Kitobni o'qish: «Человек. Образ и сущность. Гуманитарные аспекты. Современный человек. Движение к пасторали?»

I. СТАТЬИ

ДВИЖЕНИЕ К ПАСТОРАЛИ: «РЕАЛЬНОСТЬ» УТОПИИ?

Л.В. СКВОРЦОВ

Мы живем точно в сне

неразгаданном,

На одной из удобных

планет…

Много есть, чего вовсе не

надо нам,

А того, что нам хочется, нет…

Игорь Северянин. Странно

Трактовку понятия «пастораль» обычно связывают с жанровой разновидностью литературы, ориентирующейся на идиллический мир сельской жизни, на нравственную чистоту человеческих отношений, рациональность простых потребностей и вкусов. Само понятие «пастораль» (pastoralis – пастушеский) содержит в себе отчетливую ориентацию образа жизни, который считается идеальным, но недостижимым путем к гармонии отношений между человеком и природой, человеком и другим человеком.

Человек в своих грезах может посредством движения сознания реализовать себя в гармоничных отношениях со средой и в этом представлении видеть указатель пути к истинному социуму. В коллективном сопереживании потенциальной гармонии заключается психологический «базис» литературы пасторали.

Античность, эпоха Возрождения, Просвещение рождают литературу, в которой возникают специфические жанровые особенности пасторали как пути достижения счастья в простых формах жизни. Двигаясь навстречу природе, человек открывает самого себя, свою подлинную сущность, которая оказывается «потерянной» в искусственных хитросплетениях светской жизни. Эта тенденция продолжает действовать вплоть до эпохи Просвещения, т.е. до начала триумфального шествия техники, создающей новый комфортный человеку мир. Гармония возникает и становится все более очевидной как раз в «искусственном мире». И чем более сложной становится техника, тем более удобным и комфортным становится для человека мир, который она формирует. Наступает эра крушения романтических иллюзий вообще и пасторальных иллюзий в частности, наступает эра научно-технического реализма.

Духовная волна пасторального жанра кажется затухающей под воздействием идеализации Техники как панацейного механизма решения социальных проблем. Путь прогресса техники заменяет собой путь Пасторали.

Как альфа и омега Прогресса, Техника позволяет видеть историю в ее целостности. Образно ее этапы можно представить в типах поведения – от жизни вооруженного примитивными орудиями человека в первозданной природной среде, которого описал Даниэль Дефо, создав образ Робинзона Крузо, до технических гигантов фантастических романов Герберта Уэллса в ситуации войны миров.

Теперь оказывается возможной и такая философия истории, которая предугадывает ее конечную цель. Если общество на совершенной технической основе становится способным решать любые социальные проблемы, то оно обречено воспроизводить себя в возникших константах. На самом деле переход к каким-либо новым общественным формациям утратит свой цивилизационный смысл, ибо всякое качественное изменение в этом случае будет означать регресс, а не прогресс.

Таким образом, чем больше человек освобождается от своей «естественной» основы, тем свободнее он становится; свобода выражается в окончательном господстве над природой. И это завершающий нокаут для «естественного человека», которого идеализировал Жан Жак Руссо, а вместе с тем – и для всей идеологии пасторали.

1. Конец пасторали?

Если техника и технология – это средство решения любых социальных проблем, то гармония человека со средой переходит в искусственно создаваемый человеком мир, оставляя Природу за пределами этого мира: природа выносится «за скобки» истины человеческого бытия. Разумеется, речь не идет о том, что человек перестал нуждаться в Природе. Однако Природа перестает быть целью в себе, утрачивает смысл самодостаточной прекрасной реальности. За ней сохраняется утилитарный смысл источника ресурсов. Таким образом, происходит смещение смыслов. Человек начинает видеть подлинность смысла своей жизни не в контакте с Природой, а в деловой активности, абсолютной свободе своей самореализации через посредство Техники.

ХХ век – это век футуризма, движения к экстремальным целям, которые воспринимались как реальные, хотя и содержащие в себе определенный риск. Для реализации экстремальных целей человек стремится «преодолеть» границы своей природы и стать сверхчеловеком. Цели сверхчеловека несовместимы с идеалами пасторали.

Философия сверхчеловека, оказавшая влияние на российское самосознание, сыграла роковую роль в отношении цивилизационной идеи пасторали, получившей в практике российской жизни свою реализацию. Это – идея органического слияния Природы и Культуры, нашедшая свое эмпирическое воплощение в помещичьей усадьбе.

Как сказал поэт,

 
«…Здесь, где всё так элегично…
Мысль с природой гармонична…
Здесь, где веянием культуры
Не всколышены ракиты…
Здесь идеи не убиты…»
 

(Игорь Северянин. Гатчинская мельница)

Жизнь в усадьбе – это не пастушеская жизнь на лоне природы, не монашеский скит, не сочетание естественного человека с природой как таковой, а концептуально обоснованное и практически достигнутое слияние природы и культуры. Для «нормального» человека – это предел мечтаний, «парадиз», но не для всех, а для избранных, для тех, кто был приобщен к философии и имел материальные, в том числе и человеческие, предпосылки для искусственного / естественного создания идиллического мира и его поддержания в действующем состоянии. Сентиментальная литература в России отражала реальную ситуацию жизни. И при всей своей ограниченности этот опыт имел универсальное цивилизационное значение: гармония человека и природы как «парадиз» – это не выдумка фантазеров, а проект, который может получить эмпирическое воплощение.

Так что же такое пастораль?

Продукт литературного воображения или цивилизационная реальность?

В пасторали имеются черты того и другого, но ее действительная сущность в качестве составляющей цивилизационной жизни может быть определена как цивилизационное намерение. В этом определении выражена противоречивость пасторали как когнитологического образа, влияющего на формы общественного настроения и поведения.

Образ пасторали претерпевает изменения. Вместе с тем ему исторически противопоставляется своеобразный контрапункт цивилизационной жизни. «Парадизу», основанному на слиянии природы и культуры, исторически противостоит созданная социалистами утопия, основанная на идее технической организации коллективной жизни в «фаланге». Единение труда и техники становилось базисом общей истины жизни. Природа здесь обретала свою ценность постольку, поскольку человек мог потребить ее. Идея общества потребления в качестве идеала в конечном счете получает легитимацию как на социалистической, так и на капиталистической основе. Этот идеал может быть практически реализован как закономерное следствие неограниченности технического прогресса и его воздействия на природу. Как казалось, такой подход оправдан и морально – с точки зрения истории отношений человека и природы. Для человека окружающая природа исторически заключала в себе угрозу. Преодоление или в крайнем случае ограничение этой угрозы достигалось с помощью Техники. Техника – это безусловно надежный «друг человека». Вместе с тем ХХ век, век кумулятивного прогресса техники, породил эпистемический шок. Он был вызван высшими достижениями науки и техники, и прежде всего созданием атомной и водородной бомб. Над цивилизацией нависла реальная угроза самоуничтожения. При этом с помощью «лучшего друга» человека – Техники.

Образ братской могилы цивилизации порождает скрытую тенденцию возврата к сакрализации Природы. Это – если и не отречение, то определенный скептицизм в отношении предназначения сверхчеловека. Сверхчеловек хорош для мультипликации. В реальной жизни наблюдается тенденция идеализации естественной сущности человека, его органического слияния с Природой, признания ее непреходящей ценности. Практическим проявлением этой тенденции в России стало возникшее и все нарастающее движение «дачников». Суть движения – новая социальная форма слияния природы и культуры.

Конечно, дача – это не «парадиз» помещичьей усадьбы. Тем не менее в ней оживала идея слияния природы и культуры как пути к достижимой практической истине жизни. Дача в своей реализации отставала от лучших образцов помещичьей усадьбы. Однако в своей социальной сущности она стала очевидным движением в сторону потенциального «парадиза» для всех. Советский человек, осознавая себя в связке с Природой ее составной частью, обретал истинную стратегию жизни. Но можно ли утверждать, что наблюдаемые сдвиги в самосознании определенных групп населения указывают путь к идеалам пасторали как истинной конечной цели цивилизационной эволюции? Не являются ли эти сдвиги простым рецидивом тех настроений, которые возникали на переломе XIX и ХХ вв.?

Н.Т. Пахсарьян отмечает, что «рубеж XIX–XX столетий был как раз временем необычайного всплеска пасторальной тематики во всех видах искусства»¹, что не могло не оказывать влияния на общественное самосознание. И вместе с тем этот поворот нес в себе ощущение явной «ненормальности», что со всей очевидностью проявилось в произведениях писателей-символистов Хуана Рамона Хименеса «Платеро и я» (1914) и Андре Жида «Пасторальная симфония» (1919)². Носитель пасторальной идеи в произведении Хименеса воспринимается окружающим миром как «помешанный», ведущий разговоры с осликом, ощущающий органическую связь с животными, с деревенскими дурачками, проявляющий в своем поведении тип некоего «идиотизма», юродства. Героиня «Пасторальной симфонии» А. Жида Гертруда оказывается слепой с безличным и тупым выражением лица, в котором проявлялись своего рода святость, библейская слепота безгрешного существа. Сам А. Жид писал, что пасторальная симфония – «это критика определенной формы лжи человека самому себе»³.

Восприятие пасторальной симфонии как «лжи самому себе» на фоне прогресса техники и формирования потребительского парадиза вполне объяснимо. Возникающая тенденция сакрализации природы подталкивает к формированию нового взгляда на технику, к коррекции цивилизационных намерений. Для того чтобы «пасторальная ложь» вновь стала восприниматься как «истина жизни», необходимо было прожить ХХ век, увидеть технику в ее экстремальных проявлениях.

Отречься от техники было уже невозможно; но казалось возможным изменить главную цель техники. Главная цель техники могла быть определена как совершенствование природы, формирование единства, гармонии отношений человека с природой, где и человек и природа выступают по отношению друг к другу как равноправные партнеры. Правильность этого взгляда, казалось бы, подтверждалась видимым стремлениям животных установить контакт с человеком, найти форму взаимополезного синтеза с ним. Проявлением такой воли обычно считается «странное» поведение дельфинов.

Если распространить это представление и на другие явления природы, то человек должен увидеть в природных объектах не объекты своего одностороннего воздействия, а субъектов, имеющих цель в себе. Это – цивилизационное намерение, которое подталкивает к возрождению новых форм пасторали.

Как представляется, именно переосмысление главных целей техники, нахождение философских границ ее применения может устранить угрозы, возникающие из неограниченности ее применения, и очевидно, что одной из таких границ как раз может стать отношение к природе как равному субъекту, а значит, партнеру человека.

С позиций философии пасторали коммуникация со средой формируется как «взаимное понимание», необходимое для того, чтобы ответное действие среды не имело разрушительного характера. Исходным философским принципом здесь становится принцип равенства. В бытовом выражении он звучит так: «Как аукнется, так и откликнется». Это значит, что человек должен вести себя так, как будто бы среда оценивает его действия и выбирает в зависимости от этого ответную форму поведения. Это представление обретает определенную фактическую предпосылку.

Но значит ли это, что принцип равенства должен распространяться на любые феномены природы? Не ведет ли такое распространение к возникновению абсурдных ситуаций?

Так, если человек начинает относиться к крысам как равным субъектам, то он, учитывая механизм размножения крыс, делает свою квартиру непригодной для человеческого жилья. Стало быть, истина пасторали – в таком синтезе природы и культуры, в такой селекции техники и природы, которая создает цивилизационный мир, образующий гармонию с человеком, его сущностными качествами. Значит, современная пастораль – это форма антропоцентризма, контрапунктом которой становится псевдопастораль. Различение пасторали и псевдопасторали связано с толкованием типов коммуникации.

Современная цивилизация характеризуется возникновением качественно новых типов коммуникаций. Человек вступает в специфические осмысленные отношения с миром машин и миром домашних животных. Это придает новое качество самой проблеме установления гармоничных отношений со средой. Возникающий дефицит сочувствия и взаимопонимания в человеческих отношениях находит своеобразную компенсацию и в технике и в природе. Человек оказывается между двумя формами квазисознания: квазисознания все более сложных и все более «умных» информационных машин и все более адаптированных к человеку живых организмов. Человека начинает окружать неизведанный и непривычный для него мир различных форм квазисознания.

Современная пастораль не только литературный жанр и не буколическая поэзия, восхваляющая прелести сельской жизни, это и не идиллия быта простых людей, их пребывания среди сельской природы. Это – необходимая для современного человека часть его образа жизни, своеобразный контрапункт стрессовой ситуации мегаполиса, отсутствия чистой природы и искренности человеческих отношений. Соответственно, понятие «пастораль» должно наполняться современным цивилизационным смыслом. Однако этого не происходит, поскольку доминирует инерция цивилизационной эволюции.

Новые типы коммуникации реализуются через индивидуальные формы поведения.

Движение к новой пасторали носит «шрапнельный» характер. То есть каждый индивид здесь идет своим путем. Соответственно, общие черты находят специфическую индивидуальную самореализацию, и вместе с тем эта самореализация обретает массовые формы. Массовый характер приобретает включение индивида в коммуникацию «со всем миром» через Интернет. Это – специфическая форма обнаружения гармонии посредством квазисоциализации. «Другой» в этой форме коммуникации приобретает характер информационного образа, с которым можно вступать в «открытое» общение, свободное от нравственных и правовых ограничений. Здесь лежит источник глубинных социально-психо-логических сдвигов, происходящих в современном обществе. Эти сдвиги имеют амбивалентный смысл. В реальной жизни человек оказывается под прессом обостряющихся межличностных отношений. Реальные формы социализации становятся все более затруднительными.

Социализация в Сети субъективно воспринимается как коммуникационная гармония.

Новые формы приобретает и современное сближение человека с природой.

Движение к пасторали здесь совпадает с массовым физическим перемещением из мегаполисов в пригороды, из многоэтажных домов, в которых соседи не знают друг друга, в дома комфортные и соразмерные самому человеку, позволяющие устанавливать постоянные формы общения и взаимопомощи с соседями. Человек начинает строить свой образ жизни таким образом, чтобы, «погружаясь» в природу, освободить себя от часовых стояний в пробках на автостраде, от негативного воздействия смога, от постоянной толчеи в супермаркетах, от ожесточения и постоянных столкновений с другими людьми, от перебранок, от искусственной политкорректности, сдерживания искреннего выражения чувств.

Обострение неудовлетворенной потребности в сочувствии, т.е. совместном переживании обстоятельств жизни, неполная компенсация этой потребности в общении с животным порождают кумулятивное накопление тенденций к аутизму, замыканию в себе. На уровне подсознания человек ищет сочувствия у природы, и таким образом он освобождается из «тюремной камеры» своего аутизма. Обострение проблемы аутизма следует рассматривать в контексте эволюции информационно-технического базиса современного общества. Эта эволюция совершенно по-новому ставит проблемы межличностной коммуникации. Межличностная коммуникация «скрепляет» цивилизацию на микроуровне. Исторически «цементом» межличностной коммуникации служили вечные ценности – любовь, дружба, верность, – которые диктовали видение в «другом» цель в себе, абсолютную ценность. Эрозия вечных ценностей, происходящая под доминирующим влиянием секулярной ментальности, рождает иное видение «другого» – как средство, и только как средство, достижения своих целей.

Этот сдвиг вносит в межличностную коммуникацию двойной смысл: видимость отношений не соответствует их сущности.

Подлинность коммуникации переносится на отношения человека с природой и в сферу машинной коммуникации.

И здесь возникают две ключевые прагматические проблемы: как должен вести себя человек, чтобы сохранить природу как основание подлинности коммуникационных отношений; и какова судьба специфики человека как субъекта в структурах машинных коммуникаций. Своеобразный ракурс рассмотрения проблема коммуникации приобрела в условиях климатического сдвига.

2. Судьба пасторали в условиях климатического сдвига

Если климатические изменения, происходящие на Земле, создадут такие природные условия, при которых жизнь человека окажется невозможной, то тогда утрачивают смысл рассуждения о пасторали как истинной цивилизационной ориентации. Специфическая форма пасторали как реальности современного образа жизни возможна лишь в условиях относительной климатической стабильности. Потенциальная возможность нарушения климатической стабильности существует. И в этом смысле человек находится в состоянии отложенной на время угрозы («suspense»). Поскольку человек длительное время находится в ситуации относительной климатической стабильности, то он забывает об этой потенциальной угрозе, вытесняет ее из своего сознания, ведет «нормальный» образ жизни, выполняя свои повседневные функции.

XXI век вносит в эту ситуацию свои коррективы. Климатическая стабильность заметно нарушается не только локально, но и глобально.

При этом вырисовалась ключевая проблема, решение которой предопределяет характер цивилизационных ориентаций: следует ли рассматривать климатические сдвиги следствием независимых от человека космологических изменений или они являются результатом практической, производственной активности самого человека?

В последнем случае переосмысление и изменение целей производственной активности, ее механизмов может оказать решающее влияние на стабилизацию цивилизационной эволюции. Философия пасторали в этом может сыграть далеко не последнюю роль. Из индивидуальной она превращается в общую цивилизационную ориентацию со своими специфическими императивами.

Кажущаяся «неподъемность» подчинения производственной активности человека новым императивам подталкивает к созданию проектов цивилизации, в которой существование человека не является обязательным. Нет человека как субъекта цивилизации, нет и необходимости в следовании новым императивам. Но как возможна «цивилизация» без человека?

Это – цивилизация андроидов, обладающих интеллектуальными способностями выше человеческих, способных выживать в различных, в том числе и экстремальных, климатических условиях.

Если считается возможной такая перспектива, то она оказывается продуктом философского построения, находящегося за человеческими пределами, вне сфер человеческих ценностей и эмоций. Вместе с тем «испаряется» и феномен пасторали, поскольку пастораль – это не природа вообще, а такое ее соединение с человеком, которое является условием сохранности его жизни и комфортности бытия. Для андроида эта ориентация не существует. Обнажается и принципиальный смысл пасторальной ориентации для жизни человека. Сохранность пасторали как цивилизационной ориентации в современной ситуации начинает совпадать с решением проблемы сохранности жизни на планете. Не случайно происходящие климатические изменения оказываются проблемой № 1 и попадают в повестку дня международных межправительственных конференций и совещаний. На этих конференциях и совещаниях рассматривались два гипотетических вывода социальной теории.

Первый вывод касается первопричины происходящих климатических изменений: являются ли они результатом глобальной деятельности человека или же они происходят по своим естественным законам, не зависящим от его реальной практики?

Второй вывод касается фатальности климатических сдвигов, и если эта фатальность находит свое подтверждение, то существенным для практики жизни становится вопрос о темпах климатических изменений, а значит, и наличия резерва времени для адаптации к ним человека.

Межправительственное совещание о климатическом изменении (Intergovernmental Panel on Climate Change – IPCC, 2007) поставило в центр своего внимания эти выводы⁴. В этом контексте становится понятным социально-психологический тренд, ведущий к толкованиям пасторали в тех формах, которые соответствуют угрозам современной жизни. С этой позиции пастораль – это не просто ностальгия по утраченному прошлому и не просто мечта, а практический путь самосохранения человека и новые маршруты его движения к подлинности жизни.

Но разве возможен поворот цивилизации в сторону пасторали, если такой поворот останавливает современное производство? Многие ученые признают, что климатические изменения связаны с так называемым «парниковым эффектом», а он в свою очередь определяется выбросом в атмосферу продуктов горения веществ, содержащих углерод. Это именно те вещества, на которых базируется производственная энергетика современной цивилизации.

Отказ от этой энергетики сегодня – это возврат к первозданной пасторали, к пастушеской жизни, что представляется совершено неприемлемым. Но переход на качественно новые, незагрязняющие атмосферу виды энергии, создание «постуглеродной» цивилизации требует времени. Какой срок отпущен человечеству для такого энергетического перехода, позволяющего избежать климатической катастрофы? Может ли наука дать однозначный ответ на этот вопрос?

Наука в данном случае не имеет однозначного ответа. Можно говорить о трех различных позициях. Во-первых, существуют скептики, которые утверждают, что научные измерения и предсказания относительно длительных периодов температурных колебаний весьма несовершенны. Поэтому нельзя с полной определенностью утверждать, что наблюдающиеся климатические колебания определяются именно антропогенными факторами, а не флуктуациями солярной активности. Кое-кто усматривает в искусственном обострении климатической проблемы заинтересованность определенных групп ученых в получении дополнительного щедрого финансирования своих исследовательских программ. В остросюжетной тематике заинтересованы и средства массовой информации.

Если согласиться с этой позицией, то никаких дополнительных усилий и никаких новых стратегий цивилизационной эволюции изобретать не следует. Все идет «своим путем».

Однако факты драматических климатических сдвигов, подчас просто беспрецедентных, рекордных по своим масштабам, подталкивают к скептицизму в отношении самих скептиков.

Если надвигающаяся климатическая катастрофа – это реальность, то она диктует необходимость перехода к новой онтологии жизни, ограничивающей экспансию техники определенными пределами. И здесь проявляется современная функция философии пасторали. Философия пасторали может сыграть роль пускового механизма для формирования такой онтологии. Вместе с тем возникает вопрос: имеем ли мы дело с длительными, постепенными изменениями или следует готовиться к резкому, внезапному катастрофическому сдвигу. Как отмечают Бронислав Зержинский и Джон Урри, Межправительственное совещание о климатическом изменении (1990–2007) в принятых четырех докладах подтвердило позицию градуализма и убеждение в том, что современная экономика может приспособиться к климатическим изменениям, так что будущее цивилизации может быть организовано при помощи достаточно точных расчетов и страховки от возможных рисков⁵. При этом изменение общественного и личного поведения предполагается достигнуть посредством определенных стимулов. То есть речь идет не о радикальном изменении цивилизационного самосознания, требующем перехода к новой онтологии и новому типу образа жизни, а об использовании системы действующих глобально рыночных механизмов, с тем чтобы обеспечить плавное приспособление экономики и всей общественной жизни к климатическим изменениям и создать страховочные механизмы нейтрализации их негативных последствий. Доклады Межправительственного совещания о климатическом изменении отрицают возможность непредсказуемых крайностей в климатических изменениях.

Позиции градуализма, использование рыночных механизмов подвергаются сомнению сторонниками катастрофизма. Сторонники катастрофизма исходят из ограниченности выводов науки и возможности нелинейного и мгновенного изменения климатической ситуации. При этом они отталкиваются от археологических данных. Бронислав Зержинский и Джон Урри ссылаются на выводы, к которым приходит Джеймс Лавлок⁶. Он полагает, что климатическая система находится в хрупком равновесии, из которого ее могут вывести любые, даже кажущиеся незначительными, воздействия, вызывающие ее ответную реакцию. Это формы обратных связей, которые и сегодня действуют в системе. Если мы игнорируем действие этих обратных связей, то можем оказаться перед лицом самых неожиданных природных катаклизмов. Симптомы их действия лежат на поверхности – рост средних годовых температур в Арктике и Антарктике, таяние ледников, уменьшение «вечной мерзлоты», снижение биоразнообразия, рост частоты тропических циклонов, изменение размеров и миграции айсбергов, изменение интенсивности дождей.

В хрупком равновесии системы антропогенный фактор играет возрастающую роль. Философия пасторали, утверждающая приоритет формирования гармонии человека и природы, дает свой ответ на вызовы современной ситуации.

Современная ситуация требует такого нового взгляда на истину образа жизни человека, в котором наряду с техническим, экономическим анализом ситуации присутствует гуманитарный анализ, основанный на расшифровке смысла истины бытия современного человека. С этим оказывается связанным пересмотр основополагающей установки общества потребления, оправдывающей экономической целесообразностью искусственные потребности, безграничное удовлетворение личного тщеславия и необузданных фантазий. Дурная бесконечность искусственных потребностей в качестве необходимого фактора «нормального функционирования» экономики рождает сообщество роскоши гламура, которое рассматривает философию пасторали с ее принципами как духовное убежище «убогих» и «неудачников». Цивилизационный смысл пасторали как простоты, управляемости, понятности и комфорта, независимости от рабства вещной чрезмерности естественно воспринимается не как догма, навязанная социальной доктриной, а как следствие собственного личного опыта, результат индивидуального свободного выбора. Фанат гламура «утопает» в вещах, которые определяют горизонт его самосознания и самооценки. Но поскольку он становится рабом вещей, он начинает с ними скрытую войну. В этой войне происходят переосмысление и переоценка простоты. Она начинает восприниматься как «роскошная сущность» свободы.

В этом, собственно, и состоит гуманитарный исходный пункт изменения ненормальности цивилизационного тренда и осмысления новой цивилизационной функции пасторали. Через посредство философии пасторали человек осознает и видит отношение природы как целого к его бытию. Природа как целое обращена к человеку, обеспечивая его существование: это совокупность данных стихий – воды, воздуха, земли, животного и растительного мира, которые всегда воспринимались массовым сознанием как нечто безграничное и неисчерпаемое. Это безграничное и неисчерпаемое дано всем, и все могут им пользоваться. Философия пасторали разбивает иллюзию безграничности и неисчерпаемости, ориентируя на воспроизводство, на цикличный характер отношения человека к природе. Формирование такого отношения вместе с тем требует решения целого комплекса технологических, экономических, правовых и нравственных проблем, нацеленного на сохранение природы.

Другой стороной этой медали становится формирование научно обоснованного и технологически обеспеченного отношения человека к продуктам своего потребления.

Человек, создавая на основе прогресса техники свои продукты потребления, питался скрытой уверенностью в том, что возникающие отходы всегда будут в конечном счете «растворяться» в природе, ассимилироваться ею таким образом, что вода, воздух и земля будут всегда оставаться пригодными для нормальной жизни.

Ускорение темпов технического прогресса и нарастание масштабов воздействия на окружающую среду производимых человеком отходов выявили новый тренд «ненормальности», а именно: все большее количество производимых человеком отходов «не усваивается» природой. Возникает виртуальная ситуация: человек в видимой перспективе может оказаться на глобальной мусорной свалке. И это – перспектива всех, в том числе и немногочисленного сообщества роскоши гламура.

Философия пасторали как ориентир социальной психологи играет роль контрапункта глобальной мусорной свалки. Она возвращает самосознание человека от «химического взгляда» на сущность природы как совокупности элементов, определяющих в своих соединениях свойства молекул, к целостности феноменов природы – воздуха, воды, почвы, которые и обращены к человеку. Именно с этими целостностями природы вступают во взаимодействие все народы и все общественные классы. Поэтому философия пасторали оказывается составляющей глобального самосознания.

Особенностью глобального самосознания, признающего философию пасторали, становится понимание целостности жизни как сложной системы, каждая часть которой выполняет свою функцию. Исчезновение даже какой-то одной части может представлять угрозу для всей системы жизни. Кажущееся «незначительным» в системе жизни может выполнять какую-то ключевую роль. Вот почему необходимо столь внимательное отношение к каждой составляющей живой природы.

Характерно, что в ноябре 2010 г. в Санкт-Петербурге состоялся международный форум, на котором на государственном уровне обсуждалась проблема спасения исчезающей популяции тигров. Это – симптом того, что имплицитно формируется тенденция выработки практического отношения к Жизни как феномену Целого, в которое включен человек. С осознанием практического смысла этой проблемы России пришлось столкнуться в условиях климатического шока.