Kitobni o'qish: «Портрет неизвестной»
* * *
Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.
© Н. Александрова, 2018
© ООО «Издательство АСТ», 2018
* * *
«Пора уходить, – сказала себе Надежда, – а то я все деньги тут оставлю».
И то сказать, пакет уже оттягивал руки. На дне его находилась тяжелая коробка с новым утюгом, сверху лежали два симпатичных махровых полотенчика, которые очень подходили к цвету кафельной плитки в ванной, еще выше – косметический набор, который продавался с большой скидкой, и Надежда решила, что это будет хороший подарок подруге Алке на день рождения. А в другой руке, кроме сумки, был пакет с очень миленькой летней маечкой.
Проходя мимо магазина, Надежда решила, что, кроме хозяйственных покупок нужно подумать и о себе, любимой. На дворе – середина апреля, лето не за горами, всегда приятно надеть что-то новенькое. Это поднимает настроение и самооценку.
Таким образом набрав множество покупок и опустошив кошелек, Надежда решила, что с нее хватит суеты торгового центра и пора домой. Погода хорошая, можно пройтись пешком, хотя сумка тянет, но Надежда Николаевна никогда не боялась трудностей, поэтому, перехватив пакет поудобнее, она устремилась к вращающимся дверям торгового центра.
И возле самой двери кто-то налетел на нее и едва не сбил с ног. И не кто-то, а крупный мужчина, хорошо одетый и пахнувший дорогим одеколоном. Он прижимал к уху мобильный телефон и Надежду просто не заметил.
Надежда Николаевна на ногах всегда стояла крепко, так что и сейчас она не упала, но выронила из рук пакет. А вдруг с новым утюгом что-нибудь случится? А он, между прочим, дорогой, мощный, хорошей фирмы…
– Что вы себе позволяете?! – возмущенно завопила Надежда. – Вы что, вообще вокруг себя не смотрите?!
– Простите, – мужчина повернулся и посмотрел удивленно, потом нагнулся, чтобы поднять Надеждин пакет.
Она успела раньше, так что они там, внизу, едва не стукнулись лбами. Глаза их оказались на одном уровне, и его глаза вдруг удивленно округлились, и он застыл на месте. Надежда выхватила у него из рук пакет и потрясла его. Вроде бы ничего не бренчало, стало быть, ни одна деталь не отвалилась от утюга.
Поднялись они тоже одновременно, Надежда уже хотела уйти, но, к ее изумлению, мужчина взял ее за локоть.
– Надя, – сказал он, – неужели это ты?
– Вообще-то я… – неуверенно ответила Надежда, – но…
Она неуверенно вгляделась в мужчину напротив и вдруг радостно завопила:
– Лёлик! Глазам не верю!
– Вот как дам сейчас по шее… – тут же ответил он, и Надежда уверилась, что не ошибается.
Лёлик! Друг детства!
Жили когда-то в одном дворе, зимой целыми днями пропадали на горке и лепили снежную крепость, весной устраивали запруды или, наоборот, прорывали ручейки, чтобы отвести воду из огромной лужи, которая с завидным постоянством появлялась после таяния снега и заполнялась после каждого дождя. Осенью собирали желуди под огромным дубом, что рос в углу двора с незапамятных времен, бабушка говорила, что даже в блокаду его не срубили. Из желудей и спичек делали человечков, у Лёлика, надо сказать, они получались лучше всех.
Весной он сажал своих человечков в бумажные кораблики и пускал по лужам, утверждая, что они могут добраться не только до Невы, но и до Финского залива. Верила ему только Надя, остальные посмеивались и дразнили.
Звали его Мишей, но опять-таки помнила об этом одна Надя, и то не всегда. Фамилия у него была простая и незамысловатая – Леонов, как у космонавта, но когда появился во дворе довольно толстый мальчик в чистенькой одежде, главный местный хулиган Витька Капитонов тут же окрестил его Лёликом.
Кличка прилипла намертво и очень ему подходила – чистенький такой, толстенький, губастенький, одно слово – Лёлик.
Клички во дворе давали всем, самого Витьку Капитонова звали Витя-Титя, и даже он махнул на это рукой. Но Лёлик отчего-то очень обижался и тут же грозил, что вот сейчас как даст по шее. Никому он ничего не давал – ни по шее, ни по носу, ни по голове, ни по другим частям тела. Лёлик вообще не умел драться.
В школу они пошли не вместе – Лёлик был на год старше Нади. Отец его был военный моряк, жили они в доме возле порта временно и через три года уехали – отца перевели служить на Дальний Восток.
Для того чтобы переписываться, Надя и Лёлик еще были слишком малы, правда, он прислал ей красивую открытку на Новый год. И на этом дружба прервалась.
– Мишка, – Надежда чуть запнулась, произнося его имя, – как же я рада! Мы же лет сорок не виделись!
И тут же прикусила язык – сейчас он сообразит, сколько же ей лет. Впрочем, он это и так знает, тут же повеселела Надежда, так что нечего расстраиваться из-за ерунды.
Она оглядела своего друга детства. Вид имеет приличный – хорошая куртка, аккуратно подстрижен, видно, что в дорогом салоне, чисто выбрит, взгляд уверенный.
– А я-то как рад! – Лёлик взял ее руки в свои. – Надо же, смотрю и не верю – Надька!
– Меня еще можно узнать? – рассмеялась Надежда, машинально поправив волосы.
– Запросто, ни капли не изменилась.
Тут они оба вспомнили девчонку с косичками, похожими на две запятые, и с вечно расцарапанными коленками и засмеялись.
Красномордая тетка с двумя огромными сумками натолкнулась на них и недовольно пробурчала, что стоят тут на дороге, приличным людям пройти не дают.
– Пойдем-ка вон туда! – Лёлик потянул Надежду в сторону кафе, что находилось тут же, на первом этаже. – Как хочешь, а так просто я тебя не отпущу!
Когда сделали заказ, Надежда еще раз поглядела на своего визави. Определенно, вид у него весьма преуспевающий. Не олигарх, конечно, но и не бедствует. Когда снял куртку, видно, что слегка полноват, но это уж у него с детства такая конституция.
Надежда Николаевна была женщиной общительной и любила встречаться со старыми друзьями. Только желательно, чтобы все у них было хорошо в личной жизни. Потому что слушать жалобы на несправедливую судьбу и на стерву-жену как-то не хочется.
У Лёлика с финансовой стороной жизни было, надо думать, все в порядке, но вот обручального кольца на руке не было. Впрочем, это ничего не значит.
– Как ты? – спросили они хором и рассмеялись.
– Все хорошо, – ответила Надежда, – муж, дочка, внучка уже есть. С работы меня сократили, так муж так обрадовался – велел дома сидеть и отдыхать.
Тут она все же немного покривила душой, поскольку терпеть не могла свой статус домашней хозяйки. К тому же все друзья и знакомые, как только узнали, что Надежда бросила работу, тут же, по выражению подруги Алки, совершенно обнаглели и навесили на Надежду массу своих собственных дел.
Посидеть в квартире, ожидая мастера по ремонту телефона или сантехника, отвезти в ветлечебницу попугая, встретить на вокзале тетю из Новохоперска, забрать из школы малолетнего хулигана и тут же определить его в бассейн, сдать в магазин неисправную кофеварку… Надежда искренне недоумевала: как же они все жили раньше?
В конце концов, по совету все той же Алки, Надежда научилась говорить «нет». Не сразу, но помогло. Так что увольнение с работы принесло Надежде мало радости. Но не вываливать же все это человеку, с которым не виделась сорок лет!
– А у тебя как дела?
– Ну… – Лёлик помедлил и вздохнул.
Тут Надежда заметила какую-то маету и озабоченность в его круглых глазах. Принесли кофе и пирожные. Лёлик после непродолжительного колебания заказал эклер и корзиночку, очевидно, он, как в детстве, любил сладкое.
– С работой все хорошо, – начал он, – я ведь электротехнический заканчивал.
– Да что ты? В нашем городе?
– Ну да. Отца во Владивосток перевели, там он и служил, а я там школу закончил и приехал сюда, бабушка у меня жила на Петроградской стороне, комната у нее была в коммуналке. Ты не поверишь, Надя, когда учился, даже в тот наш двор приезжал, искал кого-то из знакомых, но никого не нашел.
– Мы переехали.
– Ребята кто в армию ушел, кто тоже переехал, один только Витька Капитонов меня встретил. Он уж тогда алкашом был, о чем с ним говорить-то?
– Он вскоре и умер, паленой водкой отравился…
– Да бог с ним! Значит, закончил я институт, а тут бабушка умерла, комнату на меня не успела переписать. Поехал я к родителям во Владивосток, да там и застрял, потому что женился.
– Да ну? Как так – сразу?
– Вот и сразу, – Лёлик тяжко вздохнул и откусил сразу половину корзиночки, – так уж вышло. Познакомились мы на танцах, она, Тамара, тоже с родителями в военном городке жила, только меня на два года младше была. Училась в Москве, приехала на каникулы, тут мы и… в общем, лето кончается, она приходит вся бледная, да как бухнет мне – беременна. Я – как да что, да вроде мы это… то есть не это… извини, Надя, за такие подробности…
– Да ладно, что мы – дети, что ли… хотя нынешние дети поумнее нас в этом вопросе будут.
– Это уж точно! – Лёлик доел корзиночку и посматривал теперь на эклер.
Надежда отщипывала потихоньку сухое пирожное и пила кофе, в который положила мало сахара и теперь усиленно отводила глаза от сахарницы, в общем, проявляла силу воли.
– Ну, значит, признались мы родителям, ее отец сразу о свадьбе заговорил. Я растерялся, конечно, а что делать-то… Мама повздыхала, конечно, но, говорит, девушка вроде своя, родители нам знакомы, могло быть и хуже… Ну, свадьбу сыграли, я и опомниться не успел. Поехали в Москву, я с трудом на работу устроился, квартира съемная, родители, конечно, денег присылали, так у них тогда тоже трудности начались. А Тамаре ни ребенок, ни я были не нужны, она так и говорила, не стеснялась. Она учиться хотела, потом карьеру делать, а пока с подружками повеселиться. А тут – беременность плохо проходит, денег нет, красота вся ушла… В общем, она меня прямо возненавидела. Я, конечно, тоже не подарок был, в общем, ругались мы с ней страшно. Дочка родилась – опять начались трудности, да они и не кончались. Тамарка на дипломе, я на работе, а тут еще теща приехала, сидим друг у друга на голове. Ребенок вечно орет, теща шипит, я так устроился, чтобы в командировки все время ездить. Ну, прошло какое-то время, возвращаюсь я как-то вечером с работы, а в квартире нашей съемной хозяйка сидит. И мне от Тамарки письмо передает. Дескать, надоело ей все до чертиков, теща дочку забрала, а она меня видеть уже не может, на развод сама подаст. Веришь или нет, Надя, но я тогда такую радость почувствовал – едва в пляс не пустился, едва хозяйку эту не расцеловал. И с Тамарой мы больше вообще никогда не виделись, на дочку теще деньги какие-то все же я посылал. Работал много, квартиру купил со временем, ипотеку выплачивал. Ну, конечно, с женщинами встречался, да только жениться не хотел, хватило уже.
– Это ты зря… как же без семьи-то…
Надежда произнесла эти слова машинально, на самом деле ее волновало другое.
Лёлик, конечно, очень славный, и она искренне рада встрече, однако, судя по всему, он всерьез настроился рассказывать ей всю свою жизнь. Это был только первый брак, а вдруг у него было вообще семь жен, как у Синей Бороды?
И даже если не семь, а три, то это тоже очень много, потому что он-то, судя по всему, никуда не торопится, а у Надежды время поджимает. Муж с работы придет, а у нее и ужина нет.
Нужно хотя бы за час до него дома быть и что-нибудь сообразить из имеющихся запасов.
Однако неудобно демонстративно на часы смотреть, воспитание не позволяет.
– А как же дочка? – спросила она только для того, чтобы проявить интерес к разговору.
– Да как… – Лёлик нахмурился, – я, конечно, денег посылал и теще написал даже, чтобы, если что нужно, ко мне обращалась, только мне ни ответа ни привета.
Так время и прошло, звонит мне вдруг Тамара – так и так, говорит, замуж выхожу и уезжаю в Штаты, на постоянное место жительства, а от тебя разрешение на дочку требуется. И что если хочу я, чтобы меня в покое оставили и чтобы она меня ежечасно не проклинала, то чтобы подписал все бумаги быстро, а она со своей стороны никаких претензий ко мне не имеет. Ну, я подумал немного, да и согласился. Сама посуди – ребенка этого я уж сколько не видел, она про меня вообще знать не знает, какой из меня папаша? Тамарку видеть не могу, да и ее, судя по всему, даже от телефонного разговора со мной уже трясет.
– Это же надо уметь – так друг другу опротиветь…
– Ага, она даже за документами не пришла, адвоката прислала. Ну, и все на этом, перечеркнул я ту страницу, надо дальше жить. Тут как раз познакомился с женщиной. Скромная, приятная, симпатичная, сын у нее от первого брака…
– А сама из провинции? – прищурилась Надежда.
– А ты, Надя, как догадалась?
– Да что уж тут… – вздохнула Надежда, – все ясно.
Она протянула руку, чтобы поправить волосы, при этом удалось взглянуть на часы. Время неумолимо бежало вперед, к возвращению мужа с работы.
– Ну, не буду тебя лишними подробностями грузить, – также вздохнул Лёлик.
«Хорошо бы!»
– В общем, сначала так просто вместе жили, потом расписались, в квартиру я их с сыном прописал, так ее как подменили. Была такая скромная, спокойная, голос тихий, смех приятный, а тут… стала денег требовать, а как ругается – ну так орет, прямо баба базарная. И главное – я тогда зарабатывал прилично, денег на нее не жалел, все у них с сыном было, а ей все мало!
Надежда посмотрела на Лёлика очень выразительно – обещал же не вдаваться в подробности. Как ни странно, он ее взгляд понял. И даже покраснел.
– Извини, что-то я действительно разболтался. Короче, устроила она мне в квартире настоящий ад, так что решил я разводиться. Да ради бога, она говорит, оставь мне квартиру, да и катись к чертовой матери, я тебя искать не буду.
– Однако…
– Я от такого дар речи потерял, говорю – да у тебя же прав никаких нет, квартира моя. Она и отвечает, что это мы еще посмотрим. И началось… всем соседям на меня нажаловалась, что я ее бью, на работу телегу накатала…
– Да кто ж на работе сейчас на это внимание обращает! Это раньше парткомом и профкомом пугали!
– Ну да, времена другие, но все же сотрудники коситься стали, особенно дамы. Сплетни пошли. Потом она всем друзьям позвонила, наговорила разного-всякого…
– А у тебя друзей и так немного было…
– Точно, как-то я с людьми плохо схожусь.
– А скажи, Лё… Миша, родственники у тебя есть? В таком деле, знаешь, иногда родные помогают – хоть советом поддержат, хоть сочувствием.
– Отец к тому времени умер, мама жила в Москве отдельно и болела. Братьев-сестер у меня нет, ты знаешь, а с остальными я как-то не очень. Мы все время в разъездах были, по всей стране мотались, я двоюродных и знаю-то плохо. В общем, подал я на развод, нанял хорошего адвоката, но он говорит, что дело это нелегкое – ее с ребенком из квартиры выжить. Предлагал я ей денег – хоть какую-то квартирку на окраине можно купить, – нет, орет, сам туда катись, а я тут останусь. Там квартира у метро «Сокольники» – парк рядом, воздух свежий, метро опять же… до центра десять минут. И до того меня довела, что я уже в квартире оставаться боюсь. Думаю, либо она меня отравит, либо полицию вызовет и скажет, что я ее убить хотел.
– Хваткая баба…
– Точно. Совсем я приуныл, а тут вызывает меня начальник и говорит, что открывает наша фирма филиал в Петербурге, он меня заставить, конечно, не может переехать, но если я соглашусь, то обещает повышение. И мама тут умерла. Она болела долго, так что я уж к этой мысли привык. Переехал я в ее квартиру, ну, тут хлопоты печальные, то да се. А как зашел к себе забрать кое-что – так и попасть в квартиру не могу, эта стерва замки поменяла. Советовал адвокат перейти к активным действиям – в суд подавать или еще что, да только мне вдруг так противно стало. Собрал кое-какие мелочи на память, документы, фотографии, бывшей своей сказал на прощание: да подавись ты! – и ушел. Утром начальнику согласие дал на переезд сюда. Пока тут все устроилось, мамину квартиру продал, купил двушку в новом доме на Петроградской. Хорошее место, там как раз рядом бабушка жила, я все там помню. Ну и переехал, и эту страницу своей жизни перевернул навсегда.
«А говоришь ты, Лёлик, красиво», – усмехнулась про себя Надежда.
Она приободрилась, поскольку, судя по всему, злоключения Лёлика подходили к концу и можно уже распрощаться, пообещав друг другу звонить и не пропадать. Однако ее собеседник не выглядел радостным. Неужели и тут нашлась женщина, сильно осложнившая ему жизнь? Невезучий какой мужик этот Лёлик. Доверчивый очень и в женщинах ничего не понимает.
Надежда поерзала на месте, прикидывая, как бы распрощаться, не обижая человека.
И тут ее мобильный выдал знакомую мелодию. Муж.
– Да, дорогой… – проворковала она в трубку.
– Надюша, ты понимаешь…
Надежда уже все поняла. Надюшей муж называл ее только в исключительных случаях, когда чувствовал себя виноватым и хотел оправдаться.
Оказалось, что приехали компаньоны из Москвы, которых срочно требуется вести в ресторан. И вообще развлекать. Это называется неформальное общение. Один компаньон был очень приличный человек, и жена симпатичная, ровесница Надежды. Так что если бы приехал он, то муж немедленно вытребовал бы Надежду к себе. Стало быть, приехал другой, тот, который менял жен так часто, что, кажется, и сам в них запутался.
– Так ты сегодня поздно? – спросила Надежда, тщательно следя, чтобы в голосе прозвучало огорчение.
– Да, похоже… – муж не умел притворяться, так что особого огорчения Надежда в его голосе не расслышала. – А ты вообще где? – спохватился он. – Я домой звонил – ты трубку не берешь.
– А я в торговом центре, утюг новый купила, – сказала Надежда самым «хозяйственным» голосом, – уже домой собираюсь.
– Да, а то Бейсик не любит долго быть один…
Рыжий наглый котяра был большой любовью Сан Саныча. Иногда Надежда думала, что он и женился-то на ней из-за кота. Но такое было нечасто.
«Вот и не ходил бы по ресторанам, а вернулся домой пораньше, – подумала Надежда, – раз так за своего кота переживаешь, сам бы его и утешал».
Похоже, что муж все-таки прочитал ее мысли, потому что он попрощался виноватым голосом.
– Ну? – Надежда посмотрела на Лёлика весело. – Закажи мне еще кофе и рассказывай, что у тебя стряслось. Просто не мужчина, а ходячее недоразумение!
Лёлик заказал еще кофе и пирожных, на этот раз любимые Надеждины «Алые паруса», и начал свой рассказ.
За неделю до встречи с Надеждой Михаил Леонов вошел в подъезд своего нового дома. Почти одновременно с ним к подъезду подошла привлекательная молодая женщина с тяжелым пакетом в руке. Михаил поздоровался и придержал для нее дверь.
Он не был знаком с этой женщиной – как вообще не был еще знаком ни с кем в этом доме, куда только что переехал, но руководствовался известным высказыванием Сервантеса: ничто не стоит так дешево и не ценится так дорого, как вежливость.
Женщина улыбнулась ему и ответила, они вместе подошли к лифту, Михаил нажал кнопку вызова.
Дверь кабины открылась, Михаил пропустил женщину вперед и вошел следом за ней. Теперь он лучше разглядел незнакомку. Ей было, пожалуй, около сорока – тот возраст, в котором некоторые женщины немного блекнут, а другие, наоборот, расцветают, раскрывая свою индивидуальность.
Эта женщина относилась ко второй категории, она выглядела молодой и симпатичной, особенно ее красили большие, широко расставленные глаза янтарного цвета и ямочка на подбородке. Привлекательная, очень привлекательная женщина.
Незнакомка нажала на кнопку седьмого этажа – значит, она живет на этаж выше самого Михаила.
Он нажал на кнопку шестого этажа, двери лифта сомкнулись, но тут же снова разъехались.
– Ну вот, – незнакомка поморщилась, – опять лифт не работает! И вот так почти каждый день!
Она еще раз нажала свою кнопку – но с прежним результатом, то есть без результата.
– Придется пешком идти! – вздохнула женщина и невольно покосилась на свой тяжелый пакет.
– Давайте я вам помогу! – неожиданно для себя предложил Михаил и добавил, чтобы не показаться навязчивым: – Все равно мне почти до того же этажа, что вам.
– Ну что ж, – женщина окинула его внимательным, оценивающим взглядом.
Михаил по-своему оценил этот взгляд и назвал свое имя.
Женщина тоже представилась – ее звали Алина, и она решила, видимо, что ему можно доверить свой пакет.
Михаил взял у нее пакет (он и правда был довольно тяжелый), и они пошли вверх по лестнице.
– Вы говорите, что здесь лифт часто не работает? – проговорил Михаил, чтобы завязать разговор. – Я-то только что сюда переехал и еще не успел набрать статистику.
– Ну, я и сама совсем недавно въехала, но уже третий раз нарываюсь на такую неприятность.
– Хороший дом! Я давно искал что-то подобное – новый, удобная планировка, и притом в моем любимом районе – на Петроградской стороне. Я учился на Петроградке, в электротехническом институте, и очень люблю эти места.
Таким нехитрым приемом Михаил надеялся разговорить Алину, надеялся, что она тоже расскажет что-нибудь о себе, но его надежда не оправдалась – она улыбнулась загадочно, но ничего не ответила.
Кстати, улыбка сделала ее еще привлекательнее.
Ну, нет так нет – наверное, не последний раз встречаются, еще успеют поговорить.
Они как раз проходили мимо его квартиры, и Михаил кивнул на дверь:
– Вот здесь я живу.
– О, я как раз над вами! – отозвалась на этот раз соседка.
Они поднялись еще на один этаж и остановились возле двери ее квартиры. Михаил протянул Алине пакет, улыбнулся:
– Рад был знакомству.
Алина тоже улыбнулась, поблагодарила за помощь и замялась.
Михаил понял, что она раздумывает, как бы вежливо и ненавязчиво дать ему понять, что в ее планы не входит приглашать его на чашку чая, – и пришел ей на помощь, сказал, что торопится домой, ждет важного звонка. Алина кивнула с явным облегчением, и на этом их первая встреча завершилась.
Снова они встретились через два дня.
Михаил зашел в небольшой антикварный магазинчик, расположенный в соседнем доме. Он не интересовался антиквариатом, но подумал присмотреть что-нибудь в новую квартиру. Какую-нибудь забавную вещицу для оживления интерьера.
Дверной колокольчик мелодично звякнул, Михаил вошел – и тут же увидел Алину.
Соседка стояла перед витриной, разглядывая небольшой акварельный портрет.
Увидев этот портрет, Михаил понял причину ее интереса.
Женщина на портрете была удивительно, просто неправдоподобно похожа на саму Алину.
Такие же широко расставленные янтарные глаза, такая же ямочка на подбородке, такие же волосы цвета палой листвы…
Такое сходство не бывает случайным.
Михаил готов был поклясться, что этот портрет написан с Алины. Хотя, пожалуй, нет – женщина на портрете была в блузке с кружевным воротником, какие носили лет сто назад.
– Сколько это стоит? – спросила женщина продавца, лысоватого мужчину лет пятидесяти.
– Двенадцать тысяч.
– Я куплю, – Алина достала из сумочки банковскую карту.
– Извините, но мы принимаем только наличные, – с явным сожалением проговорил продавец.
– Ох… – Алина порылась в своем кошельке. – У меня мало наличных, только шесть тысяч…
– Я вам одолжу недостающие! – неожиданно для себя предложил Михаил.
Алина оглянулась, увидела его, в первый момент не узнала, но потом улыбнулась, отчего очень похорошела:
– Это вы… но мне, честное слово, неудобно…
– Да бросьте вы! – Михаил уже достал из кошелька деньги. – Мы ведь соседи, а соседи должны друг друга выручать! Сегодня я вам помогу, а завтра, может быть, вы мне…
– Ну что ж, большое спасибо! – Алина взяла деньги. – Я вам сейчас же отдам…
Продавец аккуратно упаковал портрет, и они вместе вышли из магазина.
– Я вам сейчас же отдам деньги, – повторила Алиса, подходя к подъезду их дома.
– Да не спешите… это вполне терпит…
– Нет-нет, не люблю быть должна. Только знаете что… – Алина взглянула на него смущенно, – уж одолжаться так одолжаться. Вы не могли бы помочь мне повесить этот портрет?
– Запросто! – Михаил оживился, их знакомство обещало стать гораздо ближе. – Тогда я зайду к себе за дрелью.
– Отлично! А я пока заварю кофе. Или вы предпочитаете чай? У меня есть хороший, китайский.
– Пожалуй, кофе.
Михаил зашел к себе, нашел дрель, подумал, не взять ли бутылку вина – и не взял, решил, что Алина может плохо о нем подумать. Первое впечатление – самое важное.
Поднялся на седьмой этаж, позвонил.
Дверь тут же открылась. Алина стояла на пороге с портретом в руках. Он еще раз удивился, насколько этот портрет похож на нее. Она успела переодеться, была теперь в потертых джинсах и простеньком свитере, отчего вид у нее был домашний и удивительно уютный. Михаил смутился, на какое-то мгновение наступило неловкое молчание, которое он нарушил, проговорив неожиданно севшим голосом:
– Вот… дрель принес…
Алина улыбнулась, пригласила его в квартиру, провела в гостиную и показала простенок между двумя окнами:
– Вот, я бы хотела повесить этот портрет сюда.
– Отлично! – Михаил взял дрель наперевес и направил ее в стенку. – Вот здесь или чуть выше?
Алина показала ему нужное место на стене и сказала, что пойдет варить кофе.
Михаил проводил ее взглядом и приступил к работе.
Просверлил отверстие, забил дюбель, завинтил шуруп, повесил картину. Отступив в сторону, убедился, что она висит ровно, и крикнул в пространство дурашливым голосом, подражая сантехнику из своего прежнего дома:
– Хозяйка! Принимай работу-у!
Из кухни донеслось какое-то невнятное, нечленораздельное бормотание.
Он немного подождал и снова позвал Алину, на этот раз своим обычным голосом.
Когда и на этот раз никто не появился и не ответил, Михаил вышел из гостиной и заглянул на кухню.
Алины там не было, только закипал на столе прозрачный электрический чайник, светящийся синеватым фантастическим светом. Это его бормотание Михаил слышал из гостиной. Чайник закипел, щелкнуло реле, и наступила тишина.
И в этой тишине неожиданно громко зазвонил дверной звонок.
Михаил снова – очень громко – позвал Алину, но она опять не отозвалась. Зато в дверь снова позвонили.
И тут в голову Михаилу пришло простое и логичное объяснение происходящего. Возможно, Алина вышла из квартиры, например, чтобы вынести мусор в мусоропровод, и случайно захлопнула дверь. И сейчас стоит перед дверью и звонит, чтобы он впустил ее.
Объяснение было вполне правдоподобное, Михаил вышел в прихожую и, ничего не спрашивая, открыл дверь.
– Случайно захлопнули? – проговорил он, складывая губы в улыбку…
Улыбка тут же погасла, потому что за дверью стояла не Алина, а какой-то совершенно незнакомый бритоголовый мужчина в черной куртке с капюшоном.
Похоже, что этот мужчина удивился не меньше, чем Михаил. Он оглядел Михаила с ног до головы, после чего спросил низким, гулким голосом:
– Это сорок вторая квартира?
– Нет, это тридцать четвертая… – Михаил машинально назвал номер своей квартиры, но тут же исправил ошибку: – То есть я хотел сказать – тридцать восьмая.
И в доказательство своих слов он показал номер на двери.
– Точно, тридцать восьмая… – прогудел незнакомец и улыбнулся, разведя руками: – Извините, ошибся…
– Бывает… сорок вторая этажом выше… – Михаил закрыл дверь.
Как это часто бывает, перед его глазами еще какое-то время стояло улыбающееся лицо незнакомца. И теперь Михаил понял, что улыбка у него была какая-то фальшивая, ненатуральная. И вообще – странный какой-то человек. Говорит, что ошибся квартирой. Но на двери квартиры имеется номер, его трудно не заметить.
Михаил развернулся и еще раз окликнул Алину – но и сейчас никто не отозвался.
Это показалось ему странным. Более чем странным.
Он обошел всю квартиру, то и дело окликая хозяйку, но ее нигде не было. Ни в спальне, ни в кладовке, ни в ванной, куда Михаил заглянул в смущении.
Это уже не укладывалось ни в какие рамки.
Но что он мог поделать?
Михаил собрал свои вещи, вышел в прихожую, на всякий случай еще раз окликнул Алину и вышел из квартиры. К счастью, замок у нее на двери защелкивался сам.
Михаил вернулся к себе и еще какое-то время размышлял о том, что случилось.
Может быть, Алина решила, что их знакомство стало слишком близким, и решила это пресечь? Ну, так сказала бы об этом прямо! А уйти, оставив в квартире малознакомого человека, – это уже не лезет ни в какие ворота.
«Ну, ладно! – подумал наконец Михаил. – Навязываться я не буду…»
Однако у него в душе осталось какое-то смутное, неопределенное беспокойство.
– Ну? – спросила Надежда, внимательно выслушав этого тюху и недотепу. – И это все? Больше ты ее не видел? И в ту квартиру больше не ходил?
– Ходил… – признался он, – как-то, понимаешь, мне странно все и непонятно.
– Да что тут непонятного, – вздохнула она, – напарили тебя, друг мой. Напарили на шесть тысяч, вот и все. Это, знаешь ли, целый бизнес. Ловят женщины таких вот растяп, которые увидят симпатичную мордашку да ножки и раскиснут. Раньше, мне мать рассказывала, тоже так было. В советское время, когда строить начали и многие в новостройки поехали. Значит, привезли люди вещи, то-се, вдруг звонит женщина в домашней одежде и в тапочках. Ах, говорит, простите, извините, я, говорит, соседка с верхнего этажа, зовут, допустим, Валя. Не дадите ли взаймы пятерку или трешницу, мне с грузчиками никак не рассчитаться. Ну, люди все радостные, что в новую квартиру переехали, отчего соседке не помочь? Вот она соберет так с подъезда рублей тридцать, а то и пятьдесят, а у самой пальто и сапоги на чердаке спрятаны. Оделась – и пошла. Двери все нараспашку, никто никого не знает. А пятьдесят рублей в то время деньги очень даже неплохие были, моя бабушка пенсию сорок восемь рублей получала. Потом, правда, прибавили.
– Так-то оно так… – уныло протянул Лёлик, – думаешь, я уж совсем ничего не соображаю? Но ведь столько усилий – и все из-за такой в общем-то малой суммы! Ну, допустим, у лифта со мной столкнуться – это просто. До квартиры меня довести – тоже легко.
– Еще бы, ты ведь джентльмен, сразу видно, – усмехнулась Надежда, – женщине помочь просто обязан.
– Но ведь она меня в квартиру привела, дверь своим ключом открыла. И для чего было это делать, если шесть тысяч она уже получила? Попрощалась бы вежливо, сказала, что деньги вечером занесет, я бы и ждал ее, как дурак. А тут домой пригласила – и пропала.
– А она не могла на лестницу покурить выйти?
– Да я уж посмотрел, не было там никого. Странно все как-то. Сама меня в квартиру позвала. Если квартира чужая, то как она ключи достала? Такие сложности из-за шести тысяч…
– А шестьдесят ты бы ей и не дал.
– Да у меня столько наличных не было!
– Слушай, Михаил, – Надежда похвалила себя, что вовремя вспомнила его имя, – вот что ты конкретно сейчас хочешь? Ну, простись ты с этими деньгами, сам говорил, что не такая это сумма, чтобы расстраиваться. Простись и забудь.
– Ну да, но все же хотелось бы узнать, куда она делась. И вот как теперь выяснить, в ТСЖ спрашивать как-то неудобно… Что я им скажу?
