Kitobni o'qish: «Весёлый зоопарк»

1. Путешествие в лесу

Проснулся Егор и увидел у себя крылышки. И понял: трансформировался. Всё утро летал, радовался.

Вдруг дождь.

Залетел он в дупло клена, но услышал злобное:

– Хоть ты и родственник, но не такой, как мы! – жужжат, кружат. – Уходи, а то мы, осы, зажалим тебя.

– А я кто? – удивился Егор. – В кого я превратился?

– Ты – пчела. Твоё жало не такое, как у меня. Я могу тебя ужалить 5 раз, и сам жив буду! А ты ужалил – и умер. Дохляки нам не родня.

Перелетел он с клена на дуб. Заполз Егор-пчела в дупло дуба.

– Пахнешь ты пречудесно. Чистильщики, ой, как нужны! Юнгой будешь! – Приветствовали его пчёлы. – Через 2 недели – повышение. Привилегии только у трутня и то только до осени.

– Почему?

– Трутень улей не чистит, леток не охраняет, нектар не собирает. Ты с нами? Докажи, что ты свой. Выгони трутня-альфонса!

– Не могу. – Егор поморщился. – Жалко.

– Жалко у пчёлки, у трутня его нет.

Пчёлы-охранники окружили, принюхиваясь: «Мы – дикие. А ты одомашненный».

– Всё на свете фигня, кроме пчёл!– крикнул Егор и выпрыгнул из дупла, как ужаленный. – Пока живут пчёлы, будем жить и мы!

И проснулся. Было солнечно. И маленькая пчёлка из любопытства залетела в комнату, как в свой улей и жужжала: «Здравствуй. Заря занялась». Радуйся, ты стал опять человеком.

– Трансформировался?

– Преобразился. Радуйся и веселись.

8 сентября 2022

2. Журавлиная поляна

Егорка любит, когда перед сном к нему приходит папа, потому что он разговаривает с сыном по-взрослому. А Оля, старшая сестра, с наслаждением слушает сказки мамы. Вот такие они разные дочки-сыночки.

Однажды папа рассказывал про журавлей, которые улетали на зиму в тёплые края, а весной возвращались на свою малую поляну, когда она оттает.

– Они пролетают над лесами, полями, реками. Неделю, две машут крыльями, чтобы попасть на свою поляну.

– Папа, а где эта поляна? – спросил Егорка.

– Кто спрашивает, тот не заблудится! Потеряшкой не будет! – папа шутит и пододвигает кресло поближе. – Загадка. У него два глаза: одним оно смотрит днём, а другим ночью. Что это, отгадай-ка?

– Небо! – вскрикивает Егорка и вскакивает, ему спать не хочется. – Папа, пошли в воскресенье на поляну к журавлям. Там река. На высоком берегу стоит домик маленький.

– Омшаник для пчёл. – Вспомнила Оля слова гида и шепотом добавила. – И скит. Там по небу синей лентой легла небесная река, как у Нестерова в «Видении отроку Варфоломею». Мальчик в лесу заблудился и попал к умному монаху, который научил его читать. Это картина в Третьяковской галерее.

– А мальчик – это я! – Егору шесть лет, он встаёт на кровати, чтобы быть выше сестры.

– Может ты и журавль?

Дети заспорили.

– «У него была одна мысль – бежать и бежать!» – Папа примирительно начал читать книгу. – Дороги он не знал, но был уверен, что если побежит, то непременно очутится дома у матери». Помнишь, мы читали про беглеца? Бежать куда глаза глядят не надо даже от пчёл.

– Папа, а как пчёлы из цветка делают мёд? Цветы красные, синие, а мёд желтый.

– Поедем на пасеку – увидишь сам, как они трудятся. И к журавлям пойдём в наш зоопарк, – продолжал папа сказки соединять с былью. – Там журавль восемьдесят лет живёт, а на воле – двадцать. Есть и в неволе свои плюсы – комфорт. Пруд есть в зоопарке и домик тёплый. Тепло, светло и клещи не кусают. И есть доктор.

– Ай! Болит? – Егорке смешно.

– Нет. Не Айболит, а ветеринар.

– И он никуда не улетит?

– Кто? Ветеринар?

– Журавль! Ему что, крылья подрезали?

– Когда-то он был свободным журавлём и возвращался, быть может, из чудного града Иерусалима, а человек его ранил.

– В журавлей охотники не стреляют! – сестра говорит всё правильно.

– А это был браконьер.

– Кто? Брак? Он? Ел?

– Такой плохой, ну совсем не настоящий охотник, а ужасный браконьер. Журавль из Иерусалима землю Святую нёс, чтобы никогда войны не было. Свет первичен, и поэтому журавль красивый. И теперь он живёт в зоопарке.

– И ему 80 лет? И он дедушка всем журавлям? Папа, а светлячка поймаем в лесу на поляне?

– Фосфоресцирующим светом играет сверчок только ночью. И бледные поганки тоже светятся, когда в лесу темно. Свет отражённый – это люцифер, князь тьмы.

– Браконьер, Люсин Ферт. Папа, ты говори нашими словами, – сын, наморщив лоб, почесал затылок. – Папа, а когда пойдёте на поляну, меня разбудите?

– Это далеко. Дойдёшь? Несколько лет назад были там торфяные разработки, а сейчас в глуши за ивняком квакают квакуши. Но поляна была на сухом открытом месте, и журавли гнёзда там свои вили.

– Папа, ты приходишь и падаешь перед телевизором. А мама сразу начинает варить, стирать. – Егор отворачивается к стенке. – Как барыня, со мной не хочет играть!

– Не навязывайся, – сказала сестра голосом учительницы. – Жди, когда позовут.

– Светлячок светится, потому что…, – папа думал, как проще рассказать, но детских слов у него не хватает, – у светлячка есть три слоя. Зеркальный слой отражает свет и светит, как дальние молнии. Ночью светится даже его кладка яиц. Днём же светлячка не найти.

Вдруг зашла мама и сделала папе замечание:

– Как ты сложно рассказываешь! А можешь проще, понятнее?

– Но они же будут взрослыми! – удивился папа и подмигнул Егору. – Скоро.

– Дети, баюшки! – Мама выключила свет. – Во сне человек растёт. Завтра пойдём искать журавля.

И родители ушли.

В темноте Егор уснуть не мог, он хотел включить свет и думал: вставать или не вставать. И он всё чего-то ждал. Вдруг сверчок позвал мальчика, пропев сигнал. Мальчик понял и трансформировался, став маленьким, как Мальчик-с-пальчик. И телепортировался, словно перелетел на ковре-самолёте, прямо на журавлиную поляну. Под фиолетовым колокольчиком ждали его сверчок, светлячок и муравей. И показали ему гнездо, а в гнезде два огромных яйца. Быстроножка-муравей их давно заприметил.

Светящийся домик издалека видно ночью. Светлячок любил ночь, эту чудную преображенную реальность, когда он сам – свет. Как чудно всё меняется, когда он сам светит. Жёлто-зелёным светом светится у светлячка в конце брюшка.

Под утро журавль взмахнул, как птеродактиль, огромными крылами и улетел из гнезда, чтобы поклевать ягод. И Егорка видел, как муравей начал обследовать гнездо и яйцо. На лапке шпора для отпора уж готова. И зазубринами цепляется, как крючками. Поднялся по гладкой скорлупе шара, как по оконному стеклу муха.

Вдруг шар вздрогнул.

– Шаротрясение! – удивился муравей и стал пятиться.

– Ты скажи себе: «Сломай препятствие!» И препятствие преодолеешь, – пел сверчок, подбадривая муравья. – Но если ты остановишься, тебе придётся отступить.

Внутри шар пискнул.

– Ты кто? – спросил муравей, постучав усиками по шару.

– Яйцо, – отозвался голос из-под скорлупы. – Не стучи!

– Яйца муравья не учат, – сказал муравей.

Но вот в говорящем шаре появилась трещина. Муравей отпрыгнул дальше.

– Птеродактиль возродился! Чок-чок, – глядит муравей, глазам своим не веря.

Из скорлупы, как феникс из пепла, встал на длинные тростинки в жёлтой пуховой пелеринке маленький журавлёнок.

– Чур-чур! – свистнул сверчок. – С нами будешь дружить?

– Мои предки жили в диназавровскую эпоху! Дружить журавлю с вами? Я спрошу у папы, который высиживал меня два месяца, два дня и два часа.

Но тут поднялся ветер, зазвенели колокольчики.

– Динозавр возвращается! Полундра! – успел свистнуть бравый сверчок.

И с неба, расправив могучие крылья, огромная птица с длинными ногами спустилась на землю.

– Журавль это! А никакой ни динозавр! – крикнул Егор и проснулся.

«Для муравья журавль – это птеродактиль из эпохи динозавров», – вспомнил сын слова отца, когда они читали Джонатана Свифта «Путешествие Гулливера».

Но сон был таким интересным, что мальчик опять закрыл глаза, чтобы поскорее вернуться на журавлиную поляну. И уснул, а проснулся, когда уже в окно смотрело яркое солнце, освещая на стене «Ковёр-самолёт» Шишкина.

В комнату ворвался луч света, и в открытую дверь влетела песенка:

– Я поймала журавля, а журавлик оказался из тетрадки вчерашней, – мама была весёлой, как песенка. – Кто сделает сто бумажных журавликов, у того всегда будет доброе утро и добрый день.

24 мая 2022