Kitobni o'qish: «Bioskaf»

I

– Подпишите, пожалуйста здесь.

Кончик ручки указал на длинную прямую линию, предназначавшуюся для подписи. Она стояла и смотрела на эту линию, отделяющую её теперешнюю жизнь от будущей, неизвестной. Она знала, что возможно это не принесёт ничего хорошего, но и хуже уже быть не могло, поэтому на мгновение прикрыв глаза, она подписала последний документ, ограничивающий её свободу на ближайший год и дарующий свободу мнимую, которую она будет лелеять и холить в душе весь год находясь взаперти. Последний росчерк дался ей особенно трудно, рука налилась такой тяжестью, что финальные штрихи, будто обессиленные, бледными голубыми линиями легли на бумагу.

– Благодарим за Ваш вклад, – мягко отозвался голос с заученными нотками вежливости. Ожидайте, за Вами придут.

Словно во сне, не осознавая сути происходящего, она плавно, казалось, не касаясь земли, подошла к ближайшему креслу и села на самый край. Замерев в таком положении на несколько секунд, она силилась понять, что же только что сделала, но все мысли разом покинули её голову ровно в тот момент, когда она подписала отказ от своего тела и тела того, кого она принесёт в этот мир. Она не представляла, что её ждёт, как всё произойдёт и почувствует ли она хоть что-то, давая новую жизнь, а потом отдавая её в неизвестность.

"Да к черту это всё!" пронеслось где-то в голове, и приняв это, как единственно возможную истину, она медленно сползла по спинке кресла в самую его глубь, будто желая свить там гнездо и заснуть на целую вечность, не видя и не слыша этот тошнотворный мир.

Закрыв глаза, она полностью опустошила голову. Не хотелось думать ни о чем, равно как и не хотелось чего-то ожидать, хоть она и понимала, что ожиданием теперь будут заняты все минуты, все часы и дни, которые она проведёт здесь.

– Здравствуйте. Я за Вами. Пойдёмте.

– Почему именно за мной?!

Это вырвалось машинально, она совершенно не ожидала от себя такой реакции, как впрочем и не ожидала, что за ней придут так скоро.

Медсестра тошнотворно-любезно улыбнулась и проворковала: – кроме Вас здесь больше никого.

– Но…

– Так, Вы у нас номер 828482. Прошу Вас следовать за мной.

– Но, почему номер, у меня же было имя…

Оно вам больше не понадобится. Теперь у вас есть номер, который заменит и фамилию, и имя и отчество, а также паспорт, страховку и всё прочее. Скажите удобно? И она улыбнулась настолько широко и неприлично, что плечи невольно передернуло. Ну а теперь, прошу следовать за мной.

Она поняла, что по-прежнему сидела в кресле. Поза её изменилась. Теперь она, словно готовая к прыжку и атаке кошка, казалось, выжидает нужный момент, но он всё не наставал. Да и к чему теперь борьба – документы подписаны, личные вещи сданы. Ещё пока не забрали одежду, но уже отобрали имя… Что это за мир такой, где имя стоит меньше, чем одежда, где смерть дороже жизни, а жизнь страшнее смерти. Она покорно встала, смиряясь со своим новым именем, которое звучало, как будто ломаются сухие ветки, и постаралась забыть свое прежнее, которое теперь казалось нереальным и недостижимым.

Следуя по абсолютно белому коридору, такому же, как и фойе, где она только что была, ей подумалось – почему она здесь одна.

II

Улицы города были густо оклеены листовками, на которых чёрными крупными буквами по кричаще-белому фону было написано "Даруй жизнь-подари жизнь-заработай на жизнь". Полиция боролась с ними, срывала, призывала бойкотировать, но что есть голос полиции против голоса жизни, а жизнь в городе больше походила на выживание. Безработица и нищета, голод и грязь, насилие и убийства, вот чем теперь полнились улицы. Богатые богатели, нищие нищали и не выбраться было из этого черно-белого водоворота. Как раз в то время, когда город захлестнула первая волна беспредела, а за ней накатывала вторая, по улицам стали появляться те самые листовки. Будто белые флаги, выброшенные в отчаянной попытке сохранить будущее, они резали глаза своей неподкупной, первозданной белизной, они манили отчаявшихся, тех, кто уже задолго до первой волны вскипающего хаоса потерял всякую надежду. Сначала этим листовкам не придавали должного значения, но они множились, множились с такой скоростью, что не замечать их было невозможно и вот уже улицы города тонули в них, как некогда тонули в крови, а до этого в мусоре и нечистотах. Город постоянно захлебывался, не имея возможности "выплыть", подняться и обрести былую красоту, он существовал где-то между возможным будущим и безнадежным крахом. Крысы, всё заполонили эти мерзкие голодные твари и если с теми, которые сновали по улицам, можно было справится химикатами, то с теми, которые держали власть в городе, бороться было невозможно. Крысы умны, крысы хитры и проворны, а ещё они плодятся хуже кошек. Одна взрослая крыса за год может принести в этот мир 40 крысят и несмотря на то, что продолжительность их жизни невелика – в среднем год – этого будет достаточно, чтобы каждый из выживших новорождённых  мог наплодить целую кучу маленьких голодных вредителей и так цикл за циклом  до бесконечности, пока всё вокруг не будет поглощено их ненасытным голодом.

Люди города недалеко ушли от крыс. Плодясь в своих крохотных человеческих норках, которые лишь по привычке звали квартирами, они медленно, но уверенно двигались к своему финалу. Когда-то очень давно, город этот был построен великими умами как образец идеальной замкнутой системы, царит в которой утопия. Создатели всё рассчитали и город отдаленный равнозначно от других населённых пунктов был полностью автономным. Он не нуждался ни в экспорте, ни в импорте. Всё было заложено в нем изначально и поддерживалось силами колонистов, которых отобрали для великой миссии и великого эксперимента, что позволил бы в будущем, при нахождении ещё не обжитых мест на родной планете либо за её пределами, применить данный "Метод Утополиса", как они его прозвали, что позволит человечеству жить вечно, не подвергаясь угрозе исчезновения.

Создатели, проектируя Утополис, учли, что люди даже в процессе эволюции не утратят своей агрессивности и желания доминировать внутри своих социальных групп, поэтому, создавая колонию, тщательно отбирали тех первых, кто будет обустраивать город.

Утополис занимал площадь около пятидесяти квадратных километров и по последним данным проживали всем около полумиллиона человек, но данные эти никто уже давно не обновлял, никто не следил за развитием Утополиса, потому что жизнь за его пределами прервалась, но внутри города никто об этом не знал – люди были поглощены крахом собственной маленькой цивилизации.

За пределы города связь не выходила, это было одно из ключевых условий его существования. Люди должны были быть полностью изолированы, проживая лишь внутри собственной экосистемы и не отвлекаясь на проблемы всего остального мира. Никто никогда не пытался покинуть Утополис. Во-первых потому, что он был огражден электромагнитными экранами, а во-вторых, это было прописано в условиях проживания каждого члена колонии, которые бережно передавали это знание следующим поколениям.

Первые пятьдесят лет существования Утополиса показывали блестящие результаты. Тогда людей в нем было не так много, но все они когда-то были достойными гражданами своих государств, которых выбрали для благороднейшей цели. Они гордились этим и делали всё возможное для создания максимально благоприятных условий для жизни. В городе было все – правительство и армия, суд и производство, переработка вторсырья и инновационные центры для разработки сверхновых концепций по улучшению жизни. Жители Утополиса видели, как процветает город, и хотя они не имели связи с внешним миром, точно знали, что двигаются в верном направлении, но не всем в городе удалось взрастить новое поколение, многие были бесплодны, а те кто мог иметь детей, отдавали свою жизнь на благо города, забывая о своих первостепенных функциях – обеспечение жизни своего потомства. Молодое поколение не оправдало надежд первых колонистов, последующее разрушило планы предыдущего на достойное существование, следующее встало на путь инволюции, начав разрушать сначала устои города, а потом и его. Последнее поколение, которое властвовало сейчас в городе, мало что схожего имело с первыми людьми, которые его населяли. Они больше походили на крыс. Нет, не внешне, но безудержное желание только поглощать ресурсы, не восполняя и не создавая ничего, граничащее с бесконтрольным размножением, быстро привели город в упадок. У власти стояли самые злобные и жадные, те, кто смогли забрать её силой, сместив компетентных управленцев. Теперь те сидели в клетках и говорили только тогда, когда им позволяли, ели и спали тогда, когда сверху давали на это добро. Теперь город был ориентирован не на развитие, а на выживание в условиях продовольственного и экономического кризиса. Всё медленно приходило в упадок, изнашивались не только машины, построенные людьми, но и сами люди, их души…  слабые умирали, те кто были посильнее, пытались выжить, те кто посильнее и похитрей уворачивались как могли. Просвещенная элита исчезла – их вырезали как скот, а дома разграбили, рабочий класс гноили непосильным трудом, учёных лишили права работать и город бы наверное очень быстро сожрал себя изнутри, если бы не отряд сопротивления.

Когда люди начали понимать, что дело жизни их праотцов поставлено под удар, они организовали небольшой отряд, куда входил самый разношерстный люд. Внутри отряда они разделились на миротворцев, исследователей и управленцев. Каждая группа выполняла свою определённую функцию, а вместе они решили избавить город от "крыс" и заселить в последствии достойными гражданами. Поначалу план казался слишком амбициозным и даже фантастическим, но погрузившись в него, дробя крупные планы на вполне достижимые цели, а их в свою очередь на мелкие задачи, однажды они пришли к идее, которую назвали "биоскаф".

III

Как вычленить лучших из худших, если среди худших есть только те, кто ужасен по-настоящему? Как вычленить нужные гены и сплести их в идеальную сеть, чтобы обратить инволюцию вспять? Тогда-то и родилась идея о биоскафандрах, а за ней и лозунг " Даруй жизнь-подари жизнь-заработай на жизнь".

Суть идеи была в том, чтобы люди добровольно приходили и отдавали себя на благо науки и великого будущего. Мужчины сдавали свой биоматериал, женщины предоставляли свои тела как инкубаторы. Поначалу эта идея казалась всем дикой. Ни один нормальный человек не согласился бы вот так, как лабораторная крыса прийти в лабиринт заведомо зная, что в нем и выхода может нет, а если и есть, то куда он ведёт? Перспективы были туманными, а финансирование было на нуле. Большая часть лабораторий была уничтожена, а уцелевшие находились под контролем власти.

Сопротивление поставило себе задачу построить подземную лабораторию, на окраине города близ электромагнитных экранов. В тех местах под землёй располагались аварийные бункеры, которые использовали первые колонисты, чтобы дорабатывать и улучшать технологии изоляционных экранов. Из города были оборудованы лазы до самой лаборатории, чтобы сопротивление могло беспрепятственно перемещаться и осуществлять свою деятельность. Они запустили масштабную кампанию по информированию населения путем расклеивания листовок по всему городу и начали ждать. Первыми, кто пошли в руки сопротивления были самые слабые и нищие. Их биоматериал и тела не годились, но давали возможность экспериментировать, чтобы избежать возможных рисков с более пригодными образцами. Не смотря на провокационные листовки, не дающие никаких ответов, но от чего-то дарующие надежду заблудшим и уставшим от жизни, идея сопротивления о создании идеальных биоскафов жила и развивалась, но со временем и она выродилась, как продолжали вырождаться люди в городе.