Kitobni o'qish: «Завещание крестоносца»

Shrift:

– Иду, иду… – Пожилой человек подошел к двери, выглянул в глазок и, увидев незнакомое лицо, спросил:

– Вы кто?

– Врача вызывали? – раздался за дверью женский голос.

– Нет, не вызывал.

– Как – не вызывали? У меня вызов записан… Вы ведь приписаны к пятьдесят шестой поликлинике?..

– К пятьдесят шестой… Да вы заходите, раз уж пришли… – Хозяин квартиры повернул головку замка и открыл дверь.

В прихожую вошла высокая худощавая женщина с темными, широко расставленными глазами. Темные с проседью волосы были закручены в тугой узел.

– Неудобно как получилось, – начал хозяин квартиры и вдруг спохватился: – А вы что, подменяете Анастасию Семеновну? Она – наша участковая.

– Анастасия Семеновна в отпуске, – проговорила женщина строго. – Я взяла всех ее больных. Раз уж пришла, давайте осмотрю вас. Тапочки дадите?

– Ах, да, пожалуйста… – Хозяин наклонился, достал из-под бархатной банкетки домашние тапки с розовыми помпонами и пододвинул врачу: – Вот, прошу.

Женщина переобулась и прошла вслед за хозяином в старомодный кабинет с массивным письменным столом красного дерева возле окна и с застекленными книжными шкафами, в узких простенках между которыми висели старинные черно-белые гравюры: лошади, батальные сцены, портреты каких-то военных в погонах и аксельбантах.

Кабинет прекрасно подходил к своему хозяину – старомодно-респектабельному, с породистым, тщательно выбритым лицом и короткими седыми волосами. Он был одет в домашнюю куртку из темно-красного бархата и тщательно отглаженные брюки.

– Итак, на что жалуемся? – спросила врач тем фальшиво-жизнерадостным тоном, каким обычно разговаривают врачи с безнадежными больными.

– Не знаю, на что жалуетесь вы, – ответил ей мужчина с едва заметной иронической улыбкой, – а я в основном на возраст. В мои годы трудно рассчитывать на олимпийское здоровье, но я пока в форме. Ну, бывают изредка сердечные перебои, а в целом все не так плохо. Вряд ли у вас есть лекарство от возраста.

– То есть у вас аритмия? – уточнила врач. – Что от нее принимаете?

– Да вот, Анастасия Семеновна прописала… – И мужчина показал коробочку с лекарством.

– Принимаете регулярно?

– Ну да, я вообще человек дисциплинированный.

– Что ж, давайте посмотрим, какое у нас давление.

– У вас, думаю, нормальное.

– Я оценила ваш юмор, – сухо проговорила врач, надевая на руку пациенту манжету тонометра. – В вашем возрасте чувство юмора способствует здоровью… Что ж, сто сорок на восемьдесят пять – не так уж плохо для ваших лет. Теперь внимательно следите глазами за этим молоточком…

– А вы что – невролог?

– Я – мастер на все руки.

Она начала водить перед глазами пациента блестящим хромированным молоточком, говоря при этом монотонным бесцветным голосом:

– Внимательно следите за молоточком… вы чувствуете, как ваши глаза устают и слипаются… чувствуете, как веки становятся тяжелыми… вы чувствуете, как приятное тепло разливается по всему вашему телу… ваши руки и ноги словно наливаются свинцом, но это приятная тяжесть… вы засыпаете… засыпаете… вы уже заснули… вы слышите только мой голос, больше никаких звуков, и вы беспрекословно выполняете все, что я вам прикажу…

Хозяин квартиры действительно заснул, точнее, погрузился в глубокое гипнотическое забытье. Женщина щелкнула пальцами перед его лицом, чтобы убедиться, что он спит, после этого вышла на кухню, налила стакан воды и вернулась в кабинет. Поставила стакан на стол, достала из сумки небольшой пузырек темного стекла, накапала из него какой-то жидкости и настойчиво проговорила:

– Выпейте!

Спящий хозяин квартиры послушно выпил содержимое стакана, и вдруг лицо его внезапно побагровело, дыхание стало частым и хриплым, он схватился за сердце.

Женщина равнодушно наблюдала за этой агонией.

Хозяин квартиры дышал с трудом, широко разевая рот, как выброшенная на берег рыба. Затем упал на пол, забился в судорогах, после чего вытянулся и застыл.

Фальшивый врач опустилась рядом с ним на колени и проверила пульс. Убедившись, что пациент мертв, встала, унесла на кухню стакан, вымыла его, протерла платком все, к чему прикасалась, убрала на прежнее место тапочки и вышла из квартиры.

Рослый молодой человек в черных джинсах и коричневой кожаной куртке вышел из круглосуточного магазина, подошел к своей машине и забросил в багажник пакеты с продуктами. Он хотел уже сесть за руль, но в это время к нему приблизилась высокая, худощавая женщина с темными, широко расставленными глазами и, протягивая связку ключей, проговорила:

– Это не вы потеряли?

– Да нет, не я… – Молодой человек на всякий случай проверил карманы куртки.

– Вы уверены? – настойчиво повторила женщина, покачивая перед ним ключами. – Вы посмотрите внимательно… посмотрите внимательно… внимательно…

Он против своей воли смотрел на равномерно раскачивающиеся блестящие ключи, а женщина говорила тихим, монотонным голосом:

– Вы не сводите глаз с ключей… вы внимательно следите за ними… ваши глаза устают… ваши веки слипаются… ваше тело наливается приятной теплой тяжестью… вы спите, спите… вы слышите только мой голос… вы беспрекословно подчиняетесь этому голосу и сделаете все, что я вам прикажу…

Молодой человек действительно застыл, погрузившись в глубокий гипнотический транс.

– Когда я сосчитаю до трех, вы проснетесь, сядете за руль, а дальше сделаете вот что… – Тем же монотонным голосом она произнесла короткую инструкцию, а затем отчетливо проговорила: – Раз, два, три!

Молодой человек открыл глаза и удивленно огляделся. Ему показалось, что он только что с кем-то разговаривал о чем-то важном, но сейчас рядом с ним на стоянке никого не было, только слышались чьи-то удаляющиеся шаги.

– Что за черт?.. С чего это у меня начались глюки? – протянул он в недоумении и пожал плечами, затем захлопнул багажник, сел за руль и выехал со стоянки.

Через минуту молодой человек уже ехал по оживленной улице.

Впереди загорелся красный сигнал светофора, он хотел было затормозить, но в него как будто вселилась какая-то злая, непреодолимая сила. Под действием этой посторонней силы он надавил на педаль газа и на полной скорости выехал на перекресток.

Слева в его машину врезалась грузовая фура.

Раздался скрежет тормозов, звон бьющегося стекла, испуганные голоса немногочисленных прохожих, но молодой человек ничего этого уже не слышал: капот фуры смял его машину, как пивную банку, и превратил водителя в сгусток окровавленной плоти.

– Кортнева, зайди ко мне! – раздался в динамике голос шефа.

Алена вздрогнула. Такой вызов не предвещал ничего хорошего. Особенно с утра.

Все сотрудники их компании знали, что по утрам у шефа всегда отвратительное настроение, и именно на эти часы он назначает выволочку провинившихся сотрудников. Причины плохого настроения не знал никто, даже вездесущая секретарша Катька Веселова. Вроде бы шеф не пил, так что не мучился по утрам похмельем, с женой давно разъехался, дети были достаточно взрослыми и жили своей жизнью. Жил шеф в большой квартире в элитном доме, так что у него под окном не скандалили подвыпившие соседи и не лаяли собаки.

Про квартиру рассказала та же Катька – возила как-то к шефу документы на подпись, когда он сломал лодыжку, катаясь на лыжах где-то в Альпах. В остальном шеф был удивительно здоровым человеком, даже простудой осенью не болел.

Так что коллектив терялся в догадках – с чего шеф каждое утро такой злющий? Не может же человек все время вставать с левой ноги.

В конце концов, все просто смирились с этим, как смиряются с плохой погодой. Поэтому Алена удивилась только повышенной злобности в сегодняшнем голосе шефа и стала судорожно припоминать, в чем могла провиниться.

Все документы по действующим страховкам у нее в полном порядке, текущие платежи поступают исправно, портфель договоров один из самых больших в компании… Казалось бы, шеф должен быть доволен. В чем же дело?

– Кортнева, я жду! – прогремел динамик.

Интонация шефа не предвещала ничего хорошего. К тому же он назвал ее по фамилии.

Перед клиентами шеф всячески старался демонстрировать хорошие манеры, а чтобы не потерять форму, практиковался на своих сотрудниках, обращаясь к ним исключительно на вы и по отчеству, а когда был особенно доволен (что случалось очень редко) – по имени, как к друзьям или членам семьи. Он так и говорил: «Мы – это одна большая, дружная семья».

Но вот когда он называл сотрудника по фамилии и обращался к нему на ты – держись! Это означало, что тебя ждет жестокий разнос.

– Кортнева! – рявкнул динамик. – Ты что там – умерла? Сколько можно ждать?

Алена схватила папку с текущими договорами, мимоходом посмотрела на себя в зеркало, висевшее в простенке, и влетела в кабинет директора, пытаясь придать лицу спокойное выражение. Не получилось.

– Извините, Лев Львович… – проговорила она торопливо, усаживаясь напротив него. – Я подбирала документы…

– Я тебе что – разрешил сесть? – Шеф поднял на нее мрачный взгляд из-под густых бровей.

Сейчас имя как нельзя больше подходило ему. Настоящий лев – густая грива, пылающий взгляд, хищный оскал и голос, напоминающий львиный рык.

– Я тебе разрешил сесть? – повторил он с яростью.

Это было что-то новенькое.

Во всяком случае, на памяти Алены не случалось, чтобы он заставлял сотрудников выслушивать нотации стоя.

Она почувствовала, что где-то внутри поднимается самая настоящая паника и, из последних сил держа лицо, начала подниматься, но шеф тряхнул гривой и прорычал:

– Сиди уж… пока.

И замолчал, мрачно глядя на нее.

Алена нервно перекладывала бумаги, пытаясь понять, что ему нужно. В одном она не сомневалась: на ее голову грядут неприятности. У нее всегда была развита интуиция, это уж точно.

Наконец шеф заговорил:

– Ты что, Кортнева, работаешь на моих конкурентов?

Вопрос был чистой воды провокацией, и Алена промолчала.

Шеф сделал вторую попытку:

– Ты хочешь разорить меня?

– О чем вы, Лев Львович? – проговорила Алена.

Знала же, что не нужно поддаваться на провокации. Знала, что нужно молчать, но не удержалась.

– О чем? – прогремел он. – О том, что у нас не благотворительный фонд! У нас коммерческая фирма, и задача наших сотрудников – приносить прибыль!

– Я приношу… – попыталась вклиниться Алена, – у меня больше всех договоров…

Лучше бы она этого не говорила. Ведь известно же, что с начальством не только не спорят, но и не соглашаются: лучше всего вообще молчать. Только кивать, как китайский болванчик, – виновата, мол, исправлюсь, все будет сделано, только скажите, не подведу, не подведу, не подведу…

Все это Алена знала. В теории. А на практике никогда с этим не сталкивалась, потому что считала себя хорошим работником. Никогда у нее не случалось крупных проколов, все дела были в порядке, и договоров правда больше всех.

– Больше всех?! – взревел шеф. – Мы не в советские времена живем! Мне нужны не цифры, а деньги! Знаешь, такие шуршащие бумажки? Яркие бумажки с водяными знаками! Впрочем, если так пойдет и дальше, скоро мы все забудем, как они выглядят.

– Что вы хотите сказать? – снова не выдержала Алена, решив, что лучше уж узнать, в чем дело, чем мучиться неизвестностью.

– Я хочу сказать, что от твоих договоров одни убытки!

– Убытки? – растерянно переспросила Алена. – Почему убытки? Платежи поступают своевременно…

– Потому что нам только на этой неделе пришлось выплатить семь миллионов страховки!

– Семь миллионов?! – машинально повторила она, чувствуя, как земля уходит из-под ног.

Семь миллионов – это запредельная цифра, это уже слишком. Этого Лев ей не простит.

– Да, именно семь. Семь миллионов.

Лев Львович неожиданно успокоился, и Алена действительно испугалась. Такая спокойная, безразличная интонация была особенно страшной – как внезапное спокойствие моря посреди бушующего шторма. Это значило, что он уже принял решение, и теперь его ни за что не переубедить.

Водилось за их шефом такое. Все знали – когда орет, громко ругается и топает ногами, на него еще можно как-то воздействовать. Но если кулаки на стол положил и смотрит оловянными глазами, то, по выражению секретарши Катьки Веселовой, его хоть об стенку головой лупи, хоть голой перед ним ходи – ничего не поможет, внутрь к нему не пробиться.

В этом вопросе коллектив Катьке доверял – особа наблюдательная и разбирается в человеческих характерах, поскольку проучилась два года на факультете психологии. Потом ушла, потому что ей надоело.

– Да что случилось-то? – дрожащим, растерянным голосом спросила Алена.

Она теперь точно знала, что ее действительно ждут неприятности, и неприятности серьезные. Дело не ограничится обычной профилактической трепкой.

– Что случилось? – с деланым равнодушием переспросил шеф. – А вот посмотри…

Он положил перед ней несколько машинописных страниц. Требования о выплате страховых сумм.

Первое – от наследников профессора Максимова.

Алена хорошо помнила профессора. Известный историк, автор книг и монографий, обеспеченный, интеллигентный господин, к которому Алена сумела найти тонкий психологический подход. Профессор застраховал у них жизнь и здоровье по максимальному тарифу. Когда Алена принесла его страховку, шеф был доволен как сытый кот и приводил ее в пример всем сотрудникам.

И вот – перед ними лежало свидетельство о смерти профессора и требование от законного наследника на выплату страховой премии в размере трех миллионов рублей.

Алена еще раз внимательно взглянула на свидетельство о смерти. Черным по белому там было написано: причина смерти – острая сердечная недостаточность.

– Куда ты смотрела? – прорычал шеф. – Застраховала тяжело больного человека, сердечника… Может быть, ты в доле с наследником? Может быть, он пообещал тебе процент?

– Как вы можете! – возмутилась Алена. – Всякое бывает! Страхование на то и страхование, в нем всегда есть значительные риски… А профессор был в хорошем состоянии, его ведь осмотрели наши врачи и одобрили страховку.

Она опять одернула себя – молчи! Не надо спорить с шефом. Но с другой стороны, все равно ничего не поможет, так что уж теперь…

– Ты мне будешь рассказывать про страхование? – огрызнулся шеф. – Риски бывают, и иногда приходится платить наследникам, но чтобы сразу столько за одну неделю… тем более сейчас, когда у всех кризис, все стараются экономить, и в первую очередь – на страховке! Страховку считают чем-то необязательным!

Алена взяла следующий листок. Требование от наследников Сергея Енакиева.

Енакиев – молодой человек, бизнесмен средней руки. Оформлял у них в офисе обычную автомобильную страховку, и Алена уговорила его дополнительно застраховать самого себя от несчастного случая. Долго убеждала, что лечение после аварии может вылиться в круглую сумму, да еще временная нетрудоспособность.

Опять же, шеф хвалил ее на весь офис, говоря остальным сотрудникам:

– Учитесь у Кортневой! Если человек пришел к нам в офис, его нужно раскрутить по максимуму! Он должен уйти от нас застрахованным на все случаи жизни! – И добавил с типичным цинизмом бывалого страховщика: – И смерти….

И вот Енакиев попал в аварию, разбил машину и сам погиб.

Страховая компания должна выплатить его наследникам огромную сумму.

И все это – на одной неделе!

– Ознакомилась? – мрачно проговорил шеф. – И что я после этого должен с тобой делать?

Алена промолчала. Что она могла сказать? Что могла сделать? Всегда так: пока дела идут хорошо – хозяин снимает все сливки, а когда что-то не ладится – виноваты сотрудники. Но в данном случае все и правда было ужасно, и она ничего не могла изменить.

– В общем, собирай вещи, – проговорил Лев Львович мрачно. – Больше ты в моей фирме не работаешь. Надеюсь, это послужит уроком если не тебе, то остальным сотрудникам.

Хоть Алена и подозревала нечто подобное, слова шефа повергли ее в шок, как будто ее обухом по голове ударили.

– Как? – спросила она. – Вы хотите сказать…

– Ты прекрасно поняла, что я хочу сказать! – Шеф отвернулся. – Все, разговор окончен, прошу покинуть мой кабинет!

И это его «прошу покинуть» окончательно добило Алену. Она встала, выпрямила спину и гордо вышла, не сказав ни слова. Тут уж какие слова ни скажи – все впустую.

Взглянув на нее, Катька Веселова все поняла, а может, уже знала. Секретарши ведь всегда все знают заранее.

– Уволил? – ахнула она, причем в ее голосе не было ни капли злорадства.

Катька была девка невредная, все это признавали. Алена в ответ только махнула рукой, выскочила в коридор и устремилась к туалету, где, к счастью, никого не было. Закрылась на задвижку и с опаской взглянула на свое отражение в зеркале. Так и есть: в зеркале отражалась жуткая личность с выпученными глазами и всклокоченными волосами, помада размазана, губы дрожат. Следовало немедленно взять себя в руки. Не хватало еще разреветься, а потом выйти с красными глазами и распухшим носом. Стыд-то какой, как в детском саду!

Алена решила: потом будет думать, что делать, сейчас главное – не показать, как она расстроена. Да что там расстроена… Шеф нанес ей удар под дых!

Она закрыла глаза и начала глубоко, медленно дышать: вдох-выдох, снова вдох-выдох. И считать. Обычно такая практика помогала, и на десятом вдохе Алена успокаивалась. Теперь же понадобилось досчитать до тридцати.

Она открыла глаза и придирчиво изучила себя в зеркале. Вид не то чтобы приличный, но на люди показаться можно. Ничего, она выдержит, не может не выдержать, у нее ведь есть характер.

Алена вышла из туалета и направилась к своему рабочему месту. За время ее отсутствия секретарша, надо думать, успела всем сообщить новости, так что встретили ее гробовым молчанием. Она старалась держать лицо, на сочувственные взгляды сотрудников отвечала мужественной улыбкой – мол, где наша не пропадала!

Под сочувствием бывших сослуживцев отчетливо чувствовался страх – каждый думал, не он ли станет следующим. И никто к ней не подошел – словно боялись заразиться, словно она чумная.

Алена сложила все мелочи из ящиков рабочего стола в коробку из-под принтера. Гоша Селезнев преодолел общий страх и предложил донести эту коробку до машины, но при этом опасливо покосился на кабинет шефа. Гошка был лентяй и балбес, по договорам вечно на последнем месте, шеф держал его, потому что Гошка приходился ему дальним родственником. Работал он неважно, зато понимал в компьютерах и никогда не отказывался наладить и починить.

К Алене Селезнев, по его собственному выражению, неровно дышал. Это выражалось в том, что он угощал ее жевательной резинкой и приносил кофе, заваренный по его собственному рецепту. Кофе был отвратительный, но Алена молчала, чтобы не обижать человека понапрасну.

– Ничего, Гоша, – ответила она сейчас с едва заметной иронией. – Как-нибудь в другой раз!

И сама донесла коробку до корпоративной стоянки, сама поставила в багажник, выехала с каменным лицом, проехала несколько кварталов, припарковалась, поставила машину на ручник и только тогда позволила себе разрыдаться.

Не то чтобы она была так уж привязана к этой фирме, не мыслила себя вне ее, просто удобная, налаженная жизнь могла теперь полететь ко всем чертям.

Алена уже несколько лет хорошо зарабатывала, но ничего не смогла отложить. Она не транжирила деньги, не разбрасывала их, не тратила на всякую ерунду, просто считала, что приличные заработки – это навсегда, и вела соответственный образ жизни. А с чего ей было сомневаться? Она – умная и работящая, выносливая, как мул, не капризничает, никогда не отказывается от сверхурочных, не кривится, когда начальник твердит, что рабочий день у них ненормированный. Нет у нее ни ревнивого мужа, ни маленьких детей, ни престарелых родителей, которые требовали бы внимания.

Так что Алена купила дорогую, престижную машину (в кредит, конечно), дорого одевалась, купила в ипотеку двухкомнатную квартиру в хорошем районе, отремонтировала ее (тоже в кредит), каждый год ездила отдыхать на море.

И вот теперь осталась один на один со своими долгами.

Выплаты по ипотеке, выплаты за машину… каждый месяц получалась весьма солидная сумма. И без того платить ее каждый месяц становилось все труднее. А если не заплатить, у нее все отберут…

Все случилось так неожиданно. Еще утром она была обеспеченной независимой женщиной с приличным доходом. А теперь кто? От этой мысли Алена снова залилась слезами.

– Эй! – раздался рядом чей-то голос. – Ты чего ревешь?

Алена испуганно оглянулась. Рядом с ее машиной стоял мальчишка-газетчик.

– Чего тебе? – недовольно спросила она.

– Не реви! – проговорил мальчишка. – Сидишь в такой крутой тачке и ревешь! Ты же вся в шоколаде… любовник, что ли, бросил? Так плюнь! Ты вон какая, мигом другого найдешь!

– Много ты понимаешь, – фыркнула Алена сквозь слезы. – И никто меня не бросал!

– А чего тогда ревешь? Лучше газету купи.

– Ладно, давай сюда.

Взяв газету, она сунула мальчишке деньги. Потом вытерла слезы, поправила макияж и поехала домой.

Войдя в квартиру, Алена чуть было снова не разрыдалась.

Как хорошо она все здесь обустроила! С какой любовью! Как тщательно продумала дизайн! Как долго изучала каталоги и ездила по магазинам в поисках нужных вещей!

И теперь… Неужели придется отказаться от такого красивого и удобного жилья? Неужели придется привыкать к съемным квартирам? Да и на них нужны деньги, которых у нее нет. Человек, как известно, привыкает ко всему, но после хорошей жизни привыкнуть к плохой будет очень тяжело.

Нет, сдаваться нельзя!

Алена прошла на кухню. Здесь, посреди стола, лежали платежки.

Следующий платеж по ипотеке через неделю, и за это время она должна найти новую работу. Страховых компаний в городе немало, во многих ее знают и наверняка охотно возьмут. Нужно приниматься за поиски прямо сейчас, не стоит расслабляться и жалеть себя. Это в первый момент она растерялась, уж очень неожиданно свалились ей на голову неприятности. Но Алена не из тех, кто поднимает лапки и плывет по воле волн. Она – умная, целеустремленная, работящая и решительная.

Проведя таким образом ускоренный курс аутотренинга, Алена поставила на плиту кофейную джезву, достала телефон и набрала номер старого знакомого, который несколько лет назад открыл собственную фирму.

Он ответил сразу.

– Привет, Гена! – проговорила Алена как можно жизнерадостнее. – Как жизнь?

– Отлично! – бодро отозвался приятель.

– Как бизнес?

– Не жалуюсь… Вот, на Мальдивы слетал. Отдохнул классно!

– Завидую! – вздохнула Алена.

– А чего завидовать? Присоединяйся в следующий раз. Я там каждый раз снимаю одно и то же бунгало на самом берегу океана. Представь, засыпать и просыпаться под шум прибоя… мечта! Так что в следующий раз летим вместе, идет?

– Ну, понимаешь, я бы всей душой, но есть кое-какие проблемы. – Алена рассмеялась грудным смехом. – Кстати, ты мне можешь в этом помочь.

– Ты же знаешь, тебе – все что угодно! – воскликнул Гена.

– Ловлю на слове! Возьми меня на работу. – И Алена снова волнующе засмеялась.

– Что? – Гена был явно огорошен. – Ты же у Левы Драникова работаешь, а я у знакомых кадры не переманиваю!

– Устарелые сведения, – вздохнула Алена. – Мы с Левой разошлись во мнениях по вопросу развития компании, и я… и я ушла.

– Ушла? В такое трудное время? Ну, знаешь, Алена, это не самый умный поступок! Сейчас очень трудно найти работу, особенно в страховом бизнесе…

– Ну, вот поэтому я к тебе и обратилась. Мы ведь старые друзья… или я заблуждаюсь?

Снова Алена подпустила в голос интимности, но на Гену это не произвело впечатления.

– Друзья, конечно, – заюлил он, – но понимаешь… в общем, сама знаешь, какой сейчас трудный период… приходится экономить каждую копейку…

– Да? А как же Мальдивы?

– Ну, это прежние накопления… как говорят, подкожный жир… и он быстро тает…

– Так что – не возьмешь меня? Ты же знаешь, я хороший специалист, умею работать с людьми.

– Извини, дорогая, сейчас мало уметь работать – сейчас нужно уметь зарабатывать.

– Значит, не возьмешь?

С Генкой Алена решила не церемониться, потому что поняла: он ей ничем не поможет.

– Проси все что угодно, но на работу взять никак не могу. Я сейчас старых сотрудников вынужден увольнять.

– Все что угодно? Ну, так дай денег. Мне по ипотеке платить нужно.

– Ну, я же понимаю, что ты шутишь! – в голосе Гены прозвучал откровенный испуг.

– Шучу, шучу, не бойся! – И Алена отключила телефон.

Несколько минут она сидела, тупо глядя на темный дисплей.

На Гену она очень рассчитывала. Если даже он отказал, значит, дело плохо. А как распинался в свое время, когда фирму открыл, как зазывал к себе! Да мы, кричал, с тобой горы свернем! Еще бы. Надеялся, что Алена к нему уйдет со своими клиентами. И где теперь те клиенты? Надо же такому случиться: два смертельных случая за неделю…

Тут раздалось громкое шипенье, запахло горелым.

Алена вскочила и чертыхнулась, увидев, что сбежал кофе. Она чертыхнулась, вылила остатки, протерла плиту, заварила заново. Привычные действия немного успокоили. Налила кофе в чашку, пригубила.

От бодрящего аромата арабики на душе сразу стало немного легче.

Ладно, это была только первая попытка, а в любом деле главное – упорство и целеустремленность.

Алена вспомнила, что год назад на экономическом семинаре встречалась с Игумновым, директором крупной страховой компании «Классика», и он звал ее к себе. Тогда она не собиралась менять работу, но на всякий случай забила его номер в свой телефон. Игумнов произвел на нее приятное впечатление – солидный, спокойный человек. Видно, что достаточно образован и воспитан, матом на подчиненных орать не станет и к сотрудницам приставать не будет.

Теперь, порадовавшись собственной предусмотрительности, она набрала этот номер.

Телефон довольно долго не отвечал, наконец в трубке прозвучал хриплый, запинающийся голос:

– Алло… алло… кто это?

Алена подумала, что ошиблась номером. Голос в трубке был совсем не похож на твердый, энергичный голос Игумнова, который она хорошо помнила.

– Игорь Сергеевич, это вы? – спросила она неуверенно.

– Был Игорь Сергеевич, да весь вышел!

Собеседник хрипло засмеялся, и Алена поняла, что он пьян. Причем здорово пьян.

– Я не вовремя звоню? – спросила она смущенно.

– Вовремя, вовремя! Мне теперь всегда вовремя. А сегодня у нас что – воскресенье?

– Нет, сегодня четверг. Я, пожалуй, перезвоню завтра. Как говорится, утро вечера мудренее.

– Не откладывай на завтра то, что можно выпить сегодня. Завтра может вообще не наступить…

Алена хотела прервать разговор, но что-то ей мешало. Что-то в голосе Игумнова.

– Это вообще кто? – проговорил он после короткой паузы. – Это ты, Вероника? Я же говорил, что переведу тебе деньги, как только мне заплатят! Я сказал, а ты же меня знаешь: мое слово – закон… только дай мне немного времени…

– Это не Вероника, – перебила его Алена. – Это Алена Кортнева. Мы с вами встречались год назад на семинаре. Вы тогда еще предложили мне работу. Вот я и подумала…

– Год назад?! – Игумнов пьяно засмеялся. – Год назад я был совсем другим человеком! Надо же, я предлагал вам работу… а сейчас сам безработный… и почти бездомный. Как это называется… без определенного места жительства.

– Господи! – ахнула Алена, вспомнив Игумнова как уверенного в себе, лощеного господина, хозяина жизни. Одет со вкусом, часы дорогущие, швейцарские, ботинки итальянские, на заказ шитые. – Как это случилось? Вы ведь были владельцем собственной крупной компании. Кто вас мог уволить?

– Как случилось? – Игумнов, кажется, немного протрезвел. – По собственной глупости. Хотел быть круче всех, ну и связался с парочкой крутых бизнесменов из Нижнего Новгорода. Вроде опытный, битый волк, а нарвался как мальчишка. Эти, с позволения сказать, бизнесмены обещали вложить в мою компанию миллионы, я и повелся на эти обещания. Они действительно вложили в «Классику» большие деньги – в форме беспроцентного кредита, после чего выкупили у меня часть акций компании. Потом, воспользовавшись правом подписи, продали часть ключевых активов фирме, которой владели через подставных лиц. То есть сами себе. А сразу же после этой продажи потребовали вернуть кредит. Но после продажи активов я не смог этого сделать, и вся фирма перешла к ним, а я… а я оказался на улице. – Игумнов тяжело вздохнул и продолжил: – А тут моя жена, Вероника, решила разводиться. Выбрала самый подходящий момент. Видимо, почувствовала, что я уже не тот, каким был раньше, и решила вовремя сбежать с тонущего корабля. И напустила на меня целую свору дорогих адвокатов, которые отняли у меня все, что еще оставалось. Короче, обобрали как липку, оставили ни с чем. Так что извините, Алена, ничем не могу вам помочь, мне самому нужна помощь…

– Сочувствую… – Она не знала, что сказать. – Это… это несправедливо…

– Э, девочка, жизнь вообще несправедливая штука! – язык Игумнова снова стал заплетаться, и Алена закончила разговор.

«Упорство и целеустремленность», – повторила она себе, мрачно глядя на телефон.

Не сдаваться. Ни в коем случае не сдаваться. На фирме Игумнова свет клином не сошелся, в городе еще много солидных страховых компаний… Вот хотя бы «Рекон-Страхование», очень известная, уважаемая фирма, одна из старейших на рынке.

На этот раз Алена решила позвонить в офис компании и поговорить с начальником отдела кадров.

После нескольких гудков в трубке раздался щелчок, и бодрый голос проговорил:

– Фирма «Дионис», мелкооптовая продажа элитных спиртных напитков. Чем я могу вам помочь?

– Как – «Дионис»? – растерянно переспросила Алена. – Это же телефон страховой компании «Рекон-Страхование»…

– О, вспомнили! – Молодой человек явно еще больше развеселился. – Так эта компания разорилась! Сами подумайте, кому сейчас нужно страхование? Времена трудные, все пытаются сэкономить! Еще удивительно, что они так долго продержались. Мы у них офис купили и телефоны оставили. Так что если вам нужен элитный алкоголь – обращайтесь, у нас лучшие в городе цены!

Алена нажала на кнопку отбоя.

Вот оно как. Значит, даже такой гигант рынка, как «Рекон-Страхование», разорился… Как сказал этот жизнерадостный молодой человек?.. «Кому сейчас нужно страхование?»

Алена до сих пор думала, что все обстоит с точностью до наоборот: в трудные времена люди стараются сэкономить на предметах роскоши и вкладывают деньги в будущее, страхуются от возможных неприятностей.

Выходит, она ошибалась. А ведь сама поступала так же – вкладывала деньги в жилье, в дорогую машину, в приличную одежду, но ничего не откладывала на черный день. То есть не страховалась от возможных рисков…

Впрочем, что теперь об этом думать. Анализировать свое поведение она будет потом, в более спокойной обстановке. Когда разберется с неприятностями, сядет в кресло с чашкой кофе, а еще лучше с бокалом мартини и подумает, что сделала не так. Было у Алены в характере хорошее качество – не винить в своих неприятностях всех окружающих или слепую судьбу. Она упорно считала, что свою жизнь человек должен устраивать сам. До сих пор такие принципы помогали. Но не сейчас.