Kitobni o'qish: «Если полюбишь проклятье»

Как вышло, что мы приспособились видеть только теневую сторону мира?

Клара Гудзик

…Он вел чудесную игру со слишком многими невероятностями, чтобы мы чем-либо рисковали, следуя за Ним дальше, до конца.

Пьер Тейяр де Шарден

1

Замок пылал.

Струились из окон-бойниц узкие полоски красного огня, крыши швыряли в вечернее небо снопы искр, трескался раскаленный камень. В тесные разломы стен ловко карабкались белокурые воины в украшенных медной чешуей доспехах и шлемах. Безнадежным было сопротивление жалкой горстки защитников замка – они падали один за другим, со стрелами в груди, проколотые длинными тяжелыми копьями, посеченные мечами. Отбивались молча, с отчужденными, почти равнодушными лицами. Впереди визжали, звенели, грохотали толпы врагов, а позади безмолвно и мрачно возвышалась еще уцелевшая самая большая и крепкая башня крепости.

За каменными укреплениями этой башни, в полумраке большого овального зала, колдовала над раскаленной жертвенником черноволосая женщина в темном платье с сияющими драгоценными украшениями, свисавшими с пояса. Торопливо шептала заклинания, разводила и скрещивала руки над лимонно-желтым пламенем. От жара бриллианты текли с ее браслетов тяжелыми каплями, испарялись росой, но руки словно и не ощущали прикосновений огня – змеились, сплетались и расходились – нежные, белые, с длинными тонкими пальцами и блестящими ноготками.

В желтом огне кипела и пенилась янтарная капля, разбухала, насыщаясь тайной силой, росла – уже с орешек, – приобретала форму правильного шарика, вращалась, подчиняясь движениям опытных рук волшебницы. И никогда не смогли бы воины полудикого степняка Стратомира ворваться в ее замок, если бы не привел их сюда темноволосый человек с хищным профилем коршуна, маг и чародей, зловеще тускневший на возвышении перед крепостью. В черном одеянии, на вороном коне, окруженный устрашающим пурпуром: сзади – вечернее зарево, впереди – шипящие вспышки пожара. Крутил непокрытой головой, черкая по плечам прядями длинных волос, и казалось, что нет у его лица другой стороны, только кровожадный профиль с крупным горбатым носом.

– Кила! – бросил он коротко и движением головы подозвал парня из небольшой группки, ждавшей его за холмом. Одетые в черное, эти люди напоминали стаю воронов, издали спокойно прислушивающихся к шуму битвы.

Кила соскочил с коня и стремительно взбежал на холм.

– Поезжай-ка к Стратомиру и скажи, чтобы кончал рубить всех подряд. Остальных легко взять и живыми, – колдун говорил, не глядя на парня – наблюдал за густыми клубами дыма над крепостью. – Понял?

– Да.

– Возьми факел.

Кила крутнулся на месте и стремглав побежал вниз, глухо топая ногами.

В это время за толстыми стенами замка, в глубине круглой башни в последний раз ярко вспыхнуло на жертвеннике желтое пламя – и погасло, только красные угольки нéмощно светились во внезапно наступившей темноте.

Черноволосая красавица подхватила янтарную каплю, закрепила ее на серебряной цепочке. Устало вздохнула и быстро спустилась по пологим ступеням в большой нижний зал, освещенный несколькими факелами и красными отблесками близкого пожара. Там ждали очень похожие на нее мальчик лет шести и совсем маленькая девочка, испуганные и притихшие.

– Время выходить, Кориэль, – склонившись над малышкой, колдунья повесила на ее шейку еще теплое янтарное украшение, но обращалась не к ней, а к старшему. – Когда выйдете в степь – не останавливайтесь. Уже темно, не потеряй Виланду, держи ее за руку. Понял?

– А ты, мама? – мальчик схватился за расширенную книзу длинную юбку, изумленно посмотрел на две маленькие живые тени за ее спиной.

– Я попробую догнать вас позже. Если смогу, – женщина осторожно, но решительно оторвала его руку от платья. – Камешек на шее Виланды укажет вам путь. И запомни: Огнеславе скажешь, что я – пленница… замка.

Голос ее внезапно стал злым, слова с трудом проскальзывали сквозь стиснутые зубы:

– Пусть остерегается ночных духов.

Она осмотрела детей, словно хотела еще что-то прибавить, но промолчала. Решительно направилась к стене и потянула за тяжелое металлическое кольцо – в каменном полу бесшумно, как гостеприимная дверь, растворился люк.

Подтолкнула детей к отверстию:

– Скорее!

Малыши торопливо побежали по крутой лестнице вниз. Уже почти исчезая во мраке, мальчик повернул голову:

– Здесь ничего не видно.

Она схватила со стены факел, рассыпая искры от бриллиантового браслета, украшавшего руку. Протянула вниз и строго приказала:

– Погаси его еще внутри, в степь с огнем не выходи. Обязательно погаси!

– Обязательно. Я не забуду, – откликнулся мальчик уже из подземелья.

Люк беззвучно закрыл отверстие, сам, она не коснулась даже кольца. Сняв с кованого металлического крепления еще один факел, колдунья медленно и торжественно двинулась к противоположной стене. Простерла вперед свободную руку, неестественно растопырив пальцы, и низко, гортанно промолвила заклинание.

Неожиданно громко его повторило со всех сторон эхо – и каменные стены раздвинулись. Открылся еще один овальный зал. Без окон, совсем пустой, с неровно обтесанными стенами и широченным глубоким колодцем посредине.

Женщина нерешительно вошла туда, ступила вперед и остановилась возле самого края пропасти. Теней позади нее становилось все больше и больше, подплывали беззвучно и останавливались – маленькие, хрупкие, невесомые. Уплотнившись до ощутимой даже на расстоянии громады, нависли сплошной стеной.

Некоторое время она стояла неподвижно, будто колеблясь, потом бросила факел в черную бездну. Оттуда покатился страшный грохот – и выпрыгнул вверх огненным столбом. От яркого света засияли даже серые стены.

Колдунья отступила назад, уперлась спиной в твердый камень.

– Это ловушка! – прошептала, стараясь закрыть лицо руками, а бриллианты на браслетах уже текли вниз сияющими капельками. – Вот как они побеждают! Всегда только…

Страшный взрыв не дал закончить: закачались стены, пол выгнулся позвоночником огромного зверя.

В этот миг выбравшийся из подземелья мальчик выпустил руку сестрички: испуганно оглянулся на замок, сказочно засветившийся среди мрака и звезд. Там все еще суетились и кричали люди.

Могучая башня неожиданно взорвалась изнутри, взлетела над пламенем – и рассыпалась до самого фундамента.

Грохот падения больших каменных глыб заглушил все другие звуки.

Малыш бросился назад, к замку, вытянутые вперед руки искали в воздухе опоры, непослушные губы пытались позвать маму. Вдруг вспомнил ее суровый приказ – и замер, и долго стоял, не понимая, что произошло и как теперь поступить.

Тайный ход заканчивался на таком расстоянии от замка, что легко можно было исчезнуть незамеченным: ночь уже надвигалась со стороны степи, окутывала мраком все, кроме тлеющих остатков крепости, зловеще мерцавших среди тьмы и звезд.

Постояв немного, Кориэль решил идти прочь. Осмотрелся – и не увидел Виланды. Такая маленькая, она не могла отойти далеко. Несколько раз позвал – напрасно.

Возвратился к пасти подземного хода – и там ее не было. Выбравшись на поверхность, Кориэль сел прямо на землю. Не знал, что делать, но бездеятельность ужасала больше всего, и он снова встал и отправился на бессмысленные, бессистемные поиски.

Всю ночь мальчик бродил вокруг пожарища, прячась за холмиками и кустами, искал сестричку, тихо звал. Спотыкался, несколько раз падал в заросшие колючками овраги, оцарапал лицо и глубоко поранил руку. Высокие травы хватали за ноги, насмешливо мигали меж прядями дымов далекие звезды. Черная стена ночи выталкивала мальчика обратно, словно магнитом, его тянуло все ближе и ближе к руинам.

Там его и схватили воины в высоких блестящих шлемах.

Тьма начала расступаться, воздух уже несмело светился белыми холодными лучами, небо покрылось серым сиянием утренней изморози. Хаотично громоздились страшные гранитные глыбы, жуткие, безобразные, они еще пылали зноем недавнего пожара. Кружил среди камней легкий ветерок, забивал ноздри душным смрадом горелого, погубленного, уничтоженного. Отрывисто перекликались победители – рыскали вокруг в надежде отыскать среди руин что-то ценное.

– Вот он, сын этой ведьмы! – высокий мощный степняк подтолкнул малыша вперед, и тот чуть не упал.

– Вижу, – звучным голосом ответил черноволосый маг. Зловещая темная накидка покрывала и его, и камень, на котором он устало сидел. Когда смотрел прямо, бледное лицо не казалось ни хищным, ни грозным. Он повернулся к мальчику, и тот медленно ступил вперед. Оба они – и мальчик, и колдун – принадлежали к одному племени, имели длинные, прямые, необычайно темные волосы и черные глаза, резко отличавшие их от людей, столпившихся рядом и смотревших со страхом и скрытой ненавистью.

– Не бойся, Кориэль, – ухоженной рукой с длинными тонкими пальцами колдун медленно, не спеша погладил детское личико – и на нем осталась только грязь, а царапины и синяки исчезли.

– Я не боюсь, – маленький Кориэль неотрывно глядел в черноту страшных глаз и не шевелился. А чародей обеими ладонями сжал его окровавленную ручку, через минуту отпустил, и толпа, окружавшая их, разом выдохнула – от раны не осталось и следа.

Предводитель Стратомир, немолодой, коренастый, припорошенный пылью и пропахший копотью и потом, проглотил слюну и дал знак своим воинам. Те безропотно разошлись. Как и все степняки, Стратомир носил кожаные штаны и куртку, обшитые медными и бронзовыми бляшками, но с его высокого шлема свисал пышный хвост рыжей лисицы, а шею обнимала тяжелая золотая пектораль. На его высокое положение указывали и многочисленные золотые перстни, украшавшие почти каждый палец.

– Несравненный Вельф, – вожак склонился перед колдуном, и пектораль шевельнулась на шее, будто ее хозяин глотал что-то невидимое. – Помог бы ты еще кой-кому из моих дружинников…

– Нет, – хищно крутнулся птичий профиль чародея. – Я сделал все, о чем мы договаривались, Стратомир, а получил только половину обещанного.

– Девчонки нет… Нигде… – Стратомир беспомощно развел руками. – А, может, ты возьмешь вместо нее…

– Нет, – резко перебил его колдун Вельф. – Золота мне не нужно. А хлама твоего – и подавно.

– А если, например, коней… – просительно начал главарь, но Вельф рывком встал – черный плащ взметнулся крылом летящей птицы – и пошел прочь, придерживая за плечо Кориэля, зачарованно глядевшего вдаль.

– До свидания, несравненный Вель… – снова начал было Стратомир, но чародей вместо прощания строго бросил через плечо:

– Помни о долге. А лучше – поскорее найди девочку.

Атаман закашлялся: многовато летало в воздухе дыма и гари. Пнул ногой серый обломок камня и угрожающе прорычал неизвестно кому: «Хребет сломаю!»

А вблизи уже не мечи звенели – спорили хриплые злые голоса: степняки взялись делить добычу, и ее оказалось мало. Добычи всегда мало. Много трупов и калек. Стратомир привык к этому и только осклабился и что-то глотнул, не интересуясь трофеями. Свою долю он получит обязательно, и долю немалую. Сел на обломок стены, неудобно согнув утомленные ноги. Откашлялся и вытер тыльной стороной ладони свои длинные, свисающие ниже подбородка усы.

Камень был еще приятно теплым, но быстро стыл на холодном утреннем ветру.

А край неба уже брезжил странной желтой полоской. Обычные рассветы такими не бывают.

2

Солнце садилось.

Горизонт обступили тяжелые тучи, и всю округу затянуло синей мглистой печалью. Неуклюжие хмурые домики, беспомощно мерзнувшие среди голых деревьев, остались позади, утонули в сером тумане окраин. Черная полоска дороги змеилась между мутными лужами, терялась за невысокими холмами.

Этим скользким проселком семенила совсем маленькая девочка, ободранная и грязная. Дорожная слякоть раздраженно чавкала под босыми ножками. Ветер становился все сильнее и сильнее, налетал то спереди, то сзади, хватал за одежонку, но малышка упрямо топала лишь ей известным путем, сжимая у шейки закоченевшими пальчиками концы большой заплатанной шали, подаренной вчера на бедном хуторе понурой костлявой женщиной. Там, между уютными сарайчиками, сидели на жирных навозных кучках черные лоснящиеся мухи, пахло сеном и теплым дымком. Там единственный раз за всю дорогу ее впустили в дом и накормили горячей похлебкой из щербатой глиняной миски. И та высокая костлявая крестьянка говорила мощному кривоногому усачу, неприветливо набрасывая на хрупкие плечики порыжевшую шаль:

– Не видишь разве, что на ней – порча? Смотри, какие глаза! Пусть идет, куда знает. Разве их, колдунов, поймешь или остановишь?

Но девочка и сама не знала, куда шла. У нее не было еще ни своей воли, ни разума, и влекла ее сила намного могущественнее человеческой – тянула вперед все более властно. И, когда в степи воцарилась непроглядная тьма, без единого огонька или искорки, малышка не остановилась, шла, словно во сне, глядя во мрак широко распахнутыми глазами, страшными и бессмысленными.

А ветер завывал меж далекими холмами, неистовствовал, порываясь в высоту. В конце концов разогнал-таки тучи – и стих. На небе задрожали колючие звезды, вынырнул из бездны узкий рожок месяца. Стало еще холоднее, босые ножки с хрустом разбивали тонкий ледок, застекливший поверхность луж.

Из-за невысокого бугорка донесся пронзительный вой. Девочка не вздрогнула, не встревожилась, только повела глазами, ища хозяина этого жуткого голоса. И, не заметив стаи волков, которые приближались к ней сзади, семенила своей дорогой.

Огромный серый вожак, бежавший впереди, почти догнал беспомощную жертву. Оглянувшись, она совсем близко увидела желтые глаза и огромные острые клыки с влажными отблесками слюны. Схватилась замерзшей ручкой за амулет, висевший на шее, и тихо сказала:

– Ой!

Волчище отпрянул, протяжно завыл, сверкнул глазами и сел на задние лапы. За ним собралась и вся стая, расположилась полукругом.

Малышка осмотрела их поочередно, подошла к широкогрудому вожаку и смело погладила косматый бок. Волк только засопел и высунул красный язык.

Девочка вздохнула и двинулась темным путем дальше. Звери неспешно затрусили следом, но вели себя странно: то приближались, то исчезали за холмами и громко дышали издали. Наконец исчезли совсем.

А пара маленьких ножек неутомимо частила по замерзшей тропе, которая перед рассветом становилась все более различимой среди серебрящейся от инея травы.

Вдруг девочка посмотрела осмысленнее: ощутила едва уловимый запах камня, неожиданный и знакомый. Быстрее побежала по твердой морозной земле. И когда из-за горизонта несмело выглянула утренняя заря, разгоняя синеватую холодную тьму, путь малышке преградили отвесные стены огромного замка. Грозные башни поднимались до туч, уверенно вонзаясь в небо острыми зубцами, загадочно чернели пропасти бойниц.

Наверное, сквозь них пристально наблюдали за дорогой: тут же заскрежетали толстые железные цепи, опуская тяжелый мост, и на его деревянном помосте, над влажной глубиной рва, девочку встретила статная рыжеволосая красавица в черном бархатном платье.

– Виланда! – воскликнула она изумленно. – Ты одна, детка? Где мама? Как ты сюда добралась?

Маленькая Виланда внимательно посмотрела в зеленые глаза, на нитки бриллиантовых бус, свисающие с пояса и качающиеся на бедрах, обеими ручками сняла с шеи цепочку и подняла над головой. Янтарный шарик несколько раз колыхнулся – и опустился в протянутую навстречу ладонь. И вспыхнул в момент прикосновения от первого утреннего луча. Золотым пламенем запылали и роскошные кудрявые волосы рыжей женщины.

Янтарь в ее руке размяк, воском потек по ладони, а потом закипел и испарился. Длинные пальцы с матовыми ногтями потянулись за янтарным облачком, постепенно исчезавшим в вышине.

– Луч Тровика! – прошептала она, едва шевеля губами, и величественно обратилась к девочке: – А где твоя мама, Виланда?

– Мамы не, – малышка беспомощно развела ручонками. Блестящие черные глазки опечалились.

– А Кориэль? Где он?

– Не… – снова разведенные ручки. Это «не» означало на ее детском языке «нет».

Рыжая красавица некоторое время в задумчивости смотрела, как первые лучи золотили верхушку самой высокой башни. Солнце еще не взошло, оно только начинало выглядывать из-за горизонта.

Женщина присела, взяла девчушку за плечики, заглянула в лицо:

– Вспомним вместе: что случилось? Ты хорошо все помнишь. Что говорила тебе мама? Где это было? – глаза Виланды замерли, зрачки медленно расширились, растворились в зеленом взгляде. Внезапно обе – и девочка, и рыжеволосая – вздрогнули, будто кто-то невидимый явился меж ними, колыхнулся и сам воздух вокруг – женщина отпрянула, подняв руки, будто для обороны. Девочка расплакалась и начала звать маму.

– Все, Виланда. Успокойся. Все кончилось, – женщина осторожно взяла ее на руки и встала. – Здесь безопасно. Ты меня узнала, правда? Узнала?

– Знала, – откликнулась малышка и вытерла грязными ручонками слезы. Ее глаза мало-помалу закрылись, головка склонилась набок. Уже через минуту она спала и не заметила, как оказалась в середине замка.

Женщина не прижимала ее к себе, как обычно делают матери. Она несколько раз ласково, но настойчиво опускала вниз хрупкие ручонки, старавшиеся обнять ее. Затем просто прижала ручки к животику девочки. Так и держала – на расстоянии, не касаясь платьем грязных лохмотьев.

Из тени неспешно показался огромный, похожий на медведя пес, пошел следом, величественно покачивая темно-коричневыми завитками нежной шерсти.

Тихо поскрипывая, поднялся подвесной мост. Крепость снова грозно нависла над степью, молчаливая и неприступная.