Крысиная башня

Мы часто так делаем. От этого шоу только выигрывает.

Любые скандалы нам на руку. Наш зритель именно этого и хочет. Он хочет скандалов. Страстей, которыми бедны его жизнь. Наш зритель - законченный идиот, и нужно это учитывать.

Если человека считают идиотом, если стесняются его не больше, чем собаки, он этого не простит. Никогда.

Злость - не так уж плохо. Она помогает жить и, как видишь, выживать.

-Персонал нужно держать в тонусе, Аркаша. Их все время нужно клевать в спину.

-Может быть, в печень?

-Что?

-Клевать - в печень.

-Нет, Аркаша, милый друг, нам тут Прометеи не нужны. Вот кто уж нам точно не нужен, так это Прометеи.

Сколько бы люди не называли полицейских ментами, какие бы истории не рассказывали, как бы ни состязались в том, кто ненавидит ментов больше, полиции у нас по-прежнему верят. Это в крови. И дело даже не в том, что где-то в глубине души у советского человека сидит образ дяди Степы, совсем нет. Люди уверены, что уж эти-то делать из себя дураков не дадут.

Сейчас ты со мной, потому что тебе интересно, откуда вся эта придурь и почему ты, такой симпатичный, а я, такая непривлекательная, вместо того, чтобы радоваться, мечу иглы, как дикобраз. Ты, как ребенок, будешь залезать ко мне в голову, в душу и либо сломаешь меня, либо поймешь, как это работает и заскучаешь. Так всегда бывает.

-Мама, - шепнул он и тут же почувствовал щемящую боль в сердце, потому что мамы не было уже год, а он все еще надеялся когда-нибудь услышать ее голос и съесть что-нибудь приготовленное ее руками. Айсылу ласково погладила его теплой ладонью по прохладному лбу и прошептала:

-Эх, улым. Большие вы, маленькие, мама всем нужна, всем. Что же делать, если не вечные мы? Не вечные...

Отказавшись от личных отношений, Мельник прошел тот же путь, который проходит множество хороших мальчиков, протестующих против боли развода. Они продолжают дружить с отцом, но сердце их болит за беззащитную, ставшую несчастной мать, и в голове у них не укладывается, как один хороший человек мог причинить другому столько горя. Это верные и преданные мальчики, они вырастают в мужчин, для которых невозможны случайные связи, но получается так, что и постоянные невозможны тоже: они боятся оказаться такими же, как их отцы. Каждому из них невыносима мысль о том, что девушка, которая сейчас ему так дорога, по его вине станет так же несчастна, как его мать. Их состояние не поддается логике, это глубокий излом, страз настолько непереносимый, что им отказаться от удовлетворения физиологических потребностей, чем постоянно подозревать себя в будущем предательстве. В таком состоянии выросшие мальчики живут по десять, пятнадцать лет, пока не осознают, как велика пропасть между ними и их отцами. Некоторые наказывают себя за отцовские ошибки до конца жизни.

В передаче разыгрывалась слезливая драма с уходящими мужьями, кто-то бил, кто-то пил, кто-то много страдал. Женщины с надеждой глядели в глаза телевизионным медиумам. Медиумы смаковали каждую подробность, пытались придать значение незначительным вещам, врали и заставляли верить в свою ложь.