Kitobni o'qish: «Падающие в пропасть»

Пролог. Живой
мертвец

В палате больного тоскливо пищали приборы. Кардиомонитор давно показывал сплошную линию, но никто не спешил зафиксировать время смерти. За окном мелькали дальние фары машин, и мертвое тело, сиротливо лежащее на койке, никак не вписывалось в ночную гармонию.

Неожиданно у тела шевельнулся палец. Из раскрытого рта донесся неестественный хрип. Глазные яблоки закатились. Мертвец продолжал издавать полустоны, и постепенно они сложились в целую фразу:

– Я падал в пропасть. Я падал в пропасть…

Возле палаты остановилась медсестра. Она задумчиво посмотрела на кардиомонитор сквозь застекленную стену. На нем все еще отражалась сплошная линия, возвещавшая о смерти. Затем девушка перевела взгляд на тело, бьющееся в конвульсиях, и сделала несколько пометок в планшете. Задумчиво потерла острый подбородок с рваным шрамом посередине. Сдержала зевок, прикрыв кулаком рот, и продолжила обход этажа. А мертвец уже выгибался дугой, крича:

– Я падал в пропасть!

Но вскоре он затих, и на этот раз действительно умер.

Глава первая. Адюльтер

– Ты можешь делать что угодно, но бросать меня?! Не позволю…

Запах шоколадных круассанов приятно щекотал нос. Тело утопало в мягком кожаном кресле, а из колонок по кафе разливался баритон Элвиса Пресли. Когда на дворе – 2025 год, а люди заслушиваются диким миксом из рока, металла и попсы, в подобных местах душа отдыхаетвместе с истерзанным слухом.

К сожалению, Влад не мог насладиться атмосферой кафе. Его собеседница – черноволосая, смуглая девушка – сейчас напоминала змею, и ее ядовитые клыки готовились вот-вот вонзиться в его горло.

– Вика, – он мягко улыбнулся и положил ладони поверх ее холодных рук с французским маникюром, – увы, именно это я и делаю. Наши отношения слишком затянулись.

– Затянулись? – взвизгнула она.

Миндалевидные глаза девушки сузились.

– Месяц, Влад! Всего один месяц! И то, половину ты ходил недотрогой, – фыркнула Вика и вырвала свои руки из его.

– Для тебя этого недостаточно? Я что, еще не успел тебе надоесть? – он усмехнулся и сделал глоток обжигающего кофе.

Вика тяжело дышала и явно мечтала запустить сумочкой Владу в голову.

– Я ненавижу тебя, – вдруг прошептала она и тут же всхлипнула.

Смена эмоций на мгновение сбила Влада с толку, пока он не сообразил, что Вика решила испробовать новую тактику – слезно-депрессивную.

– Я… я-то думала, ты – тот самый… единственный! – она изящно промокнула уголок глаза салфеткой.

Влад глухо застонал и откинулся на спинку кресла:

– Вика, – он чувствовал, как накатывает раздражение, – я никогда не обманывал тебя. Еще на первом свидании признался, что женат и не намерен разводиться. И что наши отношения – не более, чем кратковременный роман, – с этими словами Влад залпом допил кофе.

– Я думал, ты все поняла, – обреченно добавил он и встал из-за столика.

Влад потер подбородок, покрытый трехдневной щетиной. Он и сам не заметил, когда все зашло так далеко.

Вика шумно выдохнула. Слезы испарились, словно их вовсе и не было.

– Ты – мерзавец, – прошипела она.

– Не нужно все усложнять, мы оба получили желаемое, – Влад бросил на стол несколько купюр и решительно повернулся к выходу, но в спину ударили гневные слова:

– Тебя просто замучила совесть, ведь ты все равно любишь жену-инвалида!

Влад зажмурился и вжал голову в плечи, сдерживая порыв схватить Викторию за шею и слегка придушить.

– Возможно, – коротко ответил он и выскочил наружу под моросящий дождь.

Холодные уколы покрыли разгоряченную кожу, но Влад не спешил от них укрываться. Волосы намокли и прилипли ко лбу, капли скатывались по скулам до подбородка. Влад облизнул тонкие губы. Пресная вода смешалась на языке со вкусом кофе.

По тротуару, толкаясь, спешили люди. В плащах, с зонтиками, они сливались в разноцветный поток, обрамленный серой дымкой дождя. Их мучили свои проблемы, но сейчас Влад, как никогда в жизни, мечтал поменяться с кем-нибудь из них местами. Хоть на секунду забыть о том, кто он.

Он неохотно направился к старой черной камри, которую купил после аварии. От прежней машины пришлось избавиться.

Жизнь вновь руководила им, диктовала, куда идти и что говорить. Лишь на месяц он забылся в объятиях прелестной Виктории. На один месяц позволил безумству овладеть разумом. Наплевать на совесть. Вновь ощутить себя человеком. А потом наступило отрезвление.

«Ты все равно любишь жену-инвалида!» – слова Вики пронзали Влада вновь и вновь.

В салоне машины уже было прохладно, но он все равно стянул мокрую куртку и швырнул ту на заднее сиденье. Включил радио. В салоне зазвучал новый хит певицы Жизель, восходящей звезды. Однако Влад не слышал слова песни, не замечал ничего вокруг. Его лицо горело.

Он заглянул в зеркало заднего вида и нахмурился. На него смотрели потухшие синие глаза. Влад откинул назад отросшие темные волосы, но лучше не стало. Морщина прорезала высокий лоб, а кожа напоминала пергамент – он выглядел намного старше своих тридцати лет.

– Твою мать! – Влад ударил кулаком по рулю, и сигнал резанул по ушам. – Куда я скатился?

Он устало протер глаза:

– Люблю или нет, какая теперь разница…

Год. Целый год отдалял Влада от того дня, когда его жена из цирковой гимнастки превратилась в инвалида. За это время многое изменилось, втом числе он сам.

В кармане завибрировал айфон, и Влад вздрогнул:

– Алло.

Звонил его коллега и друг, Михаил Богданов:

– Тебя все заждались. Скоро суд начнется, а адвоката нет.

Влад усмехнулся:

– Я прекрасно помню, во сколько начало. Уже еду. Не волнуйся, я выиграю это дело.

Работа – единственное, что поддерживало в нем жажду жизни. И заставляло забыть о реальности, которая крушила его счастье.

Часы показывали девятый час, когда Влад повернул ключ в двери квартиры. Хотя он и задержался на работе, а последние полтора часа провел в пробках, в целом он еще рано освободился. Иногда работа не отпускала его до полуночи. А иногда Влад сам не хотел с нее уходить.

Он уже до тошноты заслушал радио, отгоняя навязчивые мысли о горячем ужине, и с тревогой посматривал на молчащий айфон. Радовало одно: Виктория быстро оставила попытки вернуть перспективного любовника. Видимо, не привыкла иметь дела с чересчур совестливыми.

Влад снял лакированные туфли, положил черный дипломат на тумбу в прихожей и ослабил галстук, душивший его весь день, пока он ходил и говорил заученные фразы, улыбался в нужный момент и фальшиво смеялся. Все атрибуты успешного человека, которые Влад носил с собой, заменяли ему раковину моллюска, и он прятался в ней с утра до позднего вечера.

– Папа!

Семилетний мальчик промчался по длинному коридору, распахнув руки. Не останавливаясь, он запрыгнул на Влада и повис на нем. Широко раскрытые глаза доверчиво смотрели на отца. Сияющая улыбка открывала кривоватый верхний зуб.

– Вова, – Влад подхватил сына и поцеловал в макушку, – как дела в школе? Надеюсь, меня не будут вызывать к директору? – шутливо поинтересовался он. Рядом с сыном напряжение спадало, и Влад выбирался из скорлупы.

– Нет. Я сегодня ни с кем не дрался. Поиграем в «Монополию»?

Синие глаза Вовы горели радостным огнем. Вова вобрал в себя лучшее от родителей —живой ум отца и неугомонный характер матери. Именно из-за этой внутренней энергии Влад и влюбился в Беллу. Она была яркой, сильной. Она была… Нет, он не хотел использовать в отношении жены прошедшее время. Она есть и будет. Всегда.

– Сначала проведаю маму, потом покажешь домашнее задание и конечно же поиграем.

Вова скривился, и Влад растрепал его темные волосы.

– Хорошо, – мальчик слез с рук и понуро поплелся в свою комнату доделывать уроки.

Влад проводил сына теплым взглядом и увидел Ольгу Алексеевну, которая вышла из спальни Беллы. Домработница, по совместительству сиделка. За год он привязался к пятидесятилетней женщине, как к родной матери, которую он даже не помнил.

– Влад Олегович, здравствуйте, – она широко улыбнулась. – Ужин и завтрак – в холодильнике. Завтра я приду к десяти, помните, я отпрашивалась к зубному?

Маленькие карие глаза Ольги напоминали бусинки, темные волосы были заплетены в косу. Она напоминала добродушную фею из диснеевской «Золушки», только смуглую.

Влад отрешенно посмотрел на нее, пальцами касаясь шероховатых обоев. В местах стыка они слегка отклеились, и он вспомнил, как психовал, когда занимался ремонтом. Влад испортил целый рулон, пока Белла не присоединилась к нему. С ее помощью дело пошло лучше, а сладкий смех жены успокаивал расшатанные нервы Влада.

Они мечтали накопить на квартиру в центре Питера. Купить новую машину. Съездить отдохнуть на море. Но мечты покрылись пылью, когда Белла очутилась в инвалидном кресле. Теперь Влад мог купить дорогую квартиру, однако он не хотел терять место, где был когда-то счастлив.

– Да, да, – произнес Влад и рассеянно улыбнулся. Он не мог припомнить, когда женщина отпрашивалась. – Думаю, Белла справится пару часов. Позвоните, когда придете, чтобы я знал, что все хорошо, – он скрестил руки на груди.

Рубашка натянулась на плечах. Влад почувствовал, как болят бицепсы, и с досадой понял, что переборщил с нагрузкой в спортзале. Но иногда ему хотелось загнать себя до изнеможения, чтобы не осталось сил даже думать. Правда, ничего, кроме физической боли это не приносило.

– Она не ела, так что попробуйте покормить чуть позже. А негодник Вова отказывался делать уроки, – пожаловалась Ольга Алексеевна.

Женщина надела плащ и кокетливую шапку с цветочком.

– Не волнуйтесь. Я прослежу, чтобы он все сделал, – Влад усмехнулся.

В детстве он тоже не любил учиться. Пока не понял, что самым классным девчонкам нравится, когда у мужчины много денег. А значит, надо зарабатывать, но без образования это невозможно.

Белла отличалась от всех девушек, которых он знал. Ее никогда не интересовало, сколько денег он получил и сколько стоят подарки, которые он дарил. Она не требовала ни цветов, ни драгоценностей. Вечер, проведенный вдвоем за просмотром хорошего фильма, был для нее ценней всего. Но так же сильно, как и Влада, она обожала цирк. И эта любовь губила Беллу.

Ольга Алексеевна снова улыбнулась и ласково погладила Влада по плечу:

– Хорошо, Влад, – на этот раз она опустила отчество, и ему стало не по себе. Так его одиночество обнажилось еще сильнее. – До свидания.

Влад закрыл за ней и подошел к дальней двери, которая всегда была слегка приоткрыта. Осторожно толкнул ее и оказался в спальне. Белла сама выбирала мебель для этой комнаты: необычная постель с балдахином, напоминающим шатер, на тумбочке в форме барабана – серебряная фигурка гимнастки; стены оклеены плакатами с изображениями Беллы на арене. По стенам развешаны грамоты в рамках, в шкафу на полках стояли призы и фотографии с выступлений – маленький мир цирка, которым дышала его жена. Мир, оставшийся в прошлом.

– Белла, – Влад подошел к инвалидному креслу, стоящему возле окна, и присел на корточки. Он заглянул в безучастное лицо и пытался разглядеть в нем хоть малейший проблеск сознания.

Светлые волосы Беллы были вымыты и заплетены во французскую косу. Лицо чистое, гладкое, но скулы заострились от постоянного недоедания. Она напоминала фарфоровую куклу – маленькую, хрупкую. Когда Влад брал ее за кисть, то боялся, что она сломается, и лишь нежно целовал тонкие пальчики.

***

– Вколите ему успокоительное!

Врач недовольно потирал плечо, в которое недавно мертвой хваткой цеплялся Влад.

– Да живее! – воскликнул он.

Здоровый медбрат в малой для него униформе навалился на Влада, а юркая медсестра вонзилатому иглу под лопатку.

– Пустите меня к ней! – орал Влад, пытаясь вырваться из медвежьих лап мужчины. – Я должен быть рядом!

Но успокоительное действовало быстро. Потолок и стены превратились в желе, а по полу пошли волны. Голова закружилась, и Влад повис на руках медбрата.

– Пусти…те…, – упрямо шептал он, однако язык и губы уже не слушались. Он видел перед собой лицо Беллы, а слова врача уже не долетали до его сознания.

– Готовьте пациентку Крылову к операции. Попытаемся спасти то, что осталось.

А Влад уплывал все дальше, в мир, где не было крови и боли, туда, где его семье ничего не угрожало…

Разлепить веки оказалось тяжелее, чем отжаться пятьдесят раз. К его ресницам будто привязали маленькие гири. С десятой попытки у Влада все же получилось открыть глаза, но вместе со зрением к нему вернулась и жуткая реальность.

– Белла! – Влад с криком упал с кровати и зашелся в жутком кашле. Он чувствовал каждый синяк, ушиб, царапину, словно превратился в сплошной ком боли.

На соседней койке недовольно заворочался сосед, но Владу было плевать. На все. Когда дыхание нормализовалось, он с трудом поднялся, и, шаркая, на ватных ногах вышел в коридор.

– Где… где… где? – одно слово срывалось с его губ.

Пожилая медсестра зыркнула на него сквозь линзы очков и побежала в ординаторскую.

– Василий Петрович, Крылов очнулся! – прошептала она.

Из комнаты вышел высокий, смутно знакомый мужчина с усталыми глазами. Кажется, это ему Влад чуть не вывихнул плечо накануне. Василий Петрович двигался медленно, словно вкладывал в каждый шаг последние силы, а Влад с ужасом вспоминал, что случилось. К горлу подкатила тошнота.

Жуткая авария. Мотоциклист на бешенной скорости врезался в их автомобиль и протаранил пассажирское место. Сам лихач разбился насмерть. Влад каким-то чудом отделался ссадинами и ушибами. Не иначе, ангел-хранитель сумел его спасти. А Белла… Когда их забирали на скорой, она еще была жива.

– Моя жена? – Влад искал в мимике врача хоть малейший намек, но Василий Петрович лишь угрюмо поджал губы.

– Она жива. Мы спасли ее, операция прошла… успешно, – он запнулся, отчего уВлада вдоль позвоночника пробежал холодок. – Сейчас она в реанимации. Восстановление будет долгим и трудным.

– Она жива, – словно зомбированный, повторил Влад.

– Но авария не прошла бесследно.Мне очень жаль, – заявил врач, и его губы превратились в тонкую линию. Он засунул руки в карманы и ссутулился, будто хотел спрятаться от взгляда Влада.– Ваша жена вряд ли сможет ходить.

– Что? – Влад отшатнулся.

Ему послышалось. Ему всего лишь послышалось.

– И еще… Она потеряла ребенка. Срок был очень маленький, недель шесть. Примите мои соболезнования.

Предметы опять поплыли перед глазами, и Влад покачнулся. Белла была беременна. Была…

***

Влад вздрогнул, выныривая из черной дыры воспоминаний и заглянул в голубые глаза жены:

– Белла, я дома.

Он уже не надеялся увидеть в них прежнюю озорную искру.

Влад провел ладонью по лицу Беллы и сел напротив:

– Я выиграл дело. Парня могли осудить на семь лет, а ведь он невиновен.

Белла продолжала смотреть в окно. Изредка она моргала, ее длинные ресницы трепетали, и Владу казалось, что она его слышит. Он наклонился и взял Беллу за руку:

– Я почти собрал необходимую сумму на операцию. Ты скоро сможешь ходить.

Его слова были далеки от истины, но последнее время Влад думал, что, если продать квартиру и машину, добавить деньги, тогда… Тогда, возможно, хватило бы.

Он тяжело вздохнул, так и не дождавшись от Беллы никакой реакции, поцеловал ее в теплые губы и прошептал на ухо:

– Я сейчас вернусь, дорогая. Подожди меня здесь.

Он сказал это больше для себя, ведь Белла все равно никуда бы не исчезла. Но ему была необходима эта иллюзия общения. Влад зажмурился, сдерживая желание наорать на жену или даже ударить ее – до такого бешенства доводила ее отрешенность.

Ему надо было срочно выпить.

Влад заглянул в комнату Вовы. Сгорбившись над письменным столом, мальчик старательно выводил буквы в тетради. Чтобы не мешать Вове, он пошел в свою спальню – бывшую гостиную. Часто, глядя на сына, Влад гнал от себя мысли, что у него мог быть еще один ребенок. Возможно, девочка. Но теперь об этом было нельзя даже мечтать.

Последние восемь месяцев Влад спал на огромном диване. Вместо книжного шкафа появился шкаф-купе, в углу слепо чернел телевизор. В шкафу, на самой верхней полке прятался коньяк «Хеннеси».

Влад налил темную жидкость в стакан и откинулся на спинку дивана, вытянув ноги. Тело постепенно расслаблялось, рука с бокалом опустилась на бедро. Он так и не пригубил.

Влад помнил глаза жены, которые потемнели от муки, когда врачи вынесли ей вердикт: инвалидное кресло, невозможность ходить. Это сломало ее даже больше, чем потеря ребенка.

У большинства женщин на первом месте стоит семья, но Белла была особенной. Влад знал, на что шел, когда женился на ней. Она жила цирком, дышала им, бредила, а трагедия лишила жизнь Беллы смысла. И не оставила ничего. Искромсала душу, как опытный повар шинкует овощи.

Поначалу Белла пыталась реагировать на окружающий мир, но с каждым днем все больше погружалась в себя, и проводить ночи рядом с помертвевшей женой стало невыносимо. Влад перебрался в гостиную. А после стал с удвоенным рвением откладывать деньги на операцию на позвоночнике, которую делали только в Германии. Его любимая Белла станет прежней. Лишь благодаря этой мысли он до сих пор боролся.

Влад закрыл глаза. Нет. Он лгал сам себе.

Он изменил Белле. Впервые за год он проявил слабость. А что будет потом? Он сдастся? Опустит руки окончательно?

Конечно, можно прикрыться усталостью и желанием быть любимым. Заявить, что Белла – эгоистка, позабывшая про мужа и сына. Однако Влад не мог так поступить. А Белла… Да, она была лучезарной и доброй, но часто бывала и капризной. Мать вырастила ее такой, с детства внушая дочери, что самое главное в жизни – это карьера, цирк и трапеции. Поэтому даже сын не смог удержать Беллу в реальности.

– Папа, я закончил с уроками.

Вова стоял на пороге и задумчиво смотрел на стакан в руке Влада.

Он многое понимал, хотя и не говорил. И тоже скучал по матери.

Влад через силу улыбнулся и хлопнул в ладоши:

– Тогда пойдем посмотрим, что у нас сегодня на ужин.

***

– У тебя измученный вид, – Михаил смотрел на Влада сквозь прямоугольные очки.

Он похож на вечного студента – вязаная жилетка в ромбик поверх рубашки, истоптанные ботинки, приглаженные светлые волосы. Тяжелое лицо, густые брови, из-за которых Михаил всегда выглядел насупленным.

– Бессонная ночь, – признался Влад.

Эта фраза исчерпывающе описывала его жизнь последние месяцы.

Они сидели в кафе на первом этаже их офисного здания. В воздухе витал пряный запах ванили и корицы, но на этом уют заканчивался. Пластмассовые столики и стулья беспорядочно расставленные по залу. Угрюмые официантки, уставшие от бесконечного потока гостей. Но никого не волновало обслуживание, ведь кормили здесь неплохо, а подавали быстро. Для вечно спешащих адвокатов – в самый раз.

– Утро тоже сумасшедшее. Домработница плохо перенесла обезболивающее у зубного и не смогла выйти на работу. Пришлось срочно искать ей замену. Неизвестно, что Белле взбредет в голову. Вдруг она очнется и решит перерезать себе вены? – Влад говорил будничным тоном, словно перечислял список покупок в супермаркете. Но в его словах крылись давние страхи.

– Слава богу, в агентстве, куда я обращался раньше, быстро нашлась компетентная сиделка, – продолжил он. – Но, если честно, какое бы идеальное резюме у нее ни было, я все равно словно на иголках.

– Было заметно, – Михаил допил кофе и кинул на блюдце чаевые. – Ты все время путал фамилии истца и ответчика.

Влад поморщился и повернулся в сторону окна. Сегодня опять моросил дождь. Мелкий, противный и надоедливый. Белые капельки разбивались об асфальт снова и снова. И чем дольше он шел, тем сильнее Влад ощущал себя этим дождем – таким же мелким и противным.

Лжец, изменник, предатель, трус, слабак… Какими только словами Влад мысленно себя не награждал. Но вернуться в прошлое нельзя. Можно лишь смириться и упрямо двигаться вперед.

– Пойдем, – Михаил поправил галстук, сливающийся с жилеткой. – Нам еще кипу документов перерывать. Иногда мне кажется, что в прошлой жизни я был землеройкой. Уж, очень мне нравится закапываться в бумаги, – хохотнул он.

Они направились к лифту. Богданов продолжал смеяться, и его смех напоминал Владу растаявшее мороженое. Липкое и приторное. Он встряхнул головой и убедил себя, что во всем виновата усталость.

В кармане раздался знакомая мелодия. Видимо, звонила сиделка с телефона Беллы. Владпостарался не подать виду, что пульс участился, а сердце рвется из груди.

Ничего особенного не случилось. Обычный звонок. Но обмануть себя не удалось.

– Алло, – голос охрип от волнения.

– Влад Олегович?

Мужской тембр вовсе не напоминал тонкий голос временной домработницы.

– Да.

Пальцы крепче стиснули айфон.

– С вами говорит заведующий отделением городской больницы номер пятнадцать, Аркадий Федорович. Скажите, вы – муж Беллы Крыловой?

Перед глазами закружились стены. Воздух исчез, словно легкие превратились в изюм. Влад заглянул в испуганные глаза Богданова, и в очках отразилось его лицо мертвенного оттенка.

– Да, – произнести одно слово оказалось так же тяжело, как и поднять тридцатикилограммовую гирю.

– К сожалению, должен сообщить, что ваша жена попала под машину, – бесстрастно сообщил заведующий. – Не могли бы вы приехать?

Стены, которые кружились вокруг Влада, резко замерли. И все вдруг потеряло смысл. Деньги, которые он копил на операцию. Его измена. Работа. Абсолютно все.

Беллу сбила машина.