Kitobni o'qish: «Листы каменной книги»

Shrift:

Надежда Николаевна возвращалась домой не в самом лучшем настроении. И это было странно, потому что все ее знакомые и друзья прекрасно знали, что характер у Надежды хороший, общительный и спокойный. Она не впадала в меланхолию ни с того ни с сего, а даже если на то и была причина, расстроить Надежду так, чтобы охватила тоска, все равно было трудно.

К тому же на такой случай у Надежды Николаевны существовала собственная методика, как избежать плохого настроения, а если оно все же накатило, то как быстрее из него выйти. Для этого нужно было все неприятные события разложить по полочкам, вычленить из них действительно плохие, а остальные отбросить как ерунду, не стоящую внимания. После такой нехитрой манипуляции зачастую оказывалось, что на самом-то деле ничего особенно плохого не произошло, обычные мелкие житейские неприятности. Но у кого их нет? А если расстраиваться из-за каждого сломанного ногтя или переживать, что тебе в поликлинике нахамили, то никаких нервов не хватит.

Итак, Надежда Николаевна решила разобраться в собственном плохом настроении. Тем более что случай был как раз подходящий: она не торопясь, в одиночку шла от метро домой, наслаждаясь погодой. А погода стояла хорошая – в октябре неожиданно наступило бабье лето, которого уже и ждать перестали, и вместе с золотой осенью оно радовало и глаз и душу. Было, конечно, прохладно, зато вон какая луна висит, словно огромный лимон.

Надежда вдохнула поглубже свежий по вечернему времени воздух и занялась подсчетом.

Итак, муж, как обычно, улетел в командировку. Само по себе это событие давно уже Надежду не удивляло: Сан Саныч много работал и часто бывал в командировках. Правда, на этот раз все произошло неожиданно – что-то там, на объекте, вышло из строя, и, судя по расстроенному голосу мужа, улетел он надолго. Надежда с ним даже не попрощалась: привезла ему чемодан прямо в офис, а секретарь, извиняясь, сказала, что Сан Саныч никак не может выйти, у него важное совещание.

«Ну ладно, – вздохнула Надежда, – дело прежде всего». Хотя все же было как-то неприятно.

И ладно бы только это. Буквально на следующий день они должны были идти на прием по случаю какого-то очередного звания, присужденного ближайшему другу Сан Саныча, и Надежде Николаевне пришлось тащиться туда одной. Она бы, конечно, не пошла, но Павел и слышать ничего не желал. Рассердился и орал в трубку, что с этим… в сердцах он назвал своего лучшего друга непечатным словом, так вот с этим Сашкой он разберется потом, а она, Надежда, чтобы была как штык. И никаких «неудобно» там и вообще… Они друзья или нет?

«Друзья», – была вынуждена согласиться Надежда, потому что, кроме мужа, их с Павлом связывало одно общее дело. Однажды Надежда Николаевна здорово его выручила, так что Павел добро помнил и очень ее с тех пор уважал.

На следующий день она сбегала в салон красоты, надела новое платье и отправилась на банкет в дорогой ресторан. Павел встретил ее как родную, с его женой она была хорошо знакома, поскольку они дружили домами, встретилась и еще пара-тройка знакомых лиц.

– Вот, Надя, разреши тебе представить, – церемонно сказал Павел, подведя к ней неказистого с виду мужчину, – это мой родственник Антон Сергеевич Вор…

– Можно просто Антон, – перебил его мужчина, и это Надежде сразу не понравилось.

Что еще за неуместная фамильярность? Если он – Антон, то она, значит, Надежда? И разговаривать они должны на ты? Мало ли что он родственник Павлу, с которым она, выражаясь банально, не один пуд соли съела (соленое вредно, кстати), она этого родственника в первый раз в жизни видела и скорее всего в последний. Все же воспитание взяло верх, и Надежда улыбнулась как можно приветливее и даже пожала протянутую руку. Рука Антона была неожиданно твердой.

Хитрый змей Пашка посадил их рядом – место Сан Саныча было свободно, и пришлось поддерживать разговор. Не сидеть же надутой и не отворачиваться же в другую сторону? Тем более что соседкой слева оказалась совершенно незнакомая дама, от которой невыносимо несло духами. Дама бросила на Надежду всего один взгляд и тут же потеряла к ней всяческий интерес, что немедленно отразилось у нее на лице.

Как потом оказалось, дама была не то мелким начальником из фирмы Павла, не то вообще чиновницей из районной администрации. Что уж ее сюда занесло?.. Наверное, по должности полагалось.

Волей-неволей пришлось повернуться к Антону и придумывать темы для разговоров. Тут тоже были свои трудности.

Дело в том, что Надежда давно была замужем и не привыкла ходить одна по ресторанам, где люди веселятся, пьют и танцуют. Точнее, в ресторан можно прийти и одной, но на встречу, к примеру, институтских друзей или одноклассников. Там все свои, и как раз мужей-жен не должно быть. Посторонние на таких встречах только мешают, тем более когда начинаются романтические воспоминания.

А с незнакомым мужчиной если не о делах, то о чем говорить? Спросишь, чем занимается, он может обидеться, скажет, еще бы про зарплату спросила. Спросишь, есть ли семья – жена, дети, так он посчитает ее одинокой охотницей за мужчинами, и поди потом доказывай, что это не так. Спросишь, из какого города приехал, так опять-таки может обидеться, что его приняли за провинциала.

– Ну что, – спросил Антон, наливая ей вина, – хотите спросить, откуда я свалился на Пашкину голову?

– Ну… в принципе это меня не очень интересует, – улыбнулась Надежда. – Но то, что вы живете не в нашем городе, я знаю, иначе мы давно бы с вами как-нибудь пересеклись. Павел – лучший друг моего мужа, мы часто видимся.

Надежда мысленно себя похвалила – вроде бы случайно Сан Саныча упомянула, а вышло кстати. А то знаем мы этих мужиков среднего возраста – вырвался в большой город и чувствует себя свободным. Тем более рядом сидит симпатичная женщина. Нет, надо сразу дать ему понять, что никакого продолжения знакомства у них не будет.

Она сделала глоток вина и посмотрела на своего соседа по столу. Тот хмыкнул едва слышно и блеснул глазами. Вот к чему бы это?

В эту минуту тамада объявил, что несколько слов хочет сказать представитель администрации. Соседка слева тут же подскочила и невежливо толкнула Надежду локтем, так что та едва не уронила бокал. Хорошо, что этот самый «просто Антон» руку ее удержал.

«Черт меня дернул сюда прийти»! – подумала Надежда, едва сохраняя приятное выражение лица.

Начальственная дама проговорила несколько поздравительных слов звучным контральто, после чего поперлась вокруг стола, чтобы поздравить виновника торжества лично.

– Хотите, поменяемся местами? – тихонько спросил сосед, и Надежда посмотрела на него с искренней благодарностью.

Административная дама смачно расцеловалась с Павлом и даже соизволила сказать несколько слов его жене. Надежда почувствовала легкое злорадство, увидев, как на Пашкиной щеке пламенеет след помады. Вот пускай так и ходит.

Праздник продолжался. Кухня в этом ресторане была отличная – тут уже спасибо Пашкиной жене Ольге, она всегда ответственно подходила к выбору заведения.

Перед горячим, как обычно, гости покинули свои места за столом. Кто-то пошел танцевать, кто-то – курить, кто-то просто прогуливался и беседовал в холле.

Надежда решила освежиться. У туалета ее перехватил Павел и со словами «Надь, на два слова!» утащил в уголок, где стояла большая каменная ваза, расписанная под греческую амфору.

«Вот с какого перепуга тут используют греческие мотивы, – подумала Надежда, – если ресторан позиционируют как французский?!» Ну это так, мимоходом.

– Ну что еще? – не слишком приветливо спросила она, потому что примерно уже представляла, о чем пойдет речь. И это ей заранее не нравилось.

– Надя, будь человеком! – Павел прижал руки к сердцу. – Возьми на себя Тошку!

– Это как? – оторопела Надежда от такой наглости.

– Слушай! – Павел схватил ее за плечи и зашептал в ухо: – Он свалился как снег на голову, а у меня сейчас полный затык, просто зашиваюсь с работой! И банкет этот не ко времени совсем, но раз уж заранее заказывали и людей пригласили, то что делать… А Антона развлекать надо, все-таки родственник, хоть и седьмая вода на киселе. Неудобно, сто лет не виделись. Ольга тоже не может – с внуком по врачам бегает, его на обследование кладут на следующей неделе…

– Что-то серьезное? – встревожилась Надежда Николаевна.

– Да не точно еще… В общем, Надя, я тебя очень прошу, сходи ты с ним в театр!

– Какой еще театр?! Он меня никуда не приглашал.

– А он стесняется. Боится, что ты его куда подальше пошлешь.

– Непременно так и сделаю, – зловеще заговорила Надежда. – Павлик, ты, часом, не забыл, что я замужем? За твоим, между прочим, лучшим другом.

– Да помню я! И Сашке ни за что не прощу, что он в командировку так не вовремя умотал! Но послушай, от тебя убудет, что ли? Человек в нашем городе никого не знает, еще заблудится…

– Такси довезет, – отмахнулась Надежда Николаевна.

– Надя, ну я тебя очень прошу! – сказал Павел с отчаянием. – Мне неудобно перед ним, хорошо хоть, этот банкет подвернулся. Наши матери двоюродными сестрами были, но дружили как родные. Теперь уж обеих на этом свете нет. Но я тетю Валю помню.

– И что? Прикажешь мне теперь целую неделю твоего родственника развлекать? Сначала театр, потом обед в ресторане, потом ужин, а после что? – разозлилась Надежда. – Ты, Пашка, сводником, что ли, заделался? Вот уж не ожидала от тебя!

– Да о чем ты говоришь? – Павел замахал руками, как будто отгонял рой диких пчел. – Ну что ты такое подумала? Мы же приличные люди, к тому же возраст…

– Ага, про возраст вспомнил… – прищурилась Надежда, и Павел отвел глаза.

Мужики, конечно, всегда друг друга покрывают. Сан Саныч был человеком сдержанным, проще говоря, неболтливым, и все же кое-что о похождениях его дружка она знала. Точнее, догадывалась. Профессора Павла Петровича окружали симпатичные студентки и аспирантки, и как тут удержаться?.. Помнится, раньше и скандалы у них с женой по этому поводу бывали, и приходил он за сочувствием к лучшему другу, так что Надежда кое-что слышала. Но молчала – не ее дело.

– Надя, я даю тебе честное слово, что Антон – человек приличный! – Павел снова прижал руки к сердцу. – И не станет он за тобой приударять! Так пойдешь в театр?

– Ну ладно, – нехотя согласилась Надежда. – Но если встречу там знакомых, будешь с моим мужем сам разбираться. Я ему объяснять ничего не стану, к тебе отправлю.

Вот так и получилось, что на следующий день Надежда Николаевна отправилась в театр на Фонтанке, но, когда возле входа встретилась с братом Павла, выяснилось, что сейчас здесь проходят гастроли театра из его родного города. У Антона там работал приятель, поэтому ему непременно надо было посетить спектакль. Надежда удивилась про себя, зачем тогда ее позвали, но промолчала.

Театр назывался «У оврага». Как объяснил Антон, это потому, что новое здание театра было построено там, где когда-то пролегал большой овраг, его и сейчас не до конца засыпали, и на том месте вечно проваливается асфальт.

Спектакль был современный, из тех, которые сегодня называют полиформными – с клоунадой, акробатикой, стихами, огромным экраном за сценой, где время от времени возникали надписи и картинки. Надежде он понравился тем, что продолжался всего полтора часа без антракта. Ну и ребята-актеры – молодые и спортивные, приятно было на них смотреть.

Еще до начала спектакля к ним подбежала бойкая девица и затараторила:

– Антон Сергеич! Как мы рады, что вы смогли прийти! Мы даже не надеялись…

Тут она стрельнула глазами на Надежду, видимо, не нашла ничего интересного и снова принялась изо всех сил изображать бурную радость.

– Савелий сейчас, конечно, занят, но после спектакля он непременно… и мы все…

– Я понял, – перебил ее Антон, – после спектакля.

Когда представление закончилось, Надежда была начеку. Как только ее спутник отвлекся на беседу с режиссером, она незаметно пробралась к выходу.

– Куда же вы, Надя? – Окрик Антона настиг ее у гардероба.

– Спасибо за спектакль, но я уж пойду, – твердо сказала она, – вы тут скучать не будете.

– Да не в этом дело… – пробормотал брат Павла. – Ну что ж, не смею навязываться.

И вот теперь Надежда Николаевна Лебедева возвращалась домой далеко не в лучшем настроении. Ей было неудобно. Вспоминая последний взгляд, который бросил на нее этот самый Антон, она понимала, что он обиделся. Интересно бы знать за что? Да ясно – за то, что она ушла. Он-то хотел спектакль обсудить, с режиссером ее познакомить… Надежда знала, что обычно актеры после спектакля устраивают междусобойчик, который переходит в обычную пьянку. Нет уж, такое времяпрепровождение не для нее, она женщина приличная, замужняя, ей на таких мероприятиях делать нечего. Вот подсуропил ей Павел проблему…

Надежда свернула в проход между домами, еще немного – и ее дом появится, как вдруг в кустах сирени что-то шевельнулось. Кусты были пышные и зеленые, почти как летом, и в них, под нижними ветками, возился и шуршал кто-то маленький. Кошка?

Надежда хотела пройти мимо, но услышала жалобное поскуливание и остановилась. Так. Ясно, что не кошка. Она подошла к кустам поближе и посветила телефоном. Совсем рядом валялся пакет из супермаркета, в котором кто-то шевелился и скулил. Надежда осторожно дернула пакет и увидела собаку. Маленькую, не больше кота. Кажется, это был карликовый пудель.

– Вот так так… – протянула она. – И что же ты тут делаешь? Ты чья вообще?

Из пакета пахнуло несвежей едой, и на морде собачки были подозрительные разводы.

– Ай-ай-ай, зачем ты это ешь? – Надежда укоризненно покачала головой. – Живот заболит.

Собачка вышла на дорожку и посмотрела на Надежду очень выразительно – мол, голод не тетка, пирожка с мясом не поднесет… приходится есть все, что подвернется.

Надежда Николаевна разглядела, что собачка, конечно, домашняя, вернее, была домашней до недавнего времени. Убежала? Да нет, такие маленькие никуда от хозяев не убегают. Потерялась? Скорее всего.

Собачка между тем подошла ближе и прижалась к ее ногам. Надежда беспомощно оглянулась по сторонам. Хоть время было и не совсем позднее, едва за десять часов, но, как назло, рядом никого не оказалось. Надежда направилась вперед, собачка, тихонько поскуливая, двинулась за ней.

– Слушай, я не могу тебя взять, – вздохнула Надежда Николаевна. – Понимаешь, у меня кот, он собак очень не одобряет, он меня с тобой и в квартиру не впустит.

Собачка смотрела с явным недоверием. Надежда и сама не слишком себе верила, потому что именно сейчас ее ненаглядного кота Бейсика, главного члена семьи, дома не было.

Как уже говорилось, стояла замечательная для осени погода, и кот оставался у мамы на даче, они прекрасно ладили между собой. Договорились, что по приезде мужа из командировки заберут все сразу: кота, бабушку и урожай. А Бейсик тем временем наслаждался свободой и экологически чистыми сельскими мышами. Птиц он уже не ловил по причине возраста, но не будем о грустном…

Пудель тяжко вздохнул, сел на дорожке и опустил голову, покорившись судьбе. Это решило дело.

– Ладно, – сказала Надежда Николаевна, заботливо подхватывая собачку на руки, – пойдем ко мне. Хоть поешь и отдохнешь в тепле, а там решим, что с тобой делать.

Ну не могла она бросить избалованную домашнюю собаку одну холодной осенней ночью! В конце концов, это не овчарка и не дог, места в квартире хватит.

Возле подъезда они никого не встретили. В лифте при свете выяснилось, что собака действительно карликовый персиковый пудель, к тому же мальчик. Ну что ж, мальчик так мальчик.

В квартире пудель не стал самовольничать, а дисциплинированно сел на коврик в прихожей, терпеливо ожидая, пока Надежда снимет пальто и обует тапочки.

В ванной они основательно вымыли лапы, а заодно и животик. Песик был не очень грязный, видно, потерялся недавно.

После мытья он безошибочно определил, где в квартире кухня, и бодро туда потрусил.

– Знаю, что ты будешь есть! – обнадежила его Надежда и вывалила в миску банку кошачьих консервов.

Всем известно, что кошачья еда гораздо вкуснее собачьей, так что собака от нее никогда не откажется. Так и оказалось. Пудель съел все и попросил добавки.

Надежда выдала ему еще кусочек ветчины, а сама выпила чаю. После чего взяла песика на руки и внимательно осмотрела ошейник. Ну да, вот он, медальон, в шерсти запутался.

– Цезарь, – прочла Надежда надпись на медальоне. – Ну надо же, какое у тебя внушительное имя. Вот не знала, что маленьких собак так называют. Это имя больше подходит для датского дога или мастифа. На худой конец, для боксера. Ну, не обижайся, это я так…

Кроме имени, на медальоне мелким почерком были написаны цифры. Поднеся песика к свету, Надежда поняла, что это номер телефона.

– Ну вот! – обрадовалась она. – Сейчас позвоним твоим хозяевам и сообщим, что ты нашелся. А то они, наверное, волнуются. Нужно их успокоить…

Однако в глазах песика особой радости она не увидела, возможно, он просто не понял ее слов. Надежда набрала номер и долго слушала длинные гудки, после чего ей ответил тихий женский голос.

– Я звоню по поводу собаки! – сообщила Надежда и не услышала в ответ ни слова.

Обычно в такой ситуации люди начинают ахать и охать от радости, что собачка нашлась, затем следуют слова благодарности, после чего некоторые осведомляются, какую награду хотят за собаку. В данном случае ничего этого не было.

– Алло, вы меня слышите? – спросила Надежда. – Я нашла вашу собаку. У вас ведь есть собака? Кличка – Цезарь.

– Ну да… – прошелестела женщина.

Может, она больна? Или уже спала? Хотя, если бы у Надежды пропал домашний питомец, она бы до утра глаз не сомкнула.

– Когда вы сможете ее забрать? – Надежде все это уже надоело. На часах без малого одиннадцать, вечер проболталась в театре этом, да теперь еще собака приблудилась.

– Но я… – начала женщина, и тут вдруг не то всхлипнула, не то издала стон. И все стихло.

– Да что же это такое? – вскипела Надежда и хотела уже отключиться, но тут снова послышался голос той женщины. Теперь он был какой-то обреченный.

– Я, конечно, заберу собаку. Спасибо вам за то, что ее нашли и позвонили.

– Ну и ладно! – повеселела Надежда. – Если вам сегодня неудобно, то Цезарь может у меня переночевать.

– Нет-нет! – Женщина снова вскрикнула. – Обязательно сегодня! Скажите свой адрес, я приеду.

Надежда задумалась. С одной стороны, ей совершенно не улыбалось пускать в квартиру абсолютно незнакомого человека. Она сейчас одна (черт бы побрал эту командировку!), даже кота нет. С другой – время было позднее и тащиться куда-то с собакой наперевес тоже не хотелось.

– Хорошо, – нехотя проговорила она, – только приезжайте поскорее. – И продиктовала свой адрес.

Причем перед глазами встало сердитое лицо мужа, который такое ее поведение очень не одобрял. Надежда Николаевна и сама понимала, что поступает неосторожно.

«А вот не надо было в командировку так надолго уезжать!» – сердито подумала она и почесала пуделя за ушами.

– Ну вот, скоро за тобой приедет хозяйка.

Песик, однако, не выразил никакой радости. Может быть, дома к нему плохо относились? Ерунда. Песик выглядел сытым и здоровым, дорогой ошейник, недавно подстрижен. О нем явно хорошо заботились.

Прошло минут сорок. Надежда вымыла чашку, разобрала постель и смыла косметику.

– Ну, сейчас передам тебя с рук на руки и лягу, – зевнула она.

Спать хотелось ужасно.

Песик, однако, выглядел каким-то нервным. Он бегал по квартире подвывая, так что Надежда даже предложила ему воспользоваться кошачьим туалетом. Песик посмотрел грустно и дал понять, что дело вовсе не в этом. И столько тревоги было в его взгляде, что у Надежды в душе шевельнулось неприятное предчувствие.

– Глупости, – сказала она, – все будет хорошо. Воссоединишься со своей хозяйкой, скоро будешь дома.

Показалось ей или нет, что пудель покачал головой?..

В это время из коридора донесся оглушительный вой.

Тут нужно сделать небольшое пояснение.

В доме у Надежды Николаевны было два рубежа обороны от внешнего мира – дверь подъезда с домофоном и еще одна дверь, с лестничной площадки в тамбур, где находились четыре квартиры. Так вот, когда кто-то звонил с лестницы, раздавался обычный, довольно мелодичный звонок, но если звонили снизу в домофон – в коридоре раздавался звук, представлявший собой что-то среднее между пароходной сиреной и сигналом воздушной тревоги. Домофон был новый, его заменили недавно, а сигнал еще не отрегулировали.

Надежда и сама-то вздрогнула, а несчастный пуделек взвизгнул, забился под диван и там тоненько заскулил.

– Ну что ты, милый! – проговорила она. – Не пугайся. Это, наверное, приехала твоя хозяйка! Ты ведь Цезарь! Собака с таким именем должна быть смелой!

Пудель затих, но смотрел из-под дивана недоверчиво.

Надежда вышла в прихожую, нажала кнопку на динамике домофона и на всякий случай спросила:

– Кто там?

– Мы за собакой приехали! – раздался ожидаемый, хотя и не очень вежливый ответ.

– Заходите! – Надежда нажала еще одну кнопку, и раздался щелчок открывающегося замка.

Пудель успокоился и вышел в прихожую, с любопытством поглядывая на дверь.

Надежда взяла его на руки, ласково почесывая за ушами:

– Хороший мальчик! Я буду тебя вспоминать!

Прошла минут, другая, и наконец позвонили в дверной звонок.

Надежда с пуделем на руках вышла в тамбур и открыла дверь.

На пороге стояла рослая брюнетка лет сорока, в короткой не по возрасту кожаной юбке и лакированных сапогах-ботфортах значительно выше колен. Из-за ее плеча выглядывал мрачный, наголо бритый мужичок, гораздо ниже ее ростом.

Брюнетка изобразила ненатуральную улыбку, продемонстрировав двойной ряд крупных лошадиных зубов, и проговорила хриплым прокуренным голосом:

– Здрасте! Мы, значит, за собачкой своей пришли… вот она, наша собачка!

Она потянулась к пуделю, но тот неожиданно зарычал и цапнул брюнетку за палец.

– Ах ты, зараза! – вскрикнула та, тряся рукой. – Ты что же это вытворяешь… ну, блин, я тебя…

Пудель не стал дожидаться окончания фразы, а соскочил с рук Надежды и опрометью бросился в квартиру.

– Куда! Держи его! – подал голос бритый тип и попытался обойти свою рослую спутницу.

Та, однако, придержала его за плечо и шикнула:

– Тсс! Обожди… сейчас мы все здесь культурно разрулим, без лишнего шума…

Затем она снова натянула на лицо фальшивую улыбку и обратилась к Надежде:

– Вот такой он непослушный! Все время от меня убегает! Вот так и потерялся… убежал в кусты и пропал. За кошкой, что ли, погнался или еще за кем. Хорошо, что вы его нашли. Можно, мы к вам зайдем, чтобы его поймать?

Надежда замешкалась с ответом. Поздние визитеры с каждой секундой нравились ей все меньше и меньше. Начать с того, что голос долговязой брюнетки был совсем не похож на голос женщины, с которой Надежда разговаривала по телефону. Грубый и хриплый, к тому же с характерным южным произношением, да и манеры соответствующие. Кроме того, пудель ей явно не обрадовался. Зарычал сердито, да еще укусил… Разве так собака должна встречать свою хозяйку?

А самое главное – отчетливо подала голос врожденная интуиция Надежды, которая всегда позволяла ей отличить ложь от правды, плохих людей от хороших.

И тогда Надежда Николаевна решила устроить поздним визитерам небольшую проверку.

– Знаете, ваш Мишель такой нервный, такой возбудимый! Если мы все станем его ловить, он куда-нибудь спрячется, и ни за что его не найдешь… Это он от неожиданности так себя повел, а если вы его просто позовете, может, он и выйдет…

– Вряд ли, – с сомнением протянула брюнетка.

– А вы все же попробуйте!

– Мишель… Мишель… – неуверенно позвала женщина, заглядывая через Надеждино плечо.

«Все ясно! – уверилась Надежда Николаевна. – Никакая это не хозяйка! Даже не знает, как зовут собаку! Вот черт, влипла я. Сама этим жуликам позвонила!»

Медленно отступая, она проговорила:

– Извините, сегодня у нас ничего не выйдет. Надо дать собаке успокоиться, прийти в себя… Давайте мы завтра созвонимся.

– Завтра? – Фальшивая улыбка сползла с лица брюнетки. – Нет, завтра мы никак не можем! Завтра мы очень заняты! Да и зачем вам лишний день с этой непослушной собакой возиться…

С этими словами брюнетка двинулась в сторону квартиры, пытаясь оттеснить Надежду от двери.

– Ничего, как-нибудь потерплю. – Надежда встала у нее на пути, не пропуская в тамбур.

– Да что ты там разговариваешь? – процедил бритоголовый тип и шагнул вперед. – Что ты время тянешь? Надо решать этот вопрос, однозначно…

– Решим, решим, непременно решим! – Брюнетка облизнула узкие губы и потянулась к Надежде.

Надежда Николаевна испугалась всерьез. Эта парочка была опасна, очень опасна… Но тут она кое-что вспомнила, точнее, кое-кого.

В соседней квартире обитал огромный ротвейлер по кличке Меридиан, для близких друзей (к которым Надежда тоже относилась) – Дима. Там вообще жила большая дружная семья, и Дима был всеобщим любимцем. В основном он проводил время с бабушкой, пока остальные члены семьи работали и учились. Бабушка была глуховата, и Дима из любезности лаял, если в квартиру звонили или стучали, причем только в его квартиру. Если кто-то из соседей проходил мимо, Дима молчал. Чай, не пустобрех какой-нибудь, солидная собака.

Надежда подскочила к соседской двери, заколотила в нее кулаками и закричала что было сил:

– Дима! Дима!

– Какой еще Дима? Никто тебе не поможет! – пренебрежительно проговорил бритоголовый и попытался схватить Надежду за плечо и втащить в квартиру.

Однако тут из-за двери раздался хриплый и страшный лай.

Надо сказать, что Дима был уже в преклонном возрасте, его лучшие годы остались в прошлом. Он не вступал в драку с молодыми собаками и на прогулке вел себя тихо и солидно, ступал медлительно, с достоинством стареющего римского патриция. Но голос у него сохранился очень внушительный, и в случае острой необходимости один этот голос мог обратить в бегство какого-нибудь зарвавшегося добермана или злоумышленника.

Так случилось и на этот раз.

Услышав грозный Димин рык, бритоголовый тип утратил самонадеянность и отступил на прежнюю позицию. Брюнетка тоже растерялась и попятилась, а когда замок Диминой квартиры щелкнул и железная дверь начала открываться, ее как ветром вынесло на лестничную площадку.

Надежда торопливо заперла за незваными гостями дверь тамбура и перевела дыхание.

Из двери соседской квартиры выглянул Димин хозяин, кстати, тоже Дима. Рядом с ним виднелась лобастая голова ротвейлера. Из приоткрытой пасти стекала ниточка слюны.

– Надежда Николаевна, что случилось? – спросил хозяин, оглядев тамбур.

– Ох, извините, выносила мусор и не успела дверь закрыть, и в тамбур залезли какие-то хулиганы. Но как только Димин внушительный голос услышали – тут же сбежали… спасибо, Дима, с меня мозговая косточка! За мной не пропадет!

– Ох, что вы, ему нельзя! У него зубы плохие, возраст! И вообще, ему полаять только приятно!

Надежда вежливо простилась с соседом, более сердечно – с ротвейлером и вернулась в свою квартиру.

Бедный пудель снова прятался под диваном, но на призыв Надежды тут же вышел, прижался к ее ногам, преданно заглядывая в глаза, и жалобно заскулил.

– Не бойся, – проговорила Надежда, почесывая его за ушами. – Я тебя никому не дам в обиду.

Пудель, видимо, понял ее слова. Поднял на Надежду нежный, полный признательности взгляд и глубоко вздохнул, как наплакавшийся ребенок.

– Вот оставить тебя я не могу, кот будет против. Но хозяйку твою мы непременно найдем…

Песик вздохнул еще тяжелее, чем прежде, и затих.

Вспомнив про хозяйку Цезаря, Надежда решила перезвонить ей и прояснить ситуацию. Что вообще происходит? Кто были эти люди и зачем им собака? Однако, когда она набрала номер с ошейника, из трубки очень долго доносились равнодушные гудки.

Надежда уже хотела отключиться, но тут раздался щелчок, и ей наконец ответили.

– Кто это? – прозвучал в трубке мужской усталый, недовольный голос.

– Я могу задать вам тот же вопрос, – проговорила Надежда строго. – Это ведь не ваш телефон!

– Ну да, не мой! – ответил незнакомец, ничуть не смутившись.

– А могу я поговорить с хозяйкой… телефона?

– Нет, не можете.

– Почему это?

– А вы ей кто? Близкая родственница?

– Вообще-то нет. А почему вы спрашиваете?

– Потому что она находится в бессознательном состоянии. Коротко говоря, под наркозом.

– Что? Как? – испуганно переспросила Надежда Николаевна. – Что с ней случилось?

– Ее машина сбила, и привезли к нам, в Четвертую городскую больницу… кстати, привезли без документов, поэтому мы даже не знаем, кто она такая. Так что вы нам очень поможете, если скажете, как ее зовут. И все прочее.

– Ох! – выдохнула Надежда и покосилась на Цезаря.

Пудель сидел у ее ног, и на его морде было написано искреннее страдание. Видимо, он все понял.

– Так все-таки кто же она такая? – настойчиво повторил голос в трубке.

Этот вопрос поставил Надежду Николаевну в крайне неловкое положение, и она честно ответила:

– Не знаю. Понимаете, я просто нашла на улице собаку…

– Что? – удивленно переспросил собеседник. – Какую еще собаку? Женщина, что вы мне голову морочите!

– Да нет, я бы ни за что так не поступила… вы дослушайте! Собака породистая и ухоженная, явно домашняя, а на ошейнике – этот телефон. Вот я и позвонила. Думала, собака потерялась и хозяйка ее разыскивает. А тут выходит вот какая история…

– Да, история…

– А в каком она состоянии? Травмы какие?

– Ну… нога сломана, пара ребер и сильный ушиб головы. Ногу мы загипсовали, ребра зафиксировали, а с головой пока неясно. Голова – это орган сложный.

– Но она выживет?

– Пока говорить рано, но вообще прогноз неплохой.

«Говорит, что с головой неясно, и тут же обнадеживает, – рассердилась Надежда. – Ну, впрочем, им на месте виднее».

– Ладно, тогда пока подержу собаку у себя, а там посмотрим.

– Значит, вы не можете нам помочь установить ее личность?

– Увы, не могу.

Разговор закончился, и только тогда Надежда поняла, что обманула своего собеседника. На самом деле она могла установить личность хозяйки Цезаря.

Тут необходимы некоторые пояснения.

У Надежды Николаевны Лебедевой было необычное хобби: она обожала расследовать всевозможные криминальные происшествия и просто загадочные события. Началось все с того, что она помогала в сложных ситуациях близким знакомым, потом – не таким уж близким, а после очередь дошла до малознакомых и вовсе не знакомых людей. Расследования она вела на удивление успешно, так что вскоре уже весь город знал о необыкновенных способностях Надежды Николаевны. И она прилагала максимум усилий, чтобы эти слухи не дошли до ее мужа. Сан Саныч к таким занятиям жены относился сугубо отрицательно, считая их недостойными приличной замужней женщины с высшим образованием, а самое главное – опасными, и в один прекрасный день взял с жены слово, что она больше не будет этим заниматься.