Отличная книга для думающих людей, интересующихся предметом, о котором пишет Фергюсон. В книге не только много фактологии (что в подобных работах является необходимым условием), но и интереснейших, не банальных мыслей автора. В то же время, нельзя сказать, что книга тяжело читается. Она изначально нацелена на определённую аудиторию и справляется со всеми поставленными перед ней задачами.
Хочется, чтобы исследований подобного уровня выходило как можно больше!
Всегда интересовался темой развития цивилизации, поэтому с удовольствием прочёл данную книгу. Автор отлично владеет словом. В книге можно найти яркие примеры. Спасибо за книгу.
Отличная работа, вдумчивый подход к мировой истории, которую практически вся молодежь всего мира игнорирует и боится… Ждем продолжения..
Британско-американский историк Ниал Фергюсон уже известен русскому читателю своей книгой о Британской Империи Н. Фергюсон. Империя. Чем современный мир обязан Британии ; более продвинутые специалисты знают также его двухтомную историю семейства Ротшильдов ( N. Ferguson. The House of Rothschild: Money's Prophets, 1798-1848 и N. Ferguson. The House of Rothschild: The World's Banker 1849-1998 ), которая встраивается в общий контекст интереса автора к экономической истории мира.
Новая книга Фергюсона поднимает наболевший вопрос о Востоке и Западе, о первом и третьем мире. Это не первая и, несомненно, не последняя попытка систематизировать опыт западной цивилизации и оценить его в мировых масштабах. Фергюсон выделяет шесть "приложений-убийц", шесть явлений, которые сделали небольшой и исходно не очень богатый кусок Евразии самой влиятельной частью мира. К таким явлениям автор относит конкуренцию, науку, собственность, медицину, потребление и работу. Каждому из них посвящена отдельная глава, в которой рассказывается о том, как оно оформлялось, в чем разница Востока и Запада по данному параметру и т.д.
Концепция Фергюсона, по сути дела, ничего нового не добавляет к уже давно обсуждаемой теме. Рефлексия на предмет начал европейской цивилизации, оценка положительного и отрицательного влияния метрополий на колонии, постколониальный мир и восприятие европейских моделей развития стали неотъемлемой частью историографии второй половины ХХ в. Достоинство работы Фергюсона заключается в систематизации, в сведении разноплановой информации под одну обложку, в соединении разных версий от веберовской протестантской этики до рассуждений арабиста Б. Льюиса о начале конца Османской империи (см. Б. Льюис. Что не так? Путь Запада и Ближнего Востока: прогресс и традиционализм ).
Как всякого американца, Фергюсона волнует развитие Китая в последнее двадцатилетие: воспользуется ли Поднебесная отработанным капиталистическим рецептом или внесет в него свои изменения? А если внесет, то каких результатов добьется? Но на такие вопросы приличный историк не должен давать ответы, ведь историки не занимаются прогнозированием.
Однако главный недостаток Фергюсона, как и многих специалистов противопоставляющих первый и третий мир, - молчание о мире втором. России в его в остальном стройной концепции нет, но обходить вниманием всю историю СССР при разговоре о капитализме - это искусство. Фергюсон, видимо, не считал Российскую Империю и СССР колониальными империями, следовательно, они из его концепции просто выпали. Радостная весть в том, что эту дыру, столь распространенную в западной историографии проблемы превосходства Запада (если только это не работы про Холодную Войну и биполярность), можно теперь компенсировать работой А. Эткинда ( А. Эткинд. Внутренняя колонизация. Имперский опыт России ). Но это уже другая история.
Одиночество бегуна на длинной дистанции
Почему одни народы богатеют, а другие нет — вопрос во все времена не праздный. В формулировке Фергюсона он звучит так: как случилось, что Западная цивилизация, еще в начале XV века прозябавшая на задворках Евразии и по всем параметрам — экономическим, технологическим, демографическим — сильно отстававшая от богатого Востока, в течение следующих столетий совершила невероятный рывок и достигла безоговорочного мирового господства? Автор сразу предупреждает: его будут интересовать не достижения высокой культуры, а «продолжительность и качество жизни людей». Вдобавок, по мере чтения книги мы убеждаемся, что «качество» на самом деле понятие количественное: сколько предметов одежды имели люди той эпохи, как много должны были работать, какую пищу могли купить? Бесконечные цифры, проценты, соотношения, графики, таблицы, расчеты строгими военными колоннами заполняют всю книгу. «Цивилизация» Фергюсона — явление в высшей степени бухгалтерское. Впрочем, ведь и бухгалтерский учет — западное изобретение.
Историку, который задумал «мыслить цивилизациями», предстоит решить два крайне важных вопроса. Первый заключается в предмете, второй — в методе. Что такое «цивилизация», во-первых, и как ее изучать, во-вторых. Метод, в общем-то, диктуется предметом. Если для Фергюсона (британца шотландского происхождения, автора уже изданных на русском «Восхождения денег» и «Империи») цивилизация это в первую очередь социальная организация, совокупность общественных институтов, то нечего и удивляться засилию цифири и микрофактов. Напротив, именно так и следует изучать формирование представительного правления, развитие банковской системы, научную революцию и возникновение общества потребления. В этом смысле Фергюсон является продолжателем (точнее популяризатором) дела великого Броделя, автора фундаментальной «Материальной цивилизации, экономики и капитализма, XV—XVIII вв.» (1979). Но что если цивилизация — это скорее ментальная картина мира?
Фергюсон последователен: он не признает такую точку зрения, хотя, разумеется, знает о ней (даже упоминает Шпенглера). В своем 500-страничном томе он лишь раз заходит на «альтернативную территорию», чтобы тут же бежать, ухватив то немногое, что лежало на поверхности, — христианство. Да и оно автору понадобилось только для того, чтобы обосновать появление культа труда и бережливого накопительства в протестантских странах по обе стороны Атлантики. Поступая так с духовной традицией, он не может не понимать, что (вслед за харизматами) обесценивает ее — и потому уже не удивляется, когда отмечает, во что превратилась церковь в Америке — в аналог «мультиплекса», где люди с удовольствием проводят свой досуг. А на другой половине земного шара японцы и китайцы энергично заимствуют христианство в рамках базового набора «Шесть слагаемых западного успеха» — наряду с конкуренцией, фундаментальной наукой, медицинскими стандартами, потребительской гонкой и отношением к собственности. Но что если следствия ошибочно приняты за причины?
Читая эту книгу, вы, несомненно, узнаете много любопытного. Например, что средний рост англичан в XVIII веке составлял 170,2 см, а японских воинов — 158,8 см, «так что когда Восток и Запад встретились, они не сумели посмотреть друг другу прямо в глаза». Или в чем ошибался Карл Маркс, почему Советы скопировали бомбу, но не джинсы, и каким диктатором стремился стать «освободитель Южной Америки» Боливар. А может, вас удивит тот факт, что когда в 1542 году городской совет Базеля запретил печатать латинский перевод Корана, никто иной как Лютер выступил на его защиту, мотивируя классическим «врага нужно знать в лицо». За лавиной фактов, однако, разговор о причинах возвышения Запада незаметно перерастает в рассказ о его выгодах, а затем и вовсе исчезает в споре между факторами «подлинно западными» (имеющими, разумеется, чисто англо-саксонское происхождение) и теми, что не могут похвастаться «безупречной родословной» (немецкие, французские, испанские; о русских, кстати, и вовсе речи нет). И когда в эпилоге Фергюсон задается вопросом, каков смысл (буквально: будущее) радикального подражания Западу со стороны «восточных драконов», ему нечего сказать, кроме запоздалого сожаления об «утрате веры в цивилизацию предков». Ведь так и осталось непонятным — если Запад изобрел столько много чудесного, то кто «изобрел» самих изобретателей? По Фергюсону, в 1500 году все народы находились примерно на одной стартовой линии, а в 1900-м победу праздновал за явным преимуществом один бегун. Только сдается мне, автор перепутал спринтерскую дистанцию с марафоном, и стартовый выстрел прозвучал не на закате, а много раньше, еще на заре. На заре человечества…
Это случилось более 10 лет назад. Мы – это такой узкий круг: мой немецкий коллега, евродепутат от Германии, переводчик, - «нас было четЫре на челне» - сидели в кафе гостиницы в Старом городе Гданьска. Был такой глубокий ноябрь, как всегда моросящий или идущий небольшой, но постоянный дождик, сыро-уютно-каминное настроение. Либо для книжки, либо для беседы. Времени – вагон: разместились около 17 вечера, выезжать на следующий день в полдень. Поскольку отношения нужно выстраивать до того, как можно что-то попросить у человека, то и начали общаться с евродепутатом задолго до поездки, а встречал я - задолго до границы. Антураж – более чем европейский: средневековый ганзейский город за тепло сберегающими окнами – какие ещё символы нужны? Встречи прошлого и настоящего, как написал бы советский журналист-международник. Итак.
Специальной тематики дискуссии, конечно же, не было. Хорошее настроение, хороший коньяк, отличная компания, - ну, что ещё надо, чтобы встретить старость? Запада. Ещё не было такого наплыва иммигрантов, но уже была то ли 3-х, то ли 4-х миллионная турецкая диаспора, уже утверждавшая, что это турки восстановили Германию после войны. Ещё не были столь очевидны вассало-сюзеренные проявления отношений между Европой и США, но весело было слушать ответ евродепутата, что смертная казнь в штатах США – показатель недемократичности. Ещё вопросы о странной промышленной политике в отношении молодых и здоровых новых членов ЕС у меня даже не созрели, так, помню, был один вопрос о заводе ВЭФ в Риге, но только потому, что накануне с приятелем обсуждали руины бывшей гордости СССР. Проговорили-проспорили часов до 4-х. Задорно так спорили, с огоньком, почти комсомольским. Как у Ангелы Меркель в молодости. А поскольку в университете учили: язык вам дан не для того, чтобы открывать свои мысли - узнавайте чужие, - то я как бы и «нападал», давая в позитиве такие вещи, как 500-летнее совместное проживание в одной стране с мусульманами, ну, и понимание кое каких вещей из исламской культуры. Так что всё больше – «про Запад»: какой же русский не любит быстрой, как молния, аргументации о «загнивании» и прочих приятных вещах!
Такой вот большой кусочек, прямо не относящийся к интересной книжке – такой вот знак-значок, символ. Отношения к Западу. И это – ещё не всё, то есть ещё чуток не о книге. Как я отношусь к Западу? С ненавистью за его недостижимый (пока) для нас стандарт жизни? Слушайте, носить западного фасона одежду, читать их книги, смотреть их фильмы, восхищаться французской или итальянской пищей и ненавидеть его? Смердяковщина сплошная!
Я его презираю? Путешествовать по Романтише штрассе и балдеть от деревянного иконостаса то ли Х, то ли XI века; офигевать от Кёльнского собора и быстроты немецких строителей, сдавших его всего-то через 800 лет после начала стройки, - презирать за это? Ну, мове тон же!
Ну, а как быть с 27 миллионами погибших по причине похода к нам потомков тех самых кёльнских строителей? Проблемы здесь никакой нет: помнить. Святой памятью. На века. Как помнят поименно, повторю – поименно – еврейские люди погибших в холокост. Проблема не в этом, хотя и связана с Западом. Проблема в вопросе целесообразности защиты Ленинграда и фарисейской «заботы» о жертвах блокадного города. А это уже – наша проблема. Откуда бы ни росли её, проблемы, ноги – с Востока ли, Запада ли, Юга или Севера. Потому как один из уроков Запада всему миру – собственное достоинство. А это означает лишь одно: не рабские кивки в сторону «постороннего», а достоинство ответственности за победы и поражения. И вот я снова спрашиваю себя: презирать Запад за чувство собственного достоинства (для себя) и невыносимое высокомерие к иным, «другим»? Ну, так если презрение возникает, так это презрение челяди в сенях. На «барьё». Так уверен: ни один участник LL челядью себя ни у Запада, ни у Востока не чувствует.
Так как же я отношусь к Западу? В свете, так сказать «Цивилизации»? Я его обожаю. Можно сказать. Где-то очень глубоко, как говорил незабвенный Новосельцев. И вы помните ответную реплику товарища Калугиной.
Чего Запад не заслуживает? В том числе и в свете «Цивилизации». Двух вещей – точно: пиетета и презрения - ненависти. «Запад нам не пророк и не тюрьма», - говорил Иван Ильин. В точку! Какого же отношения «заслуживает» история Запада и его сравнение с другими цивилизациями? В свете, наконец-то, непосредственно «Цивилизации». Отстраненно-эмоционального. Как минимум.
Могущество Запада потрясает соображение. Но эмоционально-отстраненный взгляд тут же подпихивает готовую и не такую уж оригинальную идею: а что, могущество Рима и Константинополя – они производили иное впечатление на современников? Или Поднебесная? Могущество фараонов Египта – сравните по времени, кто существовал дольше. Так почему же сегодня Запад господствует над остальным миром? Автор указывает (с последующим разоблачением магических сил во времени – почти 2000 лет - и пространстве) на: 1.Конкуренцию 2.Научную революцию 3.Верховенство права и представительное правление 4.Современную медицину 5.Общество потребления 6.Трудовую этику.
Ильин (кстати, вот от души рекомендую его книжку, замечательную книжку «О русском национализме») писал, указывал, что нужно внимательно относиться к самому понятию «Запад», который, безусловно, представляет собой единую цивилизацию, но разный внутри(какая же кривая фраза, а?!!!). То, что англосаксонский автор соответствующим образом прошелся по России-СССР, уверен, что если бы не прошелся, то даже Александр Андреевич Проханов сильно обиделся на него! Ладно, Россия, - как сказал бы незабвенный профессор Преображенский. Но саксы, саксы без англов, но с баварцами – их-то за что «англосаксонский гений» ставит на место? Как оказалось, были колонизаторы правильные (вы понимаете – кто), а были – не совсем. Звероподобные. В Юго-Западной Африке (стр. 247). Проводившие медицинские опыты. Разумеется, бесчеловечные. И, конечно же, имевшие продолжение в первой половине 20 века. В известных лагерях. Ну, то есть у них это в генно-кровавой субстанции всё.
Что ещё можно сказать о сущности, ну, как бы «национальном западном характере»? Вот, пожалуй, такой факт. К 1945 году Британская империя надоела почти всем. Кстати, и некоторым критически мыслящим англичанам, как это бывает всегда и везде. Но главное – она надоела «сыновьям большого льва, британского» - США. И с, естественно, варваром Сталиным они договорились дряхлого льва поместить туда, куда помещают дряхлых львов. Какая разница, что в том, что вроде кровь одна? Вот, как-то так. Потому что здравомыслие, трезвомыслие, блюдение собственных интересов, рациональность – атрибутика Запада. Не только его, разумеется, но он – знамя этих атрибутов. И, повторюсь, атомная энергия не случайно дитя Запада, как нирвана – Востока.
Саморефлексия: кто сказал «мыслю, следовательно, существую»? Но проблема, на мой скромный взгляд, в ином: в обществе циркулируют критические идеи, разные идеи – комплементарные, верноподданнические или – наоборот. Пройдя некую точку невозврата, ни наличие критического взгляда на ситуацию, ни отсутствие сопоставимых по силе внешних «врагов» уже не спасают цивилизацию как систему. Что пишет автор? «Главную угрозу для Запада представляют не исламисты-радикалы или любые другие внешние враги, а наше недопонимание собственного культурного наследия и неверие в него» (стр.339). На самом деле, уж лучше бы – исламисты: культура – штука почти неподъёмная. Но и исламист пошел уже не тот, что «раньш было», - как «Песняры» спевали.
Так какова траектория той части света, что так отличается, по словам автора, от остального мира? С горочки уже, с горки. Рим исчезал не в один год и десятилетие. Здесь будет быстрее, но не сегодня, не сегодня. А что нам до этого? Во-первых, жаль, конечно, столько лет по соседству жили! Во-вторых, лучше бы он остался: его-то мы знает, а вот кто придет кто ж его знает! В-третьих, поскольку привыкла эта часть света скидывать на периферию свои проблемы (суть колониализма), то, исчезая, не потянет ли он по-братски не только нас, но и всех остальных – вопрос. В-четвертых, слышу, давно слышу вопрос, не, не вопрос – жизнеутверждающее: да мы быстрее сдохнем! На что тоже ответ имеется. Екатеринбуржский: «А не спешите нас хоронить, а у нас ещё здесь дела, у нас дома – детей мал-мала, да и просто хотелось пожить»! Приятного чтения!
P.S. А разговор тот, гданьский, викторию имел: бюджет нашего проекта вошел в пакет других и был «проголосован» в соответствующем представительном органе. Европейского Союза. И ещё один ПыСы – это о нас, родимых P.P.S. Родовое пятно западного капитализма – нацеленность на результат. Который можно посчитать, то есть очень конкретный. И не важно – вышел ты рожей или нет. Делаешь результат – вперед! У нас, как рассказал мне вчера один близкий человек, скоко бы красы не было на твоем челе, и палат ума несчислимо, коль не боярско-царский, то есть свой, холоп, холопом и останешься. Со своим общественно значимым результатом. Мораль: есть, есть куда расти!
Книга была для меня полезной. Она систематизировала мои познания и расширила мой кругозор. Читалась местами легко, захватывало все мое внимание, местами трудновато. Некоторые моменты мне были не понятны, в связи с неглубоким знанием истории. Но в основном книга рассчитана на неподготовленного читателя. Поэтому берем и читаем. Данная рецензия больше носит некий краткий очерк, чтобы зафиксировать лично для себя основные моменты книги.
Автор поднял интересные вопросы и нашел на них свои ответы: - Почему примерно с 1500 года горстка маленьких государств стала повелевать остальным миром, в том числе густонаселенным, развитыми странами Восточной Евразии? - А если мы сможем найти убедительное объяснение господства Запада, то сможем ли предсказать его будущее? - Действительно ли мы наблюдаем новый расцвет Востока
Автор делает хороший экскурс в историю, показывая, за счет чего Запад стал доминировать. И по его мнению главными источниками могущества, отличающими Запад от остального мира, стали 6 групп уникальных институтов и связанных с ним идей:
1. Конкуренция (децентрализация политической и экономической жизни, явившаяся трамплином для национальных государств и для капитализма) 2. Наука (давшая Западу, кроме всего прочего, подавляющее военное преимущество перед остальным миром) 3. Имущественные права (верховенство права как способ защиты собственников и мирного разрешения имущественных споров) 4. Медицина (повлияла на качество и продолжительность жизни сначала в Западных, а затем и их колониальных владениях. 5. Общество потребления (образ жизни, при котором производство, продажа и покупка потребительских товаров (одежда и так далее) играют в экономических процессах центральную роль. Речь идет не только об одежде, но и обо всей массовой культуре, включающей музыку и кино, безалкогольные напитки и фаст-фуд. Все больше жителей незападного мира спит, моется, одевается, работает, играет, ест, пьет и путешествует так, как жители Запада). 6. Трудовая этика (нравственная концепция и образ действия, возникшее отчасти в протестантизме. это сделало возможным устойчивое накопление капитала)
Некоторые мысли из книги: - Китай 14-15 век. Самая развитая цивилизация мира; уровень китайской техники, индийской математики и арабской астрономии столетиями превосходил западный. Самый мощный флот. а посещение восточно-африканского побережья в 1416 году во многом сопоставимо с высадкой американцев на Луну в 1969 году. Но потом китайцы свернули программу изучения заокеанских земель, чем лишили себя экономических перспектив. - Европа 14-15 век. Убогое захолустье, где насилие и войны были обычным делом. Насчитывалось 1000 государств. Продолжительность жизни в 1540-1800 годах в Англии составляла в среднем 37 лет (в Лондоне - 20 лет). До сравнительно малого времени, историю творили как правило молодые. - Европейские экспедиции 16 века. Гонка за пряностями - была аналогом космической гонки 20 века. Стремление к торговле было отнюдь не единственным различием между португальцами и китайцами. Португальцев отличала Безжалостность. Они творили бесчинства, поскольку знали: открытие нового торгового маршрута может встретить сопротивление. Они верили в насилие. - В 16 веке города, в которых имелись типографии, развивались быстрее тех, в которых типографии не было. - Неспособность турок примирить ислам с научным прогрессом имела для них пагубные последствия. Во второй половине 17 века, пока Османская империя прибывала в полусне, правители Европы поощряли развитие науки - как правило игнорируя мнения церкви на этот счет. Наука и государство на Западе стали партнерами. - Везде английская колонизация привела к лучшим экономическим результатам, нежели испанская или португальская. Английская модель, предполагала наличие широкого слоя частных собственников, а также демократию, работала лучше испанской модели, подразумевавшей авторитаризм и концентрацию богатства в рамках немногих. - В канун Первой мировой войны Британская империя занимала примерно четверть земной суши и контролировала примерно такую же долю населения планеты. Она почти монопольно распоряжалась морскими путями и международной телеграфной сетью. - Возникновение общества потребления. Люди до такой степени были тем, что они носили, что нам это кажется удивительным. Ни в чем так отчетливо не проявлялись градации британской классовой системы, как в костюме. Восточная Азия вышла из советского поля притяжения потому, что стала партнером американского общества потребления. Интересное высказывание в 1986 бывшего соратника Че Гевары "Рок-музыка, видео, джинсы, фаст-фуд, новостные сети и спутниковое телевидение сильнее, чем вся Красная Армия". Именно общество потребления привело СССР и его сателлитов к краху. - Возникшая в 16 веке в Западной Европе разновидность христианства - протестантизм - дала "западной цивилизации версии 2.0" шестое из главных ее преимуществ: этику, поощрявшую упорный труд и бережливость. Согласно некоторым прогнозам, через 30 лет христиане составят 20-30% населения Китая. - Слова Дэн Сяопина: "Ни одна страна не может развиваться, закрывшись ото всех, не поддерживая международные связи, не привлекая передовой опыт развитых стран, а также достижения передовой науки и техники и иностранный капитал. Мы как и наши предки испытали этот горький опыт.... О самоизоляции не может быть и речи"
Автор предрекает падение Западной цивилизации и рост Восточной. Финансовый кризис, начавшись летом 2007 года, следует расценивать как ускоритель признанной тенденции - относительного упадка Запада.
PS. Если у кого нет времени на эту книгу, то прочитайте хотя бы введение и заключение. 80% - заключены в этих главах.
Британский историк Нил Фергюсон рассматривает развитие цивилизации в мире после эпохи великих открытий в 16 в. с помощью схемы "приложений", таких как конкуренция, научная революция, представительское управление и верховенство права, современная медицина, общественное потребление, этика труда. Особое внимание уделено различным сценариям развития колониальных отношений в Северной и Южной Америках. А также развитию отношений с аборигенами Африки колониальными властями Великобритании, Франции и Германии. Автор считает, что западная культура и институции, являющиеся основой имперской модели государства, несут развитие и цивилизацию другим народам. Также ключевым фактором развития автор считает протестантизм. Примером развития цивилизации Фергюсон считает вестернизацию азиатских стран (Китая, Японии, Южной Кореи, Сингапура) во 2-й половине 20-го века. В 2011г. автор описывает предпосылки развития Китая как восточной империи и окончания проекта Кимерики.
Найкращий спосіб узагальнити нову велику стратегію Китаю — назвати її на маоїстський лад «Чотири більше»: 1. більше споживати, 2. більше імпортувати, 3. більше інвестувати за кордоном, 4. більше інновацій застосовувати. Хай там як, зміна економічної стратегії передбачає солідні геополітичні дивіденди. ... Колись Китай переважно експортував дешеві товари. Тепер, коли на його частку припадає п’ята частина світового зростання, Китай став найдинамічнішим новим ринком для продукції інших народів. А це створює нових друзів.
Автор является приверженцем империализма британской модели и не воспринимает другие модели развития, считая их деструктивными:
Звісно, до 1945 року існувало розмаїття моделей розвитку, або, якщо вжити комп’ютерну метафору, — систем управління, які могли бути засвоєні незахідними суспільствами. Та найпривабливіші з них мали європейське походження: ліберальний капіталізм, націонал-соціалізм та радянський комунізм.
При всей нелюбви автора к СССР как "последней европейской империи" неправильного типа, он отдает ему должное:
Якби «холодна війна» колись перетворилася на «гарячу», Радянський Союз, найімовірніше, виграв би її. Маючи політичну систему, здатну набагато краще поглинути важкі воєнні втрати (коефіцієнт смертності за час Другої світової війни у відсотковому співвідношенні до довоєнного населення тут був у 50 разів вищим, ніж у Сполучених Штатах), Радянський Союз також володів економічною системою, яка ідеально пасувала до масового виробництва надсучасного озброєння. Дійсно, на 1974 рік совєти мали найбільший арсенал стратегічних бомбардувальників і балістичних ракет. У науковому плані вони не дуже відставали. Крім того, вони мали на озброєнні ідеологію, привабливішу для постколоніальних суспільств «третього світу», ніж ідеологія капіталізму. Там бідне селянство животіло під чоботом корумпованих еліт, що заволоділи всією землею і контролювали збройні сили. Можна стверджувати, що совєти дійсно могли виграти «Третю світову війну» — там, де була серйозна класова війна, комунізм переміг би.
(выделение моё)
Значительная часть текста посвященая развитию легкой промышленности (джинсам), распространению западного стиля жизни в Восточной Европе (в основном через музыку):
То чому не можна було дозволити чехословацьким студентам носити джинси й грати рок-н-рол? Відповідь полягає в тому, що суспільство споживання становило смертельну загрозу для самої радянської системи, адже воно було ринковим і відповідало запитам самих споживачів — їхньому вибору на користь джинсів, а не фланелевих штанів, чи вибору на користь рок-музиканта Міка Джаґера, а не піаніста Берта Бакарака. Крім того, суспільство споживання постійно нарощувало ресурси для задоволення бажань споживачів, а з цим радянська система мала труднощі. Партія знала, чого хочуть громадяни — коричневих поліестерових костюмів, — і віддавала відповідний наказ державним підприємствам. Альтернатива ставала неминуче підривною. ...
Зрештою, Радянський Союз та його союзники зазнали краху як суспільства споживання. Не випадково народні протести 2006 року проти незмінно авторитарного режиму в Білорусі набули вигляду вдягання джинсів — попри те, що Мінськ ще очікує на свою джинсову революцію.
В целом, если абстрагироваться от авторского мнения, книга является неплохим путеводителем по истории цивилизации, раскрывает причины отличия британской и испанской моделей колониализма, описывает особенности войн Европы и Османской империи.
Перевод неплохой, но иногда встречаются моменты, о которые цепляешься в негативном смысле. Например, использование слова "застосунок" вместо "додаток" ("приложение" на русском).
Прекрасная книга хорошего автора. Добавляет информацию в твою общую картину мира. Главное оружие Запада - это общество потребления. Оно хорошо и удобно всем - странам, правительствам, людям. Страдает только матушка-Земля. Именно оно, а не ракеты и авианосцы, победило империю СССР. И почему в Союзе не могли шить гребаные джинсы, я не понимаю вместе с автором этой книги. Со многим в ней я согласен и в целом видение автора совпадает с моим. Но есть и спорные моменты, о них ниже.
Хотя Фергюсон и рассказывает о Западе, но концентрируется в большей степени на англосаксах. Если смотреть еще уже, то он часто говорит о том, что дала миру Англия. Бесспорно, Англию можно благодарить за многие моменты, и в первую очередь за промышленную революцию. Может, без нее на конях мы бы сейчас и не ездили, но импульс и темп долгое время задавала именно Британия. И, конечно, если судить о мире с денежной стороны, то англосаксонская модель самая выигрышная. Но только ли деньги играют роль? Да и судя по нынешнему положению Великобритании, она больше не "Великая" и стала фактическим сателлитом своей же бывшей колонии. Хотя и при хорошем внутреннем уровне жизни. Так что все ли она делала правильно?
Автор перечисляет как сильные так и слабые стороны различных наций Запада, при этом как бы минуя слабости англосаксов. И колонии у них самые сильные по итогу, и финансы. Особенно изумила мысль о том, что более всего геноцидом занимались немцы и русские. И если немцы действительно перестарались в решении "еврейского вопроса" и прочего, то геноцидом у русских автор называет борьбу с кулаками при ранних Советах. Это какое-то совершенно новое вольное прочтение геноцида. А вот навскидку реальные (хоть и не признанные повсеместно) примеры геноцида от англосаксов: Вьетнамская война, ядерная и зажигательная бомбардировка японских городов, ковровые бомбардировки немецких городов вроде бойни в Дрездене, апартеид в Африке, "бремя белого человека" в Индии. И это можно перечислять еще долго, если углубляться в историю дальше. Там вообще все запятнаны, один неописуемый ужас в Бельгийском Конго чего стоит. А примеры успешных колоний британцев возникли в тех местах, где было практически уничтожено местное население, но не будем о грустном.
Многие историки рассматривают успешность тех или иных стран точечно, в отрыве от плавного течения времени. Частично видно это и у Фергюсона. Он хоть и приводит пример уничтоженной цивилизации Рима и рассуждает о возможном упадке нынешнего Запада, но как-то вскользь и несерьезно. Будто об историческом казусе. А вот текущее доминирование Запада он расписывает по пунктам, подробно приводя примеры тому и этому. Все эти пункты важны и многое объясняют: трудовая этика, научный прогресс и демократические институты действительно позволили европейцам выйти вперед. Но мне кажется, что этого недостаточно. Для себя я нашел более простую формулу доминирования европейцев - важны агрессия и дисциплина. Поясню: конкистадоры (или казаки) как и прочие европейцы были родом из земель неплохих, но относительно скудных, им приходилось бороться за выживание, и людские излишки с напором начиная с 15-го века стали покорять чужие богатые земли. Агрессия была основана на жадности и чувстве превосходства, замешанном на религии и технических новинках своего времени. Плюс к этому захватчики была едины, дисциплинированны, находчивы, не разбегались при первых сложностях, и побеждали даже при многократном превосходстве аборигенов.
Агрессия и дисциплина - не абсолютные качества европейцев. Например, есть Швейцария, где было второе, но не было первого. Страна богатая, но кто когда-либо называл ее великой державой? А в Азии есть пример Японии, которая обладала и первым и вторым, но успела этим воспользоваться только на короткое время, пав жертвой еще более агрессивной Америки.
Автор также не упоминает о факторе национализма. Это истинно европейское изобретение 19-го века. Вначале Европа нарезала свою довольно небольшую территорию на национальные государства. Ранее могущественные державы просто хапали те территории, какие могли отобрать и удержать, не задумываясь о народах и языках. В Российской империи русских в общем-то и не было, были православные и иноверцы. А потом высокие прежде всего англосаксонские умы решили, что каждая (ну почти) нация заслуживает свою страну. Но никто до сих пор не может вразумительно ответить, почему, например, словакам положено национальное государство, а швабам, саксонцам, баскам или саамам - нет? Страны посильнее и поумнее наоборот скроили свои "нации" из многих народов и назвали их абстрактными именами вроде "французов" или "немцев". Вы заметили, что чем дальше на восток Европы, тем государства меньше? Совпадение? Не думаю.
Задачу раздробить два оставшихся крупных государства восточной Европы мы сейчас наблюдаем. "Разделяй и властвуй" коллективный Запад применял по всему миру. Африку порезали просто от балды по карте прямыми линиями. И пока они стравливают других на почве национализма (вроде тех же индусов и пакистанцев), сами они пытаются создать квазиобразования типа ЕС, где национальные различия убирают на второй план. И пока Запад един, а остальные страны цепляются за свою национальную идентичность, он и будет на коне.
Надо понимать, что ничто не вечно, и Западу тоже придет конец. Сигналы о деградации общества мы уже получаем. Кто или что придет на смену? Увидим.
Очень смело, местами даже дерзко, но очень захватывающе. По моему глубокому убеждению, исторические книги должны быть именно такими. К сожалению, наша историческая школа продолжает панически бояться масштабных концепций и с упоением занимается вопросами типа "сколько именно партизан состояло в отряде деревни Большие Сырники на июль 1943 года".
Фергюсона мелочи не волнуют. Британец задается любопытнейшим вопросом: почему Европа, на 1500 год уступавшая тому же Китаю практически во всем, сумела резко рвануть вперед и построить самую впечатляющую цивилизацию в истории? Попутно автор задается и другими, не столь масштабными, но столь же интересными вопросами. В частности, актуальным для нас вопросом о том, правы ли были Шпенглер, Тойнби и Данилевский, когда говорили о скором закате европейской цивилизации.
По мнению автора, у Запада было 6 "приложений-убийц", инсталляция которых позволила осуществить прорыв. Эти приложения:
1) Конкуренция. Пока единый и неделимый Китай спокойно довольствовался своим могуществом и не помышлял о инновациях, мелкие европейские королевства отчаянно рубились за место под солнцем, что очень способствовало развитию.
2) Наука. Это приложение вытекает из первого пункта - мелким королевствам нужно было решать проблему нехватки ресурсов, опираясь не на экстенсивные, а на интенсивные методы. Отсюда - особое внимание к науке и последовавший вследствие этого промышленный переворот.
3) Собственность. Специфические парламентские формы создали максимально удобные для развития капитализма условия. А в азиатских деспотиях смысла развивать капитализм не было - всегда мог прийти богдыхан и все забрать.
4) Медицина. Вытекает из научного прорыва - европейцы лучше кушали (именно поэтому их средний рост за несколько веков намного превысил средний рост азиатов), слушались ученых, хорошо лечились и поэтому стали дольше жить. А за 70 лет можно успеть куда больше, чем за 20.
5) Потребительство. Культ потребления помогал развитию капитализма (промышленная революция началась именно в текстильной промышленности - домохозяйкам хотелось побольше дешевых и красивых платьев). Кроме того, потребительство способствовало унификации моды и взглядов на жизнь.
6) Труд. Христианская этика поощряет упорный труд и накопительство, а также деловую честность. Это помогло развитию кредитно-банковской системы. Описывать ее значение для развития западноевропейских государств, полагаю, не следует.
Конечно, многое выглядит спорно. Конечно, кое-что и вовсе притянуто за уши. Конечно, отовсюду проглядывает англоцентризм - Фергюсон ведь тот еще британский националист, чего он и не скрывает. Однако читать безумно интересно. Множество фактов, множество необычных трактовок... Однозначно рекомендую книгу всем любителям истории.
P.S. А кризис есть, да. По мнению Фергюсона, мы утратили свое преимущество, и на первые роли в мире снова выдвигается Китай. К середине века европейскую цивилизацию снова отодвинут на задворки(((
Izoh qoldiring
«Цивилизация. Чем Запад отличается от остального мира» kitobiga sharhlar