Kitobni o'qish: «Путь домой. Лонвейт»
Пролог.
Это произошло в год рождения мальчика, которому было суждено стать отцом четырёх синеглазых близнецов. Год 7128 от Сотворения Мира. Восток Бриании. Владения герцога Клара…
Лачугу старой отшельницы Эрны в этот день посетили незваные гости, и это было так странно. Ведь давно, очень давно никто не решался пересечь незримую границу её владений. Мрачный, дремучий лес, не пропускающий под свои своды солнечный свет; топкие болота, царящие там, где полагалось бы быть полянам – всё это само по себе не располагало к праздным прогулкам, но ещё больше отпугивала людей возможность встретить здесь настоящую ведьму. Да, именно так называли Эрну – ведьма.
Что ж с того, что никто не мог внятно объяснить, почему все так её боялись? Она окружила себя тайной, и сама превратилась в тайну. Быть может, именно в этом и кроется ответ на наш вопрос – неизвестность уже сама по себе способна напугать. А тут речь идёт о ведьме – какой простор для людской не всегда здоровой фантазии! Сколько лет старухе неизвестно, а значит уже ни один век! Чем питается, живя так уединенно? Конечно же змеями и ящерицами, запивая их болотной водой!.. О, если начать перечислять всё, чем наградила Эрну людская молва, можно далеко зайти. Но не разумнее ли было бы обратиться к тем немногим, кто знал эту отшельницу лично?
Да, таких было немного, и первый среди них сам герцог Клар, хозяин этих мест. Именно с его позволения Эрна жила именно здесь, и говорят, прежде такое позволение ей дал его отец, а ещё прежде – отец его отца… но да не будем увлекаться. Что в самом деле правда, так это то, что по личному приказу герцога дважды в месяц на окраину этого пугающего леса приносили зерно и молоко, и на утро эта нехитрая еда исчезала. Такой порядок был заведён и действовал уже многие годы. Но в этот день герцог решил лично одарить Эрну…
Да, более чем странно было видеть в этом убогом месте, под сводами ветхой хибары отшельницы такого гостя. Статный, заметно седой, облачённый в роскошное багрового бархата платье, отделанное тончайшими верецианскими кружевами и драгоценными камнями, увенчанный шляпой с огромным каскадом белоснежных страусовых перьев, этот знатный господин был вынужден нагнуться, чтобы не касаться низкого потолка. Так Его Светлость герцог Клар как бы склонился перед сгорбленной отшельницей, и та открыто потешалась над ним.
– Эрна, дорогая, ты хочешь, чтобы я встал перед тобой на колени?! – взмолился гость, обращаясь к хозяйке, которую язык не поворачивался назвать старухой только из-за её необыкновенно живых ярких глаз.
– А давай, Ричард! Я не против! Гордому герцогу Клар потребовалось пятьдесят лет чтобы дозреть до такой интересной мысли. Ты и правда встанешь на колени предо мной, нищей старухой, отвергнутой этим миром ведьмой?!! Давай же!!! Вот позабавился бы твой заносчивый отец! – невесело рассмеялась Эрна. И смех её был молод, что в этот момент неожиданно обратило на себя внимание герцога.
– А сколько тебе лет? – вдруг поинтересовался он.
Эрна резко осеклась, взгляд её стал пронзительно острым:
– Да уж больше, чем тебе… Ступай прочь, я тебе говорю! Мне некогда!
– Эрна, я знаю, ты можешь нам помочь! Только ты! Ну же! Ты хотя бы взгляни на этого молодого дворянина! Уверен, твоё доброе сердце растает в тот же миг …
– Чтоб он даже не приближался к моему дому, ты меня слышишь?! – вдруг зашипела Эрна, и в голосе её послышался неподдельный страх.
– Невозможно. Он здесь! – лукаво улыбнулся герцог.
– Что?!!
А знатный гость уже выглянул в окно и, возвысив голос, позвал:
– Артур, подойди-ка!!!
– Не смей!!! – завизжала Эрна, но… было поздно.
На пороге её хибары уже появился русоволосый дворянин лет двадцати пяти, очень приятной наружности. Одет он был значительно скромнее герцога, никаких кружев, никакого золотого шитья. Только по высокому качеству ткани, отменной выделке кожи ботфортов и перчаток и изысканному эфесу шпаги можно было заключить, что он человек тоже весьма состоятельный. Широкий белоснежный воротник особенно подчеркивал крепкий загар молодого гостя, что недвусмысленно намекало на то, что он вернулся из страны куда как более солнечной, чем старая добрая Бриания. А невыразимо печальные глаза Артура однозначно говорили о том, что причина этого возвращения не из самых приятных.
Герцог Клар был прав, полагая, что появление Артура сильно переменит настроение Эрны. Так оно и вышло. Один только взгляд на молодого человека, и отшельница словно провалилась в небытие, глаза её остекленели, губы едва заметно задрожали. Воцарилось неловкое молчание.
Неизвестно, сколько прошло времени, когда герцог вдруг заметил, что на подоконнике хибары Эрны расположился его сын Натаниэль. Он обладал странным сходством с отцом, оно выражалось скорее не в чертах лица, а как-то в целом – тот же умный открытый взгляд, точно такая же причёска, только без седины, такая же посадка головы, тот же изысканный вкус, в пользу которого говорил его наряд, не менее роскошный, чем у отца. А если набраться терпения и понаблюдать за этой парой, то можно было бы довольно скоро заметить то же удивительное сходство в жестах, походке. При чём не возникало и тени той мысли, что всё это может быть лишь подражанием. Скорее в таких случаях принято говорить о «породе».
Увидев сына, герцог непроизвольно выпрямился и тотчас сбил своей шляпой пару баночек, которые стояли на узенькой полочке под самым потолком. Те с жалобным звоном покатились по полу, и тем вырвали Эрну из небытия. Её взгляд тут же упёрся в Натаниэля, и тот почувствовал, как по его спине забегали мурашки.
– Что ж, Ричард… теперь не говори, что я не предупреждала тебя! Ты сам привёл сюда судьбу своего сына… Он больше не принадлежит тебе!
– Какого чёрта, Эрна?! Я прошу помочь Артуру! Причём тут Натаниэль?! – возмутился и рассердился герцог.
– Я давно тебе сказала, что твой сын призван служить не твоему роду… Сейчас скажешь, что забыл об этом? Даже не пытайся! Час пробил.
– Что за чушь?! – возмутился весь ощетинившийся Натаниэль.
– Это не чушь, сынок, – печально усмехнулась Эрна, – Я предрекла это давно, вот уже почти тридцать лет назад. Твой неразумный отец потребовал тогда предсказать судьбу его новорожденного сына…
– Моей судьбой распоряжаюсь я сам! – Натаниэль гордо вскинул голову.
Эрна загадочно усмехнулась, как усмехается старость над молодостью, и снова развернулась к герцогу:
– Так ты хочешь, чтобы я заглянула в будущее Артура? Ничему-то тебя жизнь не учит! Сколько раз я тебе говорила, что мы не в праве делать это. Вот ЧТО тебе принесло знание о сыне? Много радости? Прими добрый совет – просто живи настоящим, дорожи им! Ведь только так возможно быть счастливым! А будущее… человеку не положено его знать! Вмешиваться в грядущие события…
– Но ты это делаешь! – сурово возразил герцог, кинув многозначительный взгляд на сына, – Иначе как понять все эти твои слова?! И вообще, сейчас я просто прошу тебя указать Артуру путь к спасению! Уверен, ты можешь! Так и перестань, старая, выкаблучиваться! Просто сделай это!
Эрна невесело рассмеялась, но этот смех оборвался так же резко, как и начался:
– Звучит как приказ! Несмышлёныш, ох, несмышленыш… Приказывать мне?!
– Эрна! – в этот раз в голосе герцога явно послышались нотки извинения.
– Да поняла я, поняла, – отмахнулась от него старая отшельница, – Не обучен ты искусству мольбы… Несмышлёныш… Да и ни к чему это. Чему быть, того не миновать… – и Эрна медленно развернулась к Артуру, – Книга твоей судьбы, сынок, слишком явно раскрылась передо мной. Я уже и не припомню, когда бы такое случалось в последний раз. Это верный знак, что мне разрешено ответить на ваш вопрос, дать этот бой… Только я должна предупредить тебя, знание будущего редко приносит облегчение, более того, оно может стать непомерный грузом.
– Я верю в лучшее… – хмуро возразил Артур.
– Ты хотел сказать, что волнуешься за своего сына. И это справедливо. Ведь он тоже Гейсборо…
– Сын?! – едва ли не хором воскликнули изумленные Клары. После секундного замешательства герцог счёл необходимым уточнить:
– Артур, у тебя есть сын?!
Артур, поражённый заявлением Эрны, не сразу расслышал вопрос Его Светлости, но в итоге все же утвердительно кивнул.
– Почему же ты не сказал мне об этом?! – в голосе герцога явно слышалась обида.
– Прошу вас, милорд, простите меня! Здесь речь не о доверии, а о верности слову. Я дал себе клятву, пока я не разберусь, что за напасть обрушилась на мою голову, никому и полусловом не обмолвлюсь о Генрихе. Посудите сами, почти все верные мне слуги уже мертвы!.. Это уже коснулось и друзей нашей семьи! Я уж не говорю об отце!!!
– Ты поступил мудро, Артур… – выдохнула Эрна, смерив его долгим тяжёлым взглядом.
С тем она направилась к своему котлу и начала над ним колдовать. Как-то сам собой под ним занялся огонь, по поверхности налитой в него воды пошли какие-то круги. Эрна то и дело подбрасывала в эту воду какие-то травы, порошки, пока после очередной порции вдруг не раздался резкий хлопок, подобный вспышке пороха.
Это зрелище почему-то очень рассмешило Натаниэля, чего он не смог скрыть, но осуждающий взгляд отца заставил его взять себя в руки.
– Не то… И здесь нет… И это не то… – бормотала себе под нос Эрна, продолжая свое занятие.
– Что она делает? – не выдержав, поинтересовался у герцога Артур.
– Ворожит, – многозначительно пояснил тот, – Хотя это странно… Уверен, главное она уже увидела и без этого… Ей хватает одно взгляда. Но она сказала «дать бой». Это и правда очень странно!
А тем временем Эрна словно окаменела, застыла над котлом подобно скорбной статуе, и ожила только тогда, когда её гости уже начали терять терпение. Теперь она распрямилась и обратила к Артуру невыразимо печальный взгляд:
– Н-да, сынок, слишком… слишком люто возненавидела Тереза твоего отца, слишком сильно её проклятье, – и Эрна запнулась, не удержала тяжёлый вздох. Дальше её голос звучал словно из небытия, – Ни один из мужчин Гейсборо не будет счастлив в браке. Любая женщина, решившая родить от них ребенка, обречена на смерть в родовых муках. Так на свет будут появляться мальчики, и только мальчики, которые в свою очередь обречены на ужасную мученическую смерть, либо из-за козней братьев, либо от… проказы. Ох, слишком люто возненавидела Тереза твоего отца, Артур. Твой род проклят аж до седьмого колена…
Глаза Артура изумлённо расширились:
– Значит это… это правда?! Все эти сказки… Ты хочешь сказать, что это правда?!
– Ты не верил… Вспомнил об этом только в день рождения сына, верно? В день, когда погибла твоя любимая жена, так? – Эрна говорила как человек, который знает ответ, просто на предоставляла Артуру возможность сделать признание самому себя.
Тот скорбно поджал губы и кивнул.
– Это правда, сынок. Смерть твоей жены – это результат довлеющего над тобой проклятья. Тебе будет неприятно узнать, что смерть твоего отца была страшна. Барнс в этом деле в полной мере проявил свой дьявольский талант… Это проклятие Терезы… Надеюсь, теперь-то ты в него веришь.
– Теперь да… Но… должен же быть какой-то выход!!! – всё-таки Артур отказывался смириться.
– Выход, говоришь… Я пролистала все возможные варианты будущего, твоего и твоего рода. Правду сказать, у Гейсборо почти нет шансов дожить до седьмого колена, а значит и выйти из-под гнёта проклятия Терезы. Много слёз, много крови, так мало счастья… Это неправильно!!! – вдруг вскинулась Эрна и в глазах её загорелось такое яркое пламя веры, – Не мне, маленькому человечку, судить о том, почему ей было позволено это сделать, но я дерзаю не согласиться! И похоже, в этом я не одинока. ТАМ есть силы, готовые сыграть на твоей стороне, Артур. Иначе, как объяснить, что мне открылся этот вариант?!…
– Говори же, Эрна!!! Выход есть?!! – и Артур едва не рванулся ближе к отшельнице.
– Есть возможность, – мягко поправила его старая женщина, – Ты понимаешь разницу? На этом пути очень-очень много неопределённости. Это как тропа в лесу, дикая, нехоженая тропа – отвлёкся, лишь один шаг не в ту сторону, и ориентир упущен. Чтобы пройти по ней потребуется…
– Ориентир? – рискнуть закончить её мысль Артур.
– Верно, сынок, – Эрна одобрительно кивнула, – И я укажу их тебе: и ориентир, и тропу…
– Укажешь?! – встрепенулся герцог, открыто обрадовался, – Эрна, так ты всё-таки сделаешь это?!
– Раз этот вариант открылся мне, значит это позволено! – огрызнулась на него Эрна, и взор её снова обратился к Артуру, – Но прежде, чем хоть что-нибудь предпринимать против Бенедикта Барнса, ты должен оставить завещание и все имеющиеся у тебя бумаги, подтверждающие твои права на наследование отцовского титула, все, что сейчас не имеет силы, но является подлинным и обретёт вес в своё время… В завещании проси своего сына не поднимать руки на потомков Барнса…
– У Барнса нет детей! – возразил Артур.
– Не перебивай! Я ещё не окончила! Твой сын и его потомки не должны будут поднимать руки на потомков Барнса! Только добровольное искреннее примирение этих двух ветвей, твоей и Барнса, может положить конец этому проклятию! Ты меня понял?! Искреннее примирение!!! Ведь ты и Барнс родные братья! У вас общий отец!
– Что?! – побледнел Артур, – Так это правда?! Он имеет право наследовать после моего отца?!
– Нет, не имеет, он незаконнорожденный. Он сын Терезы, женщины, брошенной твоим отцом незадолго до дня их венчания. Твоего, то есть вашего отца Барнс сгубил в память о своей матери, проклятье которой коснулось и её саму. Да, знала бы она, произнося это зловонное гнильё, что в её чреве уже зародилась жизнь, ставшая ей же приговором. Вот уж в самом деле, отравилась своим же ядом. Она умерла в родах, как и твоя, Артур, мать, как и любая несчастная, решившая родить от Гейсборо. Ты и Барнс прокляты Терезой, как прокляты и ваши потомки, поэтому только примирение ваших ветвей может справиться с этой напастью.
Оглушённый Артур, казалось, потерял дар речи.
– Что-то мне не верится, что эта сволочь, Барнс, способен на чистосердечное примирение, – горько усмехнулся герцог Клар.
Эрна кивнула:
– Они оба не способны на это. Я не вижу для них ни малейшего шанса, – кивнула Эрна, – Но этот шанс появится у их детей.
Эти последние слова Эрны вывели Артура из забытья:
– Так значит у моего сына есть шанс вернуть себе своё? Шанс освободиться из-под этого проклятья?!
Эрна неопределённо кивнула:
– У него появится такой шанс, если ты дашь ему его. Указанные мной бумаги оставишь в тайнике в лабиринте замка Бетенгтон…
– Каком лабиринте?! – вот уже в который раз изумился услышанному герцог Клар.
Артур согласно кивнул:
– Тайна этого лабиринта строго оберегается моим родом. Раз Эрна и это знает… так тому и быть.
Эрна удовлетворённо кивнула и продолжила:
– Кроме того, вложишь туда ещё одну записку, которую напишешь сейчас. Вон бумага и перо.
Артур, не задумываясь, повиновался, и уже в следующее минуту Эрна начала диктовать:
«Похоть, страсть и гибель замок разобью,
Их пути сомкнутся, ненависть им друг.
Не осесть туману на земле чужой,
Не убить тумана дружною мечтой.
Ураган срывает с дерева плоды,
Ветви обрубает, души рвёт в куски.
Желуди в полёте. Клён в лесу родном.
Остров на болоте, граб и дуб на нём.
Две бескрылых птицы на камне и в воде.
Летом снег ложится, носится во мгле.
Пламень плесневеет, но водой омыт.
Тьмой надежде к миру путь почти открыт.
Утром ночь сменилась. Воронье летит.
Как гитару, песня сойку защитит.
В дождь ли, в лунном свете золото мелькнёт.
Сталь конец положит, всех в одно сведёт.
Песня вспомнит чудо и в туман нырнёт,
Спящего разбудит, льва в кулак возьмёт.
Пятый плод поднимет тот, кто обретёт,
Остальные примут, рука руку жмёт.
Каждому по паре, стаю свет зовёт,
Пятым, умирая, снег печать сорвёт.
Только через пламя, ад прошедших мук,
Всё придёт к началу без горя и разлук.»
Артур положил перо и в изумлении перечёл только что написанное.
– И в этом есть смысл?! – невольно воскликнул Натаниэль.
Эрна загадочно усмехнулась:
– Это описание событий, которые приведут к желаемому результату. Артур, ты меня понял? Все эти бумаги ты должен спрятать до того, как решишь что-нибудь предпринять против Барнс. Это самое большое, что ты в силах сделать для своего сына.
– Я понял, сделаю, как ты велишь, – печально откликнулся Артур, – Но какой смысл в завещании, если оно не будет прочитано наследником?! Мой сын ещё слишком мал, чтобы знать тайну лабиринта…
– Он прочтёт твое послание в своё время. Один из четырех близнецов найдёт твои бумаги… – Эрна невесело рассмеялась, – Славная история получится! Целых четыре близнеца!.. Да, если хочешь, оставь в том же тайнике и план лабиринта… хоть это и не обязательно… Вот теперь я всё сказала. Убирайтесь прочь!
Эти последние слова были сказаны таким холодящим душу тоном, что никто не посмел ей возразить. Артур сложил исписанный листок и, подавив тяжёлый вздох, направился к выходу. Герцог поспешил следом. Натаниэль уже собирался последовать их примеру, как вдруг Эрна молниеносно подскочила к окну и схватила молодого герцога за руку:
– Когда получите известие о гибели Артура, приходи ко мне!
– Гибели?! – изумился Натаниэль, – То есть ты, старая, не видишь для него ни малейшего шанса?!
– Для него нет. А вот для его сына… Если ты чтишь себя другом Артура, ты должен прийти ко мне. Понял?
– О как… Это приказ? – невольно нахмурился молодой герцог.
– Мальчик мой, я же сказала, ты призван служить роду не Клар, но Гейсборо! И вот ещё что, не кори свою жену за её бесплодие. В том нет никакой её вины, ведь бесплоден ты. А жена твоя любит тебя так, как вообще редко умеет любить женщина. Всевышний подарит вам возможность познать родительское счастье, только оно будет обращено на потомка Артура. Начинается время служения роду Гейсборо. Ты единственное, на что может надеяться сейчас Артур. Ты знал его ребёнком… Он дорог тебе, верно? Я помогу тебе, научу, как защитить ваше с ним общее будущее!
Мертвецки побледневший Натаниэль почувствовал ледяной озноб. Не без причины видя источник этого холода в старой Эрне, молодой герцог отвернулся от неё, и тут же его взгляд упёрся в спину Артура, а уже в следующую минуту Натаниэль сам себя удивил, вдруг озвучив свои мысли:
– Он… Он погибнет и очень скоро…, и он это понял, верно?
Эрна печально улыбнулась и отпустила руку Натаниэля:
– Я пролистала великое множество вариантов и не нашла для него ни малейшего шанса. Он сын тех, о ком думала Тереза в тот злосчастный день! Так что здесь… Лучшее, что ты можешь для него сделать, это позволить ему принять свою судьбу! Я серьёзно! У тебя жёсткий выбор – умереть вместе с ним, или жить ради него и его сына! Третьего здесь не дано! После его смерти его сын может рассчитывать только на тебя, а ты на него… Приходи ко мне, и я научу тебя как быть дальше…
Глава 01. Эмилия.
Ошеломлённый всем увиденным на площади, герцог Бетенгтон минут десять не мог справиться с растерянностью: ослепительные таланты так занимающей его внимание троицы, и их шумное остроумное бегство, которое только каким-то чудом не привело к возникновению давки среди зрителей… Вряд ли возможно припомнить большее потрясение!
Потребовалось время, чтобы найти более ни менее спокойное место, людей вокруг ещё много, но уже нет той суеты и шума. Герцог обвёл взглядом свою гвардию и в первую очередь четверку праиэров.
Рон был взведён как пружина, словно допускал мысль, что стены и этих домов вдруг разразятся грохотом и дымом. Взгляд Пита упёрся в гриву его коня, и невозможно было даже предположить, где сейчас пребывает его сознание. Фил, мрачный и угрюмый, тоже обводил взглядом гвардию, и умудрялся не смотреть на герцога. А вот Глен глаза не отвёл. Сложилось впечатление, что этому человеку всё ясно, его мир прост и спокоен. Что ж, герцог обратился именно к нему:
– Говори!
– Что Ваша Светлость желает услышать? – чуть поклонился Виктор.
– Что бы ты предпринял в данный момент? – ещё больше нахмурился герцог.
– Позвольте уточнить, Ваша Светлость, планы, приведшие вас в Рунд, не изменились? – решился прояснить это Виктор.
– Нет.
Теперь взгляды всех людей герцога были устремлены к Виктору, первому праиэру, и снова, почти физически, он ощутил неприязнь Фила. «Определённо, с этим надо разобраться! Но не сейчас!» – пронеслось в сознании юноши. Эта тревога начала остро щекотать нервы, но не могла лишить его сознание ясности. Виктор ещё раз чуть поклонился герцогу и начал доклад:
– Можно позволить нам выяснить, решили ли они покинуть Рунд, или же пробуют спрятаться здесь. В первом случае надо допросить привратников по периметру города и дальше действовать по ситуации. Во втором – нанести визиты к тем из влиятельных особ города, кто может позволить себе спрятать фургон… И ещё важный факт, им явно помогли создать такой хаос в конце представления, это тоже тема для расследования. Это всё может сделать любой из нас, ваших праиэров. Вы же планировали встретиться с маркизой де Рельгро и виконтом де Лорни…
Герцог благосклонно кивнул:
– Мне нравится, что ты ни при каких обстоятельствах не теряешь самообладание. Итак, Пит, бери троих и постарайся выяснить что-нибудь об их сообщниках, кто им помог на площади. Рон, твоё дело все ворота Рунда, я должен знать, в городе ли они ещё, и если нет, то куда отправились. Все остальные люди в твоём распоряжении. Жду доклада у маркизы де Рельгро через час. Глен и Фил со мной.
* * *
Эжен в образе виконта де Лорни и Эмилия подъехали к городскому дому маркизы верхом, неторопливо спешились, осмотрелись.
– Он уже здесь, а его гвардия рассеялась по городу, – обронил вслух Эжен и обратил взор к Эмилии, – Любимая…
– Не волнуйся, дорогой, я помню. Никакого внимания к твоему брату, герцога выставить за дверь. Легко! – и Эмилия гордо усмехнулась.
Сердце её пело, она была в восторге от всего случившегося на площади. А теперь у неё появилась возможность доказать возлюбленному, что и она многое может.
Герцог, не получив официальное разрешение на воцарение в этом доме, ограничил своё вторжение только территорией гостиной, но тут он уже чувствовал себя хозяином. Да, навстречу появившейся на пороге залы маркизе де Рельгро он поднялся именно как хозяин, и поклон его был исполнен не только непередаваемого достоинства и грации, но и снисходительного одолжения.
– Мадемуазель, с момента нашей последней встречи вы стали ещё обворожительнее! Позвольте выразить вам своё восхищение! – промурлыкал он изумительно бархатным голосом.
– Ваша Светлость герцог Бетенгтон снова удостоил Рунд визитом, – холодно отозвалась маркиза.
Она присела в реверансе, к комплементу герцога проявила полное равнодушие.
– Как я понимаю, вы ещё не имели возможности познакомиться с моим двоюродным братом виконтом де Лорни, – и Эмилия повела рукой в сторону стоявшего рядом с ней Эжена.
Это стало сигналом и ему поклониться знатному гостю. Галантный поклон был исполнен весьма своеобразно, ибо больная нога диктовала свои правила игры, но главное, этикет соблюден, а великолепная резная трость не позволила своему хозяину упасть.
– Я рад, что такая возможность мне, наконец-то, представилась, – едва ли не облизнулся герцог.
Он тут же отметил, что против ожидания инвалид с детства оказался не чахлым слюнтяем, а очень привлекательным полным жизненной силы молодым человеком. Да, хромой, физически неполноценный человек, но держится с таким достоинством.
– Взаимно, Ваша Светлость, – откликнулся Эжен, обнаруживая слабый талийский акцент.
– Дорогой брат, – Эмилия, сильно обеспокоенная неприкрытым интересом герцога с Эжену, позволила себе быть искренней, – Наши с вами сегодняшние верховые прогулки должно быть совсем измотали вас. Прошу вас, скорее присядьте.
Эжен благодарно кивнул, заметно хромая, подошёл к стоящему рядом с камином креслу и тяжело опустился в него. Герцог тут же последовал его примеру, и, уже комфортно расположившись в облюбованном им ранее кресле, вдруг с удивлением обнаружил, что маркиза остается стоять. Взгляд её был откровенно враждебным.
– Позвольте осведомиться, Ваша Светлость, чему я обязана вашим визитом? – несколько вызывающим тоном поинтересовалась негостеприимная хозяйка.
– Любезная маркиза, неужели верховая прогулка не утомила и вас? Не стесняйтесь, присаживайтесь, – усмехнулся герцог.
Эмилия с непередаваемой медлительностью направилась к единственному свободному сейчас креслу, презрительно смерила взглядом Фила, притаившегося почти у самой двери (взглянуть на Виктора-Глена она не решилась), и только после этого присела на краешек кресла. Абсолютно прямая спина, гордо вскинутый подбородок – она выглядела, как королева, королева, которая была откровенно не в духе:
– Должна заметить, Ваша Светлость, вы ведёте себя в МОЁМ доме как хозяин. По какому праву, хотела бы я знать?
Брови герцога удивлённо изогнулись. Поведение красавицы с огненными волосами начало его раздражать. Он не собирался играть в эту игру, ни извиняться, ни оправдываться. Тяжёлое молчание стало ответом на вопрос маркизы, герцог милосердно давал ей возможность одуматься.
Эмилия сокрушённо повела головой и, наконец, заговорила, но теперь с меньшим напором:
– Как вы могли заметить по цвету наших платьев, мы с виконтом в трауре по моему несчастному брату Людовику. Я сейчас не принимаю гостей. Уверена, вы отнесётесь к этому с пониманием. Любой из лучших домов Рунда будет счастлив оказать вам гостеприимство. Так что я уверена, вы без труда найдёте, где вам разместиться на время пребывания в наших краях.
Брови герцога мрачно сдвинулись, и он выразительно посмотрел на уютно расположившегося в кресле виконта де Лорни. Маркиза поняла намёк:
– Виконт не гость в этом доме. Мы скорбим вместе …
– Поверьте, сударыня, и я скорблю вместе с вами. И позвольте вам напомнить, что покойный маркиз дал мне разрешение останавливаться в его доме в любое удобное для меня время.
– Ваша Светлость, я вынуждена ещё раз напомнить – мой брат погиб! К сожалению, я, полноправная хозяйка этого дома, не могу подтвердить данное вам позволение.
– Вы осмеливаетесь перечить воле покойного?!
– Я осмеливаюсь носить по нему траур! И уверена, что он, взирая на это с небес, благоволит к моему решению, не принимать никого, включая вас.
Герцог очень недобро сощурился:
– Сударыня, вы ведёте себя так… словно в чём-то обвиняете меня.
– Вы правда так полагаете? – Эмилия, ничуть не смутившись этому напору, тоже гордо повела головой.
Герцог усмехнулся. Он в самом деле не ожидал столь холодного приёма. Но он ещё не забыл и о цели своего визита:
– Очень сожалею, маркиза, что вы приняли гибель маркиза настолько близко к сердцу. Как видно, мне и правда придётся искать приют в другом доме, и уже туда пригласить вашего кузена виконта де Лорни. Ведь мне так не терпится узнать историю гибели маркиза де Рельгро из уст непосредственного свидетеля. Собственно говоря, именно поэтому я и здесь, в Рунде.
– Вот мы и узнали, дорогая сестра, причину визита Его Светлости, – удовлетворённо кивнул Эжен и тут же развернулся к герцогу, – Смею надеяться, что наша готовность незамедлительно ответить на ваши, Ваша Светлость, вопросы сможет сгладит резкость отказа принять вас… Возможно, вы желаете лично прочесть заключение комиссара полиции славного города Рузеля? Ох, Ваша Светлость, если бы вы знали, каково это было – предъявить мёртвого маркиза главе клана Арно в самый разгар праздника… Он лично распорядился, чтобы господин д’Эгиль, комиссар полиции Рузеля, провёл расследование, и тот отнёсся к этому приказу со всей возможной тщательностью, он лично с большим пристрастием допросил всех свидетелей этого несчастного случая и составил отчёт. Там всё изложено предельно полно. При всём желании я не сумел бы описать произошедшее лучше, чем это сделал господин д’Эгиль.
– Взглянуть на этот документ было бы интересно, но ещё интереснее выслушать вас, сударь, – герцог даже благосклонно кивнул.
В ответ Эжен сокрушённо повёл головой:
– Признаюсь, происшествие, свидетелем которого я стал в тот день, стало моим ночным кошмаром. Уже тогда, видя, что творит маркиз, и осознавая свою неспособность остановить его, я впал в панику… Поверьте, это последнее, что мне хотелось бы вспоминать. Ваша Светлость, вы окажете мне великую милость, если возьмёте на себя труд ознакомиться с упомянутым мной документом, а мне зададите лишь уточняющие вопросы, если таковые всё-таки возникнут, – и Эжен почтительно поклонился герцогу.
Эмилия тут же вскинулась:
– Раз уж вас, Ваша Светлость, так интересует горькая участь моего несчастного брата, так и сделаем. Я согласна показать вам этот документ. Надеюсь, этого будет достаточно.
– Какая открытая неприязнь, маркиза! Право, чем я её заслужил?! – не выдержал-таки герцог.
– Своей щедростью, с которой одарили меня крайне неприятными воспоминаниями, – ничуть не дрогнула Эмилия.
– Я?! И какими же именно? – герцог даже не пытался скрыть удивление от такого вызывающего тона хозяйки дома.
– Правда надо напомнить? – совершенно искренне удивилась Эмилия, – Гибель Эжена де Лорна и моего любимого брата… Мы больше не подруги с Анной де Шероль, только соседи…
– Но позвольте, любезная маркиза, разве хоть в чём-то из перечисленного виноват я?! Это я скинул Эжена под колеса вашей кареты? Я убил вашего брата? А уж настроение вашей подруги тем более не моё дело, – абсурдность выдвинутых обвинений рассмешила герцога.
– Пусть и косвенно, но именно вы виноваты во всём перечисленном! И вы прекрасно это понимаете! – маркиза рывком поднялась со своего места, гневно сверкнула глазами в сторону непрошенного гостя и стремительно вышла из комнаты.
Герцог проводил её долгим изумлённым взглядом и медленно развернулся к виконту де Лорни:
– Ваша сестра, сударь, даже в гневе прекрасна. Но надо признать, что у этой женщины очень жёсткий и взбалмошный характер. И тем более мне интересны вы, сударь.
– Вот так? От чего же? – искренне изумился и кротко улыбнулся в ответ Эжен.
– Чтобы завоевать расположение такой незаурядной женщины надо быть и самому личностью незаурядной, – и герцог пытливо сощурился.
– Право, Ваша Светлость, я не понимаю, о чём вы изволите говорить, – невесело рассмеялся названный виконтом де Лорни, – Я всего лишь её родственник, кузен, человек, разделяющий её горе.
Герцог невольно усмехнулся:
– Вы, сударь, насколько я знаю, почти всю жизнь провели в Вереции. Позвольте поинтересоваться, что заставило вас приехать во Фрагию?
– Смертный приговор.
– Простите? – и правда не понял герцог.
– Лекари дружно вынесли мне смертный приговор, – горестно усмехнулся Эжен, – Они заявили, что моя жизнь начала стремительный обратный отсчёт. И я понял, что если не побываю во Фрагии сейчас, то уже не побываю никогда. Вот так, я собрался и приехал. И случилось чудо, уже в пути я почувствовал себя значительно лучше. Теперь я совершенно уверен, что причина моего недуга кроется в гибельном для меня воздухе Вереции и в её воде.
