«Вид с дешевых мест (сборник)» kitobidan iqtiboslar, sahifa 3
В тот день, когда Терри [Пратчетт] уволился [из пресс-службы Центрального энергоуправления Великобритании], чтобы сделать писателем на полную ставку, он позвонил мне.
— Я всего полчаса назад уволился, — радостно сообщил он, — а уже ненавижу всех этих гадов.
В детстве мне рассказали об одной маленькой девочке, которая как-то вечером заглянула в окно к писателю и увидела, как он пишет книгу. Он снял свое обманное лицо и повесил на гвоздик за дверью, потому что привык за работой оставаться с настоящим лицом. И девочка увидела его лицо по-настоящему — а он увидел ее. И с тех пор эту девочку больше уже никто никогда не видел.
А писатели с тех пор выглядят точь-в-точь как все, даже за работой (хотя иногда шевелят губами, а иногда таращатся в пустоту гораздо дольше и пристальнее кого угодно, кроме разве что кошек), и только слова их могут поведать об их настоящих лицах — о тех, что под масками.
«Так. Ты сейчас на прямой связи с пятнадцатью учителями и библиотекарями и прочим великим, мудрым и добрым народом, — подумал я. — Поэтому, ради бога, не вздумай материться, как в тот раз, когда получал "Хьюго"».
Ребенок всегда извлекает из книги совсем не то, что взрослый. То, что для взрослых избито и скучно, для детей может оказаться новым, невиданным и меняющим всю картину мира. И кроме того, дети умеют наделять слова магией, о присутствии которой не подозревал даже автор книги.
событиям не обязательно случаться в реальности, чтобы быть истинными и настоящими
Кирпичам без соломы и то проще, чем воображению без воспоминаний.
Как только наша беседа со Стивеном Кингом перестает клеиться, на помощь тут же спешит кто-нибудь из писателей. И до меня вдруг доходит, что все это — писатели популярные (в прошлом или в настоящем): их читали и читают миллионы, причем с удовольствием.
— Знаешь, что по-настоящему странно? [говорит Стивен] На прошлой неделе я открывал книжную ярмарку в Саванне... Со мной все чаще и чаще случается: я выхожу на сцену — а все эти люди встают и аплодируют стоя. Знаешь, как-то жутковато: то ли я уже стал живым классиком, то ли их так восхищает, что я еще не помер.
Она [Диана Уинн Джонс] была вежливой (или великолепно грубой, смотря по обстоятельствам) и, полагаю, относительно нормальной — ну, если не обращать внимания на завихрения и воронки невероятного, бушевавшие вокруг нее со всех сторон. Поверьте, я не шучу. Диана говорила, что в путешествиях ее «преследует невезуха»; я думал, она преувеличивает, пока однажды мне не довелось лететь с ней одним самолетом в Америку. Наш самолет сняли с рейса: за несколько минут до взлета у него отвалилась дверь. Следующего пришлось дожидаться много часов. Диана восприняла это как совершенно обычное дело для путешествий. Нет, правда, а что такого? В самолетах с Дианой на борт отваливаются двери. Под пароходами (с ней же) всплывают со дна морского затонувшие острова. Автомобили просто выходят из строя безо всяких на то причин. Поезда с Дианой приезжают в такие места, куда они ни разу еще не добирались и, строго говоря, добраться не могли.
Во всем мире не найдется двух человек, способных прочесть одну и ту же книгу одинаково: каждый строит ее сам в сотрудничестве с автором.
И я знал тогда, как знаю и сейчас, что событиям не обязательно случаться в реальности, чтобы быть истинными и настоящими.
