Kitobni o'qish: «Любовь как лекарство»
© Халикова Н., 2015
В этом может
Помочь себе лишь сам больной.
В. Шекспир. Макбет
Начало любого любовного романа обволакивает как шелк, погружая в сладостную негу. Его участники, в смутной надежде на всепоглощающее чувство, отгораживаются от других, причисляя себя к избранным. Волны чувств, жар под кожей, любовный трепет – всё представляется необыкновенным. Каждый мимолётный взгляд, каждая случайно обронённая фраза наделяются особым смыслом.
Лето подходило к концу. Первые недели, проведенные в его объятиях, были ослепительны. Его открытое уверенное лицо иногда казалось красивым. Он старался произвести на нее впечатление. В его ухаживаниях были и забота отца, и нежность любовника. Остаток лета они провели, барахтаясь в прохладных водах Балтийского моря, не думая о скоротечности времени, не путаясь в истине и лжи. Вечерами, лёжа на пляже, сцепив руки, разомлевшие от страсти и духоты, они любовались лунной дорожкой. Она говорила о прекрасных ликах любви, о могуществе сплетения любимых тел, об обещании бесконечности. Он любил рассуждать о сложностях любви, о быстром охлаждении и забвении, о низостях и подлостях любви. Она улыбалась, случайно коснувшись рукой его сильной уверенной руки, деликатно молчала и уходила в себя. Каждый из них вкладывал весь свой предшествующий любовный опыт в новые отношения. Она испытывала неловкость при мысли о его прежней жизни. Прячась от реальности, она утешала себя тем, что каждый человек может быть другим в следующий момент своей жизни. Молчала она легко и непринуждённо, казалось, ничто её не тяготило. Мило улыбаясь и путаясь в её волосах, он любил повторять фразу о том, что голова должна быть пустой, как бамбук. В других устах это звучало бы оскорблением всему человечеству, но его глупости она старалась не замечать. Временами ей чудилось, что от этих незамысловатых отношений веяло радостью бытия. Каждый человек имеет право быть подлинным, не прячась под масками. Так она себя успокаивала. Когда он восклицал о том, что жизнь не так проста, как кажется, а гораздо проще, она не спорила и не протестовала, а лишь смущенно улыбалась. Он был прекрасен, словно принц. Всё в нем было притягательным: и обаяние, и глупость, и успешность в делах, и беспечность, с которой он летел по жизни. Сам он был рослый и статный. Любил капучино с корицей, красивых женщин, дорогие автомобили, глянцевую одежду, непременно от модных дизайнеров. Справедливости ради стоит отметить, что обладал он солидным брюшком, несовместимым с его донжуанским образом жизни и гусарскими притязаниями. Отсутствие внешней красоты и тощий кошелёк рассматривал как недостатки, зачастую коротая вечера в обществе моделей и успешных глупцов. Она не придавала этому значения, ей хотелось одного – нравиться ему. Отчего человек стремится нравиться другому? Страх одиночества, желание побед, удовольствие от силы собственного обаяния. У кого как. Неосознанно она хотела ему нравиться лишь затем, чтобы отдавать. Отдавать тепло и доброту, оберегать и любоваться им. Впрочем, в одиночестве её посещала мысль о том, что эти отношения ненадолго. Она отгоняла эту мысль от себя. Вкрадчивая неуверенность расположилась по соседству, ехидно нашёптывая на ухо неприятную правду, и указывая на обречённость этого романа. Она затыкала уши. Он любил мишуру, она – аутентичность. Его стремление порисоваться толкало его совершать поступки благороднее его самого, правда, это случалось крайне редко. Весь он состоял из недомолвок и скрытых страхов. Она, напротив, рядом с ним ничего не боялась. С каждым днём она становилась все грустнее.
Первые лёгкие и смелые лучи весеннего солнца затопили комнату. Утро, пора вставать. Она открыла глаза и снова зажмурилась, крутясь под одеялом. В соседней церкви Симеона и Анны зазвонили колокола, выгоняя сон, одиночество и пустоту прошедшей ночи. Прекрасный Принц вчера проводил её до дома и оставил одну, вежливо сказав «тебе нужно отдохнуть». Он не желал проводить с ней ночи, заботливым тоном настаивая на тягостном «отдыхе» в одиночестве. Она очень устала от этого «отдыха», но обсуждать это с ним не решалась: нельзя себя навязывать мужчине. Нелли распахнула окно, и в комнату залетел решительный и игривый утренний ветер, обдавая лицо прохладой и маня на улицу.
Обычная утренняя беготня по дому. Удовольствие от завтрака за столом в компании почти взрослой дочери. Вышитая скатерть и тончайший фарфор – привычка с детства, заложенная бабушкой. Казалось бы, идиллическая картинка. Спустя час Нелли Георгиевна уже мчалась на своем автомобиле по Дворцовой набережной. Добраться на работу можно было двумя дорогами: длинной и короткой. Она предпочитала длинную. Короткий путь пролегал по узким, ничем не примечательным улочкам, в то время как длинный являл собой восхитительное сочетание набережных с мостами и решеткой Летнего сада. Ей было радостно каждое утро то нестись вдоль Невы, то медленно волочиться в веренице машин, прихлёбывая ароматный кофе из бумажного стаканчика. Она много лет работала психологом. Впрочем, психологи редко считают свое занятие работой: чаще это судьба или призвание.
Сегодня будет длинный и скорее всего непростой день, но ей было это по душе. Любимое занятие рождало в ней смесь удовольствия с чувством нужности. Совсем незнакомые люди открывают самые сокровенные, запрятанные поглубже, мысли и фантазии, переплетая прошлое с будущим, реальность с небытием, а она шаг за шагом, принимая этих людей, как саму себя, помогает им двигаться дальше. Недаром психотерапевтические отношения сравнивают с любовными. Их особенность – в глубине и душевной интимности, в их открытости и безусловном принятии клиента психологом.
На работу Нелли приходила задолго до начала приёма, чтобы отдалиться от суеты, собраться с мыслями, пролистать карточки назначенных на сегодня клиентов, да и попросту оценить своё состояние перед рабочим днём, спрятавшись в прохладе и тишине кабинета. Телефонный звонок пробивался сквозь пелену размышлений.
– Нелли Георгиевна? – спросил уверенный женский голос.
– Да, слушаю вас, – ответила Нелли, пытаясь понять, знакома ли ей эта женщина или нет.
– Это Валентина Васильевна, мы с вами работали несколько лет назад. Вы должны меня помнить! – жестко ответила трубка.
Нелли замерла на секунду. Все клиенты полагают, что их обязательно помнят, даже если они были всего один раз десять лет назад, и они искренне удивляются, если их не узнают с первого «алло». Но эту женщину забыть было невозможно, хотя она и была на приёме лишь однажды примерно два года назад.
В Неллиной голове мгновенно всплыла картинка, как она буквально влетела в кабинет красная и разъярённая и крикнула Нелли: «Садитесь». Нелли послушно села и в изумлении уставилась на женщину. Высокая статная дама лет пятидесяти в строгом дорогом костюме, беспощадно обтягивающем изрядно располневшее тело. Почти вечерняя причёска, обилие бриллиантового блеска с утра. Самоуверенный взгляд и ледяной тон. А уж о позе можно и не говорить: она расположилась так, словно была хозяйкой кабинета, а Нелли выступала в роли жалкой просительницы.
Нелли Георгиевна сглотнула и робко начала:
– Что вас привело…
– Девушка, как вас там зовут? Мне нужны быстрые и чёткие рекомендации, как поступить в ситуации, в которой я оказалась.
– Но вы… – не успела договорить Нелли.
– Помолчите, девушка, я ещё не закончила. Вчера моя дочь заявила, что она будет рожать! Рожать, вы понимаете? Эта дрянь совсем вышла из-под контроля! Живёт за мой счёт, ничего не делает, светскую жизнь она ведёт. Она себя светской львицей возомнила. Какая на хрен львица, бездельница и тунеядка! Я всю жизнь работаю и всех кормлю, и очень хорошо кормлю! Всех и её и этого кобеля, который ей ребенка сделал!
Женщина чуть заметно изменила позу. Нелли подумала: «Давай, вываливай, сейчас станет чуть легче». Пока человек не выплеснет наружу страдание, боль и всё, что у него накопилось, пока не «изольёт душу», он не может рационально и последовательно работать над своей проблемой и над её разрешением.
– Она всё от меня скрывает, будто я враг ей, понимаете? Срок уже то ли тринадцать, то ли четырнадцать недель. Она скрывала от меня свою брюхатость.
– Угу, – кивнула Нелли.
– Я рожала, я воспитывала, и всё одна. Я и мать я и отец. Никаким нянькам её не доверяла. Вообще я считала, что нехорошо, когда при живой матери ребёнка «люди добрые» воспитывают. Пылинки с неё сдувала, с девочки моей. А теперь что? Она во мне не нуждается, она теперь сама по себе. Меня просто раздирает злость и беспомощность. Вы должны мне сказать, что делать, – Валентина Васильевна взглянула на Нелли.
В практике консультирующего психолога нередко встречаются несчастные, измученные проблемой люди, действительно нуждающиеся в помощи. Основная проблема, препятствующая терапии, это неверное представление о психологической работе. Начитавшись глянца и поглядывая в телевизор, люди полагают, что психолог быстро и поверхностно познакомившись с проблемой, незамедлительно выдаёт «рецепт» – так называемую рекомендацию к действию или, обладая шаманскими способностями, моментально сотворит чудо, и все проблемы исчезнут сами по себе или скорейшим образом разрешатся. Кому-то мерещатся фантастические возможности в незамысловатом слове «психолог». Достаточно лишь позвонить, и на другом конце провода чужой голос моментально распутает жизненный клубок, катавшийся десятилетиями. Некоторым кажется, что их страдания и ужасы происходят по вине других людей или сложившихся ситуаций, и они просят рецепты изменений. Мысль об изменении самих себя кажется абсурдной, а иногда заканчивается обвинением в непрофессионализме. Человек, не желая меняться, может кочевать от специалиста к специалисту в поисках «быстрой таблетки», избавляющей от бед.
– Я слышу в вашем голосе сильную боль, – спокойно и ровно сказала Нелли.
– А наркоша этот не работает, не учится, он вообще ни на что не годится. И он собрался стать отцом моих внуков! На него смотреть-то противно, – Валентина Васильевна открыла свою блестящую сумочку солидных размеров и стала в ней что-то нервно искать, но никак не находила. От этого злилась ещё сильнее.
– Сколько лет вашей дочери?
– Двадцать девять, а что? У неё вся жизнь впереди, и не нужны ей сейчас никакие дети! Я её мать, и я лучше знаю, что для неё хорошо, а что плохо.
Она наконец-то нашла в сумочке носовой платок и промокнула вспотевшее лицо.
– Жарко здесь.
Нелли пожала плечами. В кабинете прохладно, как всегда.
– Вас, кажется, Нелли зовут? Вот вы мне и посоветуйте, что я должна сказать дочери, чтобы она сделала аборт? – голос сделался неприятным, начальственно-металлическим.
Нелли посмотрела на клиентку и мягко ответила:
– Валентина Васильевна, универсальный совет, да и вообще совет, – против этики консультирования. Все люди разные и чувствуют все по-разному. Что подошло и помогло одному, вовсе не означает…
– А тогда зачем вы здесь сидите, умники, которые всё знают? Даже посоветовать ничего не можете в этом кошмаре. Это ведь не жизнь, а плохой сон. А вы только головой кивать умеете. Что же это за работа такая головой кивать? Я к вам пришла на приём, и вы обязаны мне помочь.
Лицо её сделалось пунцовым, злые глаза просверливали стены и книжные шкафы.
– Мы можем с вами попытаться поговорить об этом, – Нелли оставалась невозмутимой, – и посмотреть на ситуацию с разных сторон. Здесь, в безопасном пространстве психотерапевтического кабинета вы можете…
– Ну довольно, хватит, – оборвала клиентка. – Я за «скорой помощью» пришла, а вы тут собираетесь что? О чём рассуждать? Как меня в детстве неправильно на горшок сажали и от этого все мои беды?
Она была готова потратить силы и средства, чтобы изменить неудобную дочь. Но к работе над собой и сложившимися взаимоотношениями, увы, она не готова. Менять себя, даже совсем незначительно, всегда тяжело. А если речь идёт об изменении жизненного уклада? Признать, что проблемы не только в других людях, но и в тебе самом. Если человек не готов к изменениям, он сопротивляется, и прерывает контакты с психологом. Иногда клиенты, обратившиеся за помощью, избегают настоящей возможности улучшить качество жизни.
– Ваша дочь – взрослый человек. Возможно, она имеет право самостоятельно решать свои проблемы, даже если вам кажется, что вы это сделаете гораздо лучше неё.
– Она должна сделать аборт.
– Валентина Васильевна, попробуйте представить, как вы будете себя чувствовать после того, как ваша дочь сделает аборт по вашему настоянию?
– Зачем мне сейчас об этом думать? Проблемы нужно решать по мере их поступления. Подумаю об этом после.
Благодатного терапевтического взаимодействия явно не намечалось.
– Ну, мы можем попытаться подумать о той жизни, которая развивается в утробе вашей дочери. Просто подумать и порассуждать, не давая оценок и не принимая решений. Это мы можем себе позволить?
Клиентка кивнула.
– Тот плод, что она носит в себе это уже жизнь, или ещё не жизнь? Внутри неё формируются органы и системы будущего человека. Или это уже существующий человек? Он только будет или он уже есть? Его малюсенькое сердечко активно трудится, прокачивает через себя уже довольно много крови. Формируются кости. Уже просматривается жемчужная ниточка позвоночника. Поджелудочная железа вырабатывает инсулин, такой необходимый для обмена и роста. Мозг развивается. Да-да, и это всё происходит как раз на этом сроке беременности.
Нелли умолкла. Она злилась на себя, она не должна была всего этого говорить. Это её мысли, её восприятие, её отношение, и она должна держать это при себе, к клиенту это не имеет отношения. Непрофессионально.
– А теперь давайте подумаем: кому принадлежит эта жизнь, эта будущая жизнь? Кто вправе ею распоряжаться? Возможно, вы? Вы ведь взрослая, умная женщина, да и к тому же кормилец и глава семьи? Может быть, эта жизнь принадлежит той женщине, в чьей утробе она развивается, то есть вашей дочери? Возможно, она сама способна решать, давать жизнь этому человеку или нет? Кто берёт на себя ответственность, кто это решает? А может случиться так, что эта жизнь сама по себе. Просто новая жизнь, и она вообще никому не принадлежит. Она бесценна. Или тут кто-то может всё-таки решать?
Нелли выдохнула, поправила и без того безупречную прическу. Она открыто и участливо посмотрела на клиентку. Та молчала, понуро опустив плечи и уставившись на голый выбеленный кирпич стены.
– Это всего лишь вопросы, – устало и задумчиво сказала Нелли. – Да, это всего лишь вопросы, и у меня нет на них ответа, но возможно…
Клиентка вскочила с дивана и бросилась к двери, на прощание опалив её ненавидящим взглядом. Стеклянная дверь оглушительно хлопнула. Нелли откинулась в любимом белом кожаном кресле. Надо поменять дверь на деревянную, пока стекло не вылетело. Мои супервизоры меня порвут в клочья за такую вот сессию, побежала тоскливая мысль, и будут правы. Может, им не говорить?
– Алло, вы меня слышите? – не унималась трубка, – помните меня?
– Здравствуйте, Валентина Васильевна, я помню вас.
– А я хочу вас поблагодарить!
– За что? – не поняла Нелли.
– Как за что? Я к вам приходила на э… на консультацию. И мы с вами э… общались. А теперь вот я стала бабушкой. Замечательный у нас ребёнок. Уже ходит. Я очень счастлива. Хотела вам как-то сообщить, да всё знаете… не с руки было. А теперь выдалась минутка. Я ведь вам даже не заплатила.
– В этом нет никакой необходимости, я рада, что у вас всё в порядке, – с прохладцей сказала Нелли, – всего вам доброго.
– Моя дочь… – голос хотел ещё что-то сказать, но Нелли уже нажала отбой. Ей не хотелось никаких подробностей. Клиенты, дети, внуки. Чужие жизни каждый день протекали перед ней с их радостями и страданиями. Хорошо, что у них всё хорошо. Впрочем, то, что кажется положительным и правильным сейчас, может предстать в ином свете в другие времена. Границы между нормой и патологией становятся хрупкими и прозрачными. Ну, а новая жизнь – это ведь всегда хорошо, чего уж там говорить. Психологи в основном работают с чувствами, пытаются помочь разобраться с ними. А поступки – это следствие чувств и эмоций.
«Что у нас с чувствами? Кажется, была любовь или предчувствие любви? Прекрасный Принц появляется так редко. Почему? Что не так? Почему он не звонит? Почему он так редко нуждается во мне? Грустно. Бабушка любила повторять слова древней притчи „Всё проходит“. Да, всё проходит, и жизнь, между прочим, проходит тоже, просто протекает, неумолимо унося с собой в прошлое мгновения настоящего. Ему не нужен мой голос, ему не хочется меня видеть каждый день, ну, или хотя бы через день? Почему?» Нелли боялась этих вопросов. Боялась себе их задавать. «Тоже мне психолог» говорила она себе, и тут же себя оправдывала: «Себе я никакой не психолог, око не может себя увидеть. Я просто слабая женщина, которая осмелилась увлечься мужчиной. И что из этого вышло? Мучение и боль, ожидание встреч, опять ожидание, снова ожидание, короткая встреча и далее пустота и одиночество».
Прекрасный Принц выдавал любовь гомеопатическими порциями, с той лишь разницей, что в гомеопатии всё дозируется в крошечных количествах, зато выдается пациенту часто. В Неллиной любви встречи были крайне редки и очень коротки. Изредка Принц звонил и желал хорошего дня или спокойной ночи. Он любил повторять: «Отдыхай», оставляя её одну. Никаких нежных и сильных мужских объятий, никаких горячих, скомканных простыней. Сплошной «отдых». Ей казалось, Принц, нарочно назначает свидания в те дни, когда он особенно занят. Он по-спортивному, почти механически выполнял обязанности кавалера и, отговариваясь делами, исчезал надолго. Как не любила она думать о нём плохо. Он ведь не такой, он безупречен и совершенен. Нелли понимала, что обманывает себя. Слова и мелодия не вязались между собой. Уносясь в мыслях к своему прекрасному возлюбленному, с глазами цвета Индийского океана, она ощущала неприятный вкус горечи, который разъедал внутренности, как серная кислота. Как долго она будет отмахиваться от реальности, закрывая на всё глаза? Откуда такая беспечность? Ей хотелось, чтобы скорее приехала любимая подруга Нателла, умевшая так ловко и быстро всё расставлять по местам. Нателла жила в Москве. Она производила весьма благоприятное впечатление на окружающих, являя собой достойный пример гармонии души и поступков. Нелли не хватало её красноречия, её тёмно-янтарных тёплых глаз. Краткость формулировок, их законченность и острота приводили Нелли в восторг. За время, отводимое для чашки чая, Нателла умудрялась и приласкать Нелли, и пожалеть, и примирить с собой.
Однако последний глоток кофе в преддверии рабочего дня был выпит. Пора начинать.
Сегодня первой была Ольга. Сорокадвухлетняя женщина, тяжело переживающая развод с мужем. Она не сразу обратилась к психологу. Более двух лет Ольга сама пыталась разобраться в разрушенной жизни и в жгущей её боли, привлекая и подруг, и родственников, и детей, и даже продавщиц в магазинах. Советы «взять себя в руки» и «заняться собой» вызывали раздражение и гнетущее чувство, что её не понимают. Все наперебой говорили ей о том, что нужно сделать, но вот как именно это сделать, сказать не мог никто. Ольга решила обратится к психологу, и была в терапии третий месяц.
– Доброе утро, Ольга! – приветствовала Нелли.
Очутившись в кабинете, женщина быстро села и сразу начала говорить.
– Хожу к вам, а легче не становится. В прошлый раз вышла и плакала.
– Расскажите, какие чувства вы испытывали, выйдя отсюда в прошлый раз.
– Одиночество, сплошное одиночество… Я никому не нужна. Слёзы текли сами собой, я с ними не боролась. Дети выросли и живут своей жизнью, подругам всем некогда. Я одна. Мне плохо. А этот подлец сейчас с другой бабой. Что он с ней делает? Я когда думаю об этом, внутри холодеет. У него всё впереди, а у меня всё в прошлом.
– Оля, поделитесь пожалуйста, о ком или о чём были ваши слёзы? Что вы оплакивали?
– Мне кажется себя, свою ушедшую молодость и привлекательность. Свою прошлую жизнь. В той жизни я была женщиной, а сейчас я стала бесполым существом. Это несправедливо, я так не хочу.
– Продолжайте.
– Я ведь жила только для него, выполняла все его прихоти, старалась угодить ему. На диете просидела всю жизнь, ему худые нравились, и не просто худые, а так чтоб рёбра торчали. Работу бросила, занималась только семьёй и домашними хлопотами. От себя отказалась. А теперь пустота. И, наверное, уже никогда не будет ничего хорошего. Похожу-похожу к вам, да так и останусь ни с чем. Только деньги потрачу и себя лишний раз растравлю.
– Правильно ли я вас услышала, вы решили всегда жить плохо?
– Да ну что вы? Ничего я не решила. Просто я знаю. Кому я нужна, кто меня теперь полюбит? Может, меня вообще любить нельзя?
– Из чего вы сделали такой вывод?
– Вы что, издеваетесь? Муж ушел, он не просто ушел, а к другой женщине. Он предал меня, и теперь я одна.
– Разве это доказывает, что вас нельзя любить?
– Конечно же. Он редко меня хвалил, не то что комплиментов – слова доброго не услышишь. Только хмурился и раздражался. Даже смотрел на меня как-то нехотя, через силу. Придирался ко мне, гадости говорил обидные…
– Не останавливайтесь.
– На людях мог назвать меня козой облезлой, и кошкой драной. Я терпела. А временами так и просто не замечал меня, будто меня и нет. Думал о чём-то своём, может, о ней. А потом собрался в один день и ушёл. Наверное, я и есть коза безмозглая. От хороших жён мужья не уходят.
Ольга сделала стеклянные глаза и уставилась в пустоту. Нелли, выждав долгую паузу, начала говорить вполголоса.
– Возможно, вы сделали себя, свою жизнь зависимой от настроения другого человека? Ваше внутреннее представление о себе выстраивается исключительно на основе его оценок и его суждений о вас.
Ольга, казалось, не слышала:
– В прошлом я художник, а теперь я никто. Теперь я брошенная неудачница. И никому нет до меня дела. Неудачников не любят. Всем успешных подавай.
Нелли вспомнила об одном из правил психотерапии, которое говорит о том, что клиенты сами несут ответственность за свои проблемы, свои поступки и за свою жизнь. Не стоит принимать во внимание бесчисленные жалобы на окружающих.
– Когда он ушёл, подруги посоветовали обратиться к «бабке», которая возвращает ушедших мужей и наказывает соперниц. Я поверила и загорелась этой идеей, у меня появилась надежда, понимаете? Я даже успокоилась на время. «Бабка» эта жила за городом, я к ней ездила много раз, всё напрасно. Он даже не звонил, а она уверяла, что муж вернётся и никуда он не денется, нужно только платить деньги и запастись терпением. Я выполняла все её рекомендации: ездила по разным церквям, свечи ставила, молилась. Он не возвращался, в итоге «бабка» эта сказала, что его там «сильно присушили», и она помочь не сможет, но я должна надеяться.
Созависимым людям свойственна суеверность. Они склонны искать «чудотворцев» и «ясновидящих», которые «отчитывают по фотографии». Неразбериха в собственных чувствах и переживаниях мешает осознать меру ответственности и за свою жизнь, и за сложившиеся взаимоотношения со значимым другим, а надежда на «чудо» воспринимается ими как нечто естественное и уместное.
Нелли перевела дух и предприняла ещё одну попытку.
– Правильно ли я вас поняла, что вы полагаете, будто если от вас ушёл любимый муж, то это значит, что вы ничего не стоите, и теперь все и всегда будут вас отвергать?
– Ну, в общем, да.
– Попытайтесь доказать верность вашего убеждения.
– Да что вы мне всё слова пустые говорите, вы что-нибудь утешительное скажите.
– Ольга, возможно, таких доказательств не существует?
Долгое молчание. Нелли не спешила. Клиентке тяжело. Человек, живущий интересами другого, приняв его взгляды, подстраивающийся под его вкусы, отказывающийся от своих желаний и стремлений, создаёт не только созависимые отношения, он заполняет внутреннюю пустоту другим человеком, передавая ему ответственность за свою жизнь. Клиентка много лет сознательно или неосознанно жила не своими собственными интересами, и сейчас ей трудно провести границу между «я» и «не я», то есть другим человеком, отделить свои потребности от потребностей другого, свои мысли от мыслей другого.
Ольга очнулась, словно вынырнула из омута небытия, глаза из водянистых и мёртвых стали превращаться в живые. Она удивлённо и ясно посмотрела на Нелли, но быстро начала мрачнеть и плаксиво продолжила:
– Где я поступала не так? Если бы я всё делала хорошо, он бы не ушёл.
– Вы могли всё делать правильно, а он всё равно бы ушёл, потому что ваш муж может иметь свои собственные вкусы, представления о любви, пристрастия, надежды, взгляды на жизнь.
– Я плохая, он думает обо мне плохо, а я хочу, чтобы он думал хорошо.
– Он ушёл больше двух лет назад и живёт своей жизнью. Какая разница, что он думает о вас? Возможно, он о вас вообще не думает. Гораздо важнее, что вы сами думаете о себе и как вы себя в связи с этим чувствуете.
– Мне не нравится, совсем не нравится то, что я думаю о себе. Я старый, ненужный, использованный хлам.
– Ольга, в вашей жизни есть человек, которого бросил любимый? – Нелли не теряла надежду.
Повисло долгое молчание.
– Да, мою соседку бросил муж, правда, это было давно. Она очень переживала.
– Как вы полагаете, эта ваша соседка действительно недостойна любви?
Ольга заулыбалась и замахала руками:
– Ну что вы, она очень хороший человек, просто замечательный и, конечно, достойна любви.
– Выходит, он плохой?
– Ничего не выходит, и он был милым, спокойным. Он тоже был хорошим. Они, наверно, не подходили друг другу.
– Можете ли вы допустить мысль, что хорошие и правильные, добрые и умные могут быть отвергнуты любимыми?
– Думаю, да, – неуверенный ответ.
– Что вы сейчас чувствуете?
– Возможно, я заблуждалась. Голова тяжёлая. Не знаю.
«Не знаю». Клиентка сопротивляется, не хочет принимать новую идею, но и настаивать на старой уже неприемлемо.
– Я всё же хочу, чтобы он думал обо мне, вспоминал меня, или даже скучал по мне. – Ольга плотно поджала губы.
– Как вы думаете, насколько ваши фантазии реалистичны? – Клиентка молчала. – Вы не можете повлиять на это. Вы не можете управлять мыслями другого человека. Но вы можете изменить себя, а не других.
Когда человек страдает, у окружающих и у психолога, в том числе, может возникнуть желание опекать, утешать, избавить от забот. Забота и поддержка, конечно, нужны, но если человек получит вторичную выгоду в виде особых слишком бережных отношений, так называемый спасительный костыль, то вместо ожидаемого улучшения процесс может превратится в хронический. Необходимо поддерживать, а не взваливать его проблемы на себя. Человек должен продолжать нести ответственность за свою жизнь. Психолог помогает избавляться от навязчивых идей, облегчая переживания.
В следующий раз Ольга подпирала стену у двери приёмной. Она пришла на двадцать минут раньше запланированного времени. Увидев Нелли, идущую по коридору, она сделала шаг навстречу, но тут же остановилась в нерешительности. Сегодня она выглядела неуверенной и робкой.
– Я пришла раньше, – вяло начала она.
– Доброе утро, Ольга. Дождитесь, пожалуйста, назначенного времени и входите.
Нелли Георгиевна спокойно прошествовала в свой кабинет и начала стандартную процедуру – подготовку к длинному рабочему дню. Она чуть слышно включила Шопена и занялась ежедневником и утренним кофе.
Ольга бесшумно вошла, она была уставшая и измученная.
– Я не спала всю ночь, и две предыдущие ночи тоже, ждала этой встречи, а вы даже не удосужились принять меня раньше.
– Что это для вас? Какие чувства это у вас вызвало, поделитесь?
– Вы такая же, как все. Как мои подруги, как мой бывший муж. Вам наплевать, что голова моя разваливается на части, тело болит, как если бы меня били.
– Ольга, мы здесь как раз и пытаемся разобраться с вашей болью, – участливо отозвалась Нелли, – не сочтите за бестактность, но я напомню вам о нашей договорённости работать в конкретном месте и в определённое время. Если мы начнём нарушать этот контракт, мы повергнем себя в состояние хаоса, что было бы крайне нежелательно. Я со своей стороны соблюдаю все условия этой договорённости. Вы работаете с одним психологом, со мной, в то время как я работаю со многими клиентами. Если мы не будем соблюдать границы, качество терапии может пострадать больше, чем это может показаться на первый взгляд.
Ольга обиженно отвернулась и уставилась в окно. Американский психотерапевт Ялом говорил: «Каждый человек должен понимать, что он может получить от психотерапии, но также он должен понимать, чего он получить не может, и это гораздо важнее».
– Я решила позвонить ему и попросить вернуться ко мне. Как вам моё решение?
– Это уже решение, или это только мысль?
– Я думала об этом три ночи. Скорее это мысль, но я не намерена от неё отступать.
– Возможно, эта мысль рождена в отчаянии? Как вы думаете?
– Я хочу, чтобы он вернулся и любил меня. Всё-таки я родила ему двоих детей, это нельзя вычеркнуть. Все знакомые на моей стороне, все сочувствуют мне, а он не прав.
Заполнить внутреннюю пустоту другим человеком, стремление завладеть его любовью превращается в сверхценную идею, навязчивую цель существования. Кроме того, типичное «тоннельное мышление» не позволяет видеть выход из сложившейся ситуации и рождает нереалистичные фантазии и желания.
– Ольга, вы думали когда-нибудь о том, что любовь свободная птица, она не живёт в неволе. Любви нет никакого дела до общественного мнения и норм морали.
– Вы что, его защищаете, что ли? Я вам плачу деньги, а результата нет. Мои походы к вам усиливают мою боль, не уверена, что я этого хочу.
О чём это она? Возможно, она решила прервать терапию? Нелли была в отчаянии. Доводы, не проникающие глубоко, не приносят заметных изменений. Только глубокое погружение в новую мысль помогает хоть как-то принять её. У Ольги мощное сопротивление. Она живёт только прошлым. Её внутренний мир целиком состоит из прошлых переживаний. В нём не осталось места для новых впечатлений, новых рассуждений и свежих и реальных планов. Перевёрнута линия времени, прошлое, как ни парадоксально, видится в будущем, а реального будущего как бы не существует, или оно не имеет значения.
Нелли молчала, она научилась молчать.
– Я много разговариваю с ним. Иногда мирно, но по большей части это споры и обиды, где хочется все перечеркнуть и досказать недосказанное. Я таскаю его повсюду за собой, чтобы разговаривать с ним.
– Если я вас верно услышала, то ваш бывший муж эмоционально продолжает присутствовать рядом с вами, и вы не переставая ведете с ним внутренний диалог, таким образом окунаясь в боль снова и снова.
