Kitobni o'qish: «Елизавета Петровна в любви и борьбе за власть»

Shrift:

* * *

Венчалась ли императрица Елизавета?

Начну необычно, начну не с самой императрицы Елизаветы Петровны, а с её преемницы, Екатерины Великой, фактически преемницы, поскольку Пётр Третий, по словам историков, лишь «мелькнул на троне», то есть явился этакой странной прокладкой между двумя царствованиями двух великих женщин.

Итак, позади кончина императрицы Елизаветы Петровны, позади циничная радость и едва ли не пляска у гроба, затеянная облагодетельствованным ею племянником, позади попытка этого племянника заточения в Шлиссельбургскую крепость своей супруги Екатерины Алексеевны и своего мнимого сына, поскольку, как уже доказано, к рождению Павла Пётр Фёдорович не имел никакого отношения, ввиду того что и не мог иметь по состоянию здоровья. 28 июня 1762 года свершился государственный переворот и начался поистине золотой век Екатерины Великой – в те дни, конечно, ещё просто Екатерины Второй.

Но началось её царствование сложно, и одной из проблем из тех, с которыми пришлось встретиться Екатерине Алексеевне, была её личная проблема.

Известно, что своим восшествием на престол она в значительной степени обязана братьям Орловым – своему возлюбленному Григорию Григорьевичу и его братьям, в первую очередь Алехану – Алексею Григорьевичу – ну и Фёдору.

И вот братья, о которых она позднее прямо говорила Потёмкину, что «оне мне друзья», решили, что пришло время новоиспечённой государыне стать супругой Григория Орлова. А что? Ведь он показал ей свою безраздельную преданность в делах государственных и демонстрировал, тут надо добавить: пока ещё – преданность в любви. У них рос сын Алексей, впоследствии достаточно известный в истории как граф Алексей Бобринский, и, по мнению некоторых историков, ещё и дочь Наталья, впоследствии в замужестве графиня Буксгевден.

Какие же могут быть препятствия? Любовь, дети… Фактически налицо семья. Началось всё с намёков, поначалу осторожных, но постепенно более настойчивых.

Но вот тут всё дело в одном важном обстоятельстве: императрицу Екатерину Алексеевну убеждали в том, что ей пора стать супругой Григория Орлова!

Екатерина II у гроба императрицы Елизаветы. Художник Н. Н. Ге

В государственных делах – а личная жизнь императрицы тоже ведь во многом дело государственное – большое значение имеет прецедент, то есть, как трактует словарь, «случай или событие, имевшее место в прошлом и служащее примером или основанием для последующих действий в настоящем».

Так вот, на такой случай и попытались сослаться братья Орловы, чтобы убедить государыню в возможности супружества. Они указали на то, что вот, мол, поговаривают, будто императрица Елизавета Петровна была тайно венчана с Алексеем Григорьевичем Разумовским, никаким не принцем заморским и даже не вельможей российским, а самым обычным малороссом, привезённым в Россию для определения в дворцовую хоровую капеллу. Вот, мол, ей то можно, а почему же Екатерине нельзя, тем более претендент на руку и сердце изначально гораздо выше по статусу, нежели Разумовский. Григорий Орлов был сыном новгородского губернатора!

Императрица Екатерина Вторая оказалась в весьма щекотливом положении. С одной стороны, она понимала, сколь опасно разжигать протест в обществе, особенно после того, как эйфория, вызванная свершением переворота, спала и обнажились огромные проблемы в государстве, которое целых полгода разрушалось продавшимся прусскому королю Фридриху муженьком. Да и к Орловым в обществе, несмотря на их несомненный авторитет, отношение было разным. Тут ещё и извечная зависть вельмож добавилась.

Мудрая императрица поняла, что Государственный совет выступит против её замужества, а потому не постеснялась вынести столь, казалось бы, личный вопрос на заседание этого важного органа управления, который она хоть и собиралась полностью взять в свои руки, но понимала, что и на это нужно время.

Как и предполагала, мнение членов Государственного совета было единогласным и выразилось в одной фразе:

– Государыне Екатерине Второй готовы повиноваться, но супруге графа Орлова – нет.

Важно теперь было ещё не обидеть Орловых, которые действительно были верными её сподвижниками. Они же продолжали говорить о том, что вот, мол, Елизавета Петровна не побоялась и венчалась тайно.

– Откуда же это ведомо? – спрашивала императрица Екатерина.

И получала ответ:

– Граф Алексей Григорьевич хранит документы, свидетельствующие о венчании.

Что ж, решение могло быть одно:

– Привезите мне эти документы!

К Алексею Григорьевичу отправилась целая делегация. Братья Орловы привлекли к этому визиту и некоторых своих сподвижников, дабы доказательнее было то, что надеялись узнать.

Граф Разумовский принял радушно, даже попотчевал гостей в непринуждённой обстановке. Сам же сел в кресло у камина, в котором плясали языки пламени.

Вопросы Алексея Орлова выслушал внимательно. Поинтересовался:

– Откуда же у вас такая информация? – не спеша отвечать ни да ни нет. – Кто же это всё рассказывает?

Кто рассказывает? Орловы понимали, что пользуются фактами, не имеющими твёрдых подтверждений. Свидетельства очевидцев. Но очевидцев ли? Если венчание тайное, то много ли может тому быть свидетелей? Разве что очень узкий круг придворных.

Неизвестно, был ли предупреждён Разумовский о таком визите самой государыней и получил ли от неё какие-то инструкции. Но вёл себя крайне осторожно.

А потому Григорий Орлов не выдержал и прямо спросил относительно венчания:

– Скажите граф, так венчаны ли вы с покойной императрицей Елизаветой Петровной? Многие говорят, что венчаны, что вы законный супруг государыни.

– А зачем вам это? – пожал плечами Алексей Григорьевич. – Дела дней давно минувших. И какое теперь имеет значение? Покинула нас матушка императрица. – И он даже непроизвольно смахнул набежавшую слезу, с уверенностью можно сказать, что искреннюю.

– Хотелось бы взглянуть на документы о венчании! – прямо заявил Григорий Орлов.

– Документы?

– Так есть они у вас? – продолжал Орлов и тут же убеждённо прибавил: – Ведь есть же…

Граф Разумовский привстал, протянул руку и снял с полки шкатулку. Красивая резная шкатулка из красного дерева с вензелями привлекла всеобщее внимание. Вот сейчас откроется великая тайна.

Все замерли в ожидании.

Граф какое-то время перебирал бумаги, задерживая своё внимание на некоторых из них, и на лице его то появлялась добрая улыбка, то оно становилось мрачнее тучи.

Наконец часть бумаг вернул в шкатулку, которую закрыл и поставил на столик возле камина. Алексей Григорьевич догадался о цели визита, а быть может, его тайно оповестила императрица, что́ надо Орлову и его соратникам выяснить, только он оставался всей душой на стороне молодой государыни и прекрасно понимал, сколь трудно будет ей управлять страной, если она станет супругой Григория Орлова, пусть и достойного человека, но не принятого обществом в таком качестве.

Он ещё раз перелистал оставшиеся бумаги, а потом проговорил, обращаясь к гостям:

– Венчались ли, спрашиваете? – и после паузы уже громко заявил: – Я не был ничем более, чем верным рабом её величества, покойной императрицы Елизаветы Петровны, осыпавшей меня благодеяниями превыше заслуг моих… Теперь вы видите, что у меня нет никаких документов…

Не успели посетители и глазом моргнуть, как он взмахнул рукой и швырнул в огонь целую стопку бумаг. Огонь подхватил их и стал стремительно пожирать, заставляя корчиться, крутиться и скукоживаться, словно это были не листы бумаги, а живые существа.

Немая сцена. Орловы поняли всё. Их план трещал по швам, но не оценили до конца главного: они останутся лучшими друзьями государыни, останутся опорой трона только в том случае, если будут в тени, если не станут раздражать знать, ибо их авторитет в гвардии на всё столичное общество не распространялся, а порой просто вызывал зависть.

Оставалось поблагодарить, скрипя зубами, графа Разумовского за гостеприимство и удалиться восвояси.

Решено было, что о результате визита доложит императрице граф Воронцов. Императрица выслушала доклад внимательно, а потом проговорила как о само собой разумеющемся:

– Мы друг друга понимаем. Тайного брака не существовало, хотя бы и для усыпления боязливой совести. Шёпот о сём всегда был для меня неприятен. Почтенный старик предупредил меня, но я ожидала этого от свойственного малороссиянину самоотвержения.

А что она ещё могла сказать! Весь смысл ведь отразился в словах о самоотвержении малороссиянина.

Так закончилась история любви и тайных отношений императрицы Елизаветы Петровны и малороссийского тенора, ставшего видным вельможей Российской империи. В Русском биографическом словаре осталась такая запись: «Разумовский пробежал указ [о признании за ним титула Императорского Высочества] глазами, тихо встал с кресел, подошёл к комоду, на котором стоял ларец чёрного дерева, окованный серебром и выложенный перламутром, отыскал в комоде ключ, отпер ларец и вынул из потаённого ящика бумаги, обвитые в розовый атлас. Он развернул бумаги и стал их с благоговейным вниманием читать, не прерывая молчания. Прочитав бумаги, он их поцеловал, подошёл к образам, перекрестился со слезами на глазах и с приметным волнением подошёл к камину, бросил бумаги в огонь и опустился на кресло».

А начало трагедий и драм елизаветинского царствования надо искать гораздо раньше, начало нисходит к тем событиям, которые предшествовали рождению императрицы, к тем, что вершились в её детские годы и годы молодости, ведь до того, как привезли в Петербург Алексея Разумовского, в ту пору ещё по фамилии Розум, ей довелось выдержать немало испытаний, в том числе и на любовном поприще, пережить немало трагедий и драм, в том числе и любовных.

Хорошо известно, что на личную жизнь любого человека, хоть из самой простой семьи, хоть из семьи великосветской или даже государевой, огромное влияние оказывает то, в каких условиях он родился и в какой обстановке вырос. Говорят, что даже разводы случаются чаще в тех семьях, в которых, к примеру, у одного из супругов разводились родители и прародители.

А. Г. Разумовский. Неизвестный художник

В какой же среде оказалась маленькая Елизавета, родившаяся 18 декабря 1709 года в знаменитом царском дворце в Коломенском, где впервые взглянули на свет многие знаменитые русские монархи, в том числе и великий государь Иван Васильевич, наречённый Грозным.

Я не случайно упомянул имя этого незаслуженно оклеветанного государя, поскольку именно после его отравления крамольными боярами по наущению тёмных сил, – как бы сейчас сказали, коллективного Запада, – Россия покатилась по наклонной плоскости, потеряла сыновей Грозного: Фёдора, ставшего царём, и царевича Дмитрия, судьба которого окутана тайной, и упала в Смуту. Вот тогда-то и родилась династия Романовых, которая претерпела много трагедий и драм в период своего становления, а потом и вовсе – не по оглашению, а по умолчанию – прекратила своё существование. Но об этом мы поговорим в конце книги, а пока кратко коснёмся начала начал. Кратко, потому что тема любовных драм первых Романовых достойна самостоятельного, увлекательного, хоть и исполненного трагедий повествования.

Драмы первых Романовых

Некоторые историки, несколько склонные к мистике, полагали, что изначально на династии Романовых лежало родовое проклятие. Оно вызвано тем, что в июле 1614 года был казнён сын польской авантюристки Марины Мнишек, после чего она прокляла род Романовых. Сама нисколько не сожалея прежде о бесконечных казнях русских людей поляками, которым служила, казнях всех подряд – от детей до стариков, теперь была разгневана, когда её злобесие повернулось в её сторону, и предсказала, что в избранной в 1613 году династии Романовых все государи будут умирать не своей смертью – все, вплоть до самого последнего царя. Казнь была именно вынужденной. Ведь останься в живых этот отпрыск свергнутых самозванцев, его сделали бы знаменем в борьбе тёмных сил коллективного Запада против России. Враги и крамольные бояре-изменники не щадили детей, но государственная власть России таких казней никогда не позволяла.

Впрочем, на Западе-то как считали, так и считают: «Нам всё можно, а русским – нет…» Не будем останавливаться на этом. Фактов сегодня достаточно.

Вернёмся к самой династии, которая оказалась на царском троне не случайно. Первый Романов, Михаил Фёдорович, был избран во многом именно потому, что являлся внучатым племянником царицы Анастасии Романовны, первой и горячо любимой супруги великого государя Ивана Васильевича Грозного. Много лет прошло со времени гибели от отравления царицы Анастасии, а память о ней жила в народе как о милостивой к простому народу государыне, справедливой, доброй, нищелюбивой. Несмотря на молодые годы, в народе почитали её матушкой для подданных.

Оказавшись в юном возрасте на престоле – ему шёл семнадцатый год, – Михаил Фёдорович после долгих перипетий и драм, после смерти первой жены, был, наконец, венчан, причём выбор стал неожиданным. Во время смотра невест в 1626 году он, бездетный вдовец, которому шёл тридцатый год, выбрал свою сужоную (правильно – именно сужоную, а не суженую) не из шестидесяти невест знатных родов, а прислужницу одной из них, Евдокию Стрешневу, дочь простого мещерского дворянина.

Отец, патриарх Филарет, возражать не стал в силу того, что уж сын был в возрасте, а наследников так и не имел. Сам и обвенчал. Брак оказался не только счастливым, но и многодетным.

Поначалу родились две дочери – Ирина и Пелагея, умершая в младенчестве. Лишь третьим родился сын, которого нарекли Алексеем. Он-то и стал наследником престола и после кончины отца заступил на царский трон.

А всего детей было десять, из них три сына и семь дочерей; правда, пятеро из них умерли в младенчестве или в детстве.

Алексею Михайловичу, ровно как и его отцу, суждено было вступить на престол в 16 лет, а когда ему исполнилось 18 лет, был устроен смотр невест. Царю негоже быть холостым.

Портрет царицы Евдокии Лукьяновны, рожденной Стрешневой, второй жены царя Михаила Федоровича. Художник Т. А. Нефф

Вот тут-то и начались события, не лучшим образом отразившиеся не только на судьбе самого царя, но и на всей России. Игры с бракосочетаниями государей никогда не приводили к добру.

На смотре невест Алексей Михайлович выбрал дочь мелкопоместного дворянина Евфимию Всеволожскую. Всё вершилось по традиции. Царь тут же отправил избраннице в знак обручения кольцо и платок. Но таковой выбор царя ломал планы его воспитателя – боярина Морозова. Морозов сделал свой собственный выбор – царицей должна стать Мария Милославская, а её сестра Анна – супругой самого Морозова. Замысел вполне понятен!

Морозову удалось подкупить царского парикмахера. Тот нашёл решение вопроса. Так сильно затянул волосы царской невесты, что она упала обморок.

Тут же Морозов и объявил всенародно, что невеста, увы, больна «тяжкой падучей». За «сокрытие заболевания» её вместе с родителями сослали в Тюмень. Морозов, не теряя времени, представил огорчённому царю Марию Ильиничну Милославскую. Аккуратно представил. Указал на неё во время церковной службы. Алексею Михайловичу она приглянулась, ну и дело было сделано. 16 февраля 1648 года состоялось бракосочетание. Ну а спустя буквально 10 дней и сам Морозов венчался с сестрой царицы Анной.

Брак царя оказался удачным и, что важно, многодетным. Тринадцать детей принесла Мария Милославская своему державному супругу. Из них пережили отца будущие цари Фёдор и Иван V, а также дочери Софья, будущая правительница, Екатерина, Марфа, Мария и Феодосия. Остальные дети умерли ещё при жизни царя. Мария Ильинична была старше супруга на 5 лет.

Умерла царица 3 марта 1669 года, как сообщалось, от родильной горячки, то есть заболевания, которое в ту пору нередко сопровождало роды и представляло собой послеродовой сепсис – инфекционное заражение. Было ей всего 44 года. Брак их с Алексеем Михайловичем продолжался 21 год.

Снова надо было искать невесту, причём искать, как тогда вошло в обычай, с помощью смотра самых ярких красавиц царства. Но в данном случае поиск был облегчен тем, что царь приметил свою будущую супругу заранее. Это была дочь небогатого, как тогда говорили – мелкопоместного – дворянина Кирилла Полиектовича Нарышкина (1623–1691).

Царь часто бывал в доме Артамона Сергеевича Матвеева (1625–1682), звался который «великого государя ближний боярин» и фактически руководил правительством во второй половине царствования. В семье Матвеева воспитывалась будущая царица.

Беда же для России в том, что был он, как отмечали историки, одним из первых западников, то есть деятелем, ставившим западную культуру, западный образ жизни, да и вообще всё западное выше отечественного.

Наталья Кирилловна воспитывалась в доме Артамона Матвеева и всё это прозападное впитала в себя с ранних лет.

Сам царь западником не был, но не по этим принципам выбирал он невесту. Приглянулась, ну и решил, что женится на ней. А смотр невест на сей раз был простой формальностью. Положено собирать – собирайте, а выбор уже сделал. О результатах его царь и объявил сразу после смотра.

Венчание состоялось 22 января 1671 года. И вот после супруги, которая была старше на 5 лет, обрёл он супругу моложе себя на 22 года. Причём совсем юную – было ей всего 19 лет, а ему уж 41 год.

Несмотря на разницу в возрасте, впрочем, в ту пору довольно обычную, отношения между супругами сложились самые добрые. Омрачала обстановку разве что вражда между родственниками первой и второй жён, между Милославскими и Нарышкиными. Конечно, у Нарышкиных были преимущества, поскольку Наталья Кирилловна здравствовала, а Мария Ильинична уже покинула сей мир. Но ведь от неё остались дети, родные дети царя, а это значило многое. И наследник престола был именно от первого брака. Да и дочь Софья по характеру своему выросла весьма и весьма деятельной и обладала сильной волей.

Царица Наталья Кирилловна, урожденная Нарышкина. Неизвестный художник

А между тем Наталья Кирилловна тоже спешила упрочить своё положение. Она родила царю троих детей – сына, которого назвали Петром, и двух дочерей – Наталью и Феодору. Феодора умерла в возрасте трёх лет. Высокой была в ту пору детская смертность даже в семьях царских.

Алексей Михайлович ушёл из жизни в 1676 году. На трон вступил старший его сын от Марии Ильиничны Милославской – пятнадцатилетний Фёдор III Алексеевич (1661–1682). Милославские сразу расправили плечи, а Нарышкины вынуждены были уйти в тень. Но Наталья Кирилловна своё положение при дворе сохранила, поскольку её сын Пётр был крестником царя Фёдора Алексеевича, своего единокровного брата. Мало того, Фёдор Алексеевич со вниманием относился к Петру и, поскольку сам был весьма образованным человеком, даже в столь молодые годы одним из создателей Греко-славянского типографского училища при Заиконоспасском монастыре, старался влиять на его образование и воспитание, но, к сожалению, очень недолго. Он умер в 1682 году, не дожив до 21-летнего возраста.

Наследников он тоже, тут уж можно твёрдо сказать, что к большому сожалению, не оставил. Не повезло в этом плане с супругами. Первая, с которой венчался 18 июля 1680 года, дочь смоленского дворянина Агафья Грушецкая, принесла ему сына и наследника престола Илью Фёдоровича, который родился 11 июля 1681 года, но прожил всего десять дней. Вторая попытка обрести наследника окончилась смертью самой царицы Агафьи от родовой горячки.

Царь глубоко переживал потерю. Но интересы престолонаследия требовали, и уже менее через год, 15 февраля 1682 года, он венчался с Марфой Матвеевной Апраксиной. Она была сестрой будущего адмирала Фёдора Матвеевича Апраксина. Детей и вовсе не успели завести, поскольку вскоре после заключения брака царь Фёдор умер, по мнению одних биографов – от цинги, а других – от «ослабления организма», неведомо чем вызванного. То есть не исключено отравление. Слишком резво взялся молодой царь отстаивать интересы русского государства. Да ведь и детей-то, как считают исследователи, многих травили. Не нравилось тёмным силам коллективного Запада, что не становилась новая династия проевропейской.

Снова смуты, снова волнения. Группировки Милославских и Нарышкиных не смогли добиться решительного превосходства одна над другой и пришли к компромиссному решению – на царство посадили сразу двух единокровных братьев – сыновей Тишайшего. Ивана, который был сыном Марии Милославской, и Петра, сына Натальи Нарышкиной. Ивану было шестнадцать лет, и его провозгласили старшим на троне, а Петра, которому исполнилось десять, – младшим. Правили же они при регентстве 25-летней Софьи Алексеевны.

В результате всех этих событий обстановка только накалилась, поскольку Милославские вновь получили преимущества.

Все эти перипетии отразились и на жизни государства, и на судьбе самого царя Петра и его потомства, именно поэтому я счёл необходимым кратко остановиться на них.

И ещё есть одна существенная причина.

До Петра русские великие князья и цари обычно не брали в жёны иноземок. И браки получались в большинстве славными, добрыми, приносящими пользу земле Русской.

Исключения случались не так уж часто.

Вот, к примеру, одна из жён святого благоверного князя Андрея Боголюбского, из иноземок, приняла участие в заговоре и жестоком убийстве супруга. А вот Иван Третий взял в жёны Софию Палеолог, и ему повезло с ней. Брал и Иван Грозный вторую жену, но не с Запада, а с Кавказа – дочь кабардинского князя Темрюка Марию Темрюковну (1545/46–1569). До православного крещения звалась она княжной Кученей («Глаза княжны»). Доброй оказалась царица, за что и отравили её крамольные бояре.

Так что гораздо больше ярких примеров, когда, выбирая жён в своём Отечестве, русские цари были по-настоящему счастливы.

Взять хотя бы брак Дмитрия Ивановича, великого князя московского, получившего за победу над Ордой прозвание Донского. Счастливым был брак его с Евдокией Суздальской. Да и брак родителей Грозного царя оказался счастливым, хотя Елена Васильевна являлась дочерью литовского князя.

Зачем же царю Петру понадобилось ломать вековые традиции?

Ведь и его старший брат Иван Алексеевич женат был на русской, на Прасковье Фёдоровне Салтыковой (1664–1723). Брак был плодороден. Пять дочерей, но ни одного сына. Старшая дочь, Мария, умерла трёхлетней, следующая – Феодосия – и вовсе пожила меньше года.

Правда, Екатерина Ивановна прожила более сорока лет и оставила след в русской истории благодаря дочери Анне Леопольдовне, матери печально известного императора Ивана VI Антоновича, мелькнувшего на троне в младенчестве. А вот четвёртая дочь, Анна Иоанновна, стала императрицей Российской империи в 1730–1740 годах, и о ней, о её жизни и её отношениях с Елизаветой Петровной мы ещё подробно поговорим в книге.

Была и пятая дочь, Прасковья Ивановна (1694–1731), царевна, которую выдали замуж за генерал-аншефа Ивана Ильича Дмитриева-Мамонова (1680–1730). Род не простой, восходящий к Рюриковичам – правда, утративший своё былое значение и даже лишившийся княжеского титула.

Как видим, двух дочерей царя Ивана выдали уже за инородцев, но пятую дочь всё же за русского.

Да и сам Пётр первым браком женился на русской, на Евдокии Фёдоровне, урожденной Лопухиной (1669–1731), дочери стряпчего при дворе царя Алексея Михайловича – Иллариона Авраамовича Лопухина, ставшего впоследствии, в царствование царя Фёдора Алексеевича, полковником и стрелецким головой, а позднее государевым стольником и окольничим. После свадьбы Петра с его дочерью был возведён в чин боярина.

Но после поездки в Европу царь Пётр полностью изменился сам и поломал старые порядки и традиции.

Начал эту ломку царь со своих племянниц, дочерей своего старшего брата Иоанна, к тому времени уже покинувшего сей мир. В 1710 году он выдал Анну за герцога Курляндского Фридриха Вильгельма, в 1716 году Екатерину Ивановну – за герцога Карла Леопольда Мекленбург-Шверинского.

Портрет царицы Евдокии Фёдоровны, урожденной Лопухиной. Неизвестный художник

Да и сына своего царевича Алексея Пётр женил на иноземке – принцессе Шарлотте Вольфенбюттельской. О желании не спрашивал. Выбрал перспективную невесту, в чём не ошибся. Сестра её стала в последующем императрицей Австрии. Свадьба состоялась 14 октября 1711 года. В браке родились дочь Наталья (1714–1728), прожившая всего 14 лет, и Пётр (1715–1730), будущий император Пётр II. Но Шарлотта прожила недолго. После рождения сына умерла. Ну а царевич Алексей доказал, что хочет видеть рядом с собой соотечественницу, и взял в любовницы крепостную девушку Ефросинью. С ней он ездил в путешествие в Европу, с ней связаны и многие коллизии его несчастной и рано оборванной отцом жизни.

Вот мы и подошли к судьбе нашей героини – Елизаветы Петровны, будущей императрицы России. И не только к её судьбе. Детей у Петра было много.

О первом сыне, царевиче Алексее Петровиче, мы уже говорили. Следующим родился Александр Петрович (1691–1692), второй сын Петра I от Евдокии Лопухиной, который умер, а может, был умерщвлён, младенцем.

Ну а затем Пётр, заточив в монастырь свою законную жену, взял девку из солдатского обоза, и началась новая эпопея.