Kitobni o'qish: «В неправильном лесу. Ненасытные козявки»

Shrift:

В неправильном лесу

Эти истории произошли в неправильном лесу. Неправильным лес называется потому, что в нём всё наоборот. Сосновые шишки растут на берёзах, а еловые – на осинах, осенью с елей и сосен облетают иголки, а листья на деревьях остаются зелёными круглый год. Трава там синяя, а вода в ручье зелёная… В общем, всё не так как положено.

Жили в том лесу злой заяц и трусливый медведь. Заяц целыми днями носился по лесу и всех пугал, а медведь прятался под кустиком и дрожал от страха, прислушиваясь к каждому шороху.

Однажды папа-волк и мама-волчица набрали полные лукошки земляники для своих маленьких волчат, присели на полянке отдохнуть и полюбоваться ромашками, а заяц из-за деревьев выскочил и отобрал у них ягоды.

Возвращаются несчастные волки домой с пустыми лапами, плачут, а навстречу – лиса. Волки пожаловались рыжей красавице на зайца. Она их внимательно выслушала и говорит:

– Беда с этим длинноухим, весь лес в страхе держит. Надо бы его проучить…

– Что ты, что ты! Он ещё больше разозлится, совсем никому покоя не даст, – разволновались серые.

– Ничего, что-нибудь придумаю, – ответила лисица и убежала, грациозно взмахнув пушистым хвостом…

И вот крадётся заяц по лесу, ищет, на кого бы напасть, и видит на той же поляне лису с лукошком. Только она не ромашками любуется, а слёзы по щекам размазывает да носом хлюпает…

– Отдавай ягоды! – закричал заяц, выскочив перед лисой.

– Нет у меня ни одной ягодки, – зарыдала лисица, – медведь забрал. Все до последней!

Рассердился заяц: что медведь себе позволяет?! Помчался к косолапому разбираться: кто в лесу хозяин?!

Медведь, лишь только зайца увидел, бросился наутёк. Заяц за ним в погоню. Медведь, когда надо, бегает не хуже зайца. Вскоре они так разогнались, что не заметили, как оказались в соседнем лесу.

Медведь (уже другой, из того, правильного леса) видит: заяц за чужим, незнакомым медведем гонится. Сначала он удивился, но затем подумал: «Наверное, в догонялки играют». Захотел поучаствовать – кричит:

– Возьмите меня в игру!

Заяц, к тому времени устав гнаться за трусливым мишкой, решил, что этот-то от него не уйдёт, и набросился на нового медведя. Медведь растерялся от такой наглости – начал было лапами отмахиваться, но быстро сообразил, что перед ним всего лишь заяц, и ухватил бешеного косого за шкирку. На шум из чащи прибежали правильные голодные волки и стали просить:

– Отдай его нам! Мы уже два дня ничего не ели.

Заяц перепугался, начал умолять мишку, чтобы не отдавал его волкам.

– Ты откуда такой взялся? – спрашивает медведь.

– Из соседнего леса… Меня там все боятся. – Ну и возвращайся к себе, а к нам больше не бегай, – рассердился медведь и отнёс косого на опушку неправильного леса. С тех пор заяц и в своём лесу присмирел. Под одним кустом здешний медведь прячется (он тоже вернулся), под соседним – зайчишка. А лису уважают и за советом к ней обращаются.

Белки, жаба и мёд

В неправильном лесу всё перепутано – и не только у зверей, но и у насекомых. Пчёлы строят под деревьями дома-муравейники из всего, что найдут на земле: из кусочков листьев, мелких веточек и хвои, а муравьи мастерят самые настоящие ульи в дуплах на этих деревьях.

Только муравьишки ни передвигаться по воздуху, ни превращать нектар в мёд сами не умеют, так они приспособились летать за нектаром на пчёлах. Пчёлы у них вроде летающих лошадок. И мёд тоже пчёлы готовят – у себя, в муравейниках, а муравьи его в свои ульи перетаскивают. Они же и за пчёлами ухаживают, помогают «лошадкам» строить муравейники и кормят земляникой, малиной и другими вкусными ягодами…

Всё бы хорошо, но повадился бобр-разбойник разорять ульи. Подгрызёт дерево, оно упадёт, а бобр все соты соберёт и утащит. Конечно, и пчёлы, и муравьи могли бы грабителя покусать, только лес-то этот неправильный – в нём ни те, ни другие кусаться не умеют.

К кому несчастным муравьишкам обратиться за помощью? К лисе, конечно, к кому же ещё…

– Зачем тебе мёд? – спрашивает лиса у бобра. – Ты же корой да молодыми ветками лакомишься, мёд не ешь.

– Всё правильно. Самому мне мёд не нужен, я его бе́лкам отдаю. Они взамен обещали научить меня плавать. Нам, бобрам, надо дома` под водой строить, а я ж из неправильного леса, даже плавать не умею.

Побежала лиса к реке и зовёт бе́лок. Бе́лки из воды вынырнули, трещат как сороки – наперебой, интересуются у лисицы: в чём дело, что ей от них надо?

– Что-то я не пойму, – говорит лиса, – к чему бе́лкам мёд? Раз уж вам вздумалось в воде жить, как рыбам, так и пищу добывайте в речке, там её полно.

– Да мы так и делаем! – хором отвечают бе́лки. – Сами мёд даже не попробовали, ни капельки! Всё жабе отдаём. Она грозится наших бельчат изловить и съесть, если мёда не будет. Она каждый день чуть не целый килограмм мёда съедает!

Жабу лисице долго разыскивать не пришлось, толстая и неповоротливая, она сидела, зажмурившись, неподалёку на берегу, загорала на солнышке.

– Слышала я, что у муравьёв мёд закончился. Кто-то его съел. И они так расстроились, что решили больше мёд не делать, – завела лисица хитрый разговор.

Жаба, узнав такую новость, испугалась и говорит сквозь слёзы:

– Это же я весь мёд съела. Что мне теперь делать? Я же с голода помру.

– Так ведь и без мёда можно прокормиться, вон хоть на бельчат в речке охотиться.

– Да где мне их догнать! Посмотри, какая я толстая и неуклюжая стала.

– Что ж, плохи твои дела, – согласилась лиса. – Ты теперь и черепаху не догонишь, не то что бельчат.

Жаба от таких слов совсем разрыдалась, а лисица её успокаивает:

– Может быть, тебе научиться нектар с цветов добывать? Хоть это ещё не мёд, но так же вкусно. И цветочки-то от тебя не убегут…

С тех пор жаба в неправильном лесу питается цветочным нектаром, помогая муравьям переносить пыльцу с цветка на цветок. Работа нелёгкая, ведь нектара в одном цветке – крохотная капелька! А жабе, хоть теперь она от этой физкультуры и стройная, как артистка балета, таких капель нужно тысячу в день! Гоняться за бельчатами жаба не смеет, бе́лки научили бобра плавать, а зубы у него опасные: большие и острые, почти как у тигра.

Лишь бы громко

В неправильном лесу кузнечики квакают, высунув голову из воды, а лягушки стрекочут, запрыгнув на пенёк или взобравшись на высокую травинку. Ворона здесь – сладкоголосая певунья, с таким же неоспоримым авторитетом, как у соловья в лесу правильном. Вот из-за её оплошности и произошла эта история…

Как-то раз один кузнечик, громко наквакивая весёлую песенку, гонялся за летучими всадниками – муравьями, пролетавшими над водой верхом на пчёлах. Ворона, как часто делают взрослые, его похвалила. Не за то, конечно, что мешал муравьям заниматься важным делом.

– Молодец! Больно хорошо поёшь… Вырастешь – быть тебе артистом-звездой в нашем лесу.

В это время неподалёку маленький лягушонок подкрадывался к уху трусливого медведя, чтобы напугать неожиданным стрёкотом. Услышал лягушонок вороньи слова, бросил свою затею и к ней:

– А я?! Послушайте меня! Я тоже хочу стать звездой!

Ворона не могла обидеть малыша и послушала. Пел он и правда неплохо, и похвалы ей было не жалко.

– И ты молодец, – сказала ворона, – будут у нас целых две новые звезды. Только для этого надо учиться.

Ни кузнечик, ни лягушонок на последние слова о том, что надо учиться, внимания не обратили, а вообразили себя готовыми артистами и стали квакать и стрекотать с утра до вечера без передыха. И чем громче квакал кузнечик, тем громче стрекотал лягушонок, стараясь перепеть соперника…

Так продолжалось не день и не два, а целую неделю. То один запоёт, то другой, а то и оба разом. И теперь им было неважно: хорошо получается или плохо, лишь бы громко.

У лесных жителей от их ора разболелись головы, а совсем маленькие бельчата, совята, ежата и другие недавно родившиеся малыши, которым днём нужно спать, не могли уснуть и плакали.

Об этом безобразии лисе и рассказывать не надо, у неё у самой голова трещит, и лисята никак не уснут…

Пришла лисица к пруду, уселась на берегу и смотрит не отрываясь на квакающего во всё горло кузнечика.

– Ну как? Нравится, как я пою? – прервался на минутку кузнечик.

– А ты что, уже поёшь? – удивляется лиса. – Ну надо же, я и не заметила! А ведь я пришла тебя послушать и всё жду… жду… Видать, лягушонок громче поёт, только его и слышно.

Оставив озадаченного кузнечика, лиса отправилась на голос лягушонка и точно так же его разыграла, заявив, что, хоть он и громко поёт, но всё же кузнечик ещё громче.

Не успел кузнечик прийти в себя от обидной новости, как к нему примчался лягушонок. Лягушонок был чуточку хитрее простодушного кузнечика и решил того обмануть:

– Мне, – говорит, – лиса по секрету сказала, что я громче пою. А я вовсе не хочу тебя обижать. Давай, чтобы не мешать друг другу, петь по очереди. Сначала я запою, а как устану – твоя очередь.

Кузнечик, помня лисицыны слова, обрадовался и немедленно согласился.

Взобрался лягушонок на широкий лист папоротника и начал стрекотать. Чуть не целый час прошёл – ему бы остановиться, передохнуть, только не хочет, боится: а вдруг кузнечик дольше него будет петь?

Так и стрекотал бедняга до тех пор, пока голос не сорвал. А как только лягушонок умолк, тут же кузнечик заквакал. Квакал он, боясь уступить, тоже без отдыха и, в конце концов, осип и голос потерял.

На этом два неуступчивых «музыканта» угомонились, и лес вздохнул с облегчением. Даже пауки, которые в неправильном лесу плетут паутину лишь для того, чтобы все могли слушать, как звучат её струны, вернулись к своему занятию после вынужденного перерыва.

Когда же к лягушонку и к кузнечику вернулся голос, они больше подолгу и громко не квакали и не стрекотали, потому что, если честно, им самим от такого пения было радости мало, только остановиться вовремя не позволяло упрямство.