Kitobni o'qish: «Княжий сын. Отцовские земли»

Глава 1

Брянское городище. Конец лета 2225-го года от Рождества Христова.

Я сидел в кабинете, который когда-то принадлежал брянскому наместнику, и писал письма тем боярам из списка, который мне дал Григорий. Работы было много, и я мысленно тысячный раз поблагодарил монахов из Николо-Одринской обители за то, что они научили меня писать, как следует. До монастыря я этим ремеслом практически не владел, потому что дома писать было не на чем, да и нечем. Да, мать научила меня читать по единственной имевшейся у нас книге – справочнику лекарственных растений, а вот писать не научила, потому что и сама вряд ли это умела.

А вот в монастыре мне и моим друзьям приходилось переписывать старые книги. Медленно, буковку за буковкой, под строгим контролем отца-библиотекаря, чтобы в книгу случайно не закрались ошибки, которые могли изменить смысл написанного. Однако ремесло переписчика мы освоили полностью, под конец нас даже не ругали за зря растраченную бумагу, которая была дорога, делалась из тряпья, и которую нужно было закупать.

Однако одно дело – переписывать книги, а совсем другое – писать послание из головы. Это было совсем не просто. Приходилось думать, проговаривать слова вслух, а уже после этого записывать. В итоге четыре уже готовых послания были похожи одно на другое, однако я счел их достаточно велеречивыми и одновременно уважительными, но грозными. Ну а как иначе, я ведь князь, который обращается к своим боярам.

Задумавшись в очередной раз, я поставил кляксу на листе бумаге. Выругавшись, загнул листок и оторвал загрязненную часть. Хорошо хоть письмо я только начал, так что ничего важного не пропало. А обращение напишу еще раз, это несложно.

Огляделся вокруг, стер чернила с палочки о специальную тряпку. В кабинете наместника я ничего менять не стал, разве что приказал сменить его знамена и гербы на свои, родовые Орловские. Ну и по всему городу это сделали, конечно.

Однако это было не единственным изменением. Под руководством боярина Луки, Игоря и еще трех верных нам брянских бояр, мы заменили почти половину всех должностей в городском совете. С недовольными разобрались просто: им было предложено забирать вещи и как можно быстрее убираться из Брянска, если они не хотят заслужить мое доверие верной службой. Таких было немного, всего полдесятка, однако среди них был даже такой человек, как начальник городской стражи. Хотя его я бы все равно выгнал бы, раз уж он за несколько лет не смог поймать Гаврилу Грача, и нам пришлось делать это самим. Зато мой старый приятель Аниська, который отвечал за работу с охотниками за головами, остался на своём месте.

Наместника мы похоронили в самой обычной могиле на городском кладбище. Никаких церемоний по этому поводу не устраивали, народ не собирался и речей никто не произносил. Боярин Лука так вообще говорил, что его надо похоронить за городом, там, где нашли последний приют воры и убийцы, но я решил проявить уважение к поверженному врагу.

Хотя, наместник оказался гораздо хуже, чем я о нем думал. Как выяснилось, семьи и детей у него не было, потому что женщины его не привлекали. Если коротко, то был наместник мужеложцем, и я проникся к нему еще большим презрением. Но все равно приказал похоронить его как подобает.

В списке, который мне дал киевский мэр было три десятка имен. Из них трое проживало в Брянске, так что им писем писать мне не пришлось, можно было просто позвать их к себе и поговорить. Еще четверо жили в своих имениях, разбросанных по простору Брянского княжества. А остальные жили в других княжествах, однако и к ним гонцов нужно было отправить. А все потому, что мне срочно нужны были люди. У каждого из наместников примерно по полторы сотни дружинников, да еще и по полсотни новиков, да отроков. А ещё есть бояре, которые встанут на их сторону…

Ну и ополчение, и городская стража, конечно. В поле их не поведешь, но с городских стен они вполне способны попортить нам кровь. И вот какая штука получалась, города нам брать было несподручно, потому что мало нас было для этого дела, да и не было умельцев строить осадные машины, хотя я уже планировал написать в Киев с просьбой отправить мне одного такого с рабочими, пообещав оплатить их услуги позже. Где, правда, брать на это деньги, я не знал, потому что в казне наместника оказалось всего три тысячи рублей. То есть около тысячи гривен. Товаров, конечно, было намного больше, но их ведь нужно было ещё продать, а нам было не до этого. Война ведь начинается, кому тут до торговли.

А драки в открытом поле, если на нас разом навалятся все наместники, нам тоже не выдержать. И пытаться закрыться в Брянске и держать тут оборону не было никакого смысла, потому что тогда городские жители очень быстро вынесут меня наместникам. Связанного. И не поможет ни то, что я теперь официально признан сыном Кирилла Орловского, ни то, что этот свой статус я заработал на поединке. От перспективы голодать и умирать горожане озвереют, и никакая дружина не спасёт. Разве что тоже брать их детей в заложники, как крымчане делали. Но, тогда как я буду смотреть на себя в зеркало?

Для войны нужны были силы. У меня было всего-то чуть больше двух сотен дружины, если считать с бывшей наместничьей, отроками да новиками, ну и боярскими дружинами Луки Филипповича и его сына. Ну и шесть десятков наемников, однако они со мной всего на месяц, а потом двинутся обратно в Союз Торговых Городов. Ну или в Крым, если набег на него к этому времени еще не закончится. Как привязать к себе наемников навсегда, как это мне удалось проделать с остатками отряда Степана, я так и не придумал. Люди они были прижимистые и прагматичные, и к жизни относились соответственно. Так что отработают они, сколько по договору положено, да уедут.

Кстати говоря, отказались мне присягнуть из дружины наместника Дмитрия всего два десятка человек. Не старых воинов, которые почти все повоевали под началом моего отца, и не новиков, которые сделали, как им сказали старшие. Обычных средних воинов. Я отпустил их, всего лишь взяв с них клятву, что они не поднимут на меня оружия, заставил поклясться Красным Тельцом, в которого они все верили. А клятва – такая штука, ее не исполнишь, плохо будет. Удачи в жизни больше не будет никогда, а как воину вообще быть без удачи?

Боярин Лука, кстати говоря, въехал в пустующее подворье, оставшееся от боярина Сергея. Как выяснилось, наместник забрал его себе, видимо, чтобы потом пожаловать кому-то. Наследников-то у Сергея тоже не осталось, а они с наместником Дмитрием были очень близки, и это заставляло задуматься. Впрочем, это были их дела, и мне они были совершенно неинтересны. Есть свободное подворье, так пусть мой ближайший соратник его себе забирает, а мне и княжьего терема достаточно. Тем более, что это огромные хоромы, размерами превышающие мой дом в Киеве раза в четыре.

Только вот дел теперь было невпроворот. За мной ведь теперь целый город был, более того, целое княжество. Правда в большинстве сел, да и во втором по величине городе – Локоте, еще не знали, что власть сменилась, и теперь главным у них не наместник Дмитрий, а князь Олег. Это нужно было срочно исправить, отправить гонцов и по селам с городами, а еще разобраться с теми четырьмя брянскими боярами, что жили не в городе, но не согласились поддержать меня.

А это означало, что скоро нам выступать из города, добираться до имений этих бояр, и либо брать их штурмом, либо договариваться. Лично я предпочел бы второй вариант, потому что тогда войско мое не уменьшилось бы, а наоборот приросло.

Но проблема была и в том, что я не мог покинуть Брянск, не оставив внутри верных людей. Кто знает, что придет в головы горожанам, может быть, они закроют ворота и откажутся пустить нас обратно? Во второй раз мы так просто, как в первый, в город не войдем, его придется брать штурмом, а это кончится плохо, потому что пока мы будем стоять лагерем под Брянском к нам подоспеют и другие наместники. И тогда мое невеликое воинство просто раздавят.

Нет, городские старшины клялись мне в верности, обещали, что поддержат в борьбе и говорили, что надеются, что у меня выйдет наказать убийц отца. Я им верил, но все равно опасался.

А если оставить всех верных людей в городе и отправиться к боярам только с теми, кто присоединился ко мне после моей победы над наместником, тоже может получиться худо. Доверять им целиком и полностью я не мог, хотя бы до тех пор, пока они не поучаствуют в боях на моей стороне.

Вот оно – бремя человека при власти, да еще и полученной таким путем, как мой. Никому нельзя доверять, кроме старых верных товарищей, а их слишком мало, чтобы перекрыть все тылы. И вот, получается, что придется рисковать. Причем, рисковать всем, что я имею, включая и жизнь. Вспомнить только меня, когда я только узнал о том, что мой отец – великий князь. Я ведь был целиком и полностью уверен в том, что жизнь у князя простая и беззаботная. По крайней мере до тех пор, пока нет войны.

Впрочем, сейчас война и была, я ее начал, когда по совету Григория приехал в Брянск. Оставалось только надеяться, что он делал это, чтобы поддержать меня, а не для того, чтобы нажиться на этой войне. Например, продавая оружие моим противникам…

Хотя, наверное, не доверять никому до такой степени уже нельзя. Это перебор. Пока что мне сомневаться в Григории не приходилось, тем более, что вполне доходчиво объяснил мне, почему ему выгоден я в качестве великого князя Пяти Княжеств. Практически слово в слово повторив то, что рассказывала Анастасия. Так что ему можно было верить, пусть и с оговорками, все-таки киевский мэр был себе на уме.

Я думал разослать письма и тем боярам, что меня не поддержали, хотел вызвать их в город, но Лука Филиппович меня отговорил. Сказал, что мне лучше лично посетить их имения и поговорить. Он, естественно, знал этих бояр лично, ведь они не единожды воевали вместе под отцовским началом, и считал, что если они признают во мне сына князя Кирилла, то перейдут на мою сторону. А вот если я попытаюсь призвать их в город, то они вполне могут счесть это ловушкой, и в лучшем случае просто забрать все и уйти в другие княжества, под начало остальных наместников. А это будет значить, что у них только прибавится войск. Которых нам потом бить.

А вот лично можно и попробовать договориться. А если не повезет в переговорах, то разговаривать придется уже на языке стали.

Поместье, пусть даже и укрепленное – это не город. Взять его сотней вполне возможно, тем более, что редко в какой боярской дружине бывает больше двух десятков воинов. И даже если считать с прислугой, то три десятка защитников – это небольшая проблема для обученного войска.

Закончив очередное письмо призывом немедленно выдвигаться в сторону стольного града вместе с дружиной, я поставил свою подпись и печать. Печать, кстати говоря, мне тоже подарил Григорий, потому что настоящая княжья печать, которую ставил на своих письмах мой отец, сейчас была где-то в Орле. Игнат, похоже, не догадался прихватить ее с собой, забрав только меч, знамя и плащ. Хотя, может быть, он просто не мог украсть печать.

Впрочем, и эта была хороша, изготовлена она была по оттиску, который у Григория разумеется был, ведь они с отцом вели переписку. Печать была похожа на знамя, на ней тоже был изображен расправивший крылья орел.

Теперь оставалось только отправить в дорогу гонцов с этими письмами. Дать каждому по заводной лошади, да разослать их в разные концы Брянского княжества. И тогда через несколько дней в моем распоряжении окажется ещё шесть десятков воинов. Если, конечно, все пройдет удачно.

Рассылать гонцов же по городам и селам я не торопился. В часть из них лучше прийти с войском, как, например, в тот же Локоть. Чтобы у городской старшины не было возможности отвертеться или, чего хуже, посадить гонца в тюрьму и отправить войско на помощь наместникам. Хотя слухи, конечно, разошлись, куда уж без этого. Брянск тоже город торговый, а о моем поединке с наместником рассказывали истории все, кому не лень, и всем, кто был готов слушать. Хорошо хоть песен пока не пели.

Поднявшись из-за стола, я двинулся к окну, выходящему во двор детинца. Оттуда периодически раздавался шум и команды. Старые воины под руководством Петра и Игоря, тренировали мою дружину, как старую, так и новую. Они должны были стать единым целым. А у нас было на это не так уж много времени, скоро мы двинемся в поход.

Впрочем, судя по тому, что я увидел, у них это вполне получалось. Воины вполне себе сноровисто прикрывали друг друга, били воздух мечами, отходили под прикрытие стрелков, которые обозначали выстрелы криками. Вхолостую никто самострелами не щелкал, потому что все знали, что оружие этого не любит.

Ну да, когда все – более-менее опытные воины, слаживание проходит гораздо быстрее. Все было бы куда как хуже и медленнее, если бы под моим началом собралась толпа селян, как это было у того же Аурела. Впрочем, ему и воевать ни с кем не надо было, если бы он поступил по уму и попытался бы развивать доставшееся ему в наследство княжество, вместо того, чтобы развязывать никому не нужную войну с купцами из Союза Торговых Городов…

У него было время, но он воспользовался им неправильно. У меня же такой роскоши не было, как и права на ошибку. Никто из четверых оставшихся в живых наместников не простит мне то, что я сделал с Дмитрием. И глубокому дураку же понятно, что никто не оставит мне Брянска. А это значит, что придётся воевать, причем бить первому, и как можно более неожиданно.

У меня были идеи на этот счет, и я собирался обсудить их с боярином Лукой, и остальными примкнувшими ко мне боярами. А уже потом решать, как именно действовать. Ведь решать, как ни крути, придется мне, я тут князь.

Хоть и никак не могу к этому привыкнуть. Впрочем, ладно, водить дружину я привык, значит научусь и управлять княжеством и большим войском. Может быть, все дело в крови отца, он был великим вождем, и не мог же я не унаследовать хоть частички его способностей. Так что, если подумать, то воевать – у меня в крови. Еще бы узнать, как разбудить эту кровь.

Вздохнув, я отошел от окна, вышел из кабинета, оставив письма на столе, и двинулся в свою спальню. Мне было не привыкать спать в чужих постелях, а то и вообще на соломенном лежаке под пологом шатра, так что я не стал ничего менять, только приказал вынести личные вещи Дмитрия. Менять все будем позже, если, конечно, выиграем эту войну, а пока что пусть все остается как есть. Только белье на кровати мне поменяли, ну и все, пожалуй.

Войдя в спальню, я принялся снаряжаться в доспех. Письма я писал в своей обычной одежде, но нельзя было допускать того, чтобы тело отвыкло от тяжести брони. К тому же я собирался немного поупражняться. Еще Игнат вбил мне в голову, что каждодневные упражнения – и есть то, что делает из обычного пахаря воина. И изменять его заветам я не собирался.

Натянув на себя поддоспешник, кольчужную рубаху и пластинчатую броню и надев на руки перчатки из плотной кожи, я взял тренировочный меч и пошел наружу. Идти через терем было непривычно, он был слишком большим, и я до сих пор толком не запомнил, что здесь и где. Еще меня весьма смущала прислуга, ее было слишком много, даже больше, чем на подворье у Николая, и они были готовы сделать за нас буквально все. Да они, в общем-то и делали: готовили, стирали, убирались, поддерживали порядок во всех помещениях. Кого-то из них я уже запомнил по имени, но большинство, из тех, что видел редко, нет.

Имен было слишком много, вот что. Раньше я помнил всех своих воинов по именам, а теперь их было больше двух сотен, да у многих имена ещё и повторялись. А ещё бояре, городская старшина, чиновники, прислуга. У меня было твердое ощущение, что скоро я сойду с ума, если попытаюсь запомнить все эти имена. А ведь во всех Пяти Княжествах их будет еще больше…

Открыв дверь, я вышел на улицу. Я и раньше считал, что лучшее средство от лишних мыслей – физические упражнения, а теперь еще больше был готов согласиться с этим. Так что потренируюсь вместе с дружиной, а потом буду дальше делами заниматься. Письма я уже заготовил, нужно будет разослать гонцов, а потом обсудить наши дальнейшие планы.

А ведь самое-то дурацкое, что даже подорожных гонцам не выдашь, чтобы они могли за мой счет ночевать на постоялых дворах. Потому что хозяева этих постоялых дворов, скорее всего, еще не знают, о том, что власть в княжестве сменилась. Придется давать им деньги.

Гонцов, кстати говоря, я уже подобрал, это будут новики из моей дружины. А почему бы и нет на самом деле, выживать и драться они умеют, верхом тоже скачут довольно бодро. Да и вообще, если подумать, они умеют все то же самое, что и я. Так почему бы мне не отправить их? Выдам каждому по пять рублей на дорогу, этого будет более чем достаточно, чтобы остановиться на постой в какой-нибудь деревне или еще где-то.

Мне оставалось только покачать головой. Какой же все-таки шаткой была моя власть, даже с учетом изъявлений покорности от городской старшины и клятвы верности от бояр и дружины. Мне был год спокойствия, год без войны, чтобы все привыкли, что теперь у них есть князь, и чтобы я успел переделать все под себя. Но ведь нет, никто мне года не даст.

Может быть, стоило все-таки не слушать Григория и отправиться в Минск? Попытаться захватить какое-нибудь из мелких княжеств? Хотя, мне и тогда никто покоя не дал бы, наместники двинули бы на меня войска, как только узнали бы о том, что "самозванец" объявился в тех краях. И их было бы пятеро, а не четверо, как сейчас. И у меня не было бы в прошлом наместничьей, а теперь уже моей дружины. Пожалуй, киевский мэр рассчитал все правильно.

Оказавшись во дворе, я тут же встретил боярина Луку. Он в городе был без дружины, потому что их мы разослали в разные стороны в качестве дозорных. На тот случай, если наместники узнают об убийстве Дмитрия, ну и чтобы нагрянувшее внезапно войско наместников не стало для нас неожиданностью. Сидеть на своем новом подворье ему, похоже, было скучно, тем более, что его сын тоже был в детинце, и его маленькая дружина тренировалась вместе с моей.

Кстати говоря, с той же целью я выслал из стольного града и наемников. Им на меня работать всего месяц, и расточительно было бы держать их в Брянске. А так хотя бы на заставах посидят, может быть, разбойников побьют, ну и предупредить тоже могут в случае чего. А шесть десятков воинов могут и две сотни задержать, причем особо не рискуя. Несколько деревьев там свалить поперек тракта, или еще что-нибудь придумать.

– Что, Олег, надоело за книгами сидеть? – спросил у меня Лука Филиппович.

У наместника оказалась библиотека, не такая, конечно, большая, как в Николо-Одринской обители, но три десятка книг в ней точно было. Причем, как старых, таких же, как в монастыре, так и новых, переписанных уже от руки. Первые три дня я действительно все свободное время просидел за книгами, пытаясь разобраться, какие из них могут принести пользу, а какие написаны для развлечения. Но скоро решил прекратить, а точнее отложить на потом это занятие. Вот возьму Орел, перетащу туда все эти книги и буду копаться в них в свое удовольствие. А может быть, какие-то даже в монастыре закажу, чтобы их специально для меня переписали.

Ну да, уже успел и планов настроить. Тут дел-то – четверых наместников победить, да отцовский престол вернуть. Хотя если бы мне кто-то еще полгода назад сказал бы, что я буду княжить в Брянске, и у меня будет, пусть и такая шаткая, но власть, я бы рассмеялся ему в лицо. А ведь получилось.

– Письма боярам писал, – ответил я. – Думаю сегодня или завтра с утра гонцов разослать. Надо было это давно еще сделать, да не до того было.

– Точно, не до того, – согласился боярин Лука. – Могло ведь так получиться, что они в город приехали бы, а нас уже скинули. Ну, тебя с престола в смысле. А теперь, когда мы все тут переворошили, тебя скинуть уже не так просто будет.

– Если не военной силой, – ответил я. – Если нас в осаду возьмут, то горожане могут взбунтоваться и выдать. Пусть многие и признали, что я князь по крови, но вряд ли они готовы ради меня лишения терпеть. Бить первым надо, причем, чем быстрее, тем лучше. Хотя бы одного из наместников разбить, тогда под остальными троны зашатаются. Проще будет.

– Торопиться тоже нельзя, нужно сначала все силы в кулак собрать. Ты в Киев-то не отписал еще, не попросил осадных дел мастера тебе прислать, как собирался?

– Еще нет, – ответил я. – Но напишу.

– А куда первым делом идти собираешься? На Смоленск?

Это мы уже обсуждали, причем не один раз, но окончательного решения на свет так и не произвели. С одной стороны, да, нужно было идти на Смоленск, потому что его от остальных княжеств отделяет подконтрольное нам Брянское. Если мы сунемся в Орел или Курск, то из Смоленска нам могут ударить в спины. Если же мы возьмем Смоленск, то никто нам в спины не ударит. А заодно на деньги смоленского наместника можно будет нанять еще людей.

К тому же было у нас там одно незаконченное дело. Одним из бояр смоленского наместника был брат боярича Владислава. Тот самый, что отправил к нему убийц. И с этим тоже нужно было разобраться. Ну и вернуть Владиславу его имение. И хотя бы часть дружины, если получится, конечно.

– Позже обсудим, – махнул я рукой. – Давай лучше потренируемся, мечами поиграемся, боярин Лука.

– Это дело! – воскликнул Лука Филиппович, махнув чубом. – Сейчас я только тренировочный меч возьму. Подожди немного.

И отошел в сторону там, где в оружейной стойке лежали тренировочные мечи. Сейчас-то дружина без них обходилась, ну а чуть позже, когда придет время для тренировочных поединков, все это тупое железо и деревянные палки пойдут в ход. А пока мы с Лукой Филипповичем немного разомнемся.

Раньше я бы не смог упражняться в драке на глазах у нескольких сотен человек. Но теперь я был князем, и мне придется привыкнуть к этому. Да и не будет никто смеяться над моими оплошностями, если я их совершу. Все знают, что боярин Лука – поединщик опытный. В молодости так вообще был знатный дуэлянт, много кого победил. Ему в драке проиграть – не позор будет, а урок.

– Давай, Олег, нападай, – предложил мне Лука Филиппович, вернувшись с длинным тренировочным мечом.

Я вытащил свой из ножен. Железяка эта мне досталась от наместника Дмитрия, у которого, как выяснилось, был специально для тренировок откованный тупой меч. Габаритами и весом он точно повторял меч наместника, который тоже достался мне и сейчас хранился в моей комнате. А так как он был почти такой же, как доставшийся мне от отца, я решил тренироваться с ним. Привычка к оружию – это тоже важно. Да и приятно мне было играться этим клинком, который в отличие от обычных тренировочных железяк, был сделан с душой.

Последовав предложению боярина, я шагнул вперед и дважды крест-накрест ударил его мечом. От первого удара Лука Филиппович уклонился, второй отбил в сторону, и тут же контратаковал. Четко и молниеносно, так что мне пришлось отпрянуть назад и отбить его клинок в сторону.

Боярин тут же перехватил инициативу, так что какое-то время мне оставалось только отбиваться от ударов, летящих с разных сторон. Выждав немного, пока темп его атаки замедлится, я уклонился от прямого тычка клинком, шагнул чуть в сторону и ударил. Но и этот удар Лука Филиппович перехватил, проскользнул вдоль моего клинка и самым кончиком своего меча задел мою правую руку.

Я отскочил, зашипев от боли, а боярин Лука только ухмыльнулся в ответ на это. Ну да, это был мой излюбленный прием, я сам так часто делал и часто благодаря нему побеждал. Но на самом деле ловко он меня подловил, ничего не скажешь.

Снова бросившись вперед, я нанес два удара, провел обманный замах сверху, и тут же ударил снизу по бедру боярина. Правда, бил я плашмя, потому что настоящий удар по незащищенному месту, пусть даже не боевым мечом, а тупой железякой, мог оставить нехилый синяк.

Я снова отскочил, а боярин только поощрительно улыбнулся. Ну да, если своим ударом он мог только серьезно помешать мне, то я его только что убил. Потому что с развороченным бедром воин может вести бой только до тех пор, пока не упадет без сознания от потери крови. То есть всего несколько мгновений, а потом все закончится.

Боярин атаковал, быстро и резко. Отбил мой клинок в сторону, бросился вперед, вытянувшись в длинном выпаде. Я попытался проделать то, что уже делал в схватке с наместником: повернуться, пустив удар вскользь по доспеху, но не сумел и получил мечом под ребра. Да, не было бы на мне доспеха, худо бы мне пришлось, такой удар даже тупой железякой – не подарок.

Так что счет был один – один. Теперь Лука Филиппович практически убил меня.

Еще какое-то время мы сражались, то нападая, то передавая инициативу партнеру. Я все пытался вызвать у себя ощущение той самой “музыки боя”, но у меня не получалось. А ведь жаль, умение по звону клинков заранее предугадывать следующее движение противника сделало бы меня величайшим бойцом. Но, видимо, для этого нужно было что-то более важное и ответственное, чем обыкновенный тренировочный поединок.

Игнат, по-видимому, умел это делать, но научить меня, к сожалению, не успел. Зато он научил меня почти всему, что я знаю и умею.

Через какое-то время мы с боярином Лукой потные, но довольные друг другом прекратили схватку. Он “убил” меня четыре раза, а я его – всего три. Но даже это было достижением, ведь в прошлом мне редко когда удавалось сравняться с Лукой Филипповичем.

– Когда на кону твоя жизнь, ты лучше бьешься, – проговорил он. – С наместником тем же. Не дал ведь себя убить, даже когда он тебя с ног сбил.

– Как-то само собой получилось, – ответил я. – Я даже и не знаю, как. Дрался, вроде, как обычно.

– Видимо, силен твой бог, – сказал Лука Филиппович. – Что бы про него не говорили бы, силен. Я ведь видел, ты ему молился перед боем.

– Молился, – кивнул я. – Я и так ему молюсь, чтобы он нам победы даровал и уберег моих людей. Всех людей, включая и тебя, и сына твоего, боярин Лука.

– Как знать, может быть и мне стоит побольше о твоей вере узнать, – ответил мне боярин и вдруг осекся.

В детинец въехал всадник, по нему было видно, что он очень торопился. Я присмотрелся и узнал одного из людей боярина, которых мы отправили в дозоры.

– Наместник идет, – проговорил он, спрыгивая на землю из седла. Его лошадь тут же подхватили слуги и принялись выхаживать. Скотине может плохо стать, если ее после длительной скачки резко остановить. – Наместник сюда идет, со всем войском, и бояр своих собрал.

Внутри у меня все похолодело. Похоже, история развивалась по неблагополучному для нас варианту. Если наместники уже знали о том, что случилось с Дмитрием, если успели приготовить войско…

– Остальные где? – резко спросил боярин Лука.

– Едут, – ответил воин. – Меня гонцом отправили. Все с ними в порядке, боярин, не волнуйся.

– Который наместник-то идет? – прервал я гонца. – Из какого города?

– Смоленский.

Я нахмурился. У смоленского наместника было сильное войско, большая дружина и много бояр. И из них поддержать меня согласились только двое. Значит, будет битва. И неясно кто в ней победит. Хотя это и так понятно, уж наместник-то не преминет своим гонцов отправить. Зажмут нас в Брянске, ой зажмут.

Может быть, бежать? Бросить все, забрать казну, ценности все, какие смогу, и уйти? А поддержит ли меня дружина?

И тут я понял, что все прекратили тренировки и смотрят только на меня. Ну да, я князь, моего решения все и ждут. Нужно хоть что-то сказать.

– Будем к осаде готовиться, – проговорил, наконец, я.