Kitobni o'qish: ««От Сокольников до Парка…» (сборник)»

© Покровская Н.В., 2012

© Издательский дом «Сказочная дорога», оформление, 2012

Мой город – Москва

 
Чуть забрезжил рассвет, тают тени ночные,
Свой привет посылают огни фонарей,
И блестят на заре купола золотые
Московских высоких красавиц – церквей.
 
 
Дышат утренней свежестью скверы и парки,
Нежно гладит цветы озорной ветерок,
Листья клёна осеннего пламенно жарки,
Полыхают, как будто костра огонёк.
 
 
С ними спорит цветастый глазок светофора,
Что стоит одиноко в развилке дорог;
Пропуская машины компактно и споро,
Он старается им не доставить тревог.
 
 
Утром всякий мечтает проехать без пробок:
Москвичи – торопливый, спешащий народ,
Выживает лишь тот, кто непрост и неробок,
Кто идёт «на ура» и, конечно, вперёд.
 
 
Просыпается город, расправляя суставы
Переулков, проспектов, мостов, площадей,
Вдаль уходят от людных перронов составы
И куда-то зачем-то увозят людей.
 
 
Открывает метро свои юркие двери,
Надёжна, крепка машиниста рука.
Я на город смотрю и знаю, и верю,
Что построен он здесь навсегда, на века.
 

Август 2009 г.

Храм Христа Спасителя

 
Храм-м-м Христа Спасителя,
Звон-н-н колоколов,
Храм Христа Спасителя
Величав и нов.
 
 
Свят он над Чертольем,
Над Москвой-рекой,
Над речным раздольем,
С гордой головой.
 
 
Наши с вами деды
Осилили беду
И вырвали победу
В двенадцатом году.
 
 
В честь освобождения,
Заступничества Бога,
Победы и спасения
Вознёсся храм высоко.
 
 
Судьба у храма сложная —
Строили и рушили
В годы те тревожные
И богов не слушали.
 
 
Жалости не зная,
Сбивали купола,
И страна родная
Мачехой была.
 
 
Стоит храм ныне прочно,
Посвящён Христу,
Днём и тёмной ночью,
Словно на посту.
 
 
Храм-м-м Христа Спасителя,
Звон-н-н колоколов.
Храм Христа Спасителя, —
И не надо слов.
 

Октябрь 2011 г.

Москва – столица

 
Дома по контурам горят
В лучах проснувшегося солнца,
Туманом утренним объят,
Глядит сквозь тысячи оконцев
 
 
Мой город, что велик и свят
И ещё лучше стать стремится,
Жесток и добр, нищ и богат,
Зовётся он Москва – столица.
 
 
Огромный город этот – мой,
Его люблю и ненавижу,
К нему я приросла душой
И не тоскую по Парижу.
 
 
Да нет, тоскую, – просто лгу,
И в этом надобно признаться.
Я, очевидно, не могу
От своей кухни оторваться.
 

Апрель 2009 г.

«…В моём городе нынче дождь…»

 
В моём городе нынче дождь,
В моём городе небо седое,
Проливной утомительный дождь
Бьёт, стучит, не даёт мне покоя.
 
 
Я, пожалуй, его обману
И на эту тоскливую пору
Прикреплю к дождевому окну
Золотисто-прозрачную штору.
 
 
Заструится поток золотой —
Свет прекрасного летнего утра,
И неважно, что там, за стеной,
В доме тихо, тепло и уютно.
 

Май 2006 г.

Под дождём

 
Мы танцевали под дождём,
И капель падающих звуки
Отсчитывали день за днём
До наступления разлуки.
 
 
Потоки жидкого стекла
Нам плечи обнимали грубо,
Вода по волосам текла,
И были влажны наши губы.
 
 
Тот дождь был нашею судьбой:
Переплетались нежно руки,
Кружились в вальсе мы с тобой,
Сердец соединялись стуки.
 
 
На мокрой улице пустой,
Обнявшись, танцевали двое,
И в музыке дождя простой
Мы были счастливы с тобою.
 

Февраль 2002 г.

Тверская

 
Сумерки и брызги света.
Как же ярко ты одета,
Гулевая и шальная
Знаменитая Тверская!
 
 
Мчатся бешено машины,
Гневно вздрагивают шины,
А потом скрипят с укором
Перед красным светофором.
 
 
С пьедестала Пушкин грустно
Смотрит, как выходят густо
Из подземных переходов
Толпы разного народа.
 
 
Там, где липы пахли сладко,
Появились ёлки в кадках.
Магазины, магазины,
Пошло-пёстрые витрины.
 
 
Под ногами пыль и грязь,
И сидит суровый князь
Среди россыпи огней,
И реклам, и фонарей.
 
 
Бродят группы молодёжи
Напряжённо и тревожно,
Разойдутся и сойдутся,
Что-то пьют, жуют, смеются.
 
 
Всё возможно здесь купить,
Лишь бы было чем платить.
Сердце бьётся так тревожно
Потому, что всё возможно.
 

Март 2002 г.

Манекен

 
За окном, легонько наклонясь,
Манекен, прелестное виденье…
Руки вскинула в большом смущенье,
От нескромных взглядов заслонясь.
 
 
С плеч струятся бархат и шелка,
Лайковые тонкие перчатки
Шарфа легкого изысканные складки
Утомлённо трогают слегка.
 
 
К магазину скромно подошла
Женщина седая, пожилая,
Но заметна красота былая
В зеркале витринного стекла.
 
 
И она, прекрасное любя,
Одевалась модно и со вкусом,
Шляпка на её головке русой
Обращала взоры на себя.
 
 
К старости осталась не у дел,
Деньги, что на чёрный день копила,
Унесла неведомая сила,
Кошелёк в кармане опустел.
 
 
«Вот бы заглянуть в торговый зал,
Перед зеркалом в кабине узкой
Ну хотя б примерить эту блузку!..
Нет, прогонят! Ах, какой скандал!»
 
 
Что же это? Господи, прости,
До чего ж мы дожили, родные?!
В городе своем совсем чужие,
В магазин стесняемся зайти.
 

Ноябрь 1999 г.

Такси

 
Такси! Такси! Притормози,
Возьми попутчицу ночную,
В вечерний сумрак увези,
Ну а точнее, на Тверскую.
 
 
О пустяках поговори
И отвлеки её от грусти.
Любимый звал её Мари,
А ты зови её Марусей.
 
 
Так в детстве мать её звала,
В косички бантики вплетала,
По жизни за руку вела,
И берегла, и помогала.
 
 
Сегодня в городе чужом
Она одна за всё в ответе.
Нужна работа, нужен дом…
Кто пожалеет, кто приветит?
 
 
Она торгует красотой,
На деньги молодость меняет.
Противен бизнес ей такой,
Иных путей она не знает.
 
 
Хоть ты девчонку пожалей,
Она вниманью будет рада.
Такси, такси, прощаясь с ней,
Не осуждай её, не надо.
 

Ноябрь 2006 г.

Ах, Арбат!

 
Двадцать минут – маршрут по Арбату,
Двадцать минут от весны до заката,
Юность моя, моя память – Арбат,
Я постарела, ты – молод, богат.
 
 
Ты изменился. Стал краше? Не знаю.
Таким, как ты есть, я тебя принимаю.
Гранит и брусчатка асфальта покруче,
И стали фасады и краше, и лучше.
 
 
Староконюшенный – узкий, неброский,
Малюсенький – Мало-Николопесковский,
Калошин. Какое названье! Едва ли
Когда-то калошами здесь торговали.
Тбилисский привет – ресторан «Генацвале»
В Большой Афанасьевский смело вписали.
 
 
Театр Вахтангова спит за решеткой,
А мимо девчонка развязной походкой
Проходит и даже туда не глядит —
Она подражать Турандот не спешит.
 
 
Булат Окуджава – арбатский певец —
Обрёл во дворе свой посмертный венец.
В вопросе немом: «Как найдут меня внуки?»
Вскинул Булат изумлённые руки.
 
 
Любил он Арбат и ночные прогулки,
Когда засыпали во тьме переулки
И окна свои опускали ресницы, —
Арбат отдыхает. Что жителям снится?
 
 
Будёновки, шапки, матрёшки, подковки —
Для праздных туристов подарки-обновки.
Небо Мадрида, Москвы и Парижа —
Нам бы друг к другу добрей быть и ближе.
 
 
Арбат изменился. Стал краше? Не знаю,
Но не таким я его вспоминаю —
Военный Арбат и весёлый, победный,
Нас не делил на богатых и бедных,
Здесь жили простые советские люди,
Мы их забывать не должны. Не забудем!
 

Июль 2008 г.

Астры

 
Шёл парень усталый с астрами,
   Будто заспанный.
   Астры? Красные,
Или жёлтые, фиолетовые…
   Не об этом я,
   Не об этом.
   Преподнёс он девушке астры,
   Улыбнулся ласково:
    «Здравствуй!»
Она, как с журнала французского:
   На ней блузка
   Прозрачная, узкая.
Так небрежны её движения,
   Будто делает
   Одолжение.
Её радовать надо не астрами,
   А в шампанском
   Ананасами.
С парнем она разругалась…
   Что-то я задержалась,
   Совсем разболталась.
Я же вышла за постным маслом,
   Тут парень с астрами…
   Жёлтыми… Красными…
 

Сентябрь 2002 г.

Арбатская площадь

 
Арбатская площадь не так велика,
Но капитальны строенья —
Строили прочно и на века
Прошлые поколенья.
 
 
Ходил по площади прежде трамвай,
Стучал, гремел вдоль бульвара,
Извозчик прохожим кричал: «Не зевай!»,
Гнедых погоняя пару.
 
 
Время всё изменяет вокруг,
Трамвая уж нет и в помине,
Бывший извозчик катает подруг
В новой советской машине.
 
 
Уже под землёю летят поезда —
Метро горожан возит.
Вход, вестибюль, а в плане – звезда:
Время символов просит.
 
 
Площадь овальна, слегка поката,
Огнями реклам сияет.
В неё вливаются два Арбата,
Воздвиженка вытекает.
 
 
От «Праги» влево Старый Арбат,
Новый Арбат – вправо.
Старый Арбат нам дорог и свят,
Про Новый не пел Окуджава.
 
 
Трудно петь про «бетонный рай»,
Про монстров стихи не слагаются,
Но эти «высотки» – ругай, не ругай,
Стоят себе, не меняются.
 
 
Бульвары – кусочки земли живой.
Привлечь вниманье стараются
Гоголь носатой своей головой
И львы, что у ног его маются.
 
 
Меж ними потоки машинных фар,
Мигает всё и клокочет,
Несётся куда-то весь этот кошмар —
Себя обогнать хочет.
 
 
А в общем, Москва живёт и растёт,
Меняются зданья и люди,
Время ненужное всё уберёт,
Время нас всех рассудит.
 

Август 2011 г.

Моей сестричке Лене

 
Я так спешила на Арбат,
Чтобы увидеть это чудо!
Пока жива, я не забуду
И буду вспоминать сто крат,
 
 
Как на руках её ношу,
Целую маленькие ножки,
Я обожаю эту крошку
И от восторга не дышу.
 

1997 г.

Лубянка

 
Не гуляла ты со мной,
Не возила мои санки,
Не плела венки весной —
Виноваты те, с Лубянки.
 
 
Карцер, тьма и снова свет —
Били в сталинской охранке.
Приговор – на десять лет.
Всё решалось на Лубянке.
 
 
Вот, ужо, не верь судьбе —
Капризуле, интриганке.
На Ваганьково, к тебе,
Пересадка на Лубянке.
 
 
Дети тех жестоких лет,
Все мы времени подранки.
Поминальных свечек свет
Пусть мерцает на Лубянке.
 

Апрель 2008 г.

«…Бывало, устали не ведая…»

 
Бывало, устали не ведая,
Мы по Москве пешком бродили.
О чём-то о своём беседуя,
Любили мы и нас любили.
 
 
Округу оглашая песнями,
Смеялись просто, без причины.
И вот мы – бабушки на пенсии,
Вы – престарелые мужчины.
 

1998 г.