Kitobni o'qish: «Колыбельная для смерти»

Shrift:

* * *

Пролог

Страх сковал ноги, и каждый шаг получался механическим, как у робота. Если бы не сумерки, в которых растворялись окрестности, дерганая походка Егора вызвала бы новые насмешки. Хватит уже и того, что он, не разобрав в потемках дороги, наступил в глубокую лужу. Бугай в ответ на громкий в вязкой тишине всплеск разразился хохотом. За ним загоготали остальные и еще долго не могли успокоиться, фыркая и хрюкая от разбиравшего их смеха. В кроссовках неприятно чавкало, пальцы в промокших носках сводило от холода. Развернуться бы, плюнуть на все и уйти, да только как потом жить с таким позором? К насмешкам Егор привык. Но что скажет Ленка? А то и скажет, что он слабак. Презрительно изогнет накрашенный рот и отвернется. Она трусов не любит. «А не зассышь?» – так и звучал в голове голос одноклассницы. Если бы Егор увидел вчера в ее синих глазах с длиннющими ресницами, от взмаха которых замирало сердце, недоверие или привычное презрение, он бы отступил. Залез бы, как обычно, в свою раковину, чтобы пережить унижение молча. Но в глазах Елисеевой неожиданно мелькнуло удивление и что-то похожее на уважение. Ободренный мимолетным взглядом, которым его удостоила первая красавица во всей параллели, Егор ломающимся баском прилюдно заявил, что не струсит. И вот он тут, ради Ленкиного внимания, которого, казалось, ему никогда было не заслужить. Но раз возник такой шанс, разве он его упустит?

Мысли о Лене приободрили. Егор расправил ссутуленные плечи и даже зашагал ровнее. Да только тут же и был сброшен с небес на землю – в буквальном смысле слова. Нога попала в ямку, и он распластался в жидкой грязи. Одно хорошо – падать было не больно. Бугай загоготал, захлебываясь от восторга, когда Егор поднялся и нелепо расставил в стороны испачканные руки. Кто-то из компании, кажется Седов, тут же ослепил фотовспышкой. Дерьмо какое! Теперь о его позорном падении узнает не только вся параллель, но и как пить дать Ленка.

– Ну чо, домой к мамане? – злорадно поддел Бугай. – Стирать штанишки? Еще не пришли, а уже обделался.

Дружки-подлипалы услужливо захрюкали. Бугай неспроста заслужил погоняло, которое даже учителя использовали вместо фамилии. Мало того что его комплекция – рост под метр девяносто и вес под центнер – внушала уважение и страх. Так еще и по возрасту он был старше своих одноклассников, потому что дважды оставался на второй год. И горе тому, кто вставал у него на пути. Или тому, кого Бугай выбирал «мальчиком для битья», – Егору ли не знать. А после этого падения в грязь ему и вовсе житья не будет. Все это вспышкой пронеслось в голове, и неожиданно нахлынувшая злость придала храбрости и решительности. Егор оттер о штаны ладони, повел, разминаясь, плечами и нарочито небрежным тоном скомандовал:

– Пошли!

Он первым двинулся вперед – туда, где виднелись в желтоватом свете придорожного фонаря покосившиеся ворота. Бугай громко хмыкнул и затопал следом, а за ним – остальные.

Створки ворот крепко связывала металлическая цепь. Узел ее служил хорошей приступкой. Бугай грубо оттеснил Егора плечом и первым полез по ту сторону забора. Нога в тяжелом ботинке уверенно оперлась о цепь, руки вцепились в верхние края створок. Ворота жалобно застонали и заходили ходуном под его весом, когда Бугай перекинул через них ногу. На мгновение Егору показалось, что хлипкие ворота сейчас рухнут. Найдется ли тогда хоть толика здравого смысла у свиты Бугая не заржать над своим главарем? Егор на секунду зажмурился от удовольствия, представляя себе падение ненавистного врага, пусть это и породило бы следом бурю сокрушительного гнева. Но Бугай уже ловко перекинул через створку вторую ногу и мгновение спустя глухо приземлился по ту сторону ворот. Судя по тому, что никто не спешил следовать за ним, Егор понял, что настала его очередь.

Он долго корячился на шатающихся под ним воротах, как неуклюжая толстушка-одноклассница на гимнастических брусьях, пока наконец не перевалился через них и не свалился кулем на землю. Судя по раздавшемуся за спиной подленькому хихиканью его плачевные спортивные потуги тоже засняли на мобильный. Быть ему завтра героем дня. Ну что ж, терять и так нечего. Егор мотнул головой в ответ на подколки Бугая и огляделся. В тусклом свете оставшегося по ту сторону забора фонаря территория полуразрушенного пансионата выглядела не просто жутковатой, а по-настоящему инфернальной. Деревья с поредевшими кронами, словно в предсмертной молитве, воздевали к чернильному небу костлявые ветви-руки. Ветер тревожил кроны, отчего «руки» раскачивались и дергались, как у больных пляской Витта. Растянувшееся, словно порванная гармонь, здание главного корпуса хищно поблескивало редкими уцелевшими стеклами. Егору, воображение которого не к месту разыгралось, показалось, будто здание на самом деле живое. Эдакое неведомое чудовище, подстерегающее очередную жертву. Ему даже в шуме ветра расслышалось бурчание голодного брюха. Глупые они, раз сами идут к чудовищу в пасть! Но Бугай уже взбежал по выщербленным ступеням раздолбленного крыльца и потянул на себя одну из приколоченных поверх двери досок. Егор же невольно замедлил шаг, хотя сзади раздавался топот ботинок и перемежаемое смешками улюлюканье.

– Что, зассал? – гыкнул кто-то сзади. И следом Егор получил ощутимый тычок кулаком под лопатку. – У-у-у, мы зо-омби-и-и!

Дурачась, кривляясь, шатаясь из стороны в сторону, двое из свиты встали по бокам и повели его прямиком к возвышающемуся на крыльце, словно на постаменте, Бугаю с выломанной доской в руках. Деваться некуда, уже не сбежишь.

Едва Егор перешагнул порог, как очутился в сыром спертом воздухе, в ноздри ударил запах протухшей мешковины, защекотало в ноздрях от пыли. Он торопливо потер нос, чтобы не чихнуть, и вытаращил глаза, надеясь, что так зрение скорее привыкнет к темноте. Идти пришлось вслепую, благо вели его под локотки двое «конвоиров» и не давали упасть. Егор понимал, что к этой «прогулке» его сопровождающие тщательно подготовились – запаслись не только фонариками, но и придумали, как запугать пострашнее, поэтому все ждал, когда что-то начнется. Но хоть он и вслушивался в темную тишину, совсем не оказался готовым к тому, что неожиданно окажется один. Только что рядом раздавались короткие смешки то ли Седова, то ли Лисицына и шорох их шагов, заглушаемый толстым слоем осыпавшейся штукатурки, и вот он осознал, что уже долго он не слышит никаких звуков.

– Эй? – тихо вопросил Егор, стараясь голосом не выдать липкого страха, от которого взмок затылок. – Эй, вы где?

Он надеялся, в этот раз действительно надеялся на то, что в ответ раздадутся насмешки и противный гогот, но темнота не отозвалась даже вздохом. Вот он и столкнулся с первой из припасенных для него пугалок – внезапным одиночеством. Значит, теперь следует ожидать, когда на него выпрыгнут с воплями из-за угла. Егор одновременно и приободрился, и насторожился, чтобы не оказаться застигнутым врасплох. Затем достал из кармана фонарик и включил его. Что там говорили пацаны? Подняться на второй этаж, пройти через левое крыло, добраться до последней комнаты, позвонить Бугаю на мобилу, чтобы тот засек время. И высидеть в полной темноте полчаса. Полчаса – это даже не час. Бугай хвалился, что провел однажды здесь целую ночь. И в его рассказах не было ни армии зомби, ни призраков, ни прочей нежити. Бугай, напротив, презрительно сплевывая через щербину между передними зубами, отзывался обо всех слухах как о бабушкиных сказках. Нет ничего на стройке, крысы да кошки! Впрочем, даже после того, как Бугай собственноручно постарался развеять все детские страшилки, которые порождало у школьников полуразрушенное здание, других смельчаков прогуляться ночью по территории пансионата и его двум этажам не нашлось. Только Егор неожиданно и для себя, и для одноклассников вызвался. Если бы не Ленка…

Если бы не Ленка и дикое желание заслужить хоть толику ее благосклонности, спал бы он себе спокойно в теплой удобной постели, грезил бы об однокласснице в ярких и мучительных снах, о которых наутро ему становилось стыдно вспоминать, а не шатался бы здесь. Крыс Егор не боялся, а кошек так и вовсе любил, но в потемках воображение не на шутку разыгралось, в голову полезли неуместные вопросы – а правда ли, как говорят, тут обитают призраки? Рассказы о привидениях днем казались нестрашными и даже банальными, но только до тех пор, пока он сам не очутился здесь. Один. Впрочем, один ли? Стоило задаться этим вопросом, и тишина наполнилась вздохами, шорохами и скрипами. А в посветлевшей темноте замелькали угольно-черные тени. Егор едва не закричал. Страх, оставшийся, казалось, у крыльца, скользнул бесшумной кошкой и преданно обвился вокруг ног. Не сделать опять ни шагу. Егор малодушно вытащил телефон и набрал номер Бугая. Ну и что, что еще не дошел до нужного места. Похоже, его никто не проверяет. Как пить дать вышли пацаны на улицу и поджидают снаружи. А может, и вовсе решили не дожидаться. От мысли, что розыгрыш заключается в том, чтобы оставить его совсем одного, Егор натужно сглотнул. Гудки в мобильнике раздавались тревожно-длинные, но никто не брал трубку. Наверняка специально маринуют. Егор сунул телефон в карман и решительно, отгоняя страх, как паршивую кошку, шагнул вперед. А вот и лестница – самая обычная, на первый взгляд ничем не примечательная, но, однако, странным образом растянувшаяся до бесконечной в тысячу и одну ступень. Вела она не вверх, а, казалось, спускалась в преисподнюю. Темнота вздыхала и хрипела, что-то хлюпало под ногами, тошнотворная вонь затхлого тряпья забивала ноздри. Казалось, поднимается Егор уже целую вечность. Может, правду говорят о бывшем пансионате, что творятся тут странные и страшные дела? Местный богач начал здесь стройку навороченного туристического комплекса, но по какой-то причине ее заморозил. Егор еще надеялся, что где-то рядом раздастся хохот его спутников. Ведь ощущал же он чье-то присутствие!

Наконец-то лестница закончилась. Егор вышел в узкий коридор и толкнул первую попавшуюся дверь. Бугай не уточнял, где именно он должен высидеть положенные полчаса. Так какая разница. Он уселся на подоконник, предварительно стерев с него рукавом строительную пыль, помаячил фонариком в окно, но ответного сигнала не увидел. Егор снова набрал номер Бугая, а затем – Седова. Не получив ответа, отстучал сообщение, стараясь за злостью скрыть страх: «Козлы, вы где?» Время тянулось бесконечно. И хоть казалось, что прошел целый час, на самом деле всего три минуты. Дабы чем-то себя занять, он обвел фонариком помещение, в котором нужно просидеть еще двадцать семь минут, и уныло вздохнул. Похоже, тут когда-то был кабинет: луч света выхватил заваленный размякшими от сырости коробками и строительным мусором стол и стоявший рядом колченогий стул. На стене еще сохранилась какая-то картина. Егор спрыгнул с подоконника и подошел поближе, чтобы рассмотреть изображение. Картина его не впечатлила: темные разводы на фоне бесформенных ляпков. Кому настолько понравились эти «художества», что он повесил их на стену? Егор громко хмыкнул, заглянул от скуки в одну из коробок, увидел там лишь толстые гроссбухи и развернулся, чтобы опять посигналить фонариком. Но луч вдруг высветил сидевшую на хромом стуле фигуру.

– Бугай, ты? – в растерянности пробормотал Егор. Хоть уже и понял, что таращится на него черными глазницами совсем не одноклассник.

1

Мобильный зазвонил уже на выходе из здания университета. Лиза остановилась на широком крыльце и достала телефон, из которого доносились тревожные ритмы «Kelch der Liebe» любимой ею «Lacrimosa».

– Проверь почту, – произнес, минуя приветствие, собеседник и тут же отключился. Девушка увидела на дисплее появившийся значок, извещавший о принятом ею имейле, и открыла приложение. К письму было прикреплено четыре файла, но само оно не содержало текстового сообщения. Впрочем, Лиза уже привыкла к тому, что звонивший ей человек не разменивается на слова, поэтому не удивилась. Пока загружались полученные фотографии, она успела спуститься с крыльца и найти свободную лавочку. С неба сыпало мелким, словно просеянным через сито дождем, влага пудровой вуалью покрывала плечи и сплетенные во множество косичек волосы. Лиза досадливо поморщилась: за четыре года проживания в столице она так и не привыкла к моросящим дождям. Пожалуй, лучше зайти в кафе, которое располагалось неподалеку от здания университета. Она уже было привстала с лавочки, но в это время открылась первая фотография.

Ей доводилось видеть раньше мертвые лица, и Лиза знала, что смерть никого не красит, но невольно содрогнулась и едва справилась с желанием немедленно удалить снимок из памяти телефона. Молодому человеку, чье лицо было снято крупным планом, могло быть не больше двадцати лет, хоть в первый момент, обманувшись седыми волосами, Лиза приняла его за мужчину в возрасте. Черты парня обезображивала маска страха: рот был раскрыт в немом крике, остекленевшие глаза выпучены так, будто за мгновение до смерти несчастный увидел нечто ужасное. Лиза торопливо пролистала остальные снимки. На двух из них были запечатлены мертвые лица, очень похожие на первое выражением ужаса и выбеленными слишком ранней сединой волосами. На четвертом снимке был еще живой человек – светло-рыжий мальчишка с белесыми ресницами, круглыми карими глазами и тонким бледным ртом. Лиза невольно задержала взгляд на этом изображении. О том, мертв ли этот подросток, которому на вид было лет четырнадцать-пятнадцать, или все же, в отличие от остальных, жив, размышлять сейчас не хотелось. Настроение, до этого хорошее, испортилось и стало под стать погоде – пасмурным и дождливым. Лиза тяжело поднялась с лавки, и в это время телефон в ее руке ожил.

– Посмотрела? – спросил все тот же мужчина.

– Да.

– И?

– Приятного мало, – выдавила она. – Это же подростки? Мертвые…

Ее голос невольно дрогнул. Как бы ей ни хотелось, сколько бы она над этим ни работала, абстрагироваться не получалось.

– Младшему из них пятнадцать. Старшему – семнадцать, – ровно произнес мужчина.

– Все равно… – пробормотала Лиза. – Слишком юные для того, чтобы умереть. И седые! Почему они седые?

– А это я надеюсь от тебя услышать, – ответил собеседник и чуть усмехнулся в конце фразы.

– Мне нужно знать все, что уже известно, – сказала Лиза после недолгой паузы, с тоской думая о том, что этим вечером придется заниматься явно не подготовкой к завтрашнему семинару.

– Это может тебе помешать. Сбить с нужной волны, – ответил мужчина. – Впрочем, подробностей почти нет. Три тела нашли на заброшенной стройке на месте разрушенного пансионата в Подмосковье. А судьба четвертого пацана неизвестна.

– В каком городе находится стройка? – продолжала допытываться Лиза, хоть и знала, что ее собеседник специально не желает делиться информацией. Но мужчина неожиданно ответил:

– Я пришлю тебе все на почту.

И из того, что он так быстро сдался, Лиза сделала вывод, что случай для него представляет особый интерес.

Дождь усилился, застучал неровной дробью по зернистому асфальту, зашуршал в поредевших кронах, сшибая на землю листья цвета корицы. Лиза прибавила шагу, направляясь к кафе, в котором нередко перекусывала в большой перерыв. Можно было бы добежать до остановки и отправиться домой, как она изначально собиралась, но настроение уже было испорчено увиденными фотографиями. А чашка горячего шоколада неплохо излечивает от душевных ненастий.

В помещении, в котором кофейные запахи уютно смешивались с ароматами выпечки, было, как всегда, многолюдно, но Лиза углядела среди занятых столиков один свободный. И пусть он находился совершенно в невыгодном месте – между дверями на кухню и в туалет, она решительно направилась туда, заказав по пути чашку шоколада и безе. В привычном шуме, порожденном многоголосием студентов, неприятные ощущения утихли, легкая головная боль прошла, как после таблетки анальгетика. Лиза с благодарной улыбкой приняла от официантки заказ и выложила на столик телефон. И хоть на экране уже маячил значок, извещающий о принятом имейле, она сначала неторопливо выпила полчашки тягучего шоколада, который, может, и не был самым лучшим в городе, но приятно согревал. И только когда ощутила разливающийся теплом по телу покой, открыла сообщение.

Не было ни вступительных слов, ни каких-либо пояснений. Отправитель просто перечислил в столбик название поселка, наименование бывшего пансионата, на месте которого затеяли строительство нового оздоровительного комплекса, имена погибших ребят, их возраст и имя пропавшего без вести – Егор Поляков. Лиза перечитала список, сделала глоток затягивающегося густой пленочкой шоколада, а затем забила в поисковик населенный пункт. Она не собиралась туда ехать, но любые детали, связанные с «делом», помогали настроиться на нужную волну. Не прав был ее собеседник: чем больше она знает, тем для нее только лучше. Лиза понимала опасения мужчины, что из-за избытка информации она возьмет ложный след, как бывало поначалу. Но теперь она научилась разбираться в сведениях, сортируя их на те, которые могут помешать, и те, которые помогут.

Работу с фотографиями Лиза отложила на дом, потому что это дело требовало особого сосредоточения. Но с интересом пробежала взглядом сведения о поселке. Пока загружалась программа гугл-мапс, она отколупнула кусочек крошащегося под ложечкой безе, добралась до мягкого и липкого слоя и сунула в рот сладкую белковую массу.

До подмосковного городка, в котором располагался бывший пансионат, было два с половиной часа пути: вначале нужно было час сорок ехать на электричке, затем столько же на автобусе, а оставшуюся часть дороги предстояло идти пешком. Рассматривая карту, девушка задумчиво покусала костяшку большого пальца, а затем, будто опомнившись, тряхнула многочисленными косичками.

– Здорово, Лиз! – раздался напротив знакомый голос. Она торопливо закрыла экран смартфона и подняла взгляд на оказавшегося у ее столика Олега Барашова. Сокурсник, которого в тот день не было на лекциях, небрежно оперся ладонью о столешницу и улыбнулся Лизе в своей манере – чуть лениво и снисходительно.

– Здорово, Барашов, – вздохнула она, недовольная вмешательством. Олег отодвинул свободный стул и вальяжно расселся напротив.

– Я уже ухожу, – поспешно проговорила Лиза и одним глотком допила остатки остывшего шоколада.

– У тебя усы! – усмехнулся Олег, проигнорировав ее реплику. Лиза торопливо облизнула губы, и этот ее жест не остался без комментария:

– Как сексуально!

– Барашов, у тебя что, девушки давно не было? Аж со вчерашнего вечера? – поддела его она. Олег считался красавцем, Лиза знала как минимум четырех девушек на курсе, которые были влюблены в него. Только вот у нее Барашов никакого интереса не вызывал. Более того, раздражал своей панибратской и нагловатой манерой вести разговоры хоть с ровесниками, хоть с людьми намного его старше. Впрочем, Олег тоже мало уделял внимания Лизе. Вот уже второй месяц он встречался с Аленой Скворцовой из параллельной группы – высокой и тонкой красавицей с длинными светло-русыми волосами и небесными глазами. Скворцова уже давно и успешно работала моделью, на занятиях появлялась так же редко, как и Олег. Вот и сейчас, поговаривали, улетела на съемки куда-то за границу. Лиза со Скворцовой за почти четыре года учебы в университете ни разу не заговорила, общих интересов у них не было, других точек соприкосновения тоже.

– Лиз, мне нужна твоя помощь, – заторопился Олег, увидев, что она поднялась с места с намерением уйти. – Я тебя специально искал.

– Плохо же искал, Олег! Я обычно на занятиях, а не в кафе рассиживаю.

– Знаю, знаю, – пробормотал парень, морща лоб. – Но я не мог сегодня прийти раньше. Дела… Я, собственно, о чем. У тебя ведь есть хата? Свободная? Ну, в смысле, ты одна, без предков живешь?

– Олег, я вечеринки у себя дома не устраиваю, – отрезала Лиза, поняв, куда клонит Барашов.

– Погоди! Лиз? Нам только на один вечер. Даже не до утра! У меня такая ситуация, что… У меня день рождения, двадцать один. Второе совершеннолетие, можно сказать! Я ребят пригласил… Ты тоже приглашена, Лиз!

– В мой собственный дом? – ухмыльнулась она. – Ну что ж, спасибо!

Олег ее издевку пропустил мимо ушей и, наклоняясь к ней через столик, горячо зашептал:

– Лиз, ребята уже все купили. Я у себя собирался устроить. Думал, предки уедут на все выхи на дачу, а там такая ситуация приключилась… В общем, они остаются дома. Могут, конечно, уйти в гости к друзьям. Но вернутся же рано! А мы…

– Барашов, нет! Я сказала, что нет.

– Мы шуметь не будем. И уберем за собой.

Поняв, что продолжать разговор бесполезно, Лиза поднялась, перекинула через плечо ремни рюкзака и направилась к стойке расплачиваться.

– Ну и иди ты, зануда! – ругнулся ей в спину Олег. – Без тебя обойдемся!

Что он еще прокричал ей вслед, Лиза уже не различила. В дверях кафе она чуть не столкнулась с входящим в помещение молодым человеком, и ее обожгло радостью. С губ едва не сорвался оклик, но следом за этим наступило разочарование. Просто обозналась. Не в первый и, наверное, не в последний раз. Незнакомый парень вежливо придержал ей дверь, но от этого на душе стало лишь горше.

Она шла по мокрой улице, пиная с досадой мокрые листья, чей золотисто-коричный цвет от влаги побурел, как у раскисшего картона. Без зонта, под этим проклятым дождем, ритмичный стук которого стал назойливым саундтрэком ее жизни. Ей как-то удалось выжить после инфаркта разлуки и реанимировать остановленное болью сердце. И даже, как думалось, загнать в ремиссию смертельную любовь. Но потом случались рецидивы, когда ищущий взгляд выхватывал из толпы похожее лицо, цеплялся за расцветку рубашки или ветер подбрасывал вместе с запахами воспоминания. И тогда Лиза понимала, что излечилась лишь от острой стадии, но сама «сердечная болезнь» так и осталась с нею мучительным хроническим недугом. В такие моменты ей больше всего хотелось вернуться домой – к отцу, Инге, маленькому брату и пожилой Нине Павловне, к морю и солнцу. Когда-то столица очаровала ее настолько, что Лиза решила променять на нее небольшой приморский городок. Она поступила в столичный вуз. Отец, известный в родном городе бизнесмен Алексей Чернов, воспротивился тому, чтобы его дочь скиталась по съемным углам и общежитиям, и купил ей небольшую квартиру в тихом спальном районе. Лиза искренне полюбила Москву – яркую, суетливую, величественную, такую контрастную и непредсказуемую. Здесь жизнь была похожа на игру «орел – решка», и Лиза, загадывая на «орла», до поры до времени выигрывала. Тогда дни были наполнены светом, удачей и неожиданными подарками. Но с тех пор как в ее жизни зарядили дожди, столица обернулась бесконечно огромной пустыней, где так легко затерялся среди людей-песчинок один единственно нужный человек. Как странно, что Лиза находила чужие пропавшие вещи, животных и даже людей, но когда пыталась отыскать этого человека, ее интуиция замолкала, словно между нею и ним оборвалась любая связь. Он просто ушел – не только из ее жизни. Его не было в социальных сетях, он не ходил больше по их улицам, о нем никто ничего не знал. Он словно и правда исчез – с планеты. Потому что в противном случае Лиза смогла бы найти его даже мертвого.

Оказавшись дома, она наконец-то почувствовала себя лучше. Первым делом приняла горячий душ, смывая с себя усталость этого непростого дня, и переоделась в сухую домашнюю одежду. Затем отправилась на кухню и, решив не возиться с ужином, просто включила чайник и сделала себе бутерброд. Ей очень хотелось позвонить домой. Отец, может, и обманется нарочито бодрыми интонациями в голосе дочери, но Инга обязательно поймет, что ее девочкой овладела хандра. Можно будет, конечно, пожаловаться на дождь, но вряд ли Инга удовлетворится такой отговоркой. Конечно, завтра она спросит, почему Лиза не позвонила накануне: они обычно созванивались три раза в неделю, и сегодня был день разговоров. Но Лиза скажет, что была занята подготовкой к семинару. Что, впрочем, не такая уж неправда.

Горячий чай не просто согрел, но и отогнал немного грусть. Вдыхая ароматный пар, пахнущий травами и ягодами, Лиза уже улыбалась. Этот чайный сбор приготовила Инга, смешав высушенные травы, фрукты и ягоды. Пить его надлежало, согласно ее советам, в моменты грусти. Когда закончилась одна чашка, Лиза налила себе вторую, взяла из вазочки шоколадную конфету и включила стоявший на столе ноутбук. День стремительно заканчивается, а ей еще помимо полученного задания нужно готовиться к семинару. Она вновь внимательно рассмотрела все фотографии, а затем вернулась к первой, почувствовав, что именно на ней нужно остановиться.

Чем больше Лиза вглядывалась в искаженные смертью черты, пытаясь разглядеть за ними путь, который привел парня к такому печальному финалу, тем сильнее ей хотелось закрыть снимки и выключить компьютер. Установить контакт всегда было непросто, все равно что брести сквозь снежную бурю, сопротивляясь сильному ветру и борясь за каждый шаг, терять ориентиры и вновь отыскивать их. Но вот Лиза почувствовала холод. Озноб поднимался от поясницы к затылку, словно некто невидимый оглаживал ее по спине ледяной ладонью. Лиза повела плечами, но не встала, чтобы накинуть на плечи теплый кардиган. Если она потеряет с трудом нащупанный контакт, восстановить его будет уже не так просто. Молча, стараясь не замечать сковывающего тело холода и острого желания оглянуться, словно за ее спиной и правда кто-то стоял, Лиза сосредоточенно вглядывалась в лицо погибшего парня, потихоньку начиная различать за посмертной маской его черты – такими, какими они были при жизни. А после того как ей удалось воссоздать его настоящее лицо – с низким лбом, нахмуренными бровями и носом-картошкой, не очень симпатичное, но приятное уже тем, что оно было живым, она увидела первые картины из прошлого. Вначале это были обрывочные образы, туманные и расплывчатые, словно видимые через залитое дождем стекло. Лиза долго не могла ухватиться за их мгновенно расползающиеся «края», но наконец перед глазами появился четкий образ женщины – некрасивой, с уставшим одутловатым лицом и сердито нахмуренным лбом. И девушка поняла, что видит мать погибшего. А следом проявились другие картинки – о не очень счастливом детстве парня, о матери-дворничихе, сварливой, обиженной жизнью и людьми, поднимающей сына в одиночестве, о штопаных штанах и дырявых ботинках. Лиза увидела даже случай, когда мальчишка в детском саду отмутузил обидчика и впервые понял, что побеждать можно силой. Лентой промелькнули его школьные годы – конфликты с учителями, драки с одноклассниками, ор матери за порванную одежду и растущая с годами ненависть к школьной системе, учителям и сверстникам из благополучных семей. В какой-то момент Лизе даже стало жаль этого парня, который со своей бандой держал в страхе добрую часть школы и района. И тут же она почувствовала, что теряет контакт. Неуместны тут личные переживания. Нужно отключить эмоции и только наблюдать. Но когда Лиза, казалось, подступила к главному – увидела, как парень подбивает других подростков на ночную вылазку в пансионат, ее вдруг вышибло из видения. Контакт не просто прервался, она внезапно ощутила сильный удар в грудь. Лиза охнула и отпрянула от монитора, не понимая, что произошло. Такого с ней еще не случалось. Контакт никогда не прерывался так агрессивно. Что-то произошло в тот момент, когда она уже, казалось, была близка к разгадке. Словно некто, почувствовав ее невидимое присутствие, поспешил грубо вмешаться. Лиза подождала, стараясь унять учащенно бьющееся сердце, а затем вновь попыталась установить связь. Но как ни вызывала в памяти увиденные образы, как ни старалась нащупать вновь оборванную нить, ничего не выходило. Не получилось и с другими фотографиями. Лиза вздохнула и выключила компьютер. А затем набрала номер мужчины, от которого получила задание. Он будто ожидал ее звонка, выслушал и коротко ответил:

– Приезжай завтра.

– У меня занятия. Важный семинар.

– После семинара. Не в офис, домой, – ответил собеседник и отключил вызов.

Неладное она увидела еще издали, когда на следующий день приехала по нужному адресу. Возле непримечательной высотки, очередного клона в этом спальном районе, стояли полицейские машины и «Скорая помощь». Пульсирующий свет мигалок разрывал туманную вязкость серого дня и нагнетал тревогу. На узком проходе к нужному подъезду собралась толпа, состоящая в основном из пенсионерок и молодых мамочек с детьми. Люди встревоженно перешептывались, и этот гул издали напоминал гудение высоковольтных проводов. Еще не зная, что случилось, но отчего-то уже связав происходящее с тем человеком, к которому она шла, Лиза невольно замедлила шаг, желая отсрочить получение дурных вестей.

– Валька из пятьдесят второй заподозрила плохое и вызвала «Скорую»… – донесся до нее высокий голос пожилой женщины в болоньевом пальто и берете. – А «Скорая» уже ничем помочь не могла. Да оно и понятно, если он уже давно был мертв!

– Кто сказал, что давно? – с неожиданной иронией произнес единственный в этой женской компании мужчина средних лет.

– Ну, несколько часов. Ночью его того.

Лиза приблизилась к толпе и робко тронула за рукав ближайшую к ней девушку, ее ровесницу, которая укачивала в коляске младенца.

– Простите, о ком идет речь?

– О жильце из пятьдесят четвертой, – охотно пояснила девушка. – О знаменитом экстрасенсе! Говорят, убили его.

– Ну, это еще доказать надо, что убили. Может, и сам. Упал неудачно, – встрял в разговор мужчина и окинул Лизу любопытным взглядом:

– А вы, девушка, к кому? Я тут почти всех жителей знаю, а вас что-то не припомню.

– Я… Я ни к кому, – ответила Лиза и зачем-то добавила:

– Извините.

Мужчина произнес что-то еще, только Лиза, оглушенная новостью и собственными мыслями, уже его не слушала. Развернувшись, она торопливо отправилась прочь. В этом доме ей делать больше было нечего.