«Теперь я всё вижу» kitobidan iqtiboslar
Дэвид из тех, кто всегда и во всем действует по правилам и инструкциям. Если он займет в магазине очередь в экспресс-кассу, где число товаров не может превышать десять, и обнаружит, что у него в корзине одиннадцать предметов, он тут же отправится в другую кассу, даже если его очередь уже подошла. Дэвид из тех, для кого кодекс чести не пустой звук, он из тех, кого я пренебрежительно называю пай-мальчиками, так как сама, чтобы получить скидку в музее, без зазрения совести пользуюсь студенческим билетом, срок действия которого истек много лет назад. В свою защиту могу, впрочем, сказать, что я самая настоящая пай-девочка по сравнению с моей мамой, которая до старших классов заставляла нас с сестрами нырять под турникет в метро, а при случае могла неплохо подкрепиться сама и накормить нас за счет бесплатных образцов продуктов в гипермаркете Costco.
Когда в подростковом возрасте мне приходилось терпеть нотации матери о том, что можно(или нельзя) надевать и с кем можно (или нельзя) встречаться и в какой-то момент я не выдерживала и кричала "Это моя жизнь!", мама вопил в ответ: "Это твоя жизнь, которую Я ТЕБЕ ДАЛА!" Несмотря на то что уже десять с лишним лет я не была ребенком, мама продолжала вести себя так, словно права собственности на мою жизнь выписаны на ее имя, а я лишь арендатор, которому она вынуждена была отдать ключи и который наверняка все испоганит настолько, что никаким ремонтом не восстановишь.
Наличие у отца диплома врача делало его в глазах моей семьи специалистом во всех вопросах, от сборки мебели Ikea до маринования цыплят, не говоря уже о миротворческих миссиях. Он абсолютно лучший во всем, и это часто раздражает, потому что в большинстве случаев является правдой. Выбросьте его на необитаемом острове с куском проволоки и щипчиками для ногтей, и он построит там целую цивилизацию с высокоскоростным интернетом. Однако при всех его навыках и способностях во всех прочих вопросах детективом он всегда был никудышным.
Я села на банкетку около стола и стала раскручивать рулон золотой бумаги, в которую мама заворачивала подарки уже последние лет двадцать. Не знаю, где она купила эту бумагу, но скидка наверняка была не меньше 80 процентов, поскольку рулонов было приобретено не меньше двух дюжин. Это как у фокусника - золотая бумага, которая никогда не кончается. Уверена, что ее хватит на всю жизнь. А если не хватит и однажды окажется, что рождественские подарки завернуть не во что, не сомневаюсь, что мама просто отменит Рождество.
- Скоро все соберутся, а в доме свинарник, - вздохнула она еще раз.
Под "свинарником" она имела в виду несколько компакт-дисков на кофейном столике, которые не были возвращены в свои коробки, и мои кожаные сапоги, валявшиеся на полу, а не поставленные аккуратно в шкаф. Ультрасовременная квартира моих родителей в Среднем Манхэттене сверкали белой кожей и стеклом, и мама очень гордилась тем безукоризненным порядком, который она поддерживала. Я часто ей указывала на то, что со своей любовью к чистоте она походила на Джоан Кроуфорд в "Дорогой мамочке". И реакция ее была всегда одна и та же: "Ты меня считаешь сумасшедшей? Ты сумасшедших не видела!" Именно так, отвечала я ей, отреагировал бы сумасшедший.
Достаточно побыть с мамой пять минут, как время летит назад и я снова становлюсь закатывающей глазки шестнадцатилетней девчонкой.
"Каким надо быть эгоистичным садист, - думала я, - чтобы говорить девушке о своей любви, не имея возможности - или желания - облечь слова в поступки."
"Долог путь до Дымчатых гор, но до твоего сердца путь длиннее."
Я испытывала ненасытный голод в плане любовных отношений, но запас эмоциональной валюты у меня был недостаточно велик, и потому я отдавала предпочтение любовном эквиваленту фаст-фуда; от этих дешевых и быстрых свиданий, лишенных какой бы то ни было пищевой ценности, только тошнило, а любовный голод они практически не удовлетворяли. Но я привыкла к такой диете и практически не обращала внимания на внутреннюю тоску, которая пыталась сигнализировать о том, что все это не может служить заменой отношениям настоящим, тем, которые принесут душевное удовлетворение.
Уткнуться носом в книги и брать жизнь за яйца, казалось бы, два диаметрально противоположных подхода, но чтение всегда было одним из моих любимейших занятий, и я отчаянно боялась навсегда лишиться этой великой радости. Разумеется, существуют аудиокниги, но сама возможность уткнуть глаза в бумагу и водить ими по странице, слева направо, слева направо, слева направо, сам ритм этого танца, его безмолвие, нарушаемое лишь тихим шелестом перелистываемых страниц, эти обложки с пятнами кофе, который пьешь, читая главу, обещающую перевернуть всю твою жизнь, - всего этого не получаешь, слушая аудиокнигу, и мне хотелось получить этого как можно больше, пока я еще могла.
