Kitobni o'qish: «Кот Обжоркин и 100 волшебных замков. Битва волшебников»

От автора

Посвящается двум моим любимым дочкам, которые каждый вечер с нетерпением ждали очередную сказку про кота Обжоркина и его Волшебные замки…

ПРОЛОГ

– Странные флаги, – задумчиво сказала Жера. – Черное знамя с изображением одного глаза. К чему бы это?..

Обжоркин не ответил, так как напряженно озирался и реагировал на каждый шорох.

Друзья медленно и осторожно продвигались дальше по улицам города, пока не вышли на какую-то небольшую площадь, на которой стоял памятник из гладкого черного материала, напоминающего либо застывшую смолу, либо черное стекло.

Обжоркин и Жера подошли ближе и обратили свой внимание на памятник.

– Обжоркин! – вдруг вскричала Жера. – Это же…

– ЗИГФРИД, – раздался голос за спиной у друзей. – Да. Все верно. Это мой памятник.

Друзья обернулись и с ужасом увидели, что у них за спиной стоит не кто иной, как их старый знакомый кот Зигфрид собственной персоной.

– Мало того, – продолжил кот Зигфрид, ухмыляясь и крутя в лапах волшебную палочку, – это также и мой фамильный замок, который вы столь необдуманно посетили.

Друзья опешили, но в принципе были готовы к неожиданностям, поэтому они оба направили на Зигфрида свои волшебные палочки.

– Какой бы вы ни были искусный волшебник, – напряженно ответила Жера, целясь палочкой в кота Зигфрида, – но нас двое, и один из нас в любом случае вас заколдует, и Зло исчезнет навсегда из нашего мира!

– Ну, во-первых, Зло было, есть и будет, – резко ответил кот Зигфрид и насмешливая улыбка разом покинула его. – А, во-вторых… Кто вам сказал, что я один?

В этот момент справа от друзей вспыхнуло пламя, и из него с палочкой наготове выскочил черно-белый кот в зеленой мантии.

– Я отомщу! – крикнул с ходу кот Вильгельм Старший, а это был именно он, и выстрелил заклинанием в Обжоркина.

Обжоркин мяукнул, ловко подпрыгнул, изогнувшись в воздухе, и ушел от выстрела. Заклинание же попало памятнику кота Зигфрида прямо в хвост, после чего он разлетелся на куски.

– А-а-а, – замяукал от злости Зигфрид и хотел было выстрелить заклинанием в Обжоркина, но его опередила Жера, которая метнула в него заклинание из своей палочки, да так быстро, что кот Зигфрид с трудом успел отразить его.

Обжоркин тем временем мгновенно превратился в воробушка и как заправский бомбардировщик начал летать вокруг площади, поливая градом своих заклинаний обоих злодеев.

Битва разгоралась…

– - – - – - – - – - – - – - – - – - – - —

Стоп-стоп-стоп, дорогие друзья. Мне кажется, я немного не с того начал. Это, как говорят некоторые мудрые люди, называется с корабля на бал, или нет… с места в карьер. Ну, в общем, наверно мы все же начнем с самого начала. Иначе будет непонятно, откуда взялся этот странный кот Обжоркин, его друзья, его враги и все это волшебство и волшебники.

Итак…

Старичок

Обжоркин собственной персоной…

Как-то одним теплым летним днем сидел рыжий кот Обжоркин на заборе и мечтал…

Погода была еще по-настоящему летняя, но по некоторым признакам, которые были видны только коту-горожанину, вот-вот должна была наступить осень.

Время медленно тянулось, как нитка из вязального клубка, и абсолютно ничего не происходило. Обжоркин сидел напротив родного чердака и задумчиво мотал хвостом налево и направо, а потом для разнообразия направо и налево.

А в это время его жена кошка Сильвия готовила на чердаке селедку под соусом из баклажанов. Селедочный запах уже медленно перетекал из родного чердака на улицу и тяжело сползал во двор, заставляя Обжоркина облизываться.

Здесь надо сказать, что кот Обжоркин селедку любил, а вот баклажаны не очень. Но кошка Сильвия говорила, что овощи полезны, а, как известно, с кошкой Сильвией спорить бессмысленно, а может, и того хуже… НЕВОЗМОЖНО.

Если кошка Сильвия вдруг скажет, что и гвозди, например, полезные, то придется их тоже кушать. В противном случае можно получить острым когтем, а может кончиться и тем, что она может обидеться и долго не разговаривать. Иногда даже ЦЕЛЫЙ ЧАС…

В общем, Обжоркину было так скучно и даже немного грустно, что жизнь казалась серой и унылой. А в душе ему хотелось чего-то одновременно великого и значительного. Хотелось кем-то стать и что-то сделать. И еще немного хотелось селедки, но это было уже не так важно.

И вот в этот самый момент Обжоркин вдруг увидел, что по дороге прямо к нему идет… старичок. И был он такой старенький и даже, можно сказать, древний, что старичок еле шаркал ногами по дорожке. На голове у него был странный колпак, а на плечах мантия с красным подбоем. В руках старичок держал странную палку с набалдашником в виде совы, а на плече висела дорожная сумка. Взгляд у старичка, однако, был цепкий и серьезный. Он как будто искал кого-то…r

Так как кот Обжоркин был очень любопытен, он тут же спрыгнул с забора и подошел к старичку:

– Дедушка, а чего вы здесь шаркаете? Извините…

– Это хорошо, что ты такой вежливый, – сказал старичок – Иначе вот превратил бы тебя в воробушка, знал бы ты тогда.

– Иногда в воробушка превратиться и неплохо бы, – сказал Обжоркин. – А то скучно так-то. А вы, дедушка, наверно, волшебник?..

– А может, и волшебник, – отвечал старичок, усмехаясь в свою седую бороду. – Тебе-то какое дело?

– Очень я эти все волшебные дела люблю и обожаю. Как бы мне тоже научиться? Чтобы я и в воробушка, а может быть, даже и в тигра мог бы превращаться иногда. Ну или хотя бы в козу на крайний случай…

– Ну с козой-то я тебе, конечно, помогу, – засмеялся старичок. – В козу – это, конечно, можно, хи-хи-хи… Шучу. Отправлю-ка я тебя лучше, Обжоркин, в Волшебную школу. Раз ты такой вежливый и любопытный. Когда готов будешь?

– Да я прямо сейчас готов, – отвечал Обжоркин. – Вот прямо сию минуту!.. А-а-а… Откуда вы знаете, как меня зовут?

– Я все знаю… – ответил старичок задумчиво. – Я ведь не просто так появился здесь, Обжоркин. Я всегда прихожу к тем, кому очень нужен.

– А как же зовут вас?

– Это ты потом узнаешь, Обжоркин. Как время придет. Ну что, ты не передумал?..

– Да как я могу передумать, если я только об этом и мечтаю!.. Я с самого утра… – не успел Обжоркин и мяукнуть, как… БАЦ! Старичок щелкнул пальцами, взмахнул своей странной палкой, и Обжоркин тут же растворился в воздухе и улетел в Волшебную школу.

Интересно, что-то будет теперь с баклажанами?..

Волшебная школа

Мастер Папирус

Месяц пролетел в Волшебной школе как один день. Обжоркин с нетерпением ждал каждый день и впитывал науку, как губка.

Однако не все оказалось таким простыми и легким, как представлялось Обжоркину. Приходилось много запоминать и учить непонятные заклинания, смешивать порошки, изучать пауков и жаб, варить зелье и зловонные настойки.

– А где приключения, где превращения и подвиги? – сокрушался иногда Обжоркин. – Лучше бы я сидел на заборе…

Однако школа есть школа. Даже если она волшебная. И здесь тоже нужны упорство и труд.

И все было бы ничего, если бы всем, а не только Обжоркину, было бы трудно в учебе. Но в группе была ученица, которая схватывала все налету и училась лучше всех. Звали ее Жера, и она была единственной мышкой в классе. Некоторые коты, конечно, хотели сразу ее слопать, повинуясь древним инстинктам, но тут же были превращены Жерой в редиску, и слопать ее сразу становилось затруднительным. Поэтому после пары таких случаев никто и не пытался уже.

Так вот, любое волшебное зелье или какой-нибудь мистический компот удавался ей лучше всех. А у Обжоркина вместо зелья получалось какое-то бурое варево, а вместо компота деревенский квас в лучшем случае…

Еще одной проблемой в Волшебной школе были по-настоящему строгие учителя-волшебники. Только, например, зазеваешься или вместо грецких орехов кинешь в зелье фундук, тут же происходит наказание: превращают в какое-либо животное или предмет.

Так, Обжоркин уже был: пингвином, редиской (Жера постаралась), придорожным столбом (за то что заснул на уроке), хорьком, дикобразом и, конечно, козой (хи-хи-хи… Старичок не соврал).

Старичка, кстати, звали мастер Папирус, но в быту называли просто «Мастер». Он руководил всей школой и проводил общие мероприятия, а также преподавал науки превращения и магических заклятий.

Однако, так как Обжоркин был первогодком, то, сколько он ни просил научить его превращаться, например, в воробушка, ему говорили, что он еще неопытен и может превратиться во что-то абсолютно ужасное и может таким и остаться на всю жизнь.

А еще в школе были враги. Черно-белый кот Виля, который просил его называть только лорд Вильгельм (в крайнем случае лорд Виля), будучи на два класса старше, всячески издевался над Обжоркиным за его неуклюжесть и излишнюю, скажем так, полноту.

– Я даже не знаю, зачем Мастер притащил сюда этого рыжего толстяка-деревенщину, – говаривал Виля своим друзьям, причем так, чтобы его все слышали. – Этот олух не может даже свое имя толком написать, не то, чтобы стать волшебником…

– А может, быть ты заткнешься, а то «толстяк-деревенщина» знает парочку приемов и когти об диван не точит, – отвечал ему каждый раз Обжоркин, но на этом, как правило, все и заканчивалось. Ссора утихала до следующего раза.

Надо вам сказать, что, хотя Обжоркин и не был Геркулесом и кошка Сильвия его изрядно перекормила, но, например, в соревнованиях по запрыгиванию на забор, он всегда был лучшим. Взлетал на самый высокий забор во мгновение ока, пока остальные коты и кошки пытались допрыгнуть только до середины. Поэтому в открытые разборки с ним старались не вступать, отделываясь ехидными замечаниями.

Но однажды произошло вот что…

Виля и его дружки как-то впятером подкараулили Обжоркина после столовой, набросили на него украденную мантию и решили его поколотить, а может, даже и укусить. Обжоркин, очутившись в полной темноте, вначале слегка растерялся, но потом вырвался и разметал вокруг себя нападавших, пока одна из кошек, участвующих в сваре, не применила магическое заклинание и не обездвижила его. В бессильной ярости Обжоркин сверкал глазами, пока враги издевательски кусали его за хвост и щекотали под мышками.

Вдруг БАЦ!.. Враги Обжоркина одни за другим начались превращаться в редиску. Свежую и сочную, размером с кулак.

Заклятие оцепенения вдруг спало, и Обжоркин смог немного пошевелиться и удивленно уставился на мышку Жеру (а это была именно она), которая хитро и слегка издевательски уставилась на него, перекидывая из лапы в лапу одну из редисок.

– Ну что?.. Помогли тебе твои «приемчики»?..

– Ты чего это, – только и смог ответить Обжоркин. – Зачем?..

– Не люблю, когда пятеро на одного…

С тех пор они подружились и много времени проводили вместе. Мышка Жера оказалась замечательным собеседником. Она знала все про все на свете и еще чуть-чуть. Учеба у Обжоркина пошла на лад, так как мышка всегда долго и подробно ему объясняла тонкости волшебства. Обжоркин же всегда ей занимал очередь в столовой и оставлял лучший кусочек сыра, который Жера очень любила.

Кот Виля же затаил обиду, но с тех пор прекратил свои злые шуточки и копил свою злость молча…

Тем временем первая четверть подошла к концу, и наступило время каникул.

Мастер Папирус собрал всех во дворе школы и сказал: «Подошел к концу ваш первый этап обучения в Волшебной школе. Вы много чему научились здесь. Некоторые чуть больше (мышка Жера зарделась), а некоторые чуть меньше (Обжоркин засопел). Теперь вы свободны, и через неделю жду вас всех назад. Однако предупреждаю вас, что волшебство применять нужно тогда, когда его нужно применять, и не применять тогда, когда его применять не следует. И еще… Ни при каких обстоятельствах не связывайтесь с котом Зигфридом. Он очень злой и сильный волшебник».

Вся школа зашумела на последних словах Мастера, и только кот Виля напряженно молчал и нервно бил хвостом о землю.

– А кто этот кот Зигфрид? – шепнул Обжоркин Жере.

– Зигфрид… О-о-о это злой и могущественный волшебник. Он когда-то возглавлял нашу школу, но стал на путь зла. Но мне кажется его просто узнать, у него, кажется, нет одного глаза… – отвечала Жера слегка задумчиво.

Обжоркин тоже призадумался и хотел еще что-то спросить, но тут собрание закончилось, и все радостно разбежались собираться на каникулы.

В путь

Волшебный лес…

Сразу после школьного собрания мышка Жера спросила Обжоркина, что он, собственно, будет делать на каникулах и как он их собирается провести.

– Как что?.. Искать приключений. Я уже все знаю и могу побеждать злодеев.

– Прямо ВСЕ знаешь?.. И домой не будешь возвращаться? – удивилась Жера.

– Домой, конечно, заеду, но после подвигов и славы. А сейчас я собираюсь и иду в путь. Ты со мной?..

Мышка Жера неопределенно мотнула головой, но, так как в ее огромном мышином семействе из детей она была только тридцать вторая по списку, то ее явно никто не ждал и ее отсутствия тоже никто особо и не заметил бы, поэтому она тоже начала собирать походную сумку-рюкзак и укладывать книги и вещи.

Обжоркин положил в свою дорожную сумку побольше селедки (а если вы помните, он не мог без нее), и уже вскоре они вышли на тропинку, ведущую через лес.

Лес возле школы тоже, похоже, был волшебный, потому что стоило им только ступить на тропинку, как ветви деревьев тут же закрыли весь путь назад, и сама тропинка к школе скрылась в чаще.

– Э-э-э… – протянул Обжоркин. – Обратно-то мы как?

Жера в ответ просто фыркнула и пошла вперед твердым шагом.

– Слава и приключения, говоришь… – все же не утерпела она.

– Слава и приключения, добрые дела, что в этом плохого? – Обжоркин слегка обиделся.

– Ничего плохого. Пока слава и приключения не становятся важнее добрых дел…

Обжоркин задумался, и почти целый час они шли молча. Так они шли, пока Обжоркин, задумавшись, чуть не воткнулся лбом в дорожный указатель.

На указателе было написано: «Налево пойдешь – попадешь в Облачный замок, направо пойдешь – попадешь в Стеклянный замок, а прямо пойдешь – НИКОГДА не вернешься».

– Дело ясное, – сказала Жера. – Идем налево!

– Что я, облаков не видел? – ответил Обжоркин.

– Тогда направо пойдем, – предложила Жера.

– Что я, стекла не видел… – заупрямился Обжоркин.

– Так что ты предлагаешь? – удивилась Жера – Указатели же не просто так кто-то пишет. Ты вернуться собираешься вообще-то?..

– Конечно собираюсь, – ответил Обжоркин и подбоченился. – Мы пойдем прямо и победим всех злодеев, которые мешают путникам назад возвращаться. Вот так вот…

Жера немного подумала, смешно сморщила свой мышиный носик, чихнула и решительно пошла прямо. Обжоркин потрусил следом за ней…

Апельсиновый замок

Зачем им столько апельсинов?..

Так они шли довольно долго, пока не увидели на горизонте какой-то золотой блеск. Не просто блеск, а целые поля чего-то одновременно желтого и оранжевого. Подойдя поближе, они поняли, что золотой и чуть красноватый блеск дает огромное количество АПЕЛЬСИНОВ, которые, как им и положено, росли на деревьях, а также, что удивительно, росли на грядках, как арбузы, и просто лежали возле дороги огромными кучами, излучая свежий запах цитрусов и сверкая на солнце оранжевыми боками.

– Это что такое? – удивился Обжоркин. – Никогда не видел столько апельсинов.

– А я, например, очень рада, потому что очень люблю апельсины и апельсиновый сок, – призналась Жера – Идем дальше…

– Апельсины… – слегка скривился Обжоркин, который их терпеть не мог. – Зачем им столько апельсинов?

Они пошли дальше и за холмами вскоре увидели замок, вначале которого высились стены, тоже, естественно, оранжевого цвета.

– Апельсиновый замок… – задумчиво протянула Жера. – Почему нельзя было просто так и написать «прямо пойдешь – попадешь в Апельсиновый замок».

– Меня больше удивляет, где все жители? – ответил Обжоркин. – Апельсинов полно. А жителей нет…

Так, переговариваясь, они добрели до стен замка. Кот набрался храбрости и постучал в ворота замка, которые оказались закрыты. Тишина. Он постучал еще – и опять никого.

– Куда они все подевались? – удивился снова Обжоркин. – Должен же здесь быть кто-то кроме апельсинов. Должен же их кто-то есть хотя бы!..

Он взял лежащий неподалеку апельсин и кинул его со злости за стену. Там кто-то негромко ойкнул, и наконец они услышали шаги за воротами. Дверь немного приоткрылась, и один глаз посмотрел на них в щель.

– Вам чего надо? – заскрежетал старческий голос из-за ворот, причем этот некто умудрился быстро оглядеть их обоих одним глазом.

– Мы… путники, – ответил слегка опешивший от такого обращения Обжоркин. – Хотим… апельсинов купить.

– Ах, апельсинов… – голос старичка тут же изменился и стал елейным и даже слегка приторным. – Конечно заходите. Раз апельсинов…

Ворота открылись, и их взгляду предстал ветхий старичок в дырявой длинной рубахе со всклокоченными седыми волосами и бородой. Глаз у него действительно был один, а второй был закрыт грязной повязкой. Единственный открытый его глаз горел недобрым огнем и все время осматривал спутников.

– Что у вас с глазом? – вежливо спросила Жера.

– Фурункул… – ответил старичок, кашляя, – пятый день маюсь…

Жера не стала больше спрашивать, боясь показаться невежливой, и они с Обжоркиным зашли в город.

В городе была та же самая картина, что и снаружи. Везде были сплошные апельсины. Они лежали на прилавках, в ящиках и просто вдоль улицы в больших кучах.

– У нас тут много апельсинов… – сказал старичок радостно. Он с обожанием смотрел на груды апельсинов и могло даже показаться, что он им радуется, как своему творению или даже, как своим детям. – Ну пойдемте за мной, я вас провожу в гостиницу. Специально для путников…

Обжоркин и Жера пошли за ним. В пустом городе была абсолютная тишина, что на фоне мерцающих в заходящем солнце апельсинов производило весьма жуткое впечатление. Все рынки и улицы были пусты. Никого не было и на постоялом дворе, куда пришли путники. Старичок завел их в гостиницу и показал им комнату.

– Вот здесь и располагайтесь… Отдыхайте, – промямлил старичок с блаженной улыбкой. – Вы, наверно, устали с дороги? Могу предложить вам слегка освежиться и выпить холодного апельсинового сока…

– А селедки нет у вас? – вдруг спросил Обжоркин.

– Селедки?.. Селедки, пожалуй что, и нет, – улыбнулся старичок, и его правый глаз засветился от непонятной радости.

На этом он откланялся и ушел, оставив большой кувшин апельсинового сока и целое блюдо со свежими апельсинами на столе.

– Странный город… – проговорила Жера. – Мне он не нравится.

– И старик этот тоже мне совсем не понравился, – ответил Обжоркин. – Уж больно он… ласковый, а глаза злые. Вернее, глаз.

– Зато много апельсинового сока, – обрадовалась Жера и, радуясь представившейся возможности, выпила почти половину кувшина, так как прошедший день был очень жарким и пить очень хотелось.

Обжоркин тоже хотел пить. Особенно после селедки. Но он настолько ненавидел апельсины, что оставил сок нетронутым, а довольствовался остатками воды из фляжки.

То ли воздух здесь был особенным, то ли они оба так устали от путешествия, что почти сразу же легли и уснули.

Ночью же Обжоркину снились кошмары. Громадные толстые апельсины гонялись за ним по улицам города и пытались загрызть его своими большими апельсиновыми зубами. Обжоркин все время прятался от них на чердаке или в подвале, а главный Апельсин с одним горящим глазом все время указывал на него и кричал: «ВОТ ОН. Ловите его!»

– Ужас какой… – пробормотал Обжоркин, просыпаясь. – Приснится же такое.

Он приподнялся на кровати, умылся как обычно (лапкой) и огляделся вокруг. Мышка Жера, похоже, тоже уже проснулась и ушла куда-то. «Умываться пошла», – подумал Обжоркин и, сладко потягиваясь, спрыгнул с кровати. «Надеюсь у них в кране вместо воды не апельсиновый сок…», – захихикал Обжоркин.

Кровать мышки не была застелена, что не очень было похоже на Жеру, а посередине лежал большой оранжевый апельсин. Свежий и душистый.

«Может, она мне его оставила? – подумал Обжоркин. – Может, съесть его из вежливости?..»

Но потом он все-таки передумал, соскочил с кровати и вышел на улицу. Солнце уже взошло и первыми своими лучами заставило светиться все улицы города, отбрасывая на стены домов красные отблески, отраженные от куч апельсинов.

Настроение у Обжоркина было отличное: он замечательно выспался, светило солнце, день обещал быть чудесным.

«Однако где же Жера? – слегка озадачился Обжоркин. – Сколько можно умываться!»

Обжоркин вернулся в комнату, но Жеры там не было. Он открыл окно, чтобы свежий воздух попал в комнату, и сел ждать на кровати. Прошел еще час, но никто так и не появился.

Кот слегка заволновался и начал прохаживаться туда и обратно по комнате.

– Ну где она пропадает?.. Так все подвиги совершит кто-то другой, и нам ничего не достанется, – сокрушался Обжоркин.

Как вдруг, когда терпение Обжоркина было уже на пределе, в коридоре послышались шаги. «Ну наконец-то Жера!» – обрадовался Обжоркин. Но внезапно он услышал знакомый дребезжащий голос за дверью.

– Я иду к вам, мои апельсинчики… Иду, иду. Я знаю, что вы меня уже ждете… – старик шаркал ногами и бормотал под нос. – Сладкие мои апельсинчики, сочные и вкусные.

Дверь открылась, и в комнату вошел знакомый уже старик с одним глазом, который внезапно остановился на пороге, увидев Обжоркина, сидящего на кровати.

Он какое-то время беззвучно шамкал своим беззубым ртом, пока не сказал:

– Ты похоже, Обжоркин, не пил мой сок…

– Я?.. Не пил… А откуда вы знаете как… – Обжоркину внезапно стало страшно. Удивительным было даже не то, что старик знал его имя, а то, что он уже совсем не шамкал, а говорил чистым и ясным властным голосом. Да и повадки старичка сильно изменились. Он весь выпрямился, приосанился и сверлил Обжоркина своим единственным пронзительным глазом.

– Ну ничего. Это мы сейчас исправим, – зловеще продолжил старик, не обращая внимание на Обжоркина, и громко крикнул: – КО МНЕ, МОИ АПЕЛЬСИНЫ!

С этими словами старик поднял руки вверх, и Обжоркину показалось на миг, что его окутало оранжевое пламя и волной расплескалось вокруг. Обжоркин нервно посмотрел в окно и вдруг увидел, что на улице показались толпы огромных толстых апельсинов, которые либо просто катились, либо неуклюже бежали на своих маленьких коротеньких ножках. На лицах этих огромных апельсинов застыла неподвижная улыбка, и все они очень быстро приближались к гостинице.

– Мама… – прошептал Обжоркин и сделал то, что умел делать лучше всего. Бежать! Обжоркин за долю секунды взвился на подоконник, выскочил в открытое окно и что есть мочи побежал подальше от гостиницы.

– Догнать его! – кричал старик вслед, но Обжоркин включил максимальную скорость и через пару минут был уже возле стены замка.

Ворота были закрыты и обычного пути из замка не было. «Хитрый старик, – пронеслось в голове у Обжоркина. – Он все знал заранее».

Апельсины тем временем приближались и заполонили все близлежащие улицы. Они молча улыбались, катились и шуршали своими шершавыми телами по дорожкам, и от этого было еще страшнее.

«Надо прыгать», – подумал Обжоркин. Но стена замка казалась очень высокой и недосягаемой.

«И-Э-Э-Х», – Обжоркин взвился в воздух, но не долетел до верха стены и, мяукнув, шлепнулся вниз.

– Тебе не уйти, сдавайся, – крикнул старик, показавшийся в начале улицы. – Смирись и стань МОИМ АПЕЛЬСИНОМ!..

В руке старика был посох, а на плечах мантия оранжевого цвета. «Когда это он успел переодеться?» – вдруг подумалось Обжоркину, и тут он прыгнул опять. В этот раз он не долетел до верха каких-нибудь нескольких сантиметров и опять рухнул вниз.

Апельсины тем временем приблизились на расстояние нескольких шагов и уже тянули к нему свои маленькие толстые корявые ручонки с тремя пальцами.

– И-И-Ы-Х! – Обжоркин вновь прыгнул, и в этот раз его правая лапа таки зацепилась когтем за вверх стены, и он во мгновение ока перенесся на другую сторону.

Он не помнил, как долго и куда он бежал. Опомнился он только под каким-то маленьким мостиком, куда Обжоркин забился и затаился, не дыша и не двигаясь.

Уже начало смеркаться, когда Обжоркин опомнился и сказал сам себе:

– Постойте… Я спасся, а как же мышка Жера?..

И тут ему вдруг пришло осознание того, что вот он, Обжоркин, будущий великий и славный ГЕРОЙ, испугался нелепых апельсинов и забился в какую-то щель, бросив своего лучшего друга на произвол судьбы.

Обжоркин, наконец избавившись от сковывающего его страха, начал рассуждать логически. И сделал это, как всегда, вслух:

– Старик спросил, пил ли я его сок. Значит в этом соке все дело… Я его не пил, значит, поэтому не стал апельсином. Но постойте… – Обжоркин внутренне похолодел от своей догадки. – Но Жера-то его пила. И теперь…

Тут Обжоркин отчетливо вспомнил, что на незастеленной кровати Жеры сутра лежал большой и сочный апельсин.

«Она стала апельсином! – Обжоркин не просто разозлился на себя. Он весь напрягся и даже почувствовал как у него выпустились когти на передних лапах. – Ну этот злобный старикан навсегда запомнит, с кем связался!»

Наступила ночь. Обжоркин тихо прокрался к стене замка. В этот раз, наполнившись злостью, он бесшумно перемахнул ее с первого раза. На улицах было тихо.

«Она в гостинице, – подумал Обжоркин – Выкраду Жеру, и мастер Папирус снова превратит ее обратно».

Обжоркин незаметно пробрался в гостиницу. Подошел к двери. Она была приоткрыта. Обжоркин юркнул в щель и сразу подскочил к кровати. Она была ПУСТА.

– Что за… – удивленно вскрикнул Обжоркин, и тут внезапно включился свет в комнате, и одновременно БАЦ!.. Дверь в комнату захлопнулась.

– Вот ты и попался, Обжоркин! – при свете кот внезапно увидел в комнате того самого зловещего старика и три огромных апельсина, которые тут же схватили Обжоркина за все четыре лапы и для надежности еще и за хвост. – Я знал, что ты вернешься за ней…

– Отпустите меня, иначе я вас заколдую и превращу в… кактус, – замяукал Обжоркин, пытаясь вырваться из цепких апельсиновых лап.

– Меня? В кактус? – засмеялся старик громовым голосом – Да знаешь ли ты, кто я такой?..

– Кто вы такой?.. – пролепетал Обжоркин.

Старик молча ухмыльнулся, сделал пасс своим посохом и вдруг превратился в большого черного одноглазого кота в синей мантии.

– КОТ ЗИГФРИД!.. – внезапно дошло до Обжоркина. – Тот самый злобный волшебник, о котором нас предупреждали в школе?

– Вовсе я не злобный, а просто злой, – вдруг обиделся Зигфрид и нервно забил хвостом. – Но тебе это не поможет. Ты все равно станешь апельсином – и точка…

– Что это за история с апельсинами? – вдруг успокоился Обжоркин. – Зачем вам столько апельсинов?

– Неважно. Люблю я просто апельсины… – сказал волшебник, вдруг замявшись, но тут же продолжил со злостью. – Хватит разговоров! Апельсины, залейте в него сок, и к утру он станет таким же, как вы.

Апельсины-боевики взяли со стола кувшин и начали силой вливать в Обжоркина сок. Обжоркин вначале сопротивлялся, а потом набрал сок в рот (не глотая) и начал делать всякие жесты волшебнику своими лапами, кривляясь и морщась.

– Ну что еще?.. – разозлился Зигфрид и приблизился к Обжоркину на расстояние вытянутой лапы.

Тут Обжоркин изловчился и изо всей силы вдруг выплюнул весь набранный сок прямо в морду коту-волшебнику. Сок попал ему везде. В глаза, в нос и забрызгал всю морду.

Обжоркин сделал это от отчаяния, но результат, который он надеялся получить, превзошел все его ожидания. Вспыхнуло оранжевое пламя, и прогремел гром, кот-волшебник вдруг закричал, съежился, его мантия упала на пол, и… к ногам Обжоркина выкатился большой и сочный АПЕЛЬСИН.

Наступило утро, и на площадь города вышли все жители Апельсинового замка, которые в один миг избавились от чар и вновь стали людьми.

– Обжоркин! – мышка Жера подбежала к Обжоркину и прижалась к его теплой шерсти, потом вдруг нахмурилась. – Как ты мог бросить меня?..

– Да я… Это…

– Неважно! Ты спас меня, а еще и всех жителей города, – вскричала Жера радостно. – Ты молодец и герой!

Обжоркин никогда не думал, что быть героем так хлопотно. Его все время поздравляли жители замка и благодарили так, что он смутился окончательно и не знал, что ему с этим делать.

– Мы хотим вам вручить мешок золота, – заявил глава города серьезно. – За то, что вы всех нас спасли от злого волшебника.

– Золото?.. А можно мне мешок селедки?.. – робко спросил Обжоркин и тут же получил что хотел.

Наконец все празднования в городе в честь освобождения от злого волшебника закончились, и друзья, довольные собой, стали собираться в обратный путь.

Весь город провожал их, и глава лично вручил им продукты на дорогу и обнял на прощание.

– Постойте… – вдруг вспомнил Обжоркин, надевая дорожную сумку на плечо. – А что вы сделали с котом-волшебником, который стал апельсином?

– Мы его, к сожалению, не нашли в суматохе, – ответил глава, разводя руками. – Было не до этого. А когда утром кинулись его искать, он пропал.

Обжоркин с Жерой нахмурились.

– Похоже, мы его еще увидим, – сказала Жера, и они с Обжоркиным двинулись в обратный путь.

Что-то будет еще впереди…