отношений был обходительным и предупредительным. Дарил мне подарки, уделял время, говорил нежные слова, но в итоге оказался чудовищем, неспособным даже на крупицу любви.

– Что ты здесь делаешь в такое время? – Я опустила голову, принявшись вглядываться в темную воду.

Я почувствовала, как Антон посмотрел на меня. Он всем корпусом ко мне развернулся.

– Сегодня прибыли тяжелые дети. В такие дни ты всегда ходишь сюда и пытаешься смириться с тем, что в это мире столько мерзости. – Спокойно ответил он мне.

Я резко вскинула голову и изумленно посмотрела в его глаза. Неужели я каждый раз хожу сюда, когда мне тяжело? То есть, он и раньше за мной следил каждый день? Или я чего-то не поняла?

– Я…, – открыла было рот, но так и не смогла по-хорошему сформулировать то, что хотела сказать.

– Ты очень тонко чувствуешь боль других, но часто забываешь про себя. Часто забываешь пообедать, когда занимаешься спасением очередной жизни, плачешь, когда совершенно незнакомому человеку плохо…

– Это неправда, – попыталась встрять я в этот монолог, но кто бы меня слушал.

– Ты любишь, когда лекарства помогают пациентам почти сразу, иногда задумчиво облизываешь ложку после размешивания кофе и терпеть не можешь травяные чаи, но пьешь их, потому что знаешь, что они полезны. – Все же закончил он.

Я задохнулась от неожиданности. Зажмурилась на пару секунд, пытаясь унять поднимающуюся панику.

– Откуда? – Выдавила из себя.

– Наблюдал. – Дернул он одним плечом едва уловимо.

– Зачем? – Не смирилась я.

Он отвернулся и вновь посмотрел на небо.

– Потому что ты для меня, как та звезда. Одна, и больше никого и никогда не будет. – Понизив голос, сказал он.

Я снова посмотрела на небо, где среди темных туч промелькнула одна звезда. Яркая и… одинокая.

– Не надо. – Помотала я головой.

– Я подожду. – Не смирился он.

Я снова опустила глаза, вглядываясь в воду, на поверхности которой сейчас отражалась все та же звезда.

– Зачем тебе престарелая женщина с поломанной нервной системой? – Со скептической усмешкой спросила я у воды.

– Я вижу другую женщину. – Не согласился он.

Вот что за человек? Я резко помотала головой и развернулась, чтобы выйти из воды.

– Пойду домой, – пробормотала для приличия.

– Подожди, – придержал он меня за руку. – Буквально пять минут.

Я остановилась. На деревянном настиле было прохладно и мне совершенно не хотелось стоять на нем пять минут. В воде было теплее, поэтому я послушно осталась в озере.

Антон же выбрался из озера и подошел к оставленному на берегу рюкзаку. Вытащил из него термос и вернулся в воду. Открутил крышку и налил туда какой-то напиток.

– Пей. – Протянул руку ко мне.

– Что это? – Нахмурилась я. Пахло чем-то вроде шоколада.

– Приворотное зелье, – хмыкнул парень.

Я бросила на него скептический взгляд. Приворотных зелий не бывают, а вот отворотных полно. Поэтому, не колеблясь, я приняла напиток и отпила ароматной жидкости.

– Какао? – Удивилась его выбору.

– Оно вкусное. – Сдержав улыбку, заявил этот наглый индивидуум.

Какао и правда было вкусным. И ароматным. И… по-домашнему уютным. Я допила напиток и отдала ему крышку от термоса.

– Мне пора. Завтра насыщенный день. – Слабо улыбнулась.

– Я в восемь утра подъеду к санаторию. – Кивнул он.

Я выбралась на настил и тут же надела обувь. После теплой воды доски казались просто ледяными. Я сбросила с плеч белый пушистый плед, накинутый на меня Антоном, и положила его рядом с рюкзаком.

– Спокойной ночи, – сказала куда-то в сторону воды.

– Да, – услышала в ответ и поспешила назад, домой.

Лишь проходя мимо раскидистого клена, шелестящего поредевшими листьями, я остановилась, услышав неясный шум. Обернулась, не понимая, что это. И уперлась взглядом в обнаженную спину Антона, входящего в воду. Он искупаться решил? Голый? В такую погоду?

Пока я стояла и смотрела, парень нырнул в воду целиком, сверкнув пятой точкой, и вынырнул метрах в десяти от берега. А потом резко развернулся и посмотрел на меня. В том, что он меня видел, я не сомневалась, а потому рванула со всех ног к дому.

– Господи, – прошептала, закрыв за собой входную дверь.

Я так сильно тысячу лет не смущалась. Мне тут же стало стыдно за свое смущение. Мне сорок шесть лет, а я веду себя как восемнадцатилетняя девчонка. «А Антон ведет себя, как извращенец, которому нравятся престарелые дамы», – подумала зло.

Рассердившись на себя за то, что так бурно реагирую, я закрылась в спальне и упрямо легла спать, зная, что после такого всплеска адреналина точно не усну. Но нет, уснула, как миленькая.

На следующее утро я решила не ходить на озеро ради ежедневной медитации, а вместо этого встала пораньше и поспешила в лечебницу, к мальчику Адаму. Нужно проверить его состояние и увериться в том, что ему ничего не угрожает.

Алиса была уже здесь, видимо догадывалась, что меня принесет чуть свет.

– Как он? – Спросила, продвигаясь к своему кабинету.

– Без изменений, – ответила девушка.

– Почему? Препарат же введен. Уже должны быть подвижки. – Я вошла в кабинет и принялась переодеваться.

– Возраст у него больше года, так что мы доподлинно не знаем, как отреагирует организм. Да и Макс инновационный способ создания лекарства использовал. – Алиса неуверенно топталась на пороге кабинета.

– Но доза по весу рассчитана идеально. – Покачала я головой, застегивая медицинский халат. – Как девочка?

– Зоя осталась на ночь. У нее незначительное улучшение, так что… препарат работает в ее случае. – Она явно нервничала.

– Алис, в чем дело? – Нахмурилась я.

– Возможно этому мальчику… Адаму придется повторно вводить лекарство, как…

– Хозяину, – закончила я за нее. – И после этого могут начаться специфические побочные эффекты. Но это неважно, если ценой является жизнь. Да и препараты у нас сейчас другие.

– Конечно, – кивнула девушка.

Адам лежал точно так же, как и вчера. Молодая медсестра вышла из палаты, едва увидела нас. Рада всех в Мае приучила к порядку, а потому нам никто не мешал. Я пробежалась взглядом по мониторам.

– Ну вот же, нервные импульсы усилились. Значит, мозговая деятельность возросла. – Нашла я положительный эффект.

Алиса скептически скривилась, но спорить не стала. Такие изменения на общее самочувствие не влияют. Я еще несколько минут повтыкала в монитор, проверила все датчики и, передав мальчика в надежные руки Алисы, направилась к выходу.

Антон ждал меня у дверей. Как всегда, незаметный, опасный…

– Доброе утро, – пришлось поздороваться мне, игнорируя смущение. Я взрослая женщина все же…

– Как спалось? – Спросил он без тени улыбки.

– Эмм, – я немного зависла, – хорошо. – Все же покраснела.

– Едем. Нас ждут в Березкино через час. – Протянул он ко мне руку.

Я посильнее прижала руки к телу и пингвинчиком пошла по дорожке. Боюсь я его. Или себя. Не знаю еще, не разобралась. И не хочу разбираться. Не для меня это.

– Это же машина Хозяина, – остановилась я, нахмурившись, когда мы вышли из ворот санатория.

– Николай Николаевич разрешил. Это самая безопасная машина в Мае. – Тут же отчитался парень.

Я скривилась. Можно было бы и догадаться, что Николай сделает все, чтобы угодить Вере. А моя дочь печется о моей безопасности, как никто. Оно и немудрено. Для нее я мать, которая не справилась со своими обязанностями, и по-другому воспринимать меня никто не будет.

Я послушно села в машину и быстро пристегнулась ремнем безопасности. Находился он, кстати, только с одной стороны. Видимо, водители тут все бессмертные. Я оглянулась назад и убедилась, что в салоне лимузина вообще никого нет.

– Мы одни поедем? – Уточнила.

– Остальных Захар увез. – Ответил Антон, уже севший за руль.

Я насупилась и принялась следить за дорогой. Я в Мае живу всего несколько месяцев, но ко мне относятся все вокруг, как к ребенку. Все еще сильнее усугубилось с тех пор, как Вера вышла замуж за Хозяина. Теперь ко мне относились, как к очень влиятельному ребенку, который может наказать всех из-за своих капризов. Только Антон, Вера и Николай относились ко мне по-другому. Это не считая Ярослава и Фимки. Ну Рада еще могла крепкое словцо вставить. Но весь остальной город меня разумно сторонился.

До Березкино мы, миновав КПП, добрались меньше, чем за час. До этого я была здесь лишь один раз и теперь рассматривала этот удивительный поселок во все глаза. Не смотря на глубокую осень, здесь было удивительно красиво. Все улочки укатаны в серое дорожное покрытие, по краям дороги стоят такие же фонари, как и в Мае. В садах еще не вся листва опала и теперь они выглядели очень пестро. Вместо заборов здесь были живые изгороди, высоких зданий здесь вообще не было. Два этажа – это максимум. И здесь было очень чисто. Местные жители даже листву убирали, создавая красивые круги возле корней деревьев. Красиво.

– В лечебницу заедем после лекции, там еще не все сделали. А врачей собрали в интернате. Там актовый зал подходящий. – Антон заговорил со мной впервые после отъезда из Мая.

– А дети? – Нахмурившись, я посмотрела на него.

– У детей занятия в школе. – Дернул он плечом.

– Ясно, – кивнула, теребя ремешок сумочки.

В окно смотреть мне почему-то уже не хотелось. Я ни разу не была в этом интернате, но я видела детские дома, и знаю, что выглядят они всегда серо и уныло. И даже проходя мимо них ты подспудно всегда испытываешь чувство вины, хотя вроде бы ничего плохого не сделал.

– Приехали. – Объявил мой водитель и мне пришлось поднять глаза.

Я с удивлением смотрела на длинный двухэтажный особняк из красного кирпича, обвитый плющом. Сколько лет этому зданию? На этом фоне совершенно обескураживающе смотрелись четыре белые колонны у входа.

– Что-то не похоже это на интернат, – медленно произнесла я, не найдя облупленных стен и безжизненно бродящих по территории неприкаянных детей.

– Почему? – Удивился Антон. – Здесь есть все условия. Детям комфортно. Ими занимается все Березкино.

– Да, заметно. – Кивнула я, покачав головой. – Но тогда это не интернат, а просто большая многодетная семья. Дети знают, что они нужны, когда видят такой уход.

– Конечно. Как могут быть не нужны дети? – С сомнением спросил парень.

Я поджала губы. Мне ему об этом лекцию прочитать? Неужели он никогда не видел безысходности в глазах не только детей, а людей в целом? Неужели ему никогда не было страшно не только за себя, но и за кого-то другого, более беззащитного?

– Марта Мироновна, мы вас ждем. – У входной двери меня встретил странный мужчина. Почему странный? В Мае я привыкла видеть высоких и брутальных мужчин, а этот больше был похож на коренастого гнома с буйной шевелюрой. Бородка опять же… – Прошу, проходите.

Я улыбнулась и вошла внутрь.

– Эмм, это точно интернат? – Нахмурившись я изучала обстановку.

– Что? – Удивился мужчина, окинув меня подозрительным взглядом. – А, да. Конечно. Интернат. В правом крыле дети живут, в левом у них досуговая зона. А школа в десяти минутах ходьбы отсюда. – Принялся объяснять он. – Нам налево.

Я с сомнением посмотрела на мраморный пол. Даже ногой по нему постучала. До этого я была в Березкино лишь на строительстве лечебницы, поэтому даже и не догадывалась, что ничьи дети тут живут практически в музее. На стенах, оббитых деревом, висели картины. Окна были большими и чистыми, поэтому внутри было светло и чисто. Все такое красивое, добротное…

– Нам сюда, – мне указали на дверь, ведущую, я так понимаю, в актовый зал.