Kitobni o'qish: «Дневник забытой сказки»

Знакомство.

Меня зовут Сэдни, я работал почтальоном в далёком, впрочем это не важно, и имя моё не имеет значения, мне пришлось его выдумать, чтобы не иметь проблем с разными конторами, защищающими права человека. Работал я почтальоном недолго, наверное поэтому и решился заглянуть в тот несчастный конверт. Не надо меня осуждать,    любопытство не грех, насколько мне известно. Плевать, достопочтенный читатель скоро забудет про меня. Да, к истории. Каждое утро мы опустошали ящик с письмами, чтобы увезти их в нужном направлении. В тот день, как сейчас помню, лил дождь, надо было работать быстро, чтобы бумага не намокла, но несколько писем всё-таки пролетели мимо мешка, там-то и был конверт без каких-либо памяток, ни адреса назначения, ни обратного адреса. Я как бы невзначай обернулся в сторону машины, Сэм был погружён в телефон. Тогда сам дьявол моей рукой стянул этот плотный конверт во внутренний карман рабочей куртки. И уже вечером я обнаружил в конверте этот дневник. Тогда я и познакомился с ним. Кто он и где сейчас?    Сначала он показался мне славным малым. Да что там, судите сами. И прощайте.

8 января.

Вечер.

Приветствую тебя, мой верный друг, мой дорогой дневник!

Я хотел бы написать о том, как люблю жизнь, как обожаю каждый её миг.

Сегодня ночью задумался о том, что моя жизнь настолько удивительна и прекрасна, что об этом следует писать, дабы закрепить это счастье чернилами.

Прочитал в одном издании, что необходимо писать о хорошем, говорить о хорошем, дабы принести в свою жизнь то хорошее. Повторять как мантру.

Утром проснулся от того, что моя собака облизывала мою бровь.

Обожаю её, это у нас взаимно.

Я говорю «моя» лишь потому, что другие могут не понять о ком идёт речь. Никакого собственничества. У моей собаки нет имени, я просто не имею права давать ей имя.

Ведь я лишь забочусь о ней, люблю её, но она не принадлежит мне. Она вправе выбирать свою судьбу. Никаких ошейников, будок, ограничений. Она живёт со мной уже 5 месяцев. Она, видимо, довольна своей жизнью, и не собирается меня бросать.

13 января.

Здравствуй, дневник, не терпится тебе всё рассказать.

Прошлую заметку я писал, сидя в уютном кафе и попивая горячий какао с молоком. Кафе находится в пяти минутах от моего дома. Я часто там бываю в эти холодные вечера, так я не чувствую себя одиноким.

Я не хочу сказать, что я одинок, вовсе нет, моя собака очень верный друг, но, к сожалению, единственный. Так. Где же мои манеры. Надо сначала. Что обычно вначале крутых историй? Без разницы, моя не из их числа. Расскажу о себе.

Я слегка стеснительный, мне тяжело заводить друзей, не каждый выносит мой оптимизм и жизнерадостность.

Но, тем не менее, я счастлив. Я занимаюсь своим любимым делом. Кстати, я рисую картинки для открыток. Да-да, такие милые слоники, енотики и ещё огромное множество зверюшек.

И так, вернёмся к тому вечеру.

Я просидел в кафе почти до закрытия, пока там никого кроме меня не осталось.

Тот вечер запомнился мне блестящим асфальтом после дождя, он отражал фонари, звезды и свет окон близлежащих домов. Потрясающий вид. Не знаю почему, но именно этот вид меня влечёт более всего. Удивительно, что серый сухой асфальт становится таким красочным и разноцветным, будто на нём безымянный художник решил мимоходом нарисовать пейзаж масляными красками.

Почему сие зрелище меня так притягивает, почему не сам пейзаж домов, улиц, фонарей, неба. Суета. Всё это заставляет меня нервничать. Но лишь мокрый асфальт будто пеленой накрывает весь этот шум и убирает резкость линий. Волшебно.

Шёл медленно, завтра ещё один выходной, можно лечь немного позже.

Не успел я вставить ключ в замок, за дверью послышался лай собаки.

«Соскучилась, девочка моя» – подумал я.

Я быстро открыл дверь, присел и развёл руки, готовый принять собаку в объятия. Эту улыбку надо видеть, да, у собак есть эмоции. Она вся сияла.

Я обхватил её руками и мгновенно моё лицо стало влажным от её слюней.

– Хорошо, собачка, а теперь дай мне закрыть дверь.

Но в ответ я лишь почувствовал её намерение остаться в таком положении до самого утра, до конца недели, жизни.

Следующий день я провел в кровати, лишь изредка вставая по необходимости.

Причиной тому стала книга – «Три товарища».

Это моё первое знакомство с Эрихом Мария Ремарком. Я поражён. Я плакал.

До дневника дело этим вечером не дошло.

А вот на следующий день я спохватился, но дневника нигде не оказалось. Хоть написано там было и немного, но блокнот этот был мне очень дорог. Его подарила мне мама. Казалось, целую вечность он пылился в моём столе. Я не знал, что в него писать, для ежедневника и заметок он не подходил, мне было жалко пачкать его. А вот для дневника жизни он сошёл бы точно. Я подумал, что мама была бы рада, если бы я отвёл для ярких событий и чудес её подарок.

Безуспешны были мои поиски.

Я так не грустил с тех самых пор, как моя мама покинула этот мир. Мне казалось, что я её предал.

Всё это время я искал. Естественно, работа забирала половину моего дня, остальное время я сидел дома, периодически проверяя места, в которых, по моему мнению, дневник мог лежать. В тысячный раз заглядывая в одно и то же место, я надеялся его там обнаружить. Всё безуспешно.

И вот, сегодня, я пошёл в своё любимое кафе.

К моему удивлению, там было не так людно, как обычно.

Очень странным, я бы даже сказал, глупым взглядом встретила меня официантка.

Я осмотрел себя, насколько это позволяла моя гибкость.

«Да что со мной не так? Почему она пялится, ещё и улыбается» – мне стыдно за мои мысли, но потеря блокнота сказалась на мне не лучшим образом.

Обычно я садился у окна, чтобы наблюдать за прохожими и воображать, будто каждый проходящий мимо мне знаком, будто я знаю, что этот в костюме идёт с работы к любимой жене и двум детям, голубоглазая Лия и маленький рыжий Рикки. А этот парень в голубой рубашке навыпуск, только вчера мы с ним смотрели футбол и поедали вредные чипсы. Что-то вроде этого, понимаешь?

Но сегодня я предпочёл сесть в дальнем от входа углу, лишь бы ко мне подошёл другой официант.

И благо, так и случилось, парень лет двадцати, стоял передо мной и ждал заказа. Его ручка, словно болид «Формулы-1», ожидавший зелёного огня, готова была сорваться в любую секунду. Я заказал чёрный кофе без сахара. Это соответствовало моему настроению.

Дело шло к закрытию, я уже выпил свой напиток и был готов встать и удалиться. Что-то меня удерживало. Но что?

И, о нет, дождался…

Она направлялась ко мне.

Встать и быстрым шагом выйти из заведения?

Я сорвался, но мой план был утоплен, даже не набрав воздуха в паруса.

– Погодите, молодой человек, мне надо кое-что вам сказать.

Зачем же она так кричит?

О Господи.

Я молча наблюдал за приближающейся официанткой. Девушка лет двадцати пяти, может немногим старше, рыжие волосы ниспадают, слегка касаясь плеч. Ростом едва выше меня. Я, кстати, без малого сто семьдесят два сантиметра высотой.

– Привет, держи, ты оставил это у нас.

Она протянула мне (не может быть!) мой дневник.

– Спаси-си-си-бо…

Типичная реакция на живых существ…

Она лишь улыбнулась.

Я убрал дневник в большой внутренний карман ветровки. Направился к выходу, но не успел сделать и двух шагов, как услышал её голос:

– Меня, кстати, зовут Эшли, это имя мне дали родители, и тем не менее, я свободна, имя никоим образом не ограничивает мои движения.

Ирония лилась из её уст и царапало моё эго.

«Чёрт, она прочла мой дневник, сегодня ночью, край завтра утром, я обязан умертвить её, ну или хотя бы лишить этого острого языка» – Очень заманчивая мысль посетила меня, но я мигом отмёл её, вспомнив, что это не боевик, а я и мухи в жизни не обидел.

– Да, я заглянула в него, а что тут такого? Прошу, убери этот осуждающий взгляд, так ты походишь на кота, которому прищемили его достоинство, но он по каким-то причинам не может издать и звука. Я ведь должна была вернуть его тебе, и нельзя было не открыть его, вдруг там был бы адрес, номер, да хоть и имя.

Она была чертовски права, но простить её бестактную иронию я был не в силах. Не сегодня.

Я развернулся и ушёл прочь.

14 января.

Даже и не знаю с чего начать.

Я сдал окончательные эскизы для открыток на день влюблённых. Я готовил их несколько недель. Сердца, конечно же сердца. Две половинки в разных жизненных ситуациях, две половинки, любящие друг друга. Десять различных вариантов я сдал на следующий этап.

Я бы стал грустить, потому что это был потрясающий проект, но у меня есть собака, которая не даст моим уголкам рта пасть ниже дурацкой улыбки.

Она стала защитником моей жизнерадостности, она верна мне, и никто так не будет близок для меня , как эта собака.

Запишу здесь этот важный момент в моей жизни. Момент, когда я встретил её.

Она лежала у остановки, худая, но гордая, она не скулила, не просила ничего, она плавно теряла силы и покидала этот равнодушный по отношению к ней мир. Я подошёл к ней, опустился на корточки, глаза собаки не выражали ничего, её взгляд пробивал мою грудную клетку насквозь. Вы знаете, на вид это типичная дворовая собака, среднего размера, среднего роста, светло-рыжий окрас.

У меня возникло непреодолимое желание прикоснуться к ней.

Я погладил её, она лишь прикрыла свои глаза. Быть может, мне показалось, но, кажется, у неё потекла слеза.

Грустно было расставаться с ней, но увы, я уже опаздывал на работу.

Она даже не открыла глаза. Я почувствовал разочарование во всей её сущности, она, видимо, уже и не надеялась найти друга, а прохожие, временами тискавшие её, неизбежно покидали. Теперь мои глаза наполнились влагой.

Этим вечером я спешил с работы как никогда, я забежал в пекарню, купил пару пирожков.

Я боялся, что её там уже не будет. Тем вечером я впервые в жизни решился на нарушение правил дорожного движения, никакой красный свет на пешеходном переходе не смог бы меня остановить. Мои опасения были напрасны, собака лежала в той же позе, что и утром.

Глаза были закрыты, но она не спала, даже не знаю как, но я это понял.

Я снова прикоснулся к ней. Она приоткрыла глаза, и в тот момент я понял, что мы больше с ней не расстанемся. Я очень долго пытался накормить её, но все тщетно. Я пытался звать её, но она будто не слышала меня. Не знаю, сколько времени я там оставил, но общественный транспорт к тому времени уже не ходил. Я перепробовал всё, но она была непоколебима.

– Прощай…

Меня настигло отчаяние.

И вот что произошло далее:

Когда я начал уходить, я услышал позади себя глухие звуки, словно ветка, бьющаяся о стекло окна.

Она бежала за мной. Я не оборачивался до самой двери дома, боясь спугнуть собаку.

Она зашла в дом, а следом и в мою жизнь, навсегда украсив её своей искренней любовью.

17 января.

Лень какая-то напала на меня в минувшие дни, писать не хотелось, я ходил в театр, смешно, но я хожу в театр не так часто, быть может, раз в месяц. Но смешно не это, ведь я ни разу не ходил на спектакли. Я прихожу в театр, брожу там часами, любуюсь афишами. Но это не маловажное дело. Афиши эти выполнены вручную, неизвестным мне исполнителем, подписи нет, а спросить у служащих мне не хватает смелости. Из картинок этих я черпаю вдохновение. Зачастую, зарисовки на афише никак не связаны с пьесой, которую афиша описывает. Например, однажды я увидел плакат с названием «Гамлет», но картина на нём кричала мне о чем-то волшебном, птицы, что летели навстречу, пели о любви.

Я бы приходил сюда чаще, но беда в том, что театр этот не самый популярный, новые пьесы ставятся редко, а старые могут не сходить с афиш месяцами. Иногда, возвращаясь сюда спустя месяц, я не обнаруживаю ни одной новой истории. Но других, прошлых, уже может и не быть. Так, театр сдавливает мою грудь, и кричит мне что-то, кричит безмолвно. Я чувствую. Я боюсь этой душераздирающей тишины, поэтому не решаюсь приходить чаще.

18 января.

Сводил сегодня собаку в парк. Кто бы мог подумать, что замерзший пруд может принести ей столько удовольствия. Мы бегали друг за другом, валялись в снегу.

– Прекрати, нельзя есть снег, он же грязный.

Но она не слушала меня.

«Неужели я такой скряга?». Я лёг рядом с ним и принялся лакать снег языком. Как же она смеялась. Смеялась, да! Дураком окажется тот, кто скажет, что собака не может. А вы пробовали слушать сердцем?

27 января.

Немного об авторе дневника – обо мне.

Я люблю читать, люблю романы, о любви, об искреннем и лучезарном счастье.

Обычно я читаю вместе с собакой. Я разжигаю огонь в камине, сажусь на кресло, в одну руку беру книгу, другой попиваю горячий какао с молоком. Собака ложится мне на колени калачиком, и может показаться, что она спит, но лишь вздернутые кверху уши выдают её намерения: «читай, мой добрый друг, я вся в нетерпении».

Любимая книга моей собаки – «Маленький принц».

Когда Принц шёл к змее, собака обычно соскакивала с кресла и бегала полукругом передо мной, непрестанно гавкая на книгу, как бы отговаривая Принца от этого шага. А когда наступало время расставания лётчика и Принца, когда лётчик смотрел в небеса и вспоминал его искрящийся смех, собака скулила, у меня было ощущение, что вот-вот и я начну скулить, но только слезы капали на гладкую шерсть собаки. Чтобы успокоить её, я начинал читать книгу с того момента, когда Принц просит нарисовать барашка. Она встречает его самым радостным лаем. Он снова горит жизнью.

28 января.

Честно говоря, я горд собой, ведь работа моя позволяет людям делиться любовью, уделять внимание, дарить радость близким.

Я рад, что могу помочь людям стать ближе, хоть и не напрямую, но косвенно. Я стараюсь рисовать так, чтобы никакие слова не нужны были, чтобы рисунок выразил всё необходимое.

2 февраля.

В это сложно поверить, но спустя столько времени, открыв эту самую страницу, я даже не подозревал, о чём буду писать.

Но листок или… Чек, это чек. С обратной стороны написано краткое послание: «Приходи, хочу кое-чем поделиться с тобой»

Ниже дата и время:

«15 января, 8.30 вечера. Здесь.»

Не сразу ко мне пришло осознание.

«Официантка! Как же её, Эшли!»

Она рассчитывала, что я найду эту заметку гораздо раньше. Надеюсь, что я не огорчил её. Не хотелось бы. Она все-таки вернула мне дневник.

Завтра обязательно пойду туда и объяснюсь. Только подумать, ведь я не был в кафе с того самого дня, теперь я понимаю почему, я неосознанно боялся встретить её.

Завтра.

3 февраля.

Дневник! Караул! Её не было в кафе. Я просидел там около двух часов, но так и не встретил её. Возможно у неё выходной. Попробую в другой раз.

Я обязан запечатлеть в дневнике данное место, которое часто служило утешением для меня. Атмосфера кафе всегда пробуждала во мне спокойствие. Не сказать, что я люблю места большого скопления людей, но в кафе часто преобладал приглушённый свет, мягкое шуршание за барной стойкой – где-то очень далеко, и там же, в отдалённости, иногда пробивались глухие стуки стаканов и ласкающий шёпот работников. Звуки не напоминали тот нетерпеливый щебет, вызывающий тревогу и раздражение всего тела, скорее походили на шум прибоя, но к тому же уютный, разбавленный ароматом крепкого кофе. Для меня кафе делилось на несколько зон: у прилавка стояли типичные барные стулья с круглыми сидениями, тут часто одинокие люди искали общения, иногда лёгкого флирта. В центре располагались столы, вокруг которых постоянно сновали посетители, я предпочёл бы не находиться в кафе, если место только в центре. Затем мои любимые места – у окна, особенно приятно наблюдать суету улицы, попивая любимый напиток. И если пройти немного глубже, пронестись между центральными и крайними столами, мы откажемся в тёмном месте, освещаемом лишь тусклым светом ночников. Это место часто пустовало, но было неотъемлемой частью заведения, ибо придавало ему некоторый загадочный антураж. Там сидели одинокие люди, не желающие делиться эмоциями. Для постороннего глаза кафе не отличалось от любого другого, интерьер не выделялся чем-то принципиально особенным – сероватые структурные стены, картины местных художников, пока неизвестных вне собственных амбиций. Столы выполнены из старого дерева, покрыты тёмным маслом, подчёркивающим текстуру древесины. Снаружи расположились несколько столиков, укрытых деревянным навесом. В хорошую погоду двери распахивались и официанты с подносами выбегали наружу, затем вновь погружались в уютные потёмки кафе. Внешние стены заведения представляли из себя голый кирпич, покрытый плющом. Над входом висела вывеска «cafe», вечером воспламеняющаяся фиолетовым светом. Несмотря на множество схожих форматов, ни одно другое кафе не вызывало у меня подобных эмоций. Оно стало родным моему сердцу.

7 февраля.

Ночь. Бессонница. Я люблю ночь из-за её особой атмосферы, ночью все «проблемы» , что беспокоят меня при свете дня улетучиваются, их место занимают мысли о жизни, любви, счастье и, без неё никуда, смерти. Я счастлив и боюсь уйти из этого мира, в этом мире есть музыка, только этот факт никогда не даст мне смириться со смертью. Я обязательно вернусь к теме смерти, запишу свои мысли в дневник, ничего так не ободряет и не напоминает о силе жизни, как осознание кратковременности, скоротечности этой жизни. Кстати, о музыке, я меломан, но больше всего люблю классику.

«К Элизе» Бетховена мой фаворит в дороге, ранней дороге на работу.

Классика превращает даже самое хмурое утро в комичную пьесу. Представь такую сцену, дневник, люди с серьёзными лицами куда-то спешат, у одного бизнес, у другого ипотека, третья ищет своё призвание, и всего этого хочется поскорее. Но мелодия возвышается над ними и высмеивает. Потрясающий миг, грандиозный.

9 февраля.

Я наконец застал её в кафе.

Она объяснила своё отсутствие взятым отпуском.

– Я не то чтобы искал вас, я хотел бы пояснить, почему не пришёл, когда вы меня просили.

– Брось, ты можешь обращаться ко мне на «ты». – Она выглядела подавленной. Не удивительно, тяжело приступать к работе после длительного отдыха.

– Я лишь хочу показать своё уважение.

– Ха-ха, – весьма неестественным образом усмехнулась она, – далеко не каждого я уважала, к кому обращалась на «вы», чаще даже недолюбливала. Да даже учителя в школе, может быть, они и хорошие люди, но ребёнком я их терпеть не могла, но вынуждена была слушать и показывать уважение, именно показывать.

– Убедительно, договорились. Я не увидел твою записку, прости.

– Объяснения излишни, жду тебя здесь в 9 вечера, моя смена закончится. Проводишь меня до дома.

Какая наглость. Мы даже не знакомы-то толком, а она позволяет себе отдавать приказы.

– Я буду. – Кажется, мои принципы не поспевают за языком.

Она улыбнулась и, будто мы и не разговаривали вовсе, отошла к столику в ожидании заказа.

Оставшееся время до вечера я провёл дома, только собака могла помочь мне справиться с нервозностью, которую вызвали сомнения принятого решения. Я подчинился незнакомке, даже не узнав причины прогулки.

«Это свидание? Да нет, вряд ли я настолько хорош, что смог расположить её к себе, не сказав и слова.»

Я пришёл вовремя, но решил, что если приду ровно к девяти, то буду выглядеть будто марионетка, которой можно всячески играть и управлять (я не такой). Я остановился за углом здания через улицу, напротив кафе. Уже зажглись фонари, я встал под одним из них, в тени.

9:02 – прекрасно, могу идти.

Она вышла немного позже, в 9:20.

Эшли бросила мимолетную улыбку (вскользь, я даже не уверен, что она была мне), махнула рукой, и мы пошли.

Говорила в основном она, я же, кажется, изучил весь грунт по дороге к её дому.

Я плохо помню, что она говорила (да простит меня мой дневник), но помню, что тон был слегка надменный, а может быть мне показалось.

Время пролетело неимоверно быстро.

– Вот мы и пришли, дальше я сама. До завтра.

– До завтра! (стоп, я ведь не собирался) – Я бросил руку вперёд как бы останавливая её, но не сумел сказать ни слова, дверь закрылась.

Это был подъезд небольшого пятиэтажного дома, всего было 3 подъезда. Судя по окнам, по две квартиры на этаже.

«Завтра обязательно расставлю все точки над «и», а сейчас мне срочно надо домой, чтобы всецело отдаться сну.»