Kitobni o'qish: «Надежда Черного Круга»

Часть 1. Конец света отменяется

1. Знакомство

Воздух колебался над раскаленным асфальтом, искривляя стройные силуэты телеграфных столбов и искажая формы деревьев. Горячая пыль, выбиваемая двумя парами вьетнамок, надолго зависала в нем, еще больше мешая досужему взгляду. Грузный мужик, шедший с огорода, промокнул пот на лбу и устало поплелся своей дорогой, пожалев, что две хорошенькие фигурки скрылись из поля зрения чересчур быстро. И еще подумав, что в этакое пекло даже девушки не в радость.

Две девушки, соломенноволосая и рыжая, весело переговариваясь, шли по залитому Солнцем шоссе, болтая пляжными сумками. Стояла прекрасная летняя пора, когда пересыхают все лужи и вода в озере нагревается до температуры человеческого тела. Прелесть этой погоды не бесспорна, но обе девушки любили жару и обожали купаться.

Познакомились они лишь вчера. К этому времени Вита умирала с тоски. Сестра с родителями на море, все друзья разъехались. Лёшка и то в отъезде, прибудет с практики только двадцать пятого. Погода идеальная, а гулять-то и не с кем. Вита мрачно думала о том, как плохо быть старшей сестрой.

– Денег у нас только на три путевки. Ты же старшая, должна понимать. Придется тебе остаться в Москве, чтобы Валечка могла съездить на море.

Вообще-то Вита любила сестренку, но в тот момент возненавидела ее до глубины души. И ненавидела до тех самых пор, пока они не уехали. А потом стала лезть на стенку от скуки.

И вот однажды, когда она выходила из булочной-кондитерской, к ней подошел парень в шортах и темных очках. Парень был ничего, симпатичным, с таким можно и на дискотеку сходить, и на пляж… Почему бы и нет, вряд ли Лёшка будет против невинного развлечения. Вита уж размечталась, но парень в манере заправского рекламщика сунул ей листовку:

– Вы все еще не ходите в церковь? Тогда церковь придет к вам!

– Ну вот еще, – несколько резко ответила ему Вита. – Ненавижу эти церкви. И в эту ерунду не верю.

Она была не вполне правдива: на самом-то деле, церкви очень нравились ей, как произведения архитектуры. Но в тот, к счастью, недолгий период своей жизни она ненавидела все вокруг. И была бы рада шокировать этого набожного прилипалу, который вместо того чтобы, как все порядочные люди, валить гурьбой на природу в большой компании друзей, затаскивает несчастных прохожих в душную церковь, куда и не войдешь-то без дурацкого платка и длинных рукавов, будто без того пот ручьем не льется…

По искреннему мнению Виты, произнесенной ею фразы должно было хватить на то, чтобы повергнуть парня в шок, заставить его несколько раз перекреститься, плюнуть и отойти от греха подальше. Но он не отставал:

– Посетите проповедь отца Николая! Пора думать о душе!

Вита возмутилась. Наглость какая! Не тот у нее возраст, чтобы думать о душе! И не то мировоззрение. Почему-то религиозные фанатики, расплодившиеся после провозглашения свободы веры, совсем не понимают того, что другие люди тоже свободны в своей вере – или неверии. Кто-то любит сладкое, кто-то – соленое, а кто-то на диете, нельзя же всем впихивать халву и мармелад, как бы они ни были хороши на твой вкус.

– Вы не верите в бога? – вкрадчиво шептал парень, окончательно переставший быть симпатичным. – Уверуйте и почувствуйте разницу!

– Слушай, отвали! – вскипела она. – Восемнадцать лет обходилась без всяких богов, обойдусь и дальше!

Когда она повысила голос, дискуссией заинтересовалась рыжая девушка в короткой юбочке и розовом топике, которая все это время обреченно высматривала кого-то в толпе – видать, безнадежно опаздывающего кавалера. Кто сказал, что дамы имеют обыкновение опаздывать на свидания? Это все парни сваливают с больных голов на здоровые. Сама Вита не опаздывала ни разу, а вот Лёшка… Впрочем, с этим его маленьким недостатком она была готова мириться, потому что на фоне всей Лёшкиной замечательности…

– Вот-вот, отвали!

Рыженькая, похоже, восприняла Витину позицию близко к сердцу, она вклинилась между фанатиком и Витой, вроде как пытаясь заслонить ее, хотя из-за миниатюрности сложения у нее это не слишком хорошо получалось.

– А вы, девушка, верите в бога? – парень переключился было на новую жертву, но рыжая вдруг подалась вперед и резко клацнула зубами.

Вита чуть не засмеялась. Но парню вдруг стало не до смеха. Наверное, он прочел что-то такое в выражении лица девушки, не видного Вите. Он выронил несколько листовок, повернулся и затрусил прочь, время от времени оглядываясь.

– Спасибо, – с признательностью сказала Вита. – Я уж и не знала, как от него отделаться.

Девушка ей понравилась. Она была примерно ее ровесницей, миловидной, но не роковой красавицей из тех, кого хочется удушить, если ты тоже принадлежишь к женскому полу. Тонкая фигурка, зеленые глаза, провожающие драпающего фанатика ехидным взглядом. Она вызывала симпатию у Виты уже тем, что не сказала «да» в ответ на вопрос назойливого парня: нынче модно верить в бога, а тот, кто не идет у моды на поводу, а отстаивает собственные взгляды, какими бы они ни были, всегда достоин уважения.

– Ждешь тут кого-то? – спросила Вита, чтобы завязать разговор. Ни к чему не обязывающий разговор, из которого, возможно, вырастет хорошее знакомство.

– Ага, – охотно ответила она. – Кого-то вроде тебя.

Не успело у Виты в мозгу шевельнуться подозрение, как она пояснила:

– Народу полно, а поговорить не с кем. Все только об этой проповеди и трындят, как будто важнее события в Москве нет. Пойдем на озеро?

Вита аж подскочила:

– Пойдем!

Радостная улыбка сверкнула на лице ее новой знакомой.

Теперь они приближались к озеру – две девушки, Вита и Фая в пляжных сарафанах и вьетнамках, с легкомысленными плетеными сумками на плечах, набитыми покрывалом для загорания, солнечными очками, картишками – развеять скуку, дешевой книжонкой про вампиров – если одолеет дрема, пластиковыми бутылками с соком и кое-чем покрепче и пакетами с рисовыми хлопьями объединения «Колосс», чтобы голод не испортил удовольствия.

Царило почти полное безветрие. Водная гладь переливалась мелкой ленивой рябью, ослепляя солнечными бликами. Они расстелили покрывало, побросали сумки и с наслаждением избавились от сарафанов. Кто только выдумал летом носить одежду? Купальники – вполне пристойный компромисс с цивилизацией, так ведь нет…

– Значит, ты не веришь в бога, – сказала Фая, закалывая на затылке длинные рыжие волосы, чтобы не мешали плавать. Черный купальник с золотыми цветочками очень ей подходил. – Отрадно. Ты поклоняешься дьяволу?

Вита пренебрежительно фыркнула. И почему народ мыслит так примитивно? Почему все уверены, что человеку насущно необходимо кому-нибудь поклоняться?

– А ты? – ответила она вопросом на вопрос.

Фая засмеялась.

– Дьяволу? О нет! Это слишком пошло.

Тут Вита была согласна.

– Но кое-кому я все же поклоняюсь. Скажи, неужели твоя душа совсем ни к кому не обращается в молитвах? Бывает, что человек этого не сознает.

– Увы, я материалистка до костного мозга, – ответила Вита со вздохом. Наверное, Фае трудно было смириться с тем, что новая подруга не разделяет ее интереса к духовной жизни. Но Вита не могла себя перекроить.

– Витка, ну а греческие боги тебя никогда не прельщали? Или эльфы какие-нибудь?

– Сказки для маленьких, – выразила свое мнение Вита, пробуя воду кончиками пальцев.

– Как ты категорична! Может, ты посещаешь шабаши ведьм?

– Нет, не приходилось, – произнесла Вита со всем сарказмом, на который была способна. Беседа на эту тему уже начала ей надоедать.

В глазах Фаи неожиданно зажглось торжество:

– Что ж, у тебя будет такая возможность!

Уж не хватил ли ее солнечный удар, думала Вита, стоя по щиколотку в воде и с изумлением глядя на Фаю. Та широко раскинула руки и выкрикивала какие-то непонятные слова. Шпильки упали, и огненная грива разметалась по плечам. Вита вдруг увидела, что происходит нечто странное – линия горизонта поднималась вверх, и земля со всех сторон вздымалась вокруг них стенами чаши. Они стояли как будто на арене посреди огромного амфитеатра, и Вита почувствовала, что вовсе не хочет быть участницей начинающегося представления.

– Я, Фаирата Хешшкора Огненный Локон, – закричала Фая, и голос ее показался Вите таким мощным, словно шел из недр земли, – я устанавливаю барьер вокруг Хешширамана до тех пор, пока не будет покончено с Флифом!

Сверкнула ослепительная вспышка, и вздыбленные края горизонта подернулись чуть заметным голубоватым пламенем без языков и сполохов, мягким, как огни святого Эльма. А может, это у меня солнечный удар, подумала Вита и на всякий случай пощупала голову. Особого жара не ощущалось, и она пришла к выводу, что придется верить своим глазам.

Фая обернулась к Вите с полуулыбкой:

– Вот я и выиграла. Теперь ты останешься здесь.

– Ты свихнулась, – Вита покрутила пальцем у виска. Она была изрядно напугана и уже не желала проводить время с Фаей, которая при ближайшем рассмотрении оказалась чокнутой фокусницей. – Я немедленно отправляюсь домой, и даже не думай мне препятствовать!

– О, у тебя будет препятствие. Не глупи, дорогая. Что ты можешь против меня, Фаираты Хешшкора?

– А вот что! – Вита рассердилась и подскочила к несостоявшейся подруге с намерением надавать ей оплеух.

Разозлилась она не на шутку, в противном случае ей просто не пришло бы в голову решать проблему физическим воздействием. Она никого не била аж с седьмого класса, когда родителям и учителям удалось наконец внушить ей, что девочки драться не должны. Но ненормальный, стоящий торчком горизонт, голубой огонь и грубость Фаи вывели ее из себя. Она замахнулась, чтобы отвесить сумасшедшей Фае хорошенькую плюху, но та опередила ее.

– Аррхх! – издала она то ли шумный вздох, то ли рычание, и мгновенно за этим последовал приказ: – Взять ее!

И тут Вита задохнулась от ужаса. Словно туча набежала на Солнце – гигантская тень накрыла обеих девушек, и с небес молниеносно скользнуло чудовище. Огромная змея размером с электричку метнулась к Вите, и не успела та оглянуться, как оказалась схваченной двумя витками длинного гладкого тела, черного с золотом. Толщина его была столь огромна, что наружу из холодных объятий торчала лишь голова Виты. Голова эта в страхе уставилась на разверстую пасть змея, в которой извивался темно-пурпурный язык.

– О боже, – прошептала Вита.

Фая, стоя рядышком, откровенно потешалась над ней.

– Кого ты призываешь? – насмешливо спросила она. – Он не поможет тебе. Он тебя не знает.

Вита с ненавистью посмотрела на нее.

– Черт бы тебя побрал, – процедила она, не способная ни к чему, кроме проклятий.

– Он тоже тебя не услышит, – Фая засмеялась. – Мне крупно повезло, дорогая. У тебя нет защитника, и ты в полной моей власти.

Она отвернулась, сделала какой-то жест и медленно стала таять в воздухе. Вита смотрела на нее, стиснув зубы. Сейчас она исчезнет и оставит Виту на съедение змею. Рыжая поганка. Вот и доверяй случайным знакомым!

Холодное тело змея шевельнулось, и она мысленно попрощалась с жизнью.

Фая, почти прозрачная, оглянулась через плечо:

– Ты мне нужна кое для чего, – она просверлила взглядом Виту и кивнула змею. – Следи за ней.

И пропала совсем.

Вита поняла, что змей убрал свои массивные кольца, лишь когда почувствовала, что падает. Она распростерлась на приозерном песке. Несмотря на жару, ее била дрожь. Она никогда не страдала от нервов, но приключившееся с ней было чересчур для восемнадцатилетней девушки.

Купаться ей расхотелось.

2. Флиф Пожиратель Душ

Солнце село, а Вита все лежала, не смея пошевелиться под ледяным взглядом пурпурных глаз чудища, свернувшегося кольцами в трех метрах от нее. Она была близка к отчаянию. Пойти на пляж с подружкой – и оказаться вдруг во власти свихнувшейся маньячки с дрессированной змеюкой-мутантом! От этого кто хочешь поседел бы. Поначалу ее трясло от страха быть переваренной этим монстром, но монстр лежал спокойно и голода не обнаруживал. Постепенно страх уменьшился, и Вита ощутила унижение. Она не сомневалась, что легко сладила бы с Фаей, будь она хоть Фаиратой, хоть Хешшкорой, – но она никак не могла предугадать, что у той есть за пазухой камень в обличии змея. А Фая, видя, как беспомощна Вита, сдавленная могучим телом проклятой змеюки, не упустила возможности посмеяться. Ох, унижение было еще хуже, чем страх! И эта шизофреничка еще поплатится за то, что заставила ее испытать такие неприятные чувства.

Словно по заказу, сзади послышался насмешливый голос:

– Вообще-то мне все равно, где ты будешь ночевать.

Вита перевернулась на спину и вздрогнула: прямо над ней в темном воздухе стояла полупрозрачная светящаяся Фаирата.

– Но я обещала пригласить тебя на собрание в узком кругу, – продолжил призрак.

Вита криво усмехнулась:

– Шабаш ведьм?

– Можешь сказать и так. В общем, поторапливайся, милая. Тебе придется идти пешком. Мой приятель покажет тебе дорогу.

Змей бесшумно поднялся с песка и, будто на воздушной подушке, заскользил по дороге к лесу. Вита вскочила.

– Не вздумай заблудиться, – предупредила напоследок Фаирата. – В Хешширамане водятся твари гораздо более опасные, чем мой малютка.

Виту передернуло. Фаирата уже исчезла. Ночь была темна, лишь звезды равнодушно глядели сверху вниз на озеро, лес и маленькую Виту. Сердце ее сжалось при мысли о том, каковы же другие обитатели этого проклятого Хешширамана, если в сравнении с ними гигантский змей – малютка. Она вдруг поняла, что не видит его хвоста. За каким поворотом скрылся ее жуткий проводник? В панике она схватила сумку и бросилась бежать следом.

Она мчалась, не глядя под ноги, в ужасе оттого, что ее оставили одну. Змея не было видно. Вита с шумом втянула в себя воздух и затормозила, махая руками, когда из-за следующего поворота на нее посмотрели глаза, горящие пурпурным огнем. Змей ждал. Она не знала, бояться ей его или радоваться встрече – чувства перепутались, взбаламученные последней репликой Фаираты. Но странный провожатый не дал ей времени на размышления. Он тотчас же развернулся и двинулся вперед, а она припустила за ним, словно щенок за хозяином, спотыкаясь о камни и царапая в кровь ноги – вьетнамки она потеряла два поворота назад.

Впереди показалась группа призрачных строений. Полупрозрачные башни, стены с зубцами – настоящая крепость. По мере приближения нечеткие черты все более застывали, делались земными, материальными. Змей, чудом не застряв, проскользнул в распахнутые настежь ворота, замедлил ход у каменного крыльца и громадным хвостом легонько подтолкнул Виту к ступенькам.

Она взлетела на крыльцо и ворвалась в дверь, подгоняемая этим импульсом. Внутри было светло, свет исходил неизвестно откуда. Вита захлопнула за собой дверь, лихорадочно задвинув тяжелый засов, облокотилась на нее и отдышалась. Здесь, при свете, в помещении, собственные страхи показались Вите необоснованными. Вполне возможно, что насмешница Фаирата предвидела ее реакцию и веселилась, глядя в какое-нибудь хитрое устройство, как она, точно потерянная собачонка, не помня себя от ужаса, несется за этой живой электричкой. И такая мысль ничуть не прибавила ей симпатии к Фаирате.

Перед носом у Виты вдруг оказалась массивная дверь. Створки ее распахнулись сами собой, и взору предстала большая комната, освещенная весьма скупо в стиле «интим». Посреди комнаты – скорее даже зала – стоял накрытый стол с подсвечником, в котором горело пять свечей. При виде блюд, расставленных на столе, Вита почувствовала острый голод.

– Добро пожаловать, – сказала Фаирата, восседающая во главе стола.

Сейчас она уже не казалась ни простодушной рыжей девчонкой, ни шизой, сбежавшей из психушки. Черное платье оттеняло ее распущенные, извивающиеся по плечам волосы цвета огня, на руках в неверном свете свечей блистали перстни. По губам блуждала холодная улыбка. Она была средоточием власти, таинственной и недоброй.

Кроме Фаираты, за столом сидели еще двое – красивый молодой человек лет двадцати пяти, неотрывно глядящий на хозяйку, и удрученного вида дама примерно того же возраста. Чуть поодаль расположился свернувшийся кольцами змей, его гладкое тело поблескивало темным золотом.

– Это и есть ваш шабаш? – спросила Вита, стараясь, чтобы фраза прозвучала вызывающе. – Негусто. Где же представительство? Налицо ли кворум?

– Нас пятеро, – ответила Фаирата. – Вполне достаточно для благородного собрания.

– Но я – не ведьма! – отрезала Вита. – И я не имею отношения к вашему собранию!

– Ты – необходимый его элемент, – невозмутимо сказала Фаирата. – Это открыли мне древние книги, которым у меня есть основание верить. Я тебя нашла, и теперь я использую тебя, чтобы пленить Флифа.

Словно смертельным дыханием повеяло при этом слове. У Виты подкосились ноги. Очень кстати сзади оказался стул – в противном случае Вите пришлось бы пополнить список унижений, терпимых от Фаираты.

Когда Вита справилась с приступом неожиданной тошноты, ей снова захотелось есть. Прямо перед ней стояло блюдо с жареным мясом. Оно так аппетитно пахло…

– Ешь, не бойся, – сказала Фаирата. – Ты мне пригодишься, и я вовсе не намерена тебя отравить. И, если тебя это беспокоит – мясо не человеческое.

Вита была столь голодна, что это обеспокоило бы ее в последнюю очередь. Она набросилась на еду.

– Итак, – произнесла Фаирата, обращаясь к присутствующим, и огоньки свеч торжествующе затрепыхались в тон ее голосу, – первая наша цель достигнута. Она здесь, – колдунья мельком глянула на Виту, торопливо запивающую мясо красным вином, – и она никуда не денется отсюда: мною установлен магический барьер. Сергей и Бэла, – Фаирата остановила на них взгляд, – вы займетесь тщательным изучением книг. Мы должны выяснить, как нам следует употребить ее, – она вновь кивнула на Виту, – чтобы Флиф перестал досаждать нам.

Употребить! Использовать! Хотелось выцарапать глаза этой надменной рыжей кошке, которая позволяет себе так говорить о Вите. Но услышав имя «Флиф», Вита забыла о подобной мелочи. Она ощутила, как мурашки снова поползли у нее по спине.

– Кто такой… Флиф? – прошептала она, с трудом выговорив мерзкое слово, навевающее жуть.

– Флиф Пожиратель Душ, – прозвучал ответ, и в ужасе дернулось пламя свеч.

У Виты екнуло сердце.

– Вы… вы собираетесь скормить меня ему?

Фаирата захохотала.

Борясь с тошнотой, вновь подступившей к горлу, Вита отшвырнула стул и кинулась вон. Она сбежала по ступенькам крыльца и, не переводя дух, помчалась дальше, дальше, прочь из этого гнусного логова, вверх по дороге, ведущей к вздернутым краям чаши горизонта. Она смутно помнила, что там были какие-то избушки – не то дачки, не то хижины бомжей. Вите было все равно: пусть бомжи, но они все-таки люди, они спасут ее от одержимой ведьмы с ее змеюкой. На пригорке она запнулась о торчащий из земли металлический прут, упала. Разбитые ноги были в крови. Вита заплакала от отчаяния. Там, в ложбинке меж пригорком и опять задирающейся вверх почвой были люди, но как до них добраться, когда босые израненные ноги нещадно болят?

Снизу потянуло холодом. Откуда взяться холоду в жарком июле? Вита задрожала. Это был не просто холод, от которого можно защититься одеждой или движением, а зловещий иррациональный Холод, ледяное дыхание Смерти. Что-то черное, клубящееся, как газ, и в то же время неуловимо плотное ползло по лощине. Огромное, длинное, подобно телу змея, вдвое превосходящего размерами Фаиратину рептилию, отвратительное черное нечто. Вита была уверена, что оно живое, но не могла различить ни глаз, ни зубов – оно было абсолютно, чудовищно черным, словно само олицетворение Тьмы, темное даже на фоне безлунной ночи. В зловещей тишине – ни одна травинка не шелохнулась – оно надвинулось на хижину. Из дверей выбежал человек, напуганный, голый, только что из теплой постели. Он открывал рот, как рыба, но не доносилось ни звука. Вита сама хотела закричать, но что-то перехватило в горле. Несчастный, заламывая руки, засветился голубым сиянием, странно похожим на то, что дрожало по краям чаши. Оно исходило из его помертвевшего тела и, постепенно краснея, поглощалось абсолютной Тьмой. Вот и не осталось больше света, и на месте еще недавно живого человека заклубилась чернота. Кошмарное нечто помедлило и двинулось к следующей хижине.

– Боже, – прошептала Вита, трогая себя за горло, словно пытаясь ослабить стальной захват. – Они все обречены! Все, кто по эту сторону проклятого барьера…

Ее охватила безысходность.

По двору крошечного домика металась женщина, разевая рот в безмолвном крике. Руки ее уже начали истекать свечением. Вита кляла свою беспомощность. Если бы она могла как-то помешать этому! Сердце ныло от сострадания и безотчетной жути.

Свечение неожиданно прекратилось. Чернота свернулась в клубок и, снова вытягиваясь, поползла прочь от домика. Женщина, в глазах которой не было больше ничего человеческого, отрешенно смотрела на свои руки. Вместо них вихрились расплывчатые сгустки тьмы!

Вита перевела взгляд на ночной кошмар. Он полз прямо на нее! Она замерла с ощущением омерзительного, животного страха, распласталась по земле лицом вниз, чтобы не видеть этот мрак… Что-то прошелестело мимо, обняло ее холодным прикосновением. Она подняла голову. Гладкое тело змея-гиганта заслоняло ее от пугающей черноты. С благодарностью она прижалась к прохладному боку чудища, скорее почувствовав, чем увидев, что угроза миновала. Воплощение Тьмы изогнулось газовой лентой и двинулось вниз, в том направлении, откуда прибежала Вита. Она с отвращением и облегчением следила, как оно скрывается за деревьями, бесплотно обтекая их.

– Что это было? – прошептала она и содрогнулась, не в силах совладать с собой.

Флиф Пожиратель Душ, сам собой возник в мозгу ответ.

3. У барьера

В течение нескольких дней Вита была совершенно деморализована. Едва сгущались сумерки, она запирала все двери в комнате, которую ей предоставила Фаирата, закрывала ставни и в узкую щелочку смотрела, как из окна Бетреморогской башни медленно выползают завихрения черноты, формируются в невообразимую змеящуюся колбасу и исчезают вдали. Флиф выходит на охоту.

– Ты и днем держись подальше от Бетреморогской башни, – с усмешкой, как всегда, сказала ей Фаирата. – Может, в конце концов и придется накормить тобой Флифа, но только не по его инициативе.

Утешение в этом было небольшое. Но пока Виту никто не трогал, и она медленно отходила от потрясения. Этому весьма способствовали завтраки, обеды и ужины: каждый прием пищи обставлялся в доме, то есть в замке Фаираты, как в дорогом ресторане – свечи, сервировка, деликатесы… Многие кушанья Вита попробовала здесь впервые, например, мидий и папайю. Использованные тарелки и столовые приборы сами собой поднимались со стола и куда-то улетали – по-видимому, на кухню, а к следующему приему пищи красовались на столе на свежих салфеточках, чистенькие и сверкающие. Поначалу Вита не то чтобы опасалась, страшного здесь ничего нет, но с тоской предчувствовала, что ее, как пленницу, заставят мыть посуду и убирать в замке. Это было бы в стиле Фаираты, подвергнуть ее лишнему унижению. Однако Фая с презрением высмеяла глупые выдумки своей невольной гостьи:

– Ты не на какой-нибудь паршивой загородной вилле новых русских, милая. Ты в волшебном замке. Мы, колдуньи, прислугу не держим, здесь хозяйствуют духи этих стен. Они любят свою работу и, несомненно, огорчатся, если я переложу часть ее на тебя, – и добавила с ухмылкой: – Только это меня и останавливает.

Вита обиделась, но потом подумала и решила, что нет худа без добра. Проживет как-нибудь без грязных тарелок и половой тряпки, вот и славно. Погода держалась хорошая, и дни она проводила на озере. Фаиратин змей всюду сопровождал ее. Она продолжала немного его побаиваться, но помнила, что именно он спас ее от страшного Флифа. Змей был флегматичен и не делал резких движений, за что она, вздрагивающая от каждого шороха за спиной, была ему весьма признательна. Он лишь неотступно следовал за ней, куда бы она ни направлялась. Если же она отдыхала на озере, он лениво дремал, свернувшись на теплом песке, косясь на нее пурпурным глазом.

Вита сидела на клетчатом покрывале, обсыхая после купания под жарким Солнцем, и мрачно размышляла о будущем. Что ждет ее дальше? Зачем ее держат здесь под зорким присмотром гигантской рептилии? Предназначена ли она в жертву ужасному Флифу, и троица колдунов выжидает только нужного дня? Фаирата как-то обмолвилась, что использовать Виту можно лишь в особый день, означенный звездами. Это она вычитала в одной из своих книг. Вита бы дорого дала, чтобы взглянуть на эти писульки, которые перевернули всю ее жизнь. Проклятие! Что они хотят с ней сделать? Она вспомнила родителей и сестренку, и слезы навернулись ей на глаза. Милая Валюша, такая пухленькая, смешная и наивная… Перед отъездом она наговорила сестренке гадостей, и теперь всю жизнь Валя будет вспоминать ее последние слова. А мама с папой? «Вы меня не любите», – заявила им обиженная Вита. И бросила нечто совершенно ужасное: «Если вам не хватает денег на двух детей, то не надо было рожать!» Конечно, она так не думала. Конечно, сказала в сердцах. Родители ее любят, и она их любит, и Валюшу тоже, но как теперь сказать им об этом, попросить прощения за несдержанный язык? Они еще ничего не знают. И никогда не узнают, что с ней случилось. Ее внесут в списки пропавших без вести и поставят на ней крест.

Нет! Вита встрепенулась. Она должна вырваться отсюда, должна найти способ сбежать! Что ей терять, в конце концов? Это просто стыдно – сидеть здесь в отупении, подобно овце, откармливаемой на заклание! Она злобно посмотрела на горизонт с голубой светящейся кромкой. Блюдечко с голубой каемочкой, а она – в самой его серединке. Будь что будет, она попробует!

Она решительно встала, скинула мокрый купальник, смущенно оглядываясь на недремлющее око змея. Она почему-то стеснялась его. Конечно, это было нелепо – стесняться толстой кишки с пастью, для которой ты можешь представлять интерес лишь как содержимое желудка. Но, черт возьми, эта кишка была явно мужского пола, а Вита повидала на своем коротком веку не так много мужчин, чтобы относиться к этому с полным равнодушием. Она торопливо накинула изрядно потрепанный васильковый сарафан, отряхнулась и зашагала к шоссе.

Шоссе выглядело так обычно, что Вита вдруг подумала: а не приснились ли мне все эти кошмары, как приснилась Алисе страна чудес в такой же жаркий полдень? Разогретое асфальтовое покрытие, поджаривающее подошвы, посыпано неизбежной летней пылью, грязь в пересохших лужах похожа на слепок серого гипса с коры головного мозга. Такие знакомые столбы, указатели, деревья с обеих сторон дороги. Привычно жужжат под ухом лесные мошки. И если бы не…

Если бы не загибающийся кверху и горящий голубым пламенем дальний конец шоссе, и если бы не змей, ползущий сзади, соблюдая дистанцию! Вот тогда Вита со спокойной душой согласилась бы, что это был нелепый страшный сон.

Дорога круто забирала вверх. Идти было трудно, но не настолько, насколько обычно препятствует подъему земное притяжение. Казалось, вектор притяжения искривился. Он не был ни, как полагается, направлен к центру Земли, ни перпендикулярен чашеобразной поверхности, а представлял собой как бы их равнодействующую. Вита поднималась все выше и выше, утирая со лба пот. От несоответствия реальной и ощущаемой вертикали кружилась голова. Расстояние до горизонта неправдоподобно уменьшалось. Еще несколько шагов – и она ступит на край…

Она не осмелилась поставить ногу на сияющую кромку. Вся панорама окрестностей расстилалась перед ней далеко внизу. Дома как спичечные коробочки, рощи – зеленые кляксы, дороги – серые нитки. Виту замутило от головокружения, она зашаталась на самом краю и чуть было не полетела туда, вниз, с высоты птичьего полета… Но ее крепко удержала невидимая преграда.

Она лежала на самой границе, полыхающей голубым холодным пламенем, и широко раскрытыми глазами смотрела перед собой. Вблизи она четко разглядела, что слой земли истончается на краю, постепенно прозрачнеет и наконец становится совсем незримым, но остается прочным. Вита стукнула кулаком по невидимому барьеру. Он был тверд, как камень.

Вита встала на четвереньки и осторожно поползла вперед через светящуюся границу. И вот она стоит на прозрачной поверхности, а под ней небо, и лишь далеко-далеко – земля. Пленка барьера даже не прогибалась под ее тяжестью.

Она отползла назад и с раздражением уставилась на непреодолимую преграду. Если бы голубой край действительно был краем! Она бы придумала что-нибудь. Она сплела бы веревочную лестницу, соткала бы парашют… То, что ей никогда в жизни не приходилось прыгать с парашютом, а в ткачестве она понимала еще меньше, ее не смущало. Ей слишком хотелось домой.

Но барьер был сплошным. Вита в припадке ярости замолотила кулаками по прозрачной стене. Злые слезы брызнули из глаз.

– Неужели, неужели я не выйду отсюда?

Да, ты не выйдешь, отдалось в ее мозгу.

Она вздрогнула:

– Кто это?

Аррхх.

Слева подплыла пасть гигантского змея.

– Это ты? – недоверчиво спросила Вита.

Молчание. Наверное, почудилось, решила она. Что ж, надо поворачивать обратно. Голыми руками дыру в барьере не пробьешь.

Она поднялась на ноги и повернулась к Хешшираману, еще недавно бывшему частью Битцевского парка. Сдавленный крик невольно вырвался у нее из горла. Она стояла на краю чаши, вот-вот готовящейся опрокинуться и прихлопнуть ее сверху. Она не успела осознать, что за эффект был виной этому впечатлению, да ей и дела до этого не было – ее охватил мгновенный ужас. Она увидела нависающий над ней под нелепым углом замок, Бетреморогскую башню, так рискованно наклонившуюся, что ее жуткое содержимое вот-вот могло выплеснуться наружу черными клубами, деревья, торчащие, словно терапевтические иглы, из морщинистой кожи земли, озеро, в котором вода держалась каким-то чудом… Все закружилось у нее перед глазами и померкло. С отчаянным воплем, теряя опору, она покатилась вниз к Хешшираману, обдирая локти и колени.

4. Услышанное

Вита пошевелилась. Тотчас же отозвались ссадины. Было больно.

Она лежала на обочине шоссе, исцарапанная и избитая твердой и шершавой поверхностью асфальта. Вот и еще одна неприятность, грустно подумала она. А впридачу – изорванный сарафан. Она представила, как спросит Фаирата с усмешкой: «Кто это тебя надоумил кататься по колючей проволоке, милая? Сарафан в крупную сетку – гм, неплохая идея, но, боюсь, змея ты этим не обольстишь». Вита даже стиснула зубы.

Охая, она села. Ободранные места ныли, но вроде ничего не сломано. Ишь, размечталась о парашюте, горько подумала она. А у самой голова закружилась всего-навсего от непривычного устройства этой части пространства.