Kitobni o'qish: «Большой театр «Малышка»»

Shrift:

Предисловие

Слыхали ли вы, друзья, о микрорайоне? Это, конечно, может быть и участок леса, просеивающий на грибные шляпки и землянику солнечные лучи, и изгиб большой или малой речки, и одна шумная говорливая улица города. Всё это микрорайон! Но здесь, в книге, мне хотелось вам рассказать о том микрорайоне, где я живу и где появился дорогой моему сердцу «Большой театр „Малышка“». Его создали во дворе огромного нового дома, что вырос на Юго-Западе столицы.

Однако прежде несколько слов о доме. Мы увидели его тотчас, как сняли леса. Мы знали, что вскоре здесь будем жить, поэтому с трепетом подходили к нему.

Восьмиэтажный, ещё молчаливый дом важно смотрел чистыми окнами-глазами на нас, будто знакомясь. Шутка ли, шесть тысяч людей – микрорайон жизни, – он должен радушно их встретить и разных людей сделать друзьями и соседями.

Мы смотрели на дом с почтением и восторгом, а голуби, первые новосёлы, уже весело и домовито обживали балконы и подоконники.

День клонился к закату, но мы стояли, не замечая этого. Когда же багрянец, будто сговорившись с неоновой рекламой и светофорами, разлил по окнам своё отражение, маленькая девчушка, протягивая руки, нетерпеливо крикнула:

– Ну, бабушка! Я хочу туда, на ёлку! Видишь, она у всех ведь, ёлка!

Так и случилось, что в преддверии лета каждый из нас вдруг отпраздновал «Новый год».

Голубиное счастье, или Кот подсудимый

До сих пор мне казалось, что живая очередь – это тогда, когда тебе говорят:

– Вы последняя? Я за вами.

Однако я глубоко ошибалась.

Через неделю после переезда у входа в домоуправление я увидела настоящую живую очередь. Целая вереница владельцев четвероногой живности ожидала вызова на пастеровский пункт.

В настоящей живой очереди вызывали по порядковому номеру квартиры:

– Квартира одиннадцать – кот Черемшанский.

Укол сделан. Остолбеневшего от испуга кота принимает на руки хозяин.

– Квартира двенадцать – шпиц Гай.

«Да, – решила я, – у кота имя было очень благозвучное, но для дрессировки лучше покороче. Кличка играет важную роль. Вот шпиц Гай – быстро и хорошо».

Пока я об этом раздумывала, подошла моя очередь.

– Квартира пятнадцать – собака Дурова.

– Что? – оскорбилась я.

– Да, да, простите, здесь сказано: кот и собака Дуровы.

– Но ведь у животных есть клички, – возмутилась я.

– Выездную пастеровскую станцию клички не интересуют. Они только замедляют работу. Справка выписывается на фамилию владельца. Человеческим языком объясняю… Следующие! Квартира семнадцать – овчарка Меерсон и легавый Охрименко.

Быть может, и разгорелись бы страсти оскорблённых владельцев, если бы не крики, донёсшиеся со двора:

– Ага, поймал… держу! Теперь его и убить-то мало!

Вскоре в домоуправление вбежали мальчишки и девчонки, а за ними шествовал солидный мужчина, державший за шкирку извивающегося тигристого кота.

– Извините… разрешите… виноват, – протиснулся он вперёд. Дети косяком двинулись за ним.

– Факт налицо! – проронил мужчина, брезгливо опуская кота на стол, и, приподняв шляпу для приветствия, трагически добавил: – Помоечник!

– Одну минутку, сейчас запишем, – привычно ответил инспектор пастеровского пункта.

– Обратите внимание, он пятится от чернил, – испуганно прошептала женщина, пряча под жакет дрожащую крохотную собачонку.

– Да, кот в крови. Теперь скажите, случайность или преднамеренность?

Третий голубь в лапах злодея. – Гражданин обессиленно опустился на стул. – Ведь это бешенство! Я требую немедленного уничтожения кота и изоляции ему подобных из стен нашего нового дома.

При этих словах ряды очереди явно уменьшились.

– Не в наших функциях, – ответил инспектор.

Bepul matn qismi tugad.