Kitobni o'qish: «Возмещение вреда, причиненного источником повышенной опасности»

© ООО «Юстицинформ», 2019

* * *

Введение

Институт возмещения вреда, причиненного источником повышенной опасности, в разрезе нескольких кодификаций отечественного гражданского законодательства (начиная с ГК РСФСР 1922 г.¹ и заканчивая действующим ГК РФ²) характеризуется относительной стабильностью. Такая на протяжении почти столетия законодательная преемственность, казалось бы, должна свидетельствовать и о стабильности правоприменительной практики. Однако наличие в одной правовой конструкции (ст. 1079 ГК РФ) двух понятий – «источник повышенной опасности» и «деятельность, связанная с повышенной опасностью для окружающих» – до сих пор, как в доктрине гражданского права, так и в правоприменительной практике вызывает споры относительно самого понятия источника повышенной опасности. Между тем от решения этого вопроса зависит: во-первых, определение перечня ситуаций, подпадающих под действие ст. 1079 ГК РФ; во-вторых, определение основания возникновения обязательства по возмещению вреда, причиненного источником повышенной опасности; в-третьих, установление значения «вины» и «риска» при возложении на причинителя вреда обязанности его возмещения; в-четвертых, установление круга обязанных лиц с точки зрения владельца источника повышенной опасности через теорию прямого и косвенного причинения вреда и, наконец, в-пятых, определение значения деятельности и действия при квалификации отношений, связанных с причинением вреда источником повышенной опасности.

Существующие в отечественной доктрине подходы к пониманию источника повышенной опасности, как правило, основываются на решении вопроса о соотношении предмета и действия в сфере причинения вреда источником повышенной опасности, а также о возможности признания за одним из них или за ними обоими признаков источника повышенной опасности. Все эти подходы в монографии представлены в виде трех основных концепций источника повышенной опасности: «динамической», «статической» и «смешанной». В каждой из них имеют место заслуживающие внимания выводы, которые были использованы нами при построении авторской концепции источника повышенной опасности.

Глава 1
Концепции источника повышенной опасности

1.1. Введение в проблему

Выявление сущности источника повышенной опасности, а равно определение характера обязательства по возмещению вреда, причиненного источником повышенной опасности, является одной из самых сложных и насущных проблем современного гражданского права. В правовой литературе предлагались и до сих пор предлагаются различные подходы к пониманию источника повышенной опасности – «концепция деятельности», «концепция свойства вещей», «концепция предмета», «концепция движущихся вещей», «концепция действия и предмета» и т. д. Каждая из них, безусловно, имеет право на существование. Однако учитывая то обстоятельство, что основной спор, как теоретиков, так и практиков, развернулся вокруг вопроса о том, что первично при определении существа источника повышенной опасности – действие или предмет, позволим себе свести все существующие по этому поводу научные взгляды к трем концепциям: динамической, статической и смешанной. Однако прежде чем перейти к обобщению научной мысли в рамках обозначенных концепций, выявим те аспекты правотворческого и правоприменительного характера, которые, собственно, и привели к такому многообразию теорий источника повышенной опасности.

1. Общий подход к установлению обязанности возместить вред, причиненный источником повышенной опасности, как уже было отмечено, характеризуется относительной стабильностью. Так, ст. 404 ГК РСФСР 1922 г.³ гласила, что лица и предприятия, деятельность которых связана с повышенной опасностью для окружающих, как то: железные дороги, трамвай, фабрично-заводские предприятия, торговцы горючими материалами, держатели диких животных, лица, возводящие строения и иные сооружения и т. п. – отвечают за вред, причиненный источником повышенной опасности, если не докажут, что вред возник вследствие непреодолимой силы либо умысла или грубой небрежности самого потерпевшего.

Статья 90 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик 1961 г.⁴ предусматривала, что организации и граждане, деятельность которых связана с повышенной опасностью для окружающих (транспортные организации, промышленные предприятия, стройки, владельцы автомобилей и т. п.), обязаны возместить вред, причиненный источником повышенной опасности, если не докажут, что вред возник вследствие непреодолимой силы или умысла потерпевшего. Позже данная норма дословно была воспроизведена в ст. 454 ГК РСФСР 1964 г.⁵ и почти дословно в ст. 128 Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик 1991 г.⁶

Сегодня мы имеем аналогичное правило с той лишь разницей, что изменились пределы возложения обязанности по возмещению вреда (если сравнивать с ГК РСФСР 1922 г.): «Юридические лица и граждане, деятельность которых связана с повышенной опасностью для окружающих (использование транспортных средств, механизмов, электрической энергии высокого напряжения, атомной энергии, взрывчатых, сильнодействующих ядов и т. п.; осуществление строительной и иной, связанной с нею деятельности и др.), обязаны возместить вред, причиненный источником повышенной опасности, если не докажут, что вред возник вследствие непреодолимой силы или умысла потерпевшего» (абз. 1 п. 1 ст. 1079 ГК РФ⁷).

Различие в изложенных законодательных подходах, как правило, усматривают в определении примерного перечня видов деятельности, связанной с повышенной опасностью для окружающих. Однако при текстуальном сравнении этих норм видно, что в гражданских кодификациях 1922, 1961, 1964, 1991 годов примерный перечень того, что находится в скобках, связан ни с деятельностью, создающей повышенную опасность, а с субъектами, чья деятельность является таковой. Так, в ГК РСФСР 1922 г. – это железные дороги, трамвай, фабрично-заводские предприятия, торговцы горючими материалами, держатели диких животных, лица, возводящие строения и иные сооружения, а в ОГЗ СССР 1961 г., ГК РСФСР 1964 г., ОГЗ СССР 1991 г. – это транспортные организации, промышленные предприятия, стройки, владельцы автомобилей (автотранспортных средств).

В действующем же Гражданском кодексе РФ перечисление, ограниченное скобками, непосредственно характеризует примерный перечень видов деятельности, создающей повышенную опасность, а именно: использование транспортных средств, механизмов, электрической энергии высокого напряжения, атомной энергии, взрывчатых, сильнодействующих ядов и т. п.; осуществление строительной и иной, связанной с нею деятельности. В этой связи утверждение типа: «современный кодекс более корректно определил сущность деятельности, создающей повышенную опасность, по сравнению с предшествующими кодификациями гражданского законодательства», полагаем, является некорректным.

Преемственность в нормах на протяжении нескольких этапов совершенствования и реформирования отечественного гражданского законодательства, казалось бы, должна свидетельствовать о стабильности правового института причинения вреда источником повышенной опасности. Вместе с тем полемика вокруг самого понятия «источник повышенной опасности» ведется с тех самых пор, как оно было введено в правовой обиход, и не стихает до настоящего времени. И это несмотря на то, что законодатель, казалось бы, определился с существом такового. Так, при определении причинителя вреда однозначно говорится о лицах, которые владеют источником повышенной опасности на праве собственности, праве хозяйственного ведения или оперативного управления либо на ином законном основании (абз. 2 п. 1 ст. 1079 ГК РФ). С позиции правил формальной логики это означает, что если объектом права собственности, как и любого другого вещного права, выступают вещи, то соответственно, и источником повышенной опасности должны выступать предметы материального мира.

Тем не менее, высшие судебные органы Российской Федерации, неоднократно высказывавшиеся относительно существа источника повышенной опасности, признают за ним качество деятельности, а не предметов материального мира. Так, в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 26 января 2010 г.⁸ указано, что по смыслу ст. 1079 ГК РФ, таким источником следует признавать любую деятельность, осуществление которой создает повышенную вероятность причинения вреда из-за невозможности полного контроля за ней со стороны человека, а также деятельность по использованию, транспортировке, хранению предметов, веществ и других объектов производственного, хозяйственного или иного назначения, обладающих такими же свойствами. Что это: пример вольного толкования норм ГК РФ или статья закона (п. 1 ст. 1079 ГК РФ) содержит взаимоисключающие друг друга конструкции определения источника повышенной опасности? На эти вопросы еще только предстоит ответить.

2. Судебная практика на протяжении многих лет играла важную роль в выборе направления, по которому должен развиваться (оптимизироваться) институт возмещения вреда, причиненного деятельностью, создающей повышенную опасность для окружающих, в частности, посредством толкования норм действующего гражданского законодательства и восполнения перечня источников повышенной опасности, который законом всегда определялся как примерный⁹.

В период действия ГК 1922 г. судебными органами источник повышенной опасности трактовался в качестве объекта материального мира, что в большей степени было обусловлено самой конструкцией нормы ст. 404 данного кодифицированного акта. В указанной норме примерный перечень лиц, отвечающих за вред, причиненный источником повышенной опасности, был непосредственно связан с теми объектами материального мира, которыми они владели¹⁰.

Реформа гражданского законодательства СССР, проведенная в начале 60-х годов прошлого столетия, в целом не затронула конструкцию возмещения вреда, причиненного источником повышенной опасности, но уточнила перечень обязанных лиц, а именно: транспортные организации, промышленные предприятия, стройки, владельцы автомобилей и т. п., что кардинальным образом отразилось на правоприменительной практике, которая к середине 80-х годов была уже ориентирована на концепцию деятельности. Так, в абз. 2 п. 11 постановления Пленума Верховного Суда СССР 1986 г. № 13 «О судебной практике по делам о возмещении вреда, причиненного повреждением здоровья»¹¹ разъяснялось: «Источником повышенной опасности надлежит признавать любую деятельность, осуществление которой создает повышенную вероятность причинения вреда из-за невозможности полного контроля за ней со стороны человека, а также деятельность по использованию, транспортировке, хранению предметов, веществ и иных объектов производственного, хозяйственного или иного назначения, обладающих такими же свойствами».

Казалось бы, изложенное должно было поставить точку (пусть и не окончательную) в споре о том, что является источником повышенной опасности. Однако последующие разъяснения, содержавшиеся в этом же пункте, внесли коррективы относительно существа исследуемого правого явления. Так, в абз. 3 п. 11 данного постановления содержалось указание на «действие источника повышенной опасности», что само по себе исключало возможность рассмотрения в качестве источника повышенной опасности саму деятельность (ибо нельзя направить действие на деятельность); в абз. 4 указанного пункта в качества владельца источника повышенной опасности было определено лицо, осуществляющее эксплуатацию такого источника (однако эксплуатировать можно лишь предмет, но нельзя осуществлять эксплуатацию в отношении деятельности)¹².

Не внесло ясности в решение исследуемого вопроса и последующее постановление Пленума Верховного Суда РФ от 28.04.1994 г. № 3 «О судебной практике по делам о возмещении вреда, причиненного повреждением здоровья»¹³, пункты которого почти дословно воспроизводят содержание постановления Пленума Верховного Суда СССР от 05.09.1986 г. № 13.

Примечательно, что подход высших судебных органов не укладывался в чистом виде ни в одну из существовавших на тот момент концепций источника повышенной опасности. Позиция судебной практики не сводилась к определению случаев реализации концепции деятельности или концепции предмета, когда бы при квалификации конкретной ситуации на первый план выступала деятельность или предметы материального мира. Не сводилась она и к созданию конструкции источника повышенной опасности как «деятельность – предмет». Напротив, речь всегда шла о деятельности, качество источника повышенной опасности которой придавали либо сами свойства этой деятельности, либо свойства предметов, на которые направлена эта деятельность.

Что касается современной судебной практики, то она пока остается на позиции, сформированной почти тридцать лет тому назад. Так, в постановлении Пленума Верховного Суда РФ 2010 г. № 1 «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью»¹⁴ воспроизведен не только подход к пониманию источника повышенной опасности как деятельности (п. 18), но и заимствован подход, касающийся характеристики свойств источника повышенной опасности в качестве «вредоносных»¹⁵: «вред считается причиненным источником повышенной опасности, если он явился результатом его действия или проявления его вредоносных свойств».

Вместе с тем ни свойства предметов материального мира, ни свойства деятельности не могут быть вредоносными. Как было замечено В.М. Сагруняном: «Свойства объекта не имеют социальной ориентации, они не могут быть ни «добрыми», ни «злыми». Извлечение их в контролируемом объекте приносит пользу, а бесконтрольное генерирование – вред»¹⁶. Термин «вредоносность» для описания свойств вещей, действий является крайне неудачным. Его использование вводит лиц, реализующих право, в заблуждение, поскольку создается впечатление, что источник повышенной опасности обладает непредотвратимой предрасположенностью к причинению вреда¹⁷. Вредоносностью обладают исключительно последствия проявления тех или иных свойств, характеризующих источник повышенной опасности.

Итак, источник повышенной опасности определяется судебной практикой¹⁸, во-первых, как любая деятельность, осуществление которой создает повышенную вероятность причинения вреда из-за невозможности полного контроля над ней со стороны человека (назовем ее «деятельностью первого вида»); во-вторых, как деятельность по использованию, транспортировке, хранению предметов, веществ и других объектов производственного, хозяйственного или иного назначения, обладающих такими же свойствами (назовем ее «деятельностью второго вида»). В последнем случае отнесение деятельности к источнику повышенной опасности напрямую зависит от свойств объектов производственного, хозяйственного или иного назначения. Эти свойства должны исключать полный контроль над деятельностью со стороны человека, что создает повышенную вероятность причинения вреда при осуществлении таковой.

Выражение «создает повышенную вероятность причинения вреда» не имеет завершения, в том смысле, что остается не понятным – чем или кем причиняется этот вред? Соответственно, это может быть и сама деятельность, и сам предмет материального мира, и сам человек. Логичнее было бы написать: «создает повышенную вероятность причинения вреда этой деятельностью». Однако, отказавшись от использования такого рода выражения, правоприменитель ориентируется на то, что в отношении такой деятельности человек не может осуществлять полного контроля. Поскольку выражение типа: «человек не может осуществлять полный контроль над деятельностью человека» для целей рассматриваемого специального деликта лишено смысла, получается, что повышенная вероятность причинения вреда возможна либо предметом материального мира, либо самой деятельностью.

Учитывая, что предметы материального мира отнесены к «деятельности второго вида», являющейся источником повышенной опасности, единственное, что может причинить вред «деятельностью первого вида» – это сама деятельность, связанная с повышенной вероятностью причинения вреда, но не ее осуществление, поскольку осуществлять деятельность может лишь физическое или юридическое лицо, а как уже было отмечено, конструкция «невозможность осуществления полного контроля человеком за своей собственной деятельностью» для цели причинения вреда источником повышенной опасности не имеет смысла.

Анализируя «деятельность второго вида» как источника повышенной опасности, следует указать на невозможность применения к таковой признака «такие же свойства как у деятельности первого вида». Это связано с тем, что у «деятельности первого вида» повышенно опасные свойства вытекают из самой деятельности. Возможно, именно по этой причине высшие судебные органы в абз. 3 п. 18 рассматриваемого постановления вводят дополнительный механизм для характеристики «деятельности второго вида», а именно: суд, принимая во внимание особые свойства предметов, веществ или иных объектов, используемых в процессе деятельности, вправе признать источником повышенной опасности также иную деятельность, не указанную в перечне ст. 1079 ГК РФ.

Подобный механизм определения существа источника повышенной опасности является тупиковым уже хотя бы потому, что конструкция «особые свойства» с позиции действующего гражданского законодательства нуждается в разъяснении. Не вносит ясности и абз. 4 п. 18 рассматриваемого постановления, содержащий разъяснения о том, что «вред считается причиненным источником повышенной опасности, если он явился результатом его действия или проявления его вредоносных свойств». Во-первых, конструкция, связанная с тем, что вред возникает вследствие действия (которое, как правило, является противоправным), выступает основанием возникновения любого деликтного обязательства, а не только обязательства из причинения вреда источником повышенной опасности. Во-вторых, как уже было отмечено выше, ни у деятельности, ни у предметов материального мира нет и быть не может «вредоносных свойств».

Изложенное позволяет сделать вывод о том, что подход высших судебных органов к определению существа источника повышенной опасности далек от совершенства и не способствует правильному пониманию данного правового явления, что лишний раз подтверждает необходимость проведения дополнительных исследований вопросов возмещения вреда, причиненного источником повышенной опасности, а равно возмещения вреда деятельностью, связанной с повышенной опасностью для окружающих.

3. Решение вопроса о сущности источника повышенной опасности непосредственно связано с проблемой соотношения понятий «источник повышенной опасности» и «деятельность, создающая повышенную опасность для окружающих». Эта проблема не терминологии, а права. От ее решения, в конечном счете, зависят пределы применения норм ст. 1079 ГК РФ, а точнее тот перечень конкретных ситуаций, которые подлежат квалификации в качестве случаев причинения вреда деятельностью, создающей повышенную опасность для окружающих.

Так, например, отнесение к источнику повышенной опасности строительной деятельности в широком смысловом значении (независимо от ее содержания, наличия тех или иных строительных инструментов, механизмов, материалов и т. д.) позволит квалифицировать в качестве исследуемого вида деликта причинение вреда независимо от того, был ли он причинен механизмами трактора или отлетевшей от молотка ударной частью. В то же время ограниченное понимание строительной деятельности, только как деятельности, связанной с использованием механизмов или тяжелых, массивных материалов, выведет за рамки данного деликта все случаи причинения вреда в результате использования простых (несложных) строительных инструментов (например, молотка, топора, лопаты) или легких, незначительных по объему строительных материалов (например, одного кирпича, ведра цемента). Иное понимание строительной деятельности, например, как системы сложных, механизированных действий приведет к тому, что за пределами данного деликта окажутся случаи падения человека в вырытую на стройке траншею для прокладки кабеля.

Понимание источника повышенной опасности как деятельности, содержание которой сводится к системе повторяющихся действий, связанных между собой функциональной направленностью, исключит из сферы действия ст. 1079 ГК РФ все случаи причинения вреда в результате однократного действия, пусть даже сложным механизмом, таким как автомобиль, находящимся в собственности гражданина для удовлетворения его потребностей в передвижении. Напротив, понимание источника повышенной опасности исключительно как объекта материального мира сделает безразличными для ст. 1079 ГК РФ деятельность или действия, предметом которых выступают данные материальные объекты. Кроме того, подобный подход потребует определения сущностных характеристик таких объектов материального мира, что возможно, например, посредством установления каких-либо их качественных и количественных свойств, что, в конечном счете, выведет за сферу причинения вреда источником повышенной опасности причинение вреда животными, например, собаками бойцовских пород.