Kitobni o'qish: «Рукопись антиквара»

Shrift:

* * *

Я вздохнула, убрала мобильник и свистнула собаке:

– Берри, домой!

Берри вообще-то пес послушный и покладистый, но на этот раз он сделал вид, что меня не услышал, и побежал в сторону собачьей площадки. Ага, туда как раз направляются очень симпатичная шоколадная лабрадорша с хозяйкой. Что-то такое говорил Максим про то, что у Берри с этой шоколадной красоткой симпатия.

Но в данный момент мне совершенно не улыбалось вступать в разговоры с незнакомой женщиной. Она небось прекрасно знает и Берри, и его хозяина и не преминет поинтересоваться, кем я прихожусь им обоим. И придется объяснять, что, в общем-то, никем я им не прихожусь, что я – человек случайный.

В таком случае вопросов у нее будет еще больше, и главный вопрос она обязательно задаст, а именно: где же хозяин собаки? А мне и сказать нечего, потому что я понятия не имею, где Максим.

Придется обрисовать ей всю ситуацию, то есть, что три дня назад утром Максим позвонил в мою дверь, сказал, что ему нужно уехать на пару дней, что он постарается вернуться завтра поздно вечером, и не могу ли я взять на это время к себе Берри?

Можно, конечно, дать мне ключи от квартиры, чтобы я навещала Берри и выводила его погулять, но дело в том, что Берри очень не любит, когда он, Максим, уезжает, он будет лаять, выть и бросаться на дверь. А еще может и мебель погрызть, так что могут быть большие неприятности с хозяйкой квартиры.

Раньше Максим в таких случаях сдавал Берри на передержку в собачью гостиницу к Тристану, но сегодня все получилось так быстро, что он не успевает.

Разумеется, я согласилась, с Берри мы большие друзья, он пес послушный и покладистый, но про это я уже говорила.

Максим сунул мне в руки поводок, быстренько смотался к себе за кормом, прихватил еще пару собачьих игрушек и убежал, крикнув уже снизу, что самолет ждать не будет.

И два дня мы с Берри жили очень дружно.

Погода для поздней осени была хорошая, ночами немного подмораживало, но днем на небе появлялось все же неяркое солнышко, так что мы много гуляли и всюду ходили вместе: в магазин, на рынок за овощами и так далее.

На второй день вечером Максим не появился, и даже Берри не слишком взволновался – ну, завтра утром точно он будет. Но к вечеру третьего дня я решилась позвонить ему на мобильник. Никто не ответил, были просто гудки, потом женский противный голос сказал, что телефон находится вне действия сети.

Вы спросите, почему я не звонила и не писала ему раньше? И почему Максим не написал мне ни одного сообщения, хотя бы просто: «Долетел нормально, как Берри?»

Хороший вопрос, но об этом после.

Итак, все эти мысли промелькнули у меня в голове, пока я наблюдала за Берри. Он подкатился к Шоколадке, присел, потом вскочил и обежал ее кругом, при этом хвост его реял, как флаг.

Забыла сказать, что Берри золотистый ретривер, очень крупный и красивый, так что лабрадорша встретила его очень приветливо. Ее хозяйка, однако, разглядела меня и осталась, видимо, недовольна, что я не Максим. Во всяком случае, это отразилось у нее на лице. Так что я решила, что не стану с ней вступать в беседу.

Кроме всего прочего, Октавиан строго-настрого наказал мне как можно меньше толкаться на людях. Одно дело дойти до магазина, там люди только на продукты смотрят, а другое – торчать на собачьей площадке и точить лясы с хозяевами собак.

Выглядеть как можно незаметнее, ни с кем в разговоры не вступать, с соседями не знакомиться, чай-кофе с ними не пить и о жизни не беседовать. Но про Октавиана тоже рассказ будет позже.

Так что я свистнула особым свистом, какой показал мне Максим. Это, сказал, действует на Берри сразу же, потому что это приказ: ко мне! Причем немедленно.

И вы не поверите, но оказалось, что так и есть. Берри мигом прекратил свои ухаживания, круто развернулся и бросился ко мне, не обращая внимания на горестные взлаивания своей дамы сердца. Я подхватила его на поводок и потащила домой.

Возле дома я на всякий случай еще раз проверила мобильник. Не было ни строчки от Максима, только мои сообщения: «Где ты?», «Что случилось?», «Отзовись!».

Я выключила мобильник и убрала его в карман. Хорошо бы его вообще выбросить…

Дома я обнаружила, что того количества корма, что оставил мне Максим, почти не осталось.

– Суп будешь есть? – спросила я Берри. – Он с мясом…

Пес с негодованием отвернулся, он сердился за то, что увела его от Шоколадки. Однако, когда я сделала себе бутерброд с сыром, он сел рядом, умильно поглядывая.

Берри очень любит сыр, но если я буду кормить его сыром, то очень скоро вылечу в трубу. Ну ладно уж, получи…

Чавканья не было, он просто поймал кусок на лету.

После чего я сочла свой долг по отношению к собаке выполненным и занялась собственными делами. Точнее, делами Октавиана, еще точнее – теми задачами, которые он передо мной ставил. И по выполнении платил мне деньги. Не очень большие, но на них можно было существовать и оплачивать эту вот квартиру.

К вечеру пошел дождь, так что гуляли мы мало, Берри сам запросился домой и соизволил поужинать супом, только ворчал, что мало мяса. Да, надо что-то делать с его питанием. Но у меня от погоды разболелась голова, так что я отложила все заботы на утро и пораньше легла спать.

Мне снился тот же сон, что последние несколько дней.

Снилось, будто я еду в полутемном междугородном автобусе.

Ночь, за окнами проносится заснеженный пейзаж, большинство пассажиров спит.

Они спят тяжелым, мутным дорожным сном, который не приносит отдыха и облегчения, а только головную боль и сухую горечь во рту…

Вдруг автобус останавливается, в него заходят несколько человек в черном, в масках. Маски на них странные – не черные трикотажные с прорезями для глаз, а ярко раскрашенные звериные морды из папье-маше, вроде тех, какие носят дети на новогоднем представлении: у одного – волчья, у другого – кошачья, у третьего – медвежья…

Эти люди идут по проходу посреди автобуса, заглядывая в лица пассажиров.

Они кого-то ищут – и я знаю, что ищут они меня.

Они ищут меня давно и упорно, и вот, кажется, их поиски подходят к концу…

Я торопливо лезу в свою сумку, нашариваю там такую же маску – кажется, это маска зайца. Я надеваю эту маску и откидываюсь на спинку сиденья, делаю вид, что сплю.

Тут люди в черном подходят ко мне.

Один из них – тот, что с волчьей мордой, – наклоняется и говорит хриплым голосом:

– Сними маску!

Я дергаю маску – но она не снимается, она намертво приросла к моему лицу.

Я говорю: видите, это не маска, это мое настоящее лицо! Я никак не могу ее снять!

Но тот – с волчьей мордой – не унимается, он тянет ко мне руки и рычит:

– Бр-ред! Пр-рочь! Я сам ее сор-рву!

И тут я проснулась.

В комнате было душно, за стеной раздавался какой-то шум. Но, может, это мне просто показалось…

Я встряхнула головой, сбрасывая остатки сна, слезла с кровати и вышла на кухню, чтобы налить себе стакан воды.

И тут я отчетливо услышала шум за стеной.

Моя кухня непосредственно граничит с кухней соседней квартиры – той, где живет… ну, по крайней мере, жил Максим. И стена между нашими кухнями тонкая, так что звукоизоляция никакая.

Так что раньше я всегда знала не только, что он дома, а и то, чем он в данный момент занимается. Вот, к примеру, шумит чайник, вот пискнула микроволновка, согревающая булочки, вот что-то упало на пол и Максим чертыхнулся… я даже слышала, как ложечка звякает о чашку и скрипит стул.

Не помню, говорила я или нет, но Максим – мужчина… ну если не толстый, то, скажем так, крупный, поэтому быть неслышным и незаметным у него не очень получается.

И вот сейчас я четко расслышала, что за стеной кто-то ходит и двигает мебель…

Ну слава богу, значит, Максим вернулся!

Я натянула спортивный костюм, всунула ноги в тапочки и вышла из квартиры.

Конечно, сейчас раннее утро, очевидно, Максим только приехал и постеснялся звонить ко мне. А я нахожусь в очень затруднительном положении, он оставил меня со своей собакой и пропал в неизвестном направлении. Так что я имею полное моральное право выяснить обстоятельства, невзирая на время…

Берри спокойно спал на коврике возле кровати. Я хотела его разбудить и обрадовать, но что-то меня остановило.

Я тихонько вышла из квартиры и позвонила в соседскую дверь.

Там на какое-то время наступила тишина, затем раздались шаркающие шаги, и дверь распахнулась.

Я испытала горькое разочарование: передо мной стоял не Максим.

На пороге возвышалась монументальная фигура Рогнеды Ивановны. Хозяйки квартиры, которую снимал Максим. Я ее видела пару раз, она довольно противная, нелюбезная тетка, однако Максим ей благодарен за то, что пустила его с собакой.

Подозреваю, что слупила Рогнеда за это немалые деньги, но точную сумму не знаю, мы с Максимом не в таких отношениях, чтобы интересоваться его денежными делами.

– Тебе чего? – спросила она, смерив меня неприязненным взглядом.

– Я думала, это Максим вернулся…

– Думала она! В такую рань спать надо, а не думать!

– Вот вы же не спите! Шумите, мебель двигаете!

– Я в собственной квартире имею право делать что захочу! Тебя спрашивать не хватало!

– Да ладно вам… так что, Максим не вернулся?

– А тебе какое до него дело?

– А такое, что он мне Берри оставил!

– Какую еще бэби? Ты чего, спала с ним, что ли? Тогда я знать ничего не знаю! И понятно, почему он сбежал!

– Да типун вам на язык! – разозлилась я. – Берри – это собака, вы сами с Максима за нее несусветные деньги взяли!

Последнее я брякнула наугад, и по лицу хозяйки поняла, что я права.

И тут я увидела за спиной у Рогнеды чемодан, из которого торчал черный мужской носок, как непрожеванный кусок колбасы из собачьей пасти.

Рогнеда перехватила мой взгляд и ногой задвинула чемодан за тумбочку.

Так-так, стало быть, Максиму отказали в квартире, раз вещи его выбрасывают. Внезапно у меня как-то неприятно кольнуло в желудке. Или это сердце?

– Это его вещи? – Я кивнула на чемодан.

Рогнеда фыркнула на меня, как рассерженная кошка:

– А хоть бы и его… тебе до этого какое дело?

– А куда вы их собираетесь девать?

– Опять-таки, какое тебе дело? Я, может быть, другим людям хочу квартиру сдать, и его вещички мне здесь ни к чему!

– Как это – другим людям?

– Сегодня какое число?

– Да откуда я знаю? Ну, вроде второе ноября!

– И не второе, а уже третье! А у нас с ним был договор: платить каждое первое число! Срок в срок! И не задерживать! А если задержит – стало быть, я могу квартиру сдать. У меня, знаешь, простоев не бывает, квартира пустая стоять не будет!

– Но он же вернется!

Рогнеда прищурилась:

– А ты почем знаешь? Он тебе звонил?

– Нет…

– Ну так и помалкивай.

– Ну, может быть, ко мне эти вещи пока поставить? Он вернется, я ему все и отдам…

– Ну ты даешь! Долго думала? Он вернется, скажет, что-то пропало, а кто отвечать будет? Ты съедешь, где тебя искать? Нет уж, ученая уже, никому не доверяю!

– Да ничего он не скажет…

– А ты почем знаешь?

Разговор грозил пойти по кругу, так что я собралась с мыслями и заговорила тверже:

– Вот что, вы мне тогда хоть корм собачий отдайте! Он ведь мне собаку свою оставил, ее надо чем-то кормить?

– Чего это я тебе что-то должна отдавать?

– Да вам-то этот корм зачем? У вас собаки нет… вы его что, сами есть собираетесь?

– Да хоть бы и сама! – фыркнула Рогнеда. – Тебя это ни в каком случае не касается!

– Но собаку кормить надо…

Рогнеда изобразила на лице интенсивную работу мысли и неожиданно смилостивилась:

– Ладно, черт с тобой, забирай этот корм! Мне он и правда не нужен. Место только занимает.

– А где хоть он?

– Где-где, известно где – в кладовке.

В прихожей, возле кухонной двери, была еще одна дверь, на нее и кивнула Рогнеда.

Я открыла эту дверь и оказалась в маленькой темной кладовке. Включила свет, и прямо напротив двери увидела большой мешок из плотной бумаги, на котором была изображена довольно ухмыляющаяся собачья морда. Кстати, очень похожая на Берри.

Я ухватилась за углы этого мешка, попыталась его поднять – но это оказалось выше моих сил, мешок был на удивление тяжелый.

– Ну что ты там возишься? – проговорила Рогнеда, заглядывая в кладовку. – Я тебе только корм разрешила взять! Смотри другое что не прихвати!

– Да мне и с этим-то не справиться, куда уж еще! – пропыхтела я, возясь с мешком. – Может, вы мне поможете?

– Еще чего! – фыркнула Рогнеда. – Сама управляйся как хочешь! Тебе надо, ты и возись!

Я сделала еще одну попытку, но моей силы не хватало, чтобы поднять злополучный мешок.

Тогда пришлось тащить его по полу волоком.

Я вытащила мешок в прихожую, под подозрительным взглядом Рогнеды доволокла до квартирной двери, перетащила через порог.

Едва я вытащила мешок из квартиры, Рогнеда тут же захлопнула за мной дверь.

Я перевела дыхание, дотащила мешок до своей квартиры.

Там, у входа, меня встретил Берри.

– Проснулся наконец! – рассердилась я.

Пес посмотрел виновато, и я вспомнила, как Максим говорил, что Берри отчего-то очень не любит Рогнеду Ивановну.

Что ж, теперь я его понимаю.

Мешок Берри обнюхал с большим интересом.

Я кое-как доволокла несчастный мешок до кухни и тут же отправилась в душ. Требовалось срочно привести мысли в порядок, мне всегда помогает горячий душ.

Голова, болевшая вечером, прошла, только была какая-то чужая и тяжелая, словно налитая свинцом. Я долго стояла под горячим душем, потом сушила волосы феном, после чего у меня появилась надежда, что если выпить чашку крепкого кофе, то в эту самую голову придет какая-нибудь дельная мысль.

Разумеется, на съемной квартире не было у меня кофеварки. Опять же, рассиживаться в кафе Октавиан запретил категорически.

Обычно я беру кофе с собой в небольшом магазинчике на углу, хотя это тоже чревато тем, что меня запомнят.

Так или иначе, сейчас раннее утро, магазин закрыт. Так что я сварила кофе в обычной турке и насыпала Берри солидную порцию корма. Он все терся около пакета.

– Да не волнуйся, это все твое, теперь надолго хватит!

От кофе в голове прояснилось, однако никакой умной мысли там не возникло.

И то сказать, откуда ей взяться? Я совершенно не представляла, что мне теперь делать.

Куда подевался Максим? Я не знаю. Не знаю даже, куда он поехал. То есть полетел, он сказал, что самолет ждать не будет. Но у меня нет подтверждения его словам.

Более того, я не знаю, чем он занимается, есть ли у него работа и какая и как он зарабатывает деньги.

И еще… я с ужасом поняла, что не знаю даже фамилии Максима! Вот так как-то, живем почти два месяца рядом и…

Но говорила уже, что Октавиан строго-настрого запретил мне всяческое общение. Встретила соседа на лестнице, поздоровалась – и пошла себе мимо. А если он настаивать будет на близком знакомстве – говорить, что бойфренд ревнивый. Или просто подальше послать, если уж совсем непонятливый.

Так что познакомилась я с Берри, он подошел ко мне на лестнице. Говорила уже, что Берри – красивый пес и очень ласковый, так что мы сразу подружились.

Максим мне тоже нравился, но держались мы с ним осторожно. Как-то пару раз гуляли с Берри, они случайно меня встретили, Максим о себе ничего не рассказывал и меня тоже не расспрашивал, мне это вполне подходило.

За все то время, что я тут живу, ни разу не видела, чтобы к Максиму кто-то приходил – ни друзей, ни девушки не было. Не то чтобы я высматривала его из окна или наблюдала через дверной глазок, просто говорила уже, что слышимость у нас отличная.

То есть следует честно признать, что я ровным счетом ничего про Максима не знаю.

Кроме одного: он очень любит свою собаку, и Берри платит ему такой же горячей любовью. И я твердо знаю, что никогда Максим бы не бросил Берри. Не оставил бы его совершенно незнакомому человеку. Потому что если я Максима не знаю, то и он меня тоже.

Так что одно дело – это попросить взять собаку на два дня, и совсем другое – это оставить ее насовсем. Откуда он знает, может, я выгоню Берри на улицу, сдам в приют или вообще…

Так что с Максимом что-то случилось. Сбила машина, попал в аварию, ограбили и бросили на улице без сознания… мало ли что. Телефон отключен, сам, если жив, ничего не помнит…

В таких случаях родственники обычно начинают обзванивать больницы и заявляют в полицию. Но я не могу ничего этого сделать, потому что, во‐первых, я не родственница, во‐вторых, я, черт возьми, не знаю фамилии Максима, а в‐третьих, в полиции ведь непременно надо предъявить документы. И вот тут у меня проблема.

Но о ней тоже после…

Тут я вспомнила, что сегодня четверг. Ну да, третье ноября, четверг, то есть четвертый день недели. И следовательно, нужно идти на встречу с Октавианом. То есть это только так говорится – встреча. На самом деле мы уже давно не встречаемся по-настоящему. И никакого зума и видеотелефона, про это даже думать он мне запретил.

Я порылась в кармане куртки и нашла скомканную бумажку – объявление, которое я сняла со столба возле магазина.

«Отдаю котят в хорошие руки» – было напечатано плохим принтером на листке, и телефон: 921 528 12 34.

Да… в прошлый раз было что-то про щенков. А то еще придумает, что продает что-то. Фантазия у Октавиана богатая.

Но текст объявления не имеет значения, важны вот эти цифры телефона.

То есть на самом деле это вовсе не номер телефона. 921 – это просто так, чтобы подозрения не вызвать, что номер липовый, а вот сумма трех дальнейших цифр обязательно должна равняться пятнадцати. Это такой сигнал, что все в порядке, письмо именно от Октавиана, а не от кого-то другого. Восемь плюс два, плюс пять равняется пятнадцати.

Дальше идет число 12. Цифра один означает, что в парке (не буду писать в каком, его нельзя называть. Скажу только, что этот парк находится недалеко от моего нынешнего дома), так вот, нужно идти на первую аллею (1) и найти там вторую (2) скамейку. А когда? Правильно, третьего ноября, в четверг, то есть в четвертый день недели.

То есть сегодня. Точное время не имеет значения, но чем раньше, тем лучше. Скоро девять, как раз очень удобно: все, кто на работу, уже прошли, мамаши детей в садик отвели, а бабушки пока на лавочках не сидят.

Так что нужно идти, и Берри я с собой взять не могу.

Все прошло как обычно, на второй по счету скамейке между сиденьем и ножкой была спрятана флешка. Я достала ее незаметно и положила на ее место свою.

Никого не было на аллее, только не в меру шустрый и предприимчивый голубь сел у моих ног и посмотрел требовательно. Теперь оставалось еще одно дело.

Я брела по улице в задумчивости.

Мало мне своих собственных проблем, так еще и Максим пропал, оставив мне собаку.

Конечно, Берри очень славный и обаятельный пес, но я сейчас не в том положении, чтобы брать на себя ответственность за живое существо… как там говорил Экзюпери? Мы отвечаем за тех, кого приручили…

Но что делать?

Говорила я уже, что Октавиан строжайшим образом запретил мне пользоваться интернетом и телефоном, мой собственный телефон он вообще отобрал.

Но когда я поняла, что Максим пропал, со мной случился мелкий эпизод, который немного изменил ситуацию.

Я шла по улице, когда на меня буквально налетел смуглый небритый тип в приплюснутой кепке. Я попыталась его обойти, но он вцепился в мой локоть и забормотал вполголоса:

– Телефончик не нужен, красавица? Хороший телефончик, новый совсем…

– Не нужен мне твой краденый телефон! – фыркнула я привычно.

– Зачем краденый? – Он изобразил лицом и всей фигурой праведное возмущение. – Ничего не краденый! Я в салоне работал, мне телефоны вместо платы дали!

– Ой, да кончай врать… – машинально пробормотала я, но тут вдруг сообразила – это ведь как раз то, что мне нужно.

Октавиан запретил мне пользоваться телефоном, потому что так меня могут вычислить.

Но если у меня будет новый, нигде не засвеченный телефон… это в корне меняет дело!

Если этот телефон краденый, оно еще и лучше. По нему никто меня не вычислит. Тем более что я не собираюсь названивать всем подряд, я собираюсь связаться с Максимом.

А Октавиану об этом моем приобретении знать совсем не обязательно… Нехорошо, конечно, я ведь дала ему слово, но ради Берри можно и нарушить…

Жулик уже отпустил мой локоть и нацелился на долговязого парня в худи, но я его остановила:

– Эй, а сколько ты хочешь за свой телефон?

Брюнет оживился, назвал цену (слишком высокую для краденого телефона – видно, с расчетом на неизбежный торг). Я сбавила цену ровно вдвое, он попытался возмутиться – но передумал, и телефон перешел в мои руки.

Так я стала обладательницей левого, незасвеченного телефона. Правда, мне это ничем не помогло.

Как я уже говорила, я несколько раз пыталась по этому телефону связаться с Максимом – но каждый раз результат был один и тот же. То есть никакого.

На всякий случай сейчас я еще раз повторила попытку, отошла в тихое место и снова набрала номер Максима…

На сообщения он не отвечает, так, может, на звонок кто-то ответит, если Максим, не дай бог, в больнице…

– Аппарат вызываемого абонента выключен или находится вне зоны действия сети! – прозвучал в трубке механический голос, показавшийся мне издевательским.

Кто бы сомневался…

Что же делать? Как мне его найти? Или хотя бы узнать, что с ним случилось? Тогда можно будет решить, что же мне делать с Берри?

Я не успела додумать эту мысль до конца, как вдруг мимо меня пронесся мальчишка лет тринадцати на электрическом самокате. Он промчался так быстро, что обдал меня ветром.

И при этом чуть не свалил с ног…

Я восстановила равновесие, обругала мальчишку, точнее его стремительно удаляющуюся спину, и только после этого осознала, что он не просто задел меня.

Он еще выхватил у меня из рук тот самый левый, незасвеченный телефон…

– Черт! – прошипела я с глубоким чувством…

Конечно, от этого телефона было мало проку, но все же это была хоть какая-то связь с миром!

Конечно, Октавиан бы страшно разозлился, если бы узнал про этот мой маленький секрет, но все же…

С другой стороны, может, и к лучшему, что телефон утащил этот паршивец, все равно Максим не отвечает на звонки.

Но куртка вся в грязи, нехорошо идти в таком виде, опять-таки, люди заметят. Я увидела витрину небольшого кафе и собралась зайти туда – привести себя в порядок. Придется чашку кофе заказать, а то в туалет не пустят.

Однако я не успела войти в кафе, как вдруг ко мне торопливой походкой подошел прилично одетый, представительный мужчина лет пятидесяти. На нем было длинное, немного старомодное, но очень элегантное пальто и очки в золоченой оправе.

– Девушка! – проговорил он, слегка задыхаясь, как будто только что бежал. – Как удачно! Я его догнал!

– Что? – переспросила я удивленно. – Я вас, конечно, поздравляю, но кого вы догнали?

– Того мальчишку!

– Какого мальчишку? – Я переспросила не просто так, а чтобы немного потянуть время и осознать, что происходит.

– Того, который у вас выхватил телефон!

– Какой телефон?

За время этого диалога я пригляделась к незнакомцу.

Что-то в его лице, во всем его облике было настораживающее.

Он смотрел на меня как кот на зазевавшуюся мышь.

И еще… вряд ли человек его возраста мог догнать мальчишку на самокате! Вот так вот просто бежал, бежал и догнал? Да не смешите мои тапочки!

Кроме того, как он нашел меня?

Когда тот парень налетел на меня, поблизости никого не было. Ни рядом со мной, ни на той стороне улицы, из ближнего кафе тоже никто не смотрел.

Так откуда он знает, что этот телефон – мой? И что это за неумеренная забота о ближнем? Рассчитывает на вознаграждение? Это вряд ли, одет он прилично, пальто вон дорогое, а телефончик копеечный, да и у меня вид сверхскромный. Нет, тут что-то не то…

А мужчина уже протягивал мне телефон и покровительственно улыбался:

– Вот он, ваш телефончик!

Он протягивал мне только что украденный телефон и продолжал говорить:

– Хорошо, что я успел! Сейчас ведь человек без телефона как без рук! Все ведь у нас в телефоне… А вы, кажется, в это кафе собирались? Пойдемте, я вас кофе угощу!

Вот интересно! Он мне хочет вернуть телефон, да еще и кофе предлагает угостить…

Нет уж, я помню, где бывает бесплатный сыр!

Мужчина буквально впихивал телефон мне в руку.

Я отдернула руку и проговорила с деланым удивлением:

– Извините, но вы что-то перепутали. Это не мой телефон! Мне чужого не нужно!

– Как не ваш? – переспросил мужчина с явной обидой в голосе. – Что значит не ваш?

– Не мой – значит не мой! И у меня вообще никто ничего не крал. Особенно телефон.

– Как это не крал? Но я своими глазами видел…

– Извините, вы ошиблись! – твердо сказала я.

– Это вы ошибаетесь! Это ведь ваш телефон! – Он начал понемногу закипать.

– Нет, не мой. – Я, наоборот, держалась, как могла, спокойнее. – Уверяю вас, я свой телефон знаю… в лицо.

Мужчина хотел еще что-то сказать, но вовремя прикусил язык – понял, видимо, что, продолжая настаивать, он только еще больше испортит ситуацию.

Вместо этого он чуть заметно отступил от меня и проговорил примирительно:

– Ну, значит, я действительно ошибся… наверное, это была другая девушка…

– Наверное! – отозвалась я и пошла прочь – ничего, и в грязной куртке дойду, главное, поскорее убраться от этого типа.

Я шла, стараясь не убыстрять темп, хотя хотелось бежать сломя голову, нестись не разбирая дороги.

Я сжала зубы и заставила себя ступать медленно, так же медленно считая про себя: раз, два, три, четыре – два шага, потом снова медленный счет и два шага… главное, не оглядываться и не останавливаться, не втягивать голову в плечи, не размахивать руками и дышать глубоко через нос.

Но паника подступала.

«Это они, это они, это они», – стучало в голове. Они нашли меня и сейчас возьмут. Увезут куда-то и станут пытать. А я ничего не знаю, у меня ничего нет, я понятия не имею, кто взял эти бумаги.

Но даже если я буду орать перед смертью, все равно они не перестанут меня пытать. И я умру в ужасных мучениях. Так не лучше ли сделать это сразу, вот прямо сейчас броситься под проезжающий грузовик. И все будет кончено.

Но тут я вспомнила о Берри.

Если я не вернусь домой, что будет с ним? Бедный пес умрет от голода и жажды, потому что никто не придет. У него никого нет, как и у меня. Никто не знает, что пес у меня, истосковавшись, он начнет лаять и выть, но хозяин, что сдал мне квартиру, уехал далеко на север. Он там работает вахтовым методом, так что его и не найти, если что.

Это мне сказал Октавиан, он и определил меня на эту квартиру.

Так что я просто не имею никакого права покончить жизнь самоубийством, пока не узнаю, что случилось с Максимом, или уж в крайнем случае не пристрою собаку в хорошие руки.

Эта мысль придала мне сил, и я пошла бодрее. Никто меня не остановил, никто не выскочил из подъехавшей машины и не пытался запихнуть меня в багажник.

Дома меня ждал истомившийся Берри. Когда я в изнеможении плюхнулась на диван, не сняв даже куртки, он положил голову мне на колени и затих.

– Дорогой, – я почесала его за ушами, – мы обязательно найдем Максима.

Берри тяжело вздохнул, а я стала думать, чем мне грозит этот инцидент с телефоном.

Ясно, что тот тип в дорогом пальто привязался ко мне не просто так. Кто он – и кто я? Замурзанная девица в дешевых кроссовках и грязноватой куртке, вряд ли кто-то может просто так угостить меня кофе. Значит, ему нужно от меня что-то.

Я подумала немного и сообразила, что вся история с телефоном была задумана для того, чтобы этот тип со мной познакомился. Ну да, все сходится: наняли какого-то мальчишку, чтобы он выхватил у меня телефон, он просто отдал телефон этому типу за небольшую денежку и поехал своей дорогой.

Но зачем такие сложности? Телефон краденый, в нем нет адресной книги, а есть только номер Максима.

– Вот! – Я даже подпрыгнула на месте, отчего Берри недовольно поднял голову и посмотрел на меня укоризненно: хорошо так сидим, что ты дергаешься?

Я отмахнулась, чтобы не сбиться с мысли.

Стало быть, этот тип отслеживал телефон Максима. И как только я ему позвонила, он вышел через номер на меня. Есть такие способы, не зря Октавиан отобрал у меня мой собственный мобильник и запретил пользоваться интернетом.

И что из этого следует? Во-первых, это значит, что Максим жив, думаю, что относительно здоров, но ему грозит опасность, поэтому он прячется и мобильник свой отключил.

Во-вторых, я, конечно, сглупила, что звонила и писала ему сообщения, но это значит, что охотятся за мной не мои враги, а посторонние люди, которые хотят что-то узнать о Максиме. Они или он, тот тип в дорогом пальто и с хорошей стрижкой, думают, что я что-то могу про Максима знать. Но я ничего не знаю, так что правильно сделала, что не призналась насчет телефона.

И, в‐третьих, мне обязательно нужно продолжать поиски Максима, ради Берри.

«Вот это правильно!» – пес посмотрел на меня с глубокой признательностью.

Неужели он умеет читать мысли?

Однако сегодня мне нужно работать, раз получила задание от Октавиана.

И я уселась за компьютер и на улицу выбралась только к вечеру, когда Берри дал понять, что терпение у собаки не безгранично.

Мы зашли в магазин на углу, купили продуктов и прогулялись в парке, не заходя на собачью площадку, так что никого не встретили. Берри если и был недоволен короткой прогулкой, то ничем этого не показал. Говорила уже, что у него замечательный характер.

Спать я легла не поздно, намереваясь хорошо выспаться. Если я мало сплю, то утром голова тяжелая, долго в себя прихожу.

Однако моим благим намерениям не суждено было осуществиться, потому что ночью меня разбудил лай Берри.

С трудом выходя из сна, я поначалу не поняла, что вообще происходит. Берри – пес воспитанный, и в квартире вообще никогда не лаял, разве что по лестнице пройдет кто-нибудь шумный. Ну, работяги мебель таскать начнут или же супруги средних лет с верхнего этажа всегда ругаются, до квартиры дойти не могут.

Сейчас же была глубокая ночь, даже фонарь, который всегда светит в мое окно, не горел. Я поднялась с кровати, убедилась, что на часах без пяти три, и поплелась по квартире искать собаку.

Берри нашелся не у двери, а на кухне. Он самозабвенно лаял на стену, граничащую с квартирой Максима.

– Тихо! – Я сжала ему пасть и прислушалась.

Из соседней квартиры доносились какие-то стуки и движения. Опять, что ли, Рогнеда заявилась? Чего ей надо среди ночи?

Берри вырвался и снова залаял злобно. Я постучала в стенку кухни.

– Эй, что у вас там случилось?

Никто мне не ответил, а Берри рванул в прихожую и буквально захлебнулся лаем, бросаясь на дверь. Я с трудом его оттащила и заглянула в глазок.

Ну, сами знаете, что можно увидеть в такой глазок, однако мне удалось разглядеть спину убегающего человека, а потом еще одного. Двое злоумышленников с шумом скатились по лестнице (не помню, говорила я или нет, что лифта в доме нету), и я услышала, как внизу хлопнула дверь подъезда.