Kitobni o'qish: «Монетка на миллион»

Shrift:

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

Трамвай в саду

– В этой витрине вы можете увидеть монеты, которые имели хождение в некоторых странах Африки, Юго-Восточной Азии и на небольших островах Тихого океана… – Престарелый экскурсовод снял очки и протер их носовым платком.

– Монеты? Разве это монеты? – задал вопрос любознательный веснушчатый школьник, который пришел в музей со своим отцом. – Это же обычные ракушки!

– Совершенно верно, молодой человек! – одобрительно проговорил экскурсовод, водрузив очки на прежнее место. – Это именно раковины моллюска «змеиная голова», иначе их называют «каури». Но это не совсем обычные ракушки. Как я уже сказал, они очень широко использовались в качестве монет. Об этом говорит даже латинское название каури – «Ципрея Монета». В прежние времена этими ракушками расплачивались в лавках Судана и Занзибара, Таиланда и даже некоторых провинций Китая. Сорок раковин каури, нанизанных на шнурок, составляли более крупную денежную единицу – «связку», пятьдесят связок – «голову»…

– Однако и большие же кошельки приходилось носить с собой тамошним домохозяйкам! – проговорил еще один посетитель музея, мужчина примерно тридцати пяти лет, среднего роста и приятной, но незапоминающейся наружности.

– Совершенно верно! – подтвердил экскурсовод. – Когда отправлялись за покупками, нужно было нести целый мешок денег. Но это еще довольно удобно, в Новой Зеландии деньги были каменными, каждая, даже мелкая, монета весила по несколько килограммов, а «крупные купюры» бывали и по центнеру…

– А такие каменные монеты есть в вашем музее? – осведомился любознательный пятиклассник.

– Нет, они заняли бы слишком много места…

– Хорошо, что сейчас не чеканят таких тяжелых монет! – порадовался неприметный мужчина.

– А вот в этом вы ошибаетесь! – улыбнулся экскурсовод. – Несколько лет назад Государственный банк Канады выпустил монету номиналом в один миллион долларов. Эта монета также весит сто килограммов, изготовлена она из чистого золота в единственном экземпляре.

– В вашей коллекции такой монеты нет?

– Нет, к сожалению. Я же сказал, она изготовлена в единственном экземпляре! А теперь перейдем к следующей витрине, в которой выставлены средневековые китайские монеты династии Хань и монеты империи Чингисхана…

В Петербурге очень много музеев: есть всемирно известные, такие как Эрмитаж и Русский музей, есть менее известные, но довольно популярные среди горожан, например, Музей городского электротранспорта, где выставлены исторические трамваи и троллейбусы, или Железнодорожный музей, где в просторном помещении расположена самая большая в Европе детская железная дорога. Есть музеи совсем небольшие, но тоже популярные: к примеру, Музей водки и несколько музеев кукол и игрушек. Среди этого множества имеется и небольшой частный Музей нумизматики, в котором представлена огромная коллекция монет разных стран и эпох, собранная владельцем этого музея, известным коллекционером господином Осетровским. Именно в этом музее и проходила описываемая нами экскурсия.

Мужчина с приятной, но незапоминающейся внешностью немного отстал от экскурсии и внимательно осмотрел музейный зал. Он запомнил расположение дверей и окон, отметил датчики электронной сигнализации и камеры видеонаблюдения. Сделав несколько пометок в своем блокноте, он догнал группу в тот момент, когда экскурсовод подошел к очередной витрине.

– Здесь вы видите монеты государства Маньчжоу-Го, – вещал экскурсовод. – Это государство существовало чуть больше десяти летна китайской территории, оккупированной Японией во время Второй мировой войны. На этих монетах отчеканен профиль правителя Маньчжоу-Го, последнего императора Китая Пу И…

– Что вы говорите? Профиль Пу И?! – заинтересовался неприметный мужчина. – Надо же, как интересно! Наверное, это очень редкие и ценные монеты?

– Я бы не сказал, – экскурсовод пожал плечами. – У нас есть куда более ценные экземпляры. Кстати, вот в этой витрине – самые ценные экспонаты нашего музея. Этим монетам более двух тысяч лет. Это греческие тетрадрахмы второго века до нашей эры, римские таланты и самая редкая монета – лидийский статер шестого века до нашей эры. Предполагается, что это самая древняя монета в мире… – экскурсовод показал на небольшую, хорошо сохранившуюся монету с головой льва.

– Наверное, она очень ценная! – оживился мужчина с незапоминающейся внешностью.

– Конечно, – подтвердил экскурсовод. – По прошлогоднему лондонскому каталогу она оценивается в триста тысяч фунтов стерлингов.

Мужчина присвистнул:

– А вы не опасаетесь выставлять ее в музее?

– Нет, ничуть. Здесь очень хорошая охранная система, – экскурсовод показал датчики на стенах. – Эти датчики реагируют и на движение, и на изменение температуры в помещении. Кроме того, по ночам наш музей охраняют специально обученные собаки.

– Собаки? – переспросил любопытный посетитель. – Но вы только что сказали, что здесь установлены датчики движения. Они должны реагировать на собак!

– Совершенно верно! Но собак не допускают в залы главной экспозиции, они обходят остальные помещения и прилегающую к музею территорию. Впрочем, тема нашей сегодняшней экскурсии – не система охраны, а нумизматическая коллекция нашего музея. И сейчас мы с вами подойдем к витрине, в которой расположены наиболее интересные монеты Российской империи…

Мужчина приятной, но совершенно незапоминающейся наружности аккуратно припарковал машину во дворе приличного дома с собственной стоянкой и шлагбаумом на въезде. Затем он вошел в подъезд, вежливо придержав двери молодой маме с коляской. В коляске спал очаровательный двухмесячный ребенок, а спереди, держась за ручку, болтал ногами еще один, постарше. Мамаша улыбнулась мужчине благодарно, тот в ответ похвалил деток.

Консьержка выглянула из своего закутка и поздоровалась с мужчиной:

– Доброго денечка, Леонид Петрович!

– И вам того же, – приветливо ответил он.

Из лифта навстречу мужчине вышла полная представительная дама с французским бульдогом.

– Ах, Леонид! – заговорила она. – Передайте, пожалуйста, Лолочке, что я раздобыла телефон изумительного портного для собачек, ей это будет интересно! Имейте в виду, там очередь на месяц вперед, мы с Аленом уже записались.

Полное имя бульдога было Ален Делон, можно только удивляться, что нашла хозяйка общего во внешности французского актера, в молодости потрясающего красавца, и своего кривоногого любимца.

– Обязательно передам, – ответил мужчина с поклоном, – хорошей вам прогулки.

«Какой приятный мужчина!» – думали все встреченные соседи.

Леня Маркиз очень ответственно относился к своей репутации и искренне считал, что с соседями следует жить в мире и согласии. А также с сослуживцами.

Но судьба его сложилась так, что по работе он был сам себе хозяин, ни от кого не зависел. А из сотрудников или, скорее, компаньонов была у него только Лола, его верная боевая подруга.

У Леонида Маркова, имеющего в узких специализированных кругах аристократическую кличку Маркиз, была очень редкая по нашим временам профессия. Он был мошенником. Не просто мошенником, а мошенником с большой буквы, мошенником экстра-класса. Он не обманывал людей на улицах, втягивая их во всевозможные лохотроны, не шатался по квартирам, втюхивая доверчивым старушкам неработающие медицинские приборы, не обижал пенсионеров, а также вдов, сирот и бюджетников, справедливо полагая, что с них денег получишь мало, а забот и неприятностей огребешь кучу. Нет, операции Маркиза были остроумны и уникальны, он долго их готовил и почти никогда не проигрывал.

Таким образом, с течением времени Леня Маркиз стал широко известен в узких специфических кругах и начал потихоньку брать заказы. Времена изменились, лихие девяностые годы миновали, и люди поняли, что не всегда можно решить вопросы с помощью грубой силы и оружия, иногда, и довольно часто, требуется тонкий подход и полная конфиденциальность. К примеру, быстро и без шума и пыли вернуть украденную ценную вещь или компрометирующие фотографии или же пообщаться незаметно с каким-нибудь известным человеком и передать ему или ей кое-что важное, не предназначенное ни для чьих нескромных ушей. В таких случаях вовсе ни к чему оповещать о своих проблемах ни полицию, ни собственную службу безопасности (у кого она есть), гораздо разумнее найти ловкого неболтливого человека, который выполнит заказ, не слишком заботясь о соблюдении некоторых законов.

Таким человеком выступал Леня Маркиз. Только в одном он был тверд – никакого насилия и как можно меньше криминала. Леня был убежденным противником насилия, будь то драка депутатов на заседании Государственной думы или же ссора двух малышей в песочнице из-за пластмассового совочка.

В свое время Леонид Марков окончил цирковое училище, приобретя там ловкость рук, отличную реакцию и множество знакомых. Леня был везуч и умен, обладал также отличным чутьем на опасность, таким образом, долгое время ему удавалось не общаться близко с полицией и остальными соответствующими органами.

Леня открыл дверь собственной квартиры, и тотчас к нему подошел огромный, угольно-черный котище с белой манишкой. Смотря мимо и индифферентно мурлыкнув, кот оставил энное количество шерсти на брюках хозяина.

– Аскольдик! – умилился Леня. – Мой дорогой!

Кот был назван в честь старого Лениного учителя и друга, ныне уже покойного, и Маркиз кота обожал. Еще в квартире вместе с ним и Лолой жил крошечный песик древней мексиканской породы чихуахуа и огромный говорящий попугай по кличке Перришон. Песик был Лолин, а попугай считался у них общим.

Лола появилась в Лениной жизни более двух лет назад и с тех пор не уставала повторять, как же ему с ней повезло. Лола была актрисой – не только по профессии, но и по призванию. Лола играла всегда и везде: дома на кухне, в кафе, куда любила водить своего песика, на улице, но только не на сцене. То есть на сцене она тоже играла, но раньше, до знакомства с Маркизом. Все признавали у нее несомненный артистический талант: и режиссеры, и собратья по сцене, и даже известный театральный критик Пеликанский выразился как-то о ней чрезвычайно уважительно. И сколько же раз в сердцах повторяла Лола своему партнеру, что ради него она бросила сцену!

Обычно Леня на такие провокации не реагировал, но все же, когда Лоле удавалось вывести его из себя (а это происходило довольно часто, поскольку Лола, как всякая уважающая себя женщина, могла из ничего соорудить три вещи: шляпку, салат и скандал), Маркиз заявлял, что все ее слова – ложь, лицемерие и притворство, что она, конечно, талантливая актриса, но ужасная лентяйка и что бросила театр она оттого, что ей осточертели зависть коллег, грязные гримуборные и грубые приставания критика Пеликанского.

Назвав, таким образом, вещи своими именами, Леня тотчас бросался наутек, потому что, хоть и имел он отличную реакцию, она, эта реакция, вступала в борьбу с Лолиным бурным темпераментом, и неизвестно было, кто же победит в этой борьбе.

В остальном компаньоны сосуществовали вполне мирно, хоть Лола была капризна, рассеянна и обожала поспать по утрам.

Но как только Маркиз объявлял, что они начинают очередную операцию, Лола становилась послушна и исполнительна. К тому же она виртуозно умела гримироваться, прекрасно входила в любой образ и имела целый шкаф одежды, подходящей к самым разным случаям. В общем, в спокойные минуты Леня наедине с собой признавался, что с такой помощницей ему действительно очень повезло. Но никогда вслух об этом не говорил – Лолка возгордится, задерет нос, и тогда вообще ее в оглобли не ввести.

Сейчас Леня прислушался. В квартире было тихо: кот двигался неслышно, попугай был заперт в клетке, а песика Лолка, очевидно, взяла с собой, утром Маркиз послал ее кое-что разведать, а сам пошел в Музей нумизматики.

Леня сварил себе чашку кофе, но выпить ее решил не на кухне, чтобы не приперлись его хвостатые и пернатые любимцы и не затребовали внеочередного кормления, а у себя в комнате.

Он включил компьютер и отпил глоток божественного напитка. Кофе Леня Маркиз заваривал очень хорошо, это все признавали.

Леня вышел в Интернет и отыскал там сведения о государстве Маньчжоу-Го. Все верно, существовало такое всего десять лет, правил император Пу И.

В принципе Леня знал, что Лолка назвала своего песика именем последнего китайского императора. Какое отношение имеет древняя мексиканская храмовая порода чихуахуа к китайскому императору, Лола объяснить затруднялась, но песика своего обожала.

Сейчас Леня узнал, что настоящего Пу И после капитуляции Японии взяли в плен наши войска, потом отдали китайцам. Он долго сидел в тюрьме, потом вышел и работал садовником. Такая вот судьба.

В статье приводилось несколько фотографий императора.

«Нисколько не похож», – подумал Леня, вспомнив о песике, и в который раз поразился, до чего же Лолка взбалмошная особа.

Вот и сейчас – где ее носит? Он, Леня, свою часть задания на сегодня выполнил: побывал в музее, изучил тамошние порядки, систему охраны и расположение камер. А где эта растелепа? Небось потащила своего китайского императора в кафе и кормит его там ореховыми трубочками. Ветеринар же запретил!

За три дня до описываемых событий в комнате у Маркиза раздался звонок мобильника. Услышав мелодию, Леня сразу понял, что звонит потенциальный заказчик. И телефон был куплен для этой цели специально, точнее телефоны, Леня часто их менял, всякий раз покупая на подставное лицо.

«На всякий случай», – говорил он, когда Лола фыркала и дергала плечом.

Ехидная Лолка тут же сообщала, что у ее партнера мания преследования, Маркиз только отмахивался. Он был очень осторожен, брал заказы не абы у кого, а только по предоставлении солидных рекомендаций. Было в городе несколько людей, мнению которых он доверял. А то ведь можно так нарваться…

Система, конечно, давала сбои, но крайне редко.

– Слушаю вас! – сказал Леня в трубку, голос его был в меру любезен, но не более того.

– Мне дал ваш телефон… – мужской голосназвал фамилию, и Леня удовлетворенно кивнул – все правильно, из тех, кто может рекомендовать. – Дело у меня конфиденциальное и срочное. Возможно, оно покажется вам сложным…

Леня нахмурился: он не любил, когда в разговоре обсуждали его квалификацию. В самом деле, если клиент считает, что он не справится с поставленной задачей, то зачем тогда обращаться? А если таким образом пытается спровоцировать, то это как-то несерьезно.

– Я готов вас выслушать! – отрывисто сказал он. – Называйте время и место встречи.

– Вы свободны в любое время? – уточнил заказчик, и Леня снова нахмурил брови.

Недоверчивый какой-то попался клиент, все проверяет. Ход мыслей его ясен: если Леня ухватится за его предложение, стало быть, он не востребован, и дела его идут плохо.

Леня Маркиз считал, что он в своей профессии достиг многого, дела его успешны и сам он человек обеспеченный. Он мог выбирать заказчиков, а не они его. И Лолка все время ныла, что они много работают, и что она совершенно запустила свою внешность, и Пу И скучает. Это-то как раз было полное вранье, поскольку с Пу И Леня проводил едва ли не больше времени, чем она. Да пока эту засоню утром с постели поднимешь, собака сто раз описается!

Но без работы Леня ужасно скучал.

– При моей профессии, – говорил он, когда Лолка совсем распоясывалась, – на пенсию не уходят. Чуть только расслабишься, одному клиенту откажешь, потом другому – глядь, и никого нет, никому ты не нужен, все к конкурентам переметнулись.

– Ты же утверждаешь, что у тебя нет конкурентов, – ехидно замечала Лола, – ты же в своей профессии лучший!

– Но клиенты этого не знают, пока не свяжутся со мной, – твердо отвечал Маркиз.

И Лола отступала еще и потому, что без работы Ленька становился удивительно противным. Он ворчал, капризничал, хамил ей по мелочи и придирался по пустякам.

И как назло, уже две недели не было никаких звонков, так что Леня подумывал даже, не сделать ли какое-нибудь доброе дело задаром, чтобы потренироваться и не потерять квалификацию. Так что звонок потенциального клиента оказался очень кстати.

– Так когда вам будет удобно? – повторил клиент.

– Вы же говорили, что у вас дело очень срочное… – напомнил Маркиз сухо.

– Да-да, конечно… Тогда сделаем так: завтра днем, нет, пожалуй, попозже… часов в пять подъезжайте к Архиерейскому саду…

– Это бывший Пионерский, что ли? – уточнил Леня.

– Ну да, на Петроградской… – с неудовольствием согласился заказчик. – Так вот, там есть пруд… И летнее кафе на берегу. Спросите Антона Ивановича, это я…

– Буду! – коротко ответил Леня и отключился.

Пока он разговаривал, явился кот Аскольди уселся к хозяину на колени.

– Аскольдик, что ты об этом думаешь? – спросил Леня и почесал кота за ухом.

Спросил он, конечно, не всерьез, потому что, хоть и признавал за своим котом необычайный ум и сообразительность, все же в делах советов ничьих не слушал, сам управлялся. Кот все понимал правильно, поэтому не обиделся и отреагировал, как всегда, индифферентно. Он устроился поудобнее и замурлыкал о том, что наконец наступило лето, и жизнь прекрасна, и вообще, все замечательно…

Леню разбудила Лола, когда вернулась из парикмахерской. Она была очень сердита, потому что ее постоянный мастер Маргарита оказалась в отпуске, пришлось пойти к другой, а та сделала все не так. И краску взяла другую, и уложила плохо, и челка не на ту сторону.

– По-моему, тебе идет, – пробормотал Леня, приоткрыв один глаз.

На самом деле он вообще не заметил в прическе своей боевой подруги никаких изменений. Но Лола уже завелась и теперь искала, на ком бы сорвать злость. Песика она никогда бы не обидела, кот Аскольд мигом сообразил, что она не в духе, и двумя прыжками взвился на шкаф. Раньше у него получалось это одним разом, но за последний год кот несколько отяжелел от сытой и спокойной жизни. Ругаться же с попугаем было чревато: наглая птица имела характер скандальный, да еще набралась где-то таких выражений, что Лолины уши вмиг увядали, как сорванные цветы, не поставленные в воду. А еще она боялась, что такое услышит Пу И.

Оставался только компаньон и соратник.

– Что-то ты, Ленечка, стареть стал, – притворно вздохнула Лола, – спишь днем, как пенсионер. Делать, что ли, совсем нечего?

– Угу, – Леня сладко потянулся, – застоялся я совсем. Ну, это ненадолго, завтра встречаюсь с клиентом.

– Опять… – Лола на глазах впадала в меланхолию.

– Спокойно! – Леня закружил ее по комнате. – Я еды в китайском ресторане купил, сейчас обедать будем! Знаю, что ты после парикмахерской всегда есть хочешь!

– До еды ли мне, – в Лолином голосе послышались слезы, – в зеркало на себя смотреть не могу!

– Курица в кисло-сладком соусе, запеченные баклажаны с орехами, дикий рис… – соблазнял Леня, – и еще мороженое, твое любимое фисташковое…

– Ну, если только фисташковое… – слабо улыбнулась Лола.

– Лед тронулся! – обрадовался Маркиз.

Старожилы Петроградской стороны знают, что давным-давно никаких больших домов на Петроградке не было. Теснились там маленькие бревенчатые домики с уютными палисадничками и огородами, а дальше были огороды большие, где выращивались овощи и зелень на продажу. С тех пор улицы в том углу и называются Большая Зеленина, Малая Зеленина и Глухая Зеленина. Еще была там усадьба архиерея, а при ней огромный фруктовый сад.

Были в том саду яблони нескольких сортов, были, конечно, груши и сливы, так что весной гул стоял от пчел, что роились над белой кипенью цветущих деревьев. Был пруд, кишевший рыбой, а в центре его – островок, где жили лебеди.

После некоторых исторических событий, когда архиереи стали не нужны, усадьба разрушилась, от нее остались одни развалины, в которых прятались подозрительные личности. Сад безобразно зарос, плодовые деревья высохли и вымерзли, остались только дубы да липы – этих ничто не возьмет.

Перед войной поговаривали, что водятся в саду привидения. Якобы сторож продуктового магазина, что на Бармалеевой улице, шел как-то поздно ночью и слышал в кустах подозрительную возню и неприличный заливистый смех. А после вышла вдруг на тропинку высокая фигура вся в белом, подлетела к сторожу и схватила за шею. Сторож протрезвел со страху, еле от привидения отбился и бросился бежать. А когда очнулся, то хватился кошелька: видно, нечистая сила позарилась.

Соседи ахали, только жена сторожа ругалась последними словами: пропил, кричала, паразит, всю получку, и нечистая сила тут совершенно ни при чем.

Однако пошаливали в том саду прилично: скорее всего, мелкая шпана, а не привидения.

В блокаду дубы и липы вырубили на дрова, и сад зарос совсем безобразно: высилась там крапива в человеческий рост, лебеда и лопухи, а также кусты, на которых осенью зрели красные ядовитые ягоды, называемые волчьими.

А уж в шестидесятые годы, после того как Гагарин в космос полетел и случились многие другие исторические события, решили сад в порядок привести, даже в газетах писали, что вместо старого парка, рассадника всевозможных безобразий и даже преступлений, будет теперь новый, его отдадут детям и назовут Пионерским.

Сказано – сделано. Остатки старых деревьев выкорчевали, посадили березы и елки, проложили дорожки, вырвали все сорняки и сделали газоны и клумбы.

Архиерейский пруд чистили больше недели, нашли на дне бесчисленное количество пустых бутылок и граненых стаканов, которые, как известно, вечны, никакая напасть их не берет, и никакие стихийные бедствия над ними не властны. Еще обнаружились на дне пруда какие-то весьмаподозрительные кости и станковый пулемет «Максим», вполне, кстати, пригодный к употреблению, только почистить да смазать – и пожалуйста, ставь на крышу, да и…

Про пулемет «Максим» в газетах не писали, знающие люди рассказывали.

Лебединый домик давно развалился, и лебеди больше не прилетали, наверное, нашли себе другое, более уютное пристанище. Зато прилетели утки, а на деревьях гнездовались разные мелкие представители семейства пернатых.

Как полагается, сделали в парке закрытый павильон, в нем работали разные кружки: шахматный, судомодельный и мягкой игрушки. Была также открытая эстрада, на которой выступали пионерские ансамбли, тонкими трогательными голосами распевавшие «То березка, то рябина» или про дощечку и лесенку.

И наконец, была в парке мемориальная аллея пионеров-героев – усаженная тополями широкая дорога, где через равные промежутки висели портреты знаменитых пионеров, начинавшиеся, как водится, с Павлика Морозова. Это теперь насчет Павлика существуют в народе некоторые сомнения, можно ли считать героем мальчика, предавшего собственного отца, а раньше сомнениям не было места.

Аллея заканчивалась круглой площадкой с трибуной, над которой реяли флаги. Перед трибуной была разбита большая клумба в виде пятиконечной звезды, усаженная всегда одинаковыми ярко-алыми цветами, называемыми по науке сальвия или шалфей декоративный, а в народе именуемыми партийцами.

После перестройки парк захирел. В самом деле, какая уж тут аллея пионеров-героев, когда самой пионерской организации больше не существует.

Леня Маркиз в этом парке не бывал по самым понятным причинам: у него не было детей и пока не предвиделось. Слышал он краем уха, что Пионерский парк снова переименовали в Архиерейский сад и провели реконструкцию.

Леня оставил машину на стоянке у входа и прошел через кованые ворота.

Вид парка радовал глаз. Щиты с портретами давно убрали и повесили между тополями разноцветные фонарики, так что вечером, в темноте, было, очевидно, очень красиво.

Вместо пятиконечной клумбы с недоброй памяти партийцами был теперь роскошный цветник, разбитый по всем правилам садово-паркового искусства.

Леня миновал цветник, прошел тенистой аллеей и вышел к пруду. Павильон, где раньше послушные дети мастерили модели крейсеров и эскадренных миноносцев и шили зайцев и медвежат, очень удачно переделали в ресторан. На берегу пруда стояло несколько столиков под нарядными полосатыми тентами. Сам пруд был поделен сеткой на две примерно равные части, в одной старательно цвели лилии и плавали утки, возле другого берега стояли удочки, там за умеренную плату разрешали ловить рыбу.

Леня выбрал столик поближе к воде, официант подошел не так чтобы быстро, несмотря на то что народу за столиками почти не было. И никого похожего на клиента не наблюдалось.

– Меня тут должны ждать… – сказал Леня с сомнением, – Антон Иванович.

Официант задумчиво оглядел столики. У Маркиза в голове зашевелилась здравая мысль, что следует уйти отсюда как можно скорее. Этот заказчик ему не понравился еще по телефонному разговору, а уж если он еще и опаздывает на встречу…

– Антон Иванович… – проговорил официант… – кто такой? А вы заказывать будете? Рыбка есть, свеженькая… только почистили… жаренная на гриле… – он кивнул в сторону пруда.

– Угу, и утка, свеженькая, только ощипали… – поддакнул Леня и тоже кивнул в сторону пруда.

– Постойте! – официант вдруг хлопнул себя ладонью по лбу. – Так вам Иоганныча, что ли? Точно, он же и правда Антон… А я-то сразу и не вспомнил…

Он отошел в сторонку, сложил руки рупором и крикнул на тот берег:

– Антон Иоганныч! К вам гости!

Тотчас встал один из рыболовов и заторопился в сторону кафе.

– Так что насчет рыбки? – официант обратился к Лене.

– Нет, спасибо, мне, пожалуйста, кофе и водички минеральной. Только чтобы без газа.

– К кофе десерт, пирожное, чизкейк?.. – скороговоркой перечислял официант, но Леня только отмахивался.

– Берите булочку, – сказал, подходя, заказчик, – вчерашнюю.

– Зачем мне вчерашняя булочка? – всерьез удивился Маркиз.

– А вы ее все равно есть не станете, а уткам полезен черствый хлеб, – заказчик махнул рукой в сторону пруда.

Поскольку столик стоял у самой воды, под ногами у Маркиза плавали утки: два ярких самодовольных селезня и одна дама в скромном повседневном оперении. Она посмотрела на Леню и издала выразительный кряк: давай, мол, булки, не жадничай!

Официант ушел, и Леня внимательно пригляделся к потенциальному заказчику.

С виду мужчина ничего себе, довольно крепкий, подтянутый, хоть и немолодой, шестой десяток не только разменял, но и прожил, небось, больше половины. Одет скромно: джинсы, куртка спортивная, – оно и понятно, не в смокинге же рыбу ловить. Волосы хоть и седые совсем, но хорошие, густые, аккуратно подстриженные.

В этом месте Леня Маркиз слегка расстроился.

Он точно знал, что его волосы в таком возрасте не будут выглядеть так же хорошо. Макушка уже сейчас начинает слегка редеть. Правда, Ленин парикмахер уверяет его, что это только кажется, но ведь от них, от парикмахеров, правды не дождешься. А к Лолке он с таким вопросом ни за что не обратится, еще не хватало против себя такой козырь ей давать, потом от насмешек спасу не будет!

Официант принес заказанное. Увидев булочку, утки заметно оживились.

– Вы позволите? – заказчик стал отщипывать маленькие кусочки от Лениной булки и бросать их в воду.

Маркиз вдруг ощутил детскую обиду. Он, может, сам хотел уточек покормить, булка-то его. Закажи свою и корми на здоровье! Что это за манера – пользоваться чужим на дармовщинку! Нет, определенно, этот человек ему не нравится.

Леня тут же мысленно усмехнулся. Ну неприятный тип, так что, из-за булки с ним расстаться? И вообще, он сюда не уток кормить пришел, у него время не казенное.

– Может быть, познакомимся и перейдем к делу? – напомнил он. – Вы же говорили, что дело у вас срочное.

– Да-да, – заказчик с явным сожалением отвернулся от воды, – вы совершенно правы.

– Итак? – спросил Леня. – Про меня вы наводили справки и знаете, что проколов у меня не бывает, и размер гонорара тоже знаете.

– Наслышан, – усмехнулся заказчик, – но давайте по порядку. Меня зовут Антон Иванович Штемпель. Фамилия у меня такая, и спасибо, что скрыли улыбку.

Леня поклонился: при его профессии умение следить за лицом едва ли не самая важная вещь.

– Фамилия немецкая, – продолжал заказчик, – батюшку моего звали Иоганн Альбертович, но вам это неинтересно. Дело у меня вот какое… – он снова загляделся на уток и поискал булку.

Но Леня давно уже спрятал остатки булочки подальше, а когда Антон Иванович поглядел на него в удивлении, послал в ответ безмятежный взгляд.

– В районе Никольской церкви есть Музей нумизматики… – начал заказчик со вздохом.

«В жизни не слышал», – подумал Леня, но изобразил, что он весь внимание.

– Музей частный, принадлежит он некоему Дмитрию Осетровскому, богатому человеку и страстному коллекционеру. Так вот, – Антон Иванович посмотрел Лене в глаза, – мне нужно, чтобы вы украли из этого музея одну монету.

– Что за монета? – спросил Леня после некоторого молчания. – Динарий императора Тиберия? Тетрадрахма Александра Македонского? Что-то средневековое?

– Нет-нет, монета не слишком ценная, – заторопился заказчик, – она представляет ценность только для меня. Эта монета государства Маньчжоу-Го…

«В жизни не слышал», – снова подумал Леня.

– Она не слишком редкая, хотя отличается от остальных, она не круглая, а овальная. Но дело не в этом.

– Сколько она стоит? – поинтересовался Леня.

– Боюсь, что стоит она тысяч пять… рублей.

– Что? – возмутился Маркиз. – И вы говорите, что знаете мои расценки? Десять процентов от стоимости вещи! Так вы предлагаете мне совершить кражу за пятьсот рублей вознаграждения? Вы, сударь, адресом ошиблись, я не благотворительный фонд! Я и вообще не унижаюсь до вульгарной кражи, а уж за такой гонорар…

– Но послушайте, не надо так кипятиться, – клиент нахмурил брови, – дайте же договорить! Мне вас рекомендовали как человека умного и понимающего.

Маркиз и сам не знал, с чего он так разозлился. Ну не нравился ему этот человек – и все тут! Да тут еще утки не вовремя раскрякались, требуя булки.

– Если рассмотреть мое дело под другим углом, – заговорил Антон Иванович, – то получается вовсе не кража, а возвращение украденного. То есть, по большому счету, восстановление исторической справедливости. Дело в том, что эта монета – она моя. И Митька Осетровский украл ее у меня очень давно…