Kitobni o'qish: «О чем шумит Виленка»

– Я ненадолго, – кричала девушка в телефонную трубку. – Вот только пойму, где находится то место, которое сделает меня счастливой, – и тут же вернусь!

Она стояла на шумном проспекте. Мимо проносились машины, и приходилось прилагать усилия, чтобы хотя бы самой слышать слова, которые она произносила. Это было важно. Ее речь должна звучать твердо и логично. Однако собеседник девушки, казалось, не разделял ее воодушевления. Она то и дело хмурила брови и пыталась вставить хоть пару слов в поток его речи. Потом с раздражением захлопнула телефон и быстро пошла по направлению к Кафедральной площади.

В городе начиналось лето. Уже несколько дней столбик термометра показывал выше 30 градусов. Горожане щеголяли в сарафанах, легких рубашках и шляпах, обмахивались веерами. Дети резвились в фонтанах и брызгались из водных пистолетиков. Такая погода хороша где-нибудь на природе или морском берегу. Но в офисном костюме на каменных улицах города чувствуешь себя не очень.

Томас невольно заинтересовался подслушанным разговором. Он стоял на остановке, собираясь ехать домой, но пропустил уже третий автобус, все смотрел вслед уходящей девушке, которая вот так, одной фразой, угадала его мечту. «Может, она и мне расскажет, когда поймет? – подумал он. – И вообще, разве можно найти такое место? Это надо весь мир объехать, что займет не один год. Но как же было бы здорово: вот переезжаешь ты туда – и счастлив, все время счастлив, что бы ни происходило. Проснулся – на душе гармония, ложишься спать – тоже. И никто не раздражает: ни люди, ни погода…».

От мечтаний юношу отвлек голос: «Стоп! Снято!». Машина киностудии проехала мимо него. «Ну и дурак же я, – в сердцах отругал себя парень, – Три автобуса пропустил, думал, как мне узнать у этой девушки, по каким критериям искать страну мечты, а оказалось, что она просто играла роль. А я-то обрадовался, думал, нашел родственную душу, которую тоже не устраивает жизнь здесь. Нет, а чего хорошего? Цены высокие, зарплаты маленькие, люди злые, погода – вообще нет для нее цензурных слов, в правительстве одни идиоты, которые совершенно не думают о том, как помочь простому народу, а только хотят отхватить себе кусок побольше».

Эти невеселые мысли посещали Томаса стабильно несколько раз в сутки. Но в полную меру поделиться ими было не с кем. У всех знакомых жизнь была как-то получше, чем у него, и частенько обсуждение «суровой доли» переходило в банальный спор. «Может хоть узнать название фильма, чтобы потом посмотреть его?» – осенило юношу, и он практически побежал в сторону собора. Однако в разноцветной толпе потерял девушку из виду. Остановился, посмотрел направо, налево. Она исчезла, будто не было ее вовсе. «Ну да ладно, найду в интернете, что за фильм и кто играет», – утешил себя парень. И вдруг его охватило странное ощущение, которое он не мог назвать. Внезапно все люди и то, что происходило вокруг, стали какими-то отдаленными, как будто находились за толстым стеклом. Это чувство вызывало другие: и какой-то страх, переходящий в трепет, и некую торжественность, и даже легкость. Эмоции смешивались, но ощущение было приятное, пока не прозвучал недовольный женский голос:

– Вы так и будете стоять до завтра? Что, больше негде? Встал и смотрит как баран на новые ворота! У меня тут иностранцы на экскурсии, освободите плитку, немедленно!

Томас невозмутимо посмотрел на женщину средних лет в нелепой шляпке цвета фуксии с огромной искусственной розой и пышным бантом. В правой руке она держала красный веер и грозно им размахивала, словно мечом. Потом он взглянул под ноги. На плитке красовалась надпись «stebuklas», то есть «чудо». По городской легенде, если встать лицом к югу, загадать желание и покрутиться три раза по часовой стрелке вокруг своей оси, закрыв глаза и не выходя за линию, загаданное обязательно сбудется. Однако Томас уверенно твердил, что это байка для туристов, ровно как лох-несское чудовище. Он поправил галстук и спокойно сказал:

– Je suis désolé si le fait que je sois là te fâche.¹

Женщина экскурсовод вытаращила глаза, ее лицо стало багровым, и, махнув рукой, она обратилась к своим слушателям, рассказывая придуманную историю про то, как в Вильнюсе все мечты сбываются благодаря таинственному артефакту с надписью, который находится у их ног. Томас радостно улыбнулся. Уже не раз он прибегал к подобной уловке, выдавая себя за француза. Это почти всегда не давало конфликтной ситуации набрать обороты и стать неуправляемой. К тому же его радовало глубокое удивление и беспомощность самих агрессоров. Улыбаясь, он пошел прочь. Собор и остановка остались позади, а он, не понимая как, оказался в Бернардинском саду. Было многолюдно и, чтобы избежать шумных компаний и вопящих детей на игровой площадке, Томас намеренно свернул к Виленке, спустился вниз и глубоко вдохнул речной воздух. «Скорее бы в отпуск, – подумал юноша, – а то в деловом костюме, туфлях и галстуке почти как в кандалах на Сахаре». И вдруг его охватило то самое чувство, что и у собора, а шельмовская мысль толкала к авантюре. Парень снял галстук, скинул свои оковы – черные, блестящие туфли, стянул носки и, придерживая брюки, чтоб не намокли, зашел на мелководье.

Несмотря на жаркий день, вода была достаточно прохладная. Совсем рядом, вдоль берега прошла женщина. Томас знал ее, это была Агнес, она работала официанткой в кафе «Замковая пекарня». Это место славилось лучшим облепиховым чаем в городе. Агнес работала там всю свою жизнь. Юноша всегда удивлялся: как это возможно столько работать на одном месте? Сейчас женщина была визитной карточкой заведения: никто не знал директора кафе или повара, зато Агнес знали все. Ее манера общения, немного резкая, отпугивала случайных людей. Но это было первое впечатление. Завсегдатаи очень любили Агнес и никогда не упускали возможности перекинуться с ней парой слов.

Сейчас же женщина, казалось, была чем-то раздражена, поскольку бормотала себе под нос о том, какая странная нынче пошла молодежь. Они встретились глазами. Томас был готов расхохотаться. В настоящий момент он, молодой человек в офисном костюме, без дела стоящий по колено в реке в самый разгар рабочего дня, как нельзя более подходил под высказывание Агнес.

Камни скользили под ногами. Томас осторожно ступал по ним, балансируя как канатоходец. «Вот будет номер, если я упаду, – подумал он, – рыбы обхохочутся».

«А ничего, хорошее это дело, вот так идти по мокрым камням. В этот момент забываешь о своих проблемах, потому что думаешь только об одном: как бы не упасть. И это хорошо. Должно быть, наверное, больше таких вещей в жизни. Мы, взрослые, много, да что там, почти все, делаем по инерции. На работе думаем о росте цен на хлеб, по пути домой – о проблемах на работе. И так по кругу. Не зря психологи советуют лечить депрессию новым видом деятельности, чтобы ты был целиком в ней, и не оставалось времени на привычные упаднические настроения…»

Так за философскими мыслями юноша пробирался все дальше по течению Виленки. Его внимание вдруг привлек яркий красный камень, который лежал на дне и был виден сквозь прозрачную толщу воды. Осторожно, все еще зачем-то придерживая безнадежно мокрые брюки, парень наклонился и поднял его. Вот фокус! Это оказался не камень, а мобильный телефон. Минуту Томас вертел его в руках, думая, что делать: оставить, где нашел, или забрать домой и попытаться разыскать владельца, если, конечно, телефон заработает. Решив, что в жизни чертовски мало событий и приключений, да и вообще слишком часто он решает оставить все как есть, парень выбрал второй вариант. Он положил красный мобильник в карман, выбрался на берег, обулся и решил идти домой пешком. Нет смысла возвращаться обратно к Кафедральному собору, ждать автобус и умирать от жажды в душном салоне. Он шел вдоль реки и вновь вспомнил слова девушки про счастье. Вспомнить же, когда чувствовал себя счастливым в последний раз, оказалось труднее. Последнее время он не мог сказать, что счастлив. И назвать то, что его сделало бы счастливым, тоже не получалось. Работал, потому что так надо – надо есть, содержать квартиру, как-то проводить досуг. Его офис, коллектив, начальник никак не могли ассоциироваться со счастьем. Да и сама работа не вызывала удовлетворения. Даже день зарплаты не был особенным.

Весной Томас начал заниматься бегом. Говорили, что спорт по утрам поднимает настроение, улучшает самочувствие и способствует ощущению счастья. На самом деле начало было не очень веселым. Надо было вставать на час раньше, чтобы не только побегать по кварталу, но и успеть принять душ, побриться, одеться. Томас думал, что первые две недели будут самыми трудными. Он прилагал все усилия, чтобы каждодневно заставлять себя вставать с постели и заниматься спортом. Время шло, парень привык рано просыпаться, привык к физической нагрузке, но счастья это ему не принесло. Новая привычка оказалась всего лишь еще одной в обширном списке того, что надо. Даже то, что дни были такими светлыми и теплыми, не казалось ему чем-то особенным. «Подумаешь, – пожимал он плечами. – День длинный, но все равно надо сидеть в офисе. Мало того, что сидеть, еще и работать. К тому же эта погода… Ну зачем зашкаливать за тридцать градусов?! Хватило бы и двадцати трех. А то пока доберешься до работы, успеешь вспотеть как поросенок в печи».

К месту жительства Томас тоже привык и не воспринимал его как нечто особенное. Хотя многие ему завидовали и хотели бы жить как он, в современной квартире, в доме новой постройки, на третьем этаже с балконом, в престижном нынче районе – Ужуписе. Через дорогу была остановка, и маленький красный автобус довозил его прямо к небоскребу, где находился офис. Остановка, на которой он выходил, возвращаясь с работы, была у самого дома. Он мог сидеть в удобном кресле на балконе и не выходя из дома видеть белую церковь Пресвятой Богородицы и небольшой мост, увешанный железными замками, возле которого находилась скульптура в виде русалки. Единственное, что досаждало ему, были туристы. Не проходило и дня, чтобы кто-нибудь не пробежал мимо с возгласом: «Вот она!», имея в виду русалку, о которой было написано, казалось, во всех путеводителях. Дальше «паломническая тропа» (так иронически называл Томас этот туристический маршрут) лежала вглубь района, где оставалось еще два обязательных пункта: трубящий ангел и конституция Ужуписа. Томас иногда тоже подходил к этому месту и перечитывал свой любимый пункт: «Каждый имеет право быть счастливым». А потом обычно вздыхал и уходил, стараясь не читать следующий пункт, за который цеплялся глаз: «Каждый имеет право быть несчастным».

«Вот такая противоречивая штука эта конституция, впрочем, как и сама жизнь, – думал он. – Что такое счастье? Сегодня оно есть, завтра нет». В глубине души юноша понимал, что сам виноват в том, что жизнь его стоит на месте. Он мечтает о лучшей доле и ждет. Ждет, ждет, ждет, мечтает… и ничего не делает. А время проходит. Верно говорят, лучший день, чтобы изменить жизнь, – сегодня. Ведь никогда не знаешь, что ждет за поворотом. Порой парню казалось, что его желания заколдованы, ведь стоит ему заиметь какую-то мечту, ну хоть самую несбыточную, как ее тут же исполняют другие люди. Вот мечтал он знать французский язык, и, пожалуйста, его кузина на отдыхе познакомилась с французом, вышла за него замуж, уехала в Довиль, маленький город на севере Франции, и уже в совершенстве знает язык. А он выучил всего лишь одну фразу и пользуется ею при случае. Или в детстве неплохо рисовал, даже хотел стать художником. Но родители настояли на поступлении в экономический университет, потому что это профессия, стабильность. И вот он, тридцатилетний «белый воротничок» с потухшим взглядом. А одноклассник Томаса, с которым они вместе ходили в художественную школу, пошел за мечтой и теперь выставляет свои картины на вернисажах каждую субботу. Да, не богат, живет в однокомнатной квартире далеко от центра города. Но глаза у него горят. Да что там говорить! Даже Марк, коллега Томаса по офису, такой же недовольный работой, и тот последнее время как-то изменился, все сидит на сайтах бронирования, высматривает билеты в Лондон. Нет, Томас не завидует ему, но надо ли говорить, что он всегда мечтал отправиться в путешествие в европейскую страну. Но каждый раз что-то останавливало.