Kitobni o'qish: «Цвет крыльев. Алый. Книга 1»

Shrift:

Часть первая

Глава 1

Стоял погожий, немного душный день. Яркое солнце, уже начавшее лениво клониться к горизонту, слепило глаза, а на пронзительно-синем небе не было ни облачка.

Темно-синяя, слегка потрепанная «Тойота», шурша колесами по гравию, подъехала к аккуратному двухэтажному домику, белому, с красной черепичной крышей. Дом находился в конце Грин-стрит небольшого городка Сент-Хиллз. Улица оправдывала свое название, буквально утопая в пышных, но сейчас уже пожухлых кустах и деревьях.

Из машины, чуть слышно кряхтя, вылез осунувшийся мужчина на вид лет пятидесяти. У него было уставшее лицо с орлиным носом, идеально выбритый подбородок и густая грива седеющих растрепанных волос. Общую суровость облика нарушали пухлые, по-детски обиженно поджатые губы и лучики морщинок вокруг грустных глаз.

Оказавшись на улице, мужчина открыл боковую дверь и подал руку, слегка загорелой, молодой девушке с медно-рыжими кудрявыми волосами и тонкими, почти кукольными чертами лица. Легко выпорхнув из машины, та растерянно замерла. Гладкий лоб разрезала складка, брови нахмурились.

Поморщившись, словно от резкой боли, девушка тяжело вздохнула и вслед за мужчиной направилась к дому. Она была очень хрупкой, с длинными ногами и тонкой талией. Казалось, что небольшая дорожная сумка, которую девушка несла в руке, тяжелее ее самой в несколько раз.

Остановившись на пороге, мужчина достал из кармана связку ключей, быстро перебрал их, нашел нужный и, отперев дверь, пропустил девушку внутрь. Затем, на секунду замешкавшись, вошел сам. За все это время они не сказали друг другу ни слова.

Переступив порог, девушка сразу поднялась на второй этаж и зашла в просторную комнату.

Сквозь окно, занавешенное легким тюлем, лился свет, в котором кружились сотни пылинок. В углу стоял письменный стол с тонким монитором, заставленный фотографиями в рамках. Над столом висело несколько полок, где вперемешку с книгами лежали плюшевые медведи и зайцы. Стены поверх бежевой краски украшали несколько ярких пейзажей. В некоторых из них можно было, хоть и с небольшим трудом, узнать улицу, на которой жила девушка, и опушку леса, находившегося рядом с Сент-Хиллз.

По легкому беспорядку в комнате и толстому слою пыли было видно, что здесь некоторое время никто не жил. Девушка кинула сумку в сторону трюмо с зеркалом и, сев на край широкой кровати, обхватила голову руками. В дверь тихо постучали, затем в комнату заглянул мужчина.

– А́нжела, можно? – спросил он и, несмотря на духоту, поежился.

Девушка промолчала, даже не шевельнулась, словно не слышала его. Она продолжала сидеть, глядя в одну точку.

Так и не дождавшись ответа, мужчина вошел и, присев рядом с ней, обнял за плечи. Его лицо выражало боль и растерянность, а огромная ладонь, рядом с которой плечо девушки казалось совсем маленьким, слегка подрагивала. Свободной рукой он ерошил себе волосы, окончательно растрепывая и без того лохматую шевелюру. Анжела уткнулась лицом в его пахнущую табаком грудь и расплакалась.

– Ну все, все, детка, успокойся. – Он неуклюже погладил ее по спине. – Я понимаю, это тяжело. Здесь все напоминает об Элизабет, но держись. Ты должна быть сильной. Тебе скоро в школу. Последний класс – это важно. Ты должна жить дальше. Твоя мать хотела бы этого.

Голос мужчины дрожал, и от сказанных им слов девушка заплакала еще сильнее. Ее отец, и сам державшийся из последних сил в надежде своим видом подбодрить дочь, совсем растерялся. Умение успокаивать плачущих людей явно не входило в список его навыков.

Мать Анжелы и жена Джоша, Элизабет, умерла в начале лета. Теплым июньским утром они с Анжелой поехали в магазин в соседний город. Элизабет хотела купить себе новое платье на их с Джошем годовщину свадьбы, Анжелу она взяла с собой за компанию.

По пути мать и дочь много смеялись. Элизабет, раскрасневшаяся и довольная, рассказывала Анжеле о своем знакомстве с Джошем и о том, как ей тогда понравилась его звонкая фамилия – Беллз.

Анжела слышала эту историю уже миллион раз, но мама так весело и ярко излагала ее, что можно было слушать еще столько же. В самом конце, когда Элизабет красочно описывала Джоша в рваном костюме и с поломанной розой в руках, на небе будто промелькнула тень, и на дорогу выскочила огромная собака непонятной породы. Элизабет, чтобы ее не сбить, резко свернула на обочину. Машину занесло, и она на полном ходу врезалась в дерево. В последний момент Элизабет резко вывернула руль, чтобы удар пришелся на нее, а не на Анжелу, отделавшуюся в итоге лишь несколькими царапинами.

От горя отец Анжелы стал сам не свой. Трое суток он молчал, мало ел и практически не спал, но глаза его оставались сухими.

Подготовка к похоронам прошла для Анжелы как в тумане. Будучи раздавленной горем, она ходила по дому, словно во сне, ничего не понимая. Джош же, почти не вставая, лежал на кровати, глядя в потолок.

Все хлопоты взвалила на себя Бетси, мать одной из подруг Анжелы. Она взялась за организацию похорон; она успокаивала Анжелу и готовила еду; старалась поддержать Джоша и облегчить его горе. В общем, Бетси делала все, что было в ее силах, и даже больше. Если бы не она, Анжела, наверное, сошла с ума.

На похоронах слезы, душившие Джоша изнутри, наконец-то нашли выход. Первым его словом было «Почему?». Когда настала очередь Анжелы подойти попрощаться с матерью, она упала в обморок. Отец и еще какие-то люди, имен которых она не помнила, подняли ее на ноги, и хоть она больше не теряла сознание, окончание траурной церемонии слилось для нее в единое черно-серое пятно.

В церковь пришла половина, а может, даже и больше жителей Сент-Хиллз. Они подходили к Анжеле и Джошу, говорили слова утешения. Они рассказывали, какой Элизабет была отличной подругой, гостеприимной домохозяйкой и просто хорошим человеком. Многие плакали. Они принесли целое море цветов.

Анжела любила цветы, но тогда их запах казался просто удушающим. Она не помнила, как очутилась на кладбище. Ноги сами принесли ее туда. Священник бесконечно долго что-то говорил. Очевидно, про то, какой доброй и милой была Элизабет, но Анжела не поняла ни слова. Она стояла, не шевелясь и глядя в одну точку.

Родственники Элизабет не смогли приехать. Не пришел и ее лучший друг, дядя Эд, хотя они были очень близки.

Более ревнивый человек, пожалуй, запретил бы им общаться, но Джош доверял жене. И не зря, ведь с Эдом ее связывали теплые, но исключительно дружеские отношения.

В отличие от Джоша, хоть и доброго, но замкнутого и порою даже мрачного, дядя Эд просто излучал волны радости. Он был очень эмоциональным и открытым человеком. К тому же относился к Анжеле как к родной дочери, которой у него никогда не было: защищал, если она была в чем-то виновата, и практически всегда был на ее стороне. Анжела отвечала ему любовью и доверием. С ним она советовалась по тем вопросам, о которых стеснялась поговорить с отцом.

В дяде Эде был только один недостаток. Он по каким-то не совсем понятным причинам недолюбливал молодого человека Анжелы, Кристиана. И Элизабет, и Джош радовались за юную пару, а дядя Эд становился хмурым, едва видел Анжелу и Криса вместе. Впрочем, и этому недостатку Анжела находила объяснение. Она считала, что дядя Эд переживает, как бы Крис не сделал ей больно.

После аварии Эда больше никто не видел, и среди горожан сразу пошли разные слухи. Начиная с того, что он, не выдержав смерти Элизабет, покончил с собой, и заканчивая тем, что он и был той злополучной собакой. Конечно, эти слухи не имели под собой никакого основания и были обычным бредом скучающих жителей маленького городка, для которых исчезновение Эда стало лишь темой для новых разговоров.

Но Анжела не могла, да и, наверное, уже никогда не сможет простить дядю Эда за то, что он бросил их с отцом в такой момент. Именно тогда, когда оставшимся членам некогда полной семьи Беллз требовалась поддержка близкого друга, Эд решил исчезнуть. Ведь это он должен был помочь им, хотя бы в память об Элизабет. Он, а не Бетси, которая раньше даже не знала, что отца подруги ее дочери зовут Джош.

Анжела исключала мысли, что с дядей Эдом могло что-то случиться. Он слишком любил жизнь, чтобы расстаться с ней по собственному желанию.

На следующий день после похорон они с отцом поехали к сестре Элизабет, Карен, муж которой владел виноградниками в Калифорнии.

Карен, миниатюрная, но энергичная женщина со жгуче-черными, заплаканными глазами, хоть и была раздавлена произошедшей трагедией, но понимала, что горе Анжелы и Джоша куда сильнее. Она всячески старалась отвлечь их или чем-нибудь занять.

Анжела, любившая лошадей, целыми днями скакала верхом по окрестностям. Джош же в это время находился под неусыпной заботой Карен, что силком вытаскивала его на прогулки по виноградникам и рассказывала местные байки. Когда же она была занята работой по дому, он или помогал ей, или, сидя на просторной террасе с плетеными креслами, смотрел вникуда, вспоминая жену.

После того как Анжела возвращалась, они вчетвером, вместе с мужем Карен, садились играть в покер. Зачастую выигрывал Джош, в молодости бывший заядлым любителем проводить свободное время с друзьями за картами.

Анжела же больше слушала Карен, которая, не отрываясь от игры, рассказывала забавные истории. Ее муж, напротив, был молчалив и ронял слова так редко, будто это были драгоценные камни. Но на жену, говорившую за двоих, смотрел с непередаваемой нежностью.

Иногда к Карен приходили подружки посплетничать за чашечкой черного чая. В такие дни Джош старался уйти как можно дальше. Если же это не удавалось, Карен и ее толпа скучающих домохозяек, исчерпав женские темы для разговора, садились вокруг него и убалтывали до такой степени, что весь остаток дня Джош молчал. Они называли это «спросить мужского совета».

Лето пролетело незаметно. Солнечные дни, проведенные в этом уютном гостеприимном доме, немного сгладили горечь произошедшего. Трудами неутомимой Карен на лице Джоша стала появляться редкая и какая-то робкая улыбка.

Но все хорошее когда-нибудь заканчивается.

Каникулы подходили к концу, а у Анжелы был выпускной класс, поэтому они вернулись в Сент-Хиллз. Вернулись туда, где все напоминало о трагедии. В дом, где на окнах висели купленные Элизабет на гаражной распродаже занавески, а на полке стояла нелепая ваза, подаренная ей Джошем на одну из годовщин.

Дом, который она с таким теплом обустраивала, где каждая вещь была тщательно подобрана, стал угрюмым и пустым без смеха своей очаровательной хозяйки. Даже веселые картины, нарисованные Элизабет еще тогда, когда они с Джошем только-только переехали сюда, и раньше добавлявшие обстановке света и жизни, теперь лишь нагнетали атмосферу.

Чуть успокоившаяся Анжела захлюпала носом. Она глубоко вздохнула, пытаясь справиться со слезами, что продолжали катиться по щекам. Всхлипнув в последний раз, девушка как-то по-детски вытерла слезы кулачком и наконец подняла взгляд на отца.

– Пап, мне так ее не хватает. Мне кажется, что она просто ушла по делам и вот-вот вернется. – Слезы вновь подступили к глазам, и Анжела зажмурилась, стараясь остановить очередной поток рыданий.

– Мне тоже, детка. Мне тоже… – Джош замолчал.

Он рассеянно гладил Анжелу по спине, глядя вдаль. Затем, собравшись, чересчур бодрым голосом произнес:

– Может, спустимся вниз, сделаем по сэндвичу и посмотрим кино?

Анжела улыбнулась сквозь слезы. Отец крайне неуклюже пытался отвлечь ее от грустных мыслей.

– Я не против. Только сначала мне надо умыться.

– Тогда я пока пойду, а ты меня догонишь? – Джош поднялся с кровати.

Несмотря на голос, полный энтузиазма, глаза у него были усталые и блеклые, потерявшие все краски жизни.

Когда за отцом закрылась дверь, Анжела прошла в ванную и, облокотившись на раковину, оглядела себя. Из зеркала на нее смотрела измученная девушка с заплаканными красными глазами и распухшим носом.

– Хоть сейчас в рекламу средства от простуды, в раздел «до», – вздохнула Анжела и, включив ледяную воду, ополоснула лицо.

Девушке было безумно жаль отца. Несмотря на все годы, прожитые вместе, Джош по-прежнему горячо и искренне любил свою «малышку Бетти».

В этом плане Анжеле было легче. Безусловно, она очень любила свою мать и отдала бы все, лишь бы вернуть ее. Но… она понимала, что когда-нибудь ее родителей не станет. Просто не ожидала, что это наступит так быстро.

Анжела была молода, и у нее впереди оставалась еще бо́льшая часть жизни. А вот Джош… Джош вряд ли сможет встретить кого-нибудь еще. Огромная часть его души, которую Элизабет уже давно и безвозвратно забрала себе, теперь умерла вместе с ней.

Иногда Анжелу посещала мысль, что отец остался жить только ради нее. Боль, стоявшая у него в глазах, была невыносима для одного человека.

Закончив умываться, Анжела спустилась по лестнице вниз и замерла на пороге кухни. Облокотившись о косяк, она рассеянно смотрела, как Джош ловко управляется с продуктами.

– Тебе помочь?

– Не надо, детка. У меня получится вкуснее. Иди пока посмотри телевизор, а я все принесу.

Про «вкуснее» Джош не врал. Сэндвичи – да и не только они – у него получались лучше, чем у любого из жителей Сент-Хиллз. Анжеле ничего не оставалось делать, кроме как забраться с ногами на диван и, закутавшись в пушистый плед, включить телевизор.

– Что интересного показывают в новостях? – наигранно веселым голосом спросил Джош у дочери через несколько минут, ставя на небольшой журнальный столик тарелки с аппетитно пахнущими сэндвичами.

– Я не слушала, – пожав плечами, Анжела прибавила громкость.

«Ученые до сих пор гадают над происхождением метеорита, упавшего на прошлой неделе неподалеку от городка Сент-Хиллз. Это необъяснимое природное явление вызвало вокруг себя массу споров среди лучших умов Америки. Его пролет и последующее падение видели несколько местных жителей, но ни один из спутников не засек его, и откуда он мог взяться, никто не знает. В лесу, куда он упал, оказалось сломано много деревьев, а некоторые вырваны с корнем. Однако, когда ученые и зеваки прибыли на место происшествия, кроме воронки и нескольких небольших обломков, ничего найти не смогли. Результаты проведенного исследования показали, что обнаруженные на месте обломки оказались самым обычным гранитом. Судя по размеру воронки, масса метеорита была сопоставима со средней человеческой».

– Хорошо хоть коровы с неба не падают, – пробурчал Джош и переключил на проигрыватель.

Они провели день на диване, смотря старую комедию с Джимом Керри и поедая сэндвичи. Затем Анжела, и сама того не заметив, уснула на плече отца.

Джош, как это бывало в детстве, осторожно, стараясь не разбудить, на руках отнес ее в комнату, накрыл одеялом и еще долго сидел на стуле около кровати. Он смотрел на дочь, на растрепавшиеся во сне рыжие кудри, такие же, как у ее матери, на беззаботное и беззащитное выражение лица, и по его щекам изредка катились слезы. Он так и уснул в неудобной позе, держа ее за руку, словно боялся, что и она может внезапно покинуть его.

На следующий день Анжела проснулась ближе к обеду. Она была порядочной соней, но даже для нее это было слишком поздно. Видимо, сказалось вчерашнее угнетенное состояние, израсходовавшее много сил. Даже после сна тело ломило, голова болела, да и весь вид в целом оставлял желать лучшего.

С первого этажа аппетитно пахло яичницей с беконом, и желудок Анжелы громко заурчал, поторапливая свою хозяйку вниз. Непонятным образом Джош всегда чувствовал, когда проснется Анжела, и сам заранее делал завтрак для нее и Элизабет.

Умывшись и почистив зубы, Анжела переоделась в легкие черные брюки и белый топ, а затем занялась прической. Кое-как соорудив на голове пучок, она оглядела себя в зеркало. Результат вышел не фонтан, но девушка махнула рукой на непослушные волосы и, подгоняемая голодом, спустилась вниз.

– Добрый день, детка! Ты сегодня поздно, – услышав шаги, прокричал Джош с кухни.

– Переезд сказался. М-м-м… вкусно пахнет, пап. Ты прирожденный повар.

– Ты мне льстишь, – довольно усмехнулся отец.

– Ни капельки, – покачала головой Анжела. – Это чистая правда!

Она достала из холодильника пакет сока и, налив себе полный стакан, присела на высокий стул с изящной хромированной спинкой.

Живот заурчал громче, требуя завтрака. Чтобы хоть немного его успокоить, девушка сделала большой глоток сока. Это взбодрило ее лучше любого кофе: голова очистилась, сонливость ушла, а мысли стали ясными.

За прошедшее лето Анжела многое для себя решила. Смерть матери, так сильно ранившая ее сердце, перевернула ее жизнь. Анжела вдруг осознала, как же скучны и однообразны ее дни. Школа утром, Крис или подруги вечером да редкие вечеринки, с которых она уходила одной из первых. Ей всегда было известно, что она будет делать на выходных и куда поедет летом. Все словно шло по заранее определенному графику, в котором не было места неожиданностям.

Она знала, что окончит школу с отличием и поступит в колледж. Крис, разумеется, поступит вместе с ней, и на последнем курсе они поженятся. Крис станет самым идеальным мужем. После работы он будет спешить домой к любимой жене и горячему ужину.

Сперва Анжела попытается строить карьеру, но после появления ребенка сдастся и превратится в домохозяйку. И вместе с Крисом и ребенком они проживут тихую и спокойную жизнь в пригороде, в своем доме, а на Рождество будут ездить к родителям. Анжела научится печь бисквиты, а у Криса появится пивной живот. По выходным он с друзьями повадится ходить в бар, в то время, пока Анжела будет сплетничать с такими же, как она, домохозяйками и играть в покер на уютной кухне.

До недавнего времени такие перспективы девушку вполне устраивали, но после случившейся трагедии в ней что-то надломилось. Она вдруг осознала, что хочет чего-то другого… чего-то нового.

Жизнь слишком коротка для планов, и Анжела поняла, что хочет успеть сделать нечто большее, чем просто прожить ее как все. Осознала, что если не начать менять что-то прямо сейчас, то потом может не успеть. Просто потому, что это самое «потом» вдруг не наступит.

Ведь она видела еще так мало, а на свете столько всего интересного, что можно сделать! Спрыгнуть с парашютом, слетать в Новую Зеландию, побывать в джунглях… Разве не должна она все это попробовать?

И чтобы хоть как-то унять нестерпимую жажду перемен, Анжела сделала единственное, что могла себе позволить до окончания школы, – решила записаться волонтером в больницу. Девушка надеялась, что забота о других поможет ей смягчить боль от потери матери, к тому же это было бы весьма полезным опытом.

– Яичница готова. – Голос отца отвлек ее от размышлений. – Порежешь хлеб?

Кивнув, Анжела встала из-за стола и достала разделочную доску с ножом.

– А-а-у-у-у-у!!! – спустя пару секунд вскрикнула она.

Простое на первый взгляд поручение на деле оказалось немного труднее.

– Что такое, детка? – Джош обернулся и увидел дочь с указательным пальцем во рту.

На ноже, хлебе и разделочной доске были капли крови.

– Я повевала павец, – невнятно промычала в ответ Анжела, не вынимая палец изо рта.

– Сейчас, подожди!

Джош сбегал за аптечкой, где хранились перекись и пластырь.

– Эх ты… растяпа… – Он ловко обработал оказавшуюся глубокой рану и ласково взглянул на дочь. – Садись, я все принесу сам.

Анжела хотела было возразить – не такой уж растяпой она была, – но, посмотрев на отца, решила не спорить и вернулась обратно за стол.

Яичница оправдала все ожидания, оказавшись умопомрачительно вкусной, так что с завтраком девушка расправилась быстро. Затем, откинувшись на стуле, погладила себя по животу, сделав до ужаса счастливое лицо. Джош, глядя на это, робко улыбнулся, хотя его глаза и остались грустными.

– Так неохота куда-то ехать, – допив сок, вздохнула Анжела и сладко потянулась.

– Но придется, – хмыкнул Джош. – Расписание само себя не заберет.

– Это да. Я возьму твою машину?

– Без проблем. Может, тебя подвезти?

– Нет, спасибо. – Она отрицательно покачала головой.

Девушке хотелось хоть немного побыть одной и развеяться.

– Как знаешь, – пожал плечами Джош. – Я все равно сегодня никуда не собирался.

– Я уже большая и справлюсь с машиной сама, – улыбнулась Анжела.

Неохотно поднявшись со стула, она чмокнула отца в щеку, схватила с тумбочки ключи и прошла в гараж.

С замком пришлось повозиться, но Анжела справилась и спустя пару минут уже сидела в водительском кресле.

– Пожалуйста, будь послушной девочкой. Мне и так не особо везет в последнее время, – пробормотала она, поворачивая ключ зажигания.

Раздался глухой рыкающий звук. Затем в моторе что-то громко хлопнуло, и машина затихла.

– О нет. – Анжела с досадой стукнула по рулю. – Ну этого мне еще не хватало. Давай же! Заводись!

После пары неудачных попыток «Тойота» нехотя, будто бы ленясь, послушалась. Облегченно вздохнув, Анжела неловко выехала из гаража, при этом едва не зацепив боковым зеркальцем край стены.

Анжела не очень любила водить. Точнее, у нее это не очень хорошо получалось. Припарковаться ровно и никого не задев она считала большим достижением. Девушка до сих пор не понимала, как сдала на права. Каждая поездка на машине была для нее большим стрессом. Даже совершенно новый автомобиль отказывался заводиться с первого раза, если за руль садилась Анжела. Поэтому на занятия ее зачастую возил Крис.

Дорога до школы не занимала много времени, и Анжела, как ни странно, проделала этот короткий путь без всяких происшествий. Припарковавшись на стоянке, она заглушила двигатель, вытерла вспотевшие от сосредоточенного вождения ладони о брюки и вышла из машины.

Пройдя по чистой асфальтовой дорожке, девушка остановилась около массивной деревянной двери. Рядом на стене висела небольшая табличка «Администрация». Анжела ненадолго задержалась на пороге, словно раздумывая, а не уехать ли обратно. Затем глубоко вздохнула и, пожелав самой себе не встретить знакомых, все же вошла в прохладный корпус.

Занятия начинались завтра, пока же в коридорах было тихо и безлюдно. Сквозь окна радостно светило солнце, и свежевымытый паркетный пол ярко блестел в его лучах.

Шаги Анжелы гулким эхом отскакивали от стен, и она непроизвольно старалась идти тише, то и дело оглядываясь. Около одного из кабинетов девушка остановилась. Из-за закрытой двери доносились звуки медленной, очень знакомой песни. Было немного странно слышать такую музыку в полупустой школе.

«Интересно, кто это слушает?» – подумала Анжела, пытаясь разобрать слова.

Тут в самом конце коридора из-за поворота вышел ее парень Кристиан, и девушка моментально забыла про музыку, расписание и все остальное.