Kitobni o'qish: «Скандинавские мифы для детей»

Митя Лебедев

Shrift:

На русском языке публикуется впервые

* * *

Посвящается моей бабушке, которая подарила мне Старшую и Младшую Эдду вместе с моей первой боевой секирой

Мифы и правда о мифологии древней Скандинавии

Берег Туманного Альбиона. Земли древних королевств, которые только через тысячу лет станут Великобританией. В монастыре служат литургию. Монахи зажигают свечи на золотых подсвечниках. Служки подносят вино в прекрасной чаше. Настоятель водит пальцем по Священному Писанию в богатом окладе. А совсем рядом, на морском берегу, живет простой жизнью рыбацкая деревушка. Здесь главные богатства – это сеть без прорех и лодка без пробоин.

Но вот с моря раздается крик. Викинги! К берегу подплывают корабли с драконьими головами на носу и щитами по обоим бортам – драккары. В воду спрыгивают свирепые воины. Их длинные бороды завязаны в косы, а на головах рогатые шлемы. Их тела едва прикрыты звериными шкурами. А в руках у них гигантские двуручные топоры с обоюдоострым лезвием.

Викинги жгут дома, забирая все ценное. Вооруженный двумя топорами захватчик глотает странные грибы – и теряет рассудок. С криком «Вальхалла!» он бросается на любого, не разделяя ни врагов, ни соратников. Это берсерк – воин, хранимый богами, впавший в боевой транс и не чувствующий боли.

Покончив с деревней, викинги устремляются к монастырю. И вот корабли, до краев нагруженные золотом и пленными, отправляются назад, на холодный север, оставляя за собой горящие селения. Сквозь морозные шторма и коварные айсберги ведут викинги свои драккары, перекусывая соленой рыбой и запивая ее кислым пивом (которое больше мочит бороды, нежели утоляет жажду).

Наконец, доплыв до дома, варвары выгружают добычу, заковывают пленников в кандалы и устраивают пир, где обязательно кто-то должен подраться, а то и погибнуть. А иначе какое веселье? Их жрецы в оленьих черепах на голове, хрипло каркая и рыча, славят своих суровых богов: одноглазого, рыжего, однорукого, золотозубого и многих других. Викинги реками проливают кровь, делают детей сиротами, а жен – вдовами. И не боятся смерти, если в руках верный топор.

* * *

Наверное, нечто подобное нам и рисует воображение, когда мы сейчас вспоминаем о викингах. Суровое, жуткое, дикое… и не особо правдивое. Фильмы и сериалы, книги и комиксы сильно исказили образ викингов. И началось это не в наше время – вот уже многие века скандинавские мореходы становятся то кровожадными чудовищами, то, наоборот, отважными рыцарями удачи. А там недалеко и до деталей, нисколько не похожих на правду: от шлемов с рогами и обоюдоострых топоров (что одно, что другое только выглядит красиво, а на деле – неудобно и бесполезно) до специального настоя из ядовитых грибов, который якобы помогал берсеркам впасть в боевой транс. Где правда, где ложь? Давайте разбираться.

РЕАЛЬНЫЕ И ВЫДУМАННЫЕ ШЛЕМЫ ВИКИНГОВ
Просто сравните: шлем из оперы «Кольцо нибелунга», который придумал художник-костюмер Карл Эмиль Деплер, и реальный шлем с полумаской, найденный в норвежском Гьёрмундбю.

Полумаска из Гьёрмундбю

Шлем из оперы «Кольцо нибелунга»

Начнем с названия: кто такой викинг? Объяснить и перевести скандинавское слово víkingr можно по-разному: «человек из залива (vik)», «преодолевающий определенное расстояние по морю (vika)», «далеко ушедший от дома (víkja – двигаться, перемещаться)» или же просто «морской воин». Викингами называли себя сами участники морских набегов, а вслед за ними и те, кто от этих набегов страдал. А еще, так как в Великобританию разбойники приплывали с севера, в древних английских королевствах их величали норманнами, северными людьми. Викинги прибывали со Скандинавского полуострова и окрестных земель, например из Дании. И наверное, главный миф заключается в том, что каждый житель тех земель был викингом. Якобы все мужчины, некоторые женщины (сильные и независимые) и даже дети иной раз отправлялись в драккарах в поисках чужого золота.

На самом деле викинг – это работа, что называется, вахтовая, сезонная. Пожил у себя на родине, обеднел, уехал в опасную командировку, большое счастье, если вернулся домой и живешь дальше припеваючи. Часто в военные походы отправлялись знатные скандинавы или воины их дружины, а также просто бесстрашные и отчаянные люди, способные собрать под своим началом достаточно воинов и кораблей. Причем за море они шли скорее вынужденно, если свои владения уже не приносили почти никакого дохода. Земли и правда на всех не хватало, чтобы заниматься земледелием и пасти скот.

Так вот, пока викинги бились в далеких землях, в Скандинавии оставались все остальные. Фермеры и пастухи. Торговцы и ремесленники. Рыбаки и китобои. Певцы и поэты, которых называли скальдами. Знахари и травники. Законоговорители, жрецы и колдуны. Тем более конунги – правители достаточно обеспеченные, чтобы никуда не ездить. В общем, многие, кто не имел к морским разбойникам никакого отношения.

Вот и получается, что родина «кровожадных варваров с севера» могла похвастаться развитой культурой и законотворчеством, а также своими моральными ценностями, причем довольно высокими для язычников.

Геты, свеи, даны и другие северные племена почитали множество богов, каждый из которых отвечал за что-то свое – за плодородие, войну, мудрость, силу, рождение детей, любовь и так далее. Но их мифы о высших существах родились не на севере, а в землях древней Германии. Эти легенды и сюжеты путешествовали вместе с людьми, но оседали там, где своих богов еще не было (или где они оказывались слабее). Например, на юге от Германии чужие божества так и не прижились – там вот уже сколько лет поклонялись своим небожителям римляне.

В разных уголках Скандинавии встречаются изображения, на которых четко или смутно можно узнать персонажей мифологии. Например, на резном камне из Аустерса с острова Готланд человекоподобная фигура противостоит гигантскому змею. На севере Англии до сих пор высится Госфордский крест, где переплелись языческие и христианские сюжеты. А в шведском поселке Танум сохранились наскальные рисунки, которым может быть больше 3500 лет! И там встречается, к примеру, владыка грома на колеснице, запряженной козлом. Так что боги поселились в северных землях невероятно давно. Рассказы об их характерах и обязанностях, мифы о свершениях и подвигах передавались из уст в уста, про них пели песни и складывали стихи. Но, к сожалению, почти не записывали.

Начиная с IX века на смену языческим богам стало постепенно приходить христианство, и многие верования были забыты или дошли до нас неполными.

Но все же скандинавы оставили нам настоящие сокровища. Главный культурный памятник, дошедший до наших дней, – поэтический сборник песен о богах и героях. Исследователи зовут его Codex Regius – «Королевский кодекс». Хотя это одна из самых знаменитых рукописей в мире, мифов о ней гораздо больше, чем доказанных фактов. Вероятнее всего, неизвестный автор сборника, живший примерно в XIII веке, переписал еще более древний текст. А до этого богов Асгарда и героев Мидгарда описывал кто-то другой, но его труд не сохранился. Лет 300 назад авторство «Кодекса» все же решили отдать средневековому священнику и ученому Сэмунду Сигфуссону. Ну, кто, как не самый образованный человек своего времени, должен был приложить руку к столь монументальному труду? Но сегодня наука относится к этой версии скорее как к легенде. Да и про самого Сэмунда в народной памяти сохранилось уж больно много неправдоподобных мифов: мол, он и чернокнижием занимался, и даже черта обманул.

И все же по-настоящему авторское изложение скандинавских мифов есть в другом литературном памятнике. Написал его в XIII веке Снорри Стурлусон – исландский историк и законоговоритель (что-то вроде юриста, только очень важного и почетного для северного общества). Воспитанный у родственника норвежского короля, он получил отличное образование и прекрасно разбирался в родной истории и культуре. Хотя Снорри был христианином, его интересовали наследие языческих предков и поэзия. Так что главным трудом его жизни стала книга, которая получила название Эдда.

Судя по всему, Снорри задумывал ее как что-то вроде учебника для скальдов. А поэтические обороты и метафоры объяснял на примерах, для чего подробно описывал главные мифы Скандинавии. Три основные части книги называются «Видение Гюльви», «Язык поэзии» и «Перечень стихотворных размеров». В первой Гюльви встречается с тремя высшими созданиями (Высоким, Равновысоким и Третьим), которые рассказывают ему основные положения скандинавского мироздания. А в «Языке поэзии» и «Перечне» даются четкие инструкции, как писать висы, то есть скальдические стихи, – на примере множества мифологических сюжетов.

Что означает слово «эдда», кстати, до сих пор до конца неясно. Две самые известные версии – либо «прабабушка», либо что-то близкое по смыслу к понятию «поэтика». Но слово прижилось, и в итоге Эддой стали называть и более ранний сборник, отраженный в «Королевском кодексе». Чтобы было проще различать два труда, Эдда Снорри Стурлусона получила имя «Младшей», или «Прозаической». А рукопись, написанная до него, стала «Старшей», или «Поэтической».

О чем же рассказывают мифы, стихи и песни? Не только о том, как кто-то кого-то победил, куда-то поехал или что-то сделал. Гораздо важнее – и для серьезных исследователей, и для простых людей, – как жили древние люди, как воспринимали мир вокруг себя, во что верили и чем руководствовались. Как определяло каждый день их существования… мифологическое сознание.

Нам, современным людям, знакомым с законами физики, непросто понять, что это такое. Нам известно, что вспышка молнии – результат того, что в атмосфере наэлектризовались мелкие капельки воды. Или что весна приходит после зимы, потому что планета делает очередной оборот вокруг Солнца. Или что звезды удалены от нас на многие триллионы километров.

А что делать тем, кто этого не знает? И просто не может постичь таких вещей, потому что серьезная наука объяснит их спустя тысячелетия?.. Вот тут и помогает мифологическое сознание. Для древних людей мифы были не просто историями, а самой жизнью. Да и нам с вами, умным и образованным, мифологическое сознание иногда бывает нужно… даже если мы не замечаем этого. Или не хотим замечать.

Созидание

Про то, из чего все было сделано, когда началось и где все живут

Рано или поздно любой человек задается вопросом: а что было до того, как мы родились? То, что происходит сейчас, я вижу. Это можно потрогать, услышать и почувствовать. Тут вопросов вроде нет. А пока меня еще не было? Тогда на помощь приходят родители: они тоже проживали какие-то события и обычно знают о прошлом. А до них своими глазами многое видели бабушки и дедушки, их родители и так далее. Но воспоминания, к сожалению, часто забываются. И потом, даже если какое-то важное событие из биографии далекого предка несут из поколения в поколение, есть риск его приукрасить, переврать, да даже просто выдумать вместо него что-нибудь новое.

Когда не справляется память рода, в дело вступают специально обученные люди: историки, летописцы, биографы. Те, кто переносят на бумагу все важные события, которые происходят с ними, со страной или даже со всем миром. Или те, кто потом разбирается в их записях и понимает, кто рассказал все правдиво, а к кому есть вопросы. И чем раньше что-то произошло, чем дальше мы от этого события, тем вопросов к написанному больше.

Но что делать с теми временами, когда никто ничего не записывал? Ведь люди придумали буквы гораздо позже, чем появилось человечество. Да что там, даже возраст рисунков на стенах первобытных пещер намного меньше, чем история рода людского. И рассказать они могут разве что об охоте на быка – конечно, событии значительном для каменного века, но не для истории человечества.

И вот тут начинает работать то самое мифологическое сознание. Если что-то непонятно и неизвестно – надо придумывать и объяснять. Что было до нас и кто был до нас? Когда все началось и кто все это сделал? Откуда появились деревья и камни, реки и моря, Солнце, Луна и звезды? И главное – откуда появились мы с вами, люди?

Мифы, которые отвечают на эти вопросы, были и есть почти у каждого народа земли. Ученые называют их космогоническими, то есть мифами о начале мироздания (космогония с греческого так и переводится – «рождение мира»). В одних сказаниях утка высиживает наш мир из яйца. В других – все сущее появляется и разделяется по воле некоего высшего божества. А в самой известной научной теории сначала был Большой взрыв – и из одной точки родилось и пространство Вселенной, и звезды с туманностями и планетами, и даже само время. Все эти версии разные, но говорят примерно об одном: что раньше не было ничего знакомого и понятного нам, простым людям, а однажды – по каким-то высшим и непостижимым законам – появилось понятное и знакомое. Беспорядок стал порядком. Или, если снова обратиться к греческим словам, хаос стал космосом.

А вот с тем, что думали о начале мироздания древние скандинавы, давайте разбираться.

Сотворение мира

Великая безграничная бездна существовала от начала времен, и даже когда самого времени еще не было. Черный разлом, окруженный непроглядной тьмой и бесконечной пустотой. Место, в котором не было ничего – и одновременно было все. Древние называли ту бездну Гиннунгагап.

КУДА СТАВИТЬ УДАРЕНИЕ?
В этой книге будет встречаться много имен и названий. Чтобы легче и правильнее их читать, запоминаем так: в скандинавском языке ударение в именах всегда ставилось на первый слог.
Правда, это удобное правило ломается, если название состоит из двух или нескольких отдельных слов, каждое из которых требует своего ударения. То есть тот же Гиннунгагап делится на «Гиннунга» и «гап». Как правильно делить на слова и где именно ставить второе ударение, точно знают ученые, знакомые с языком. Но нам пока главное – запомнить правило первого слога, оно пригодится чаще.

Из великого разлома на заре времен родились два мира. С одной стороны разгорелся Муспельхейм («обиталище Муспелля», огненного великана) – земля яркого багрового света, нестерпимого жара и вечно пылающего пламени. Здесь все постоянно движется, клокочет, искрится и царит неутихающий огонь.

А по другую сторону бездны появился Нифльхейм («обитель туманов») – земля льдов и вечного холода. Нет жизни и движения в навеки застывших снежных торосах, лишь сильнейшие ветры воют на этих просторах.

Долго вселенная пребывала в покое, ведь ничто не пропускала бездна Гиннунгагап – ни из холодного Нифльхейма с севера, ни из жаркого Муспельхейма с юга. Но вот все изменилось.

В глубинах морозной туманной обители треснули вековые льды. Гул и грохот сотрясли все вокруг. А затем из-под ледников забил родник. Он бурлил и клокотал, за что его и назвали Хвергельмир («кипящий котел»). Из глубоких разломов хлынули мощные потоки – ядовитые, смертоносные воды Эливагар («воды хаоса»), холоднее которых не было ничего на свете. Мороз Нифльхейма сковывал их, постепенно превращая в гигантские ледяные глыбы. Но даже это не могло сдержать мощь Эливагара. Все сильнее давил источник на застывшую воду, толкая ее перед собой, и все так же превращалась вода в лед. И глыбы становились все больше и больше.

Долго поток рос и леденел и вскоре стал слишком велик даже для Нифльхейма. Холодные глыбы тянулись к центру всемирной пустоты Гиннунгагап, а затем и дальше, к южным землям пылающего Муспельхейма. Когда же лед приблизился к огню, то начал таять. Вода заливала пламя и испарялась, огненные языки с шипением затухали или же с треском распалялись еще сильнее.

А затем теплый воздух Муспельхейма смешался с кристаллами инея из глубин Нифльхейма. Талая вода капала вниз, в самое сердце бездны Гиннунгагап. И так появилась жизнь. Из черноты разлома поднялась исполинская фигура. Это был великан Имир – первый из живущих, древнейший из живших.

С шумом вдохнул исполин, расправив могучую грудь, и потянулся, как после долгого сна. Когда Имир размял плечи, из-под его левой руки вышли двое – первый мужчина и первая женщина. А затем исполин широко раздвинул ноги и свел их вместе. С грохотом ударились друг о друга покрытые инеем колени. И в этом грохоте родился Трудгельмир, свирепый шестиголовый великан. Он стал прародителем хримтурсов – инеистых великанов, и их род стал населять земли вокруг Имира. Хотя и сам первый из живущих был хримтурсом, а все же Трудгельмир и ему подобные были куда меньше – зато куда свирепее.

ПЕРВЫЕ МУЖЧИНА И ЖЕНЩИНА
С хримтурсами все ясно, а вот кем были первые мужчина и женщина из подмышки Имира, непонятно. Скорее всего, тоже инеистыми великанами. Главное – помнить, что это точно не люди, люди появятся потом.
Открыв глаза, Имир огляделся. Во мраке Гиннунгагап исполин ощущал, как греет тепло огня с одного края, как дуют морозные ветры с другого и как разъедает его изнутри голод. Но вот из тающего льда появилась исполинская корова Аудумла. Когда ее тело полностью освободилось ото льда, из могучего вымени хлынули потоки молока – как четыре великие реки. Жадно присосался к вымени Имир и впервые наелся досыта.

Чем же питалась сама корова? Ведь ни травы, ни даже земли еще не было. Аудумла лизала соленые каменные глыбы, высившиеся у границ Нифльхейма. Вскоре Имир заметил, что одну глыбу Аудумла лижет чаще других. И чем больше ее теплый язык растапливал иней, покрывающий камень, тем явственнее великан различал черты… живого существа. К концу первого дня из скалы показались волосы, на второй день – голова, а к третьему появилась фигура – высокая, могучая и прекрасная. Уже не хримтурс, еще не человек. Внешне он лишь отдаленно напоминал инеистых великанов, но по жилам его струилась горячая, живая кровь.

Имя ему было Бури, что значит «родитель». А от него на свет появился Бор, что значит «рожденный».

Нелегко приходилось им рядом с инеистыми великанами. Новым обитателям юного мира те казались злыми и жестокими. Но не все хримтурсы были такими. Однажды Бор встретил девушку. Высокая могучая Бестла – а именно так и звали великаншу – полюбила прекрасного Бора, вышла за него замуж и подарила трех сыновей. Первый получил имя О́дин, второй стал Вили, а третьего назвали Ве.

С нежностью смотрела на детей молодая мать: едва появившись на свет, были они красивее всех ее родичей-турсов. И не успели братья открыть глаза, как Бестла поняла: мудрее них нет никого на всем свете. Но радость ее то и дело сменялась тревогой. Ведь Бестла знала: никогда ее дети не будут в безопасности, покуда живы свирепые великаны-турсы и самый страшный из них – Имир. Что стоило предвечному исполину уничтожить всех, кто не был похож на него?..

Но братья выросли и окрепли. Они напали на Имира и убили его. Хлынула из его ран ледяная кровь и затопила все вокруг – так ее было много. Захлебнулись в ней инеистые великаны. Только турсу Бергельмиру с женой и детьми удалось спастись: они укрылись на небольшом судне и вернулись на сушу, лишь когда на земле воцарился новый порядок.

А порядок этот принялись устанавливать сыновья Бора. Один, Вили и Ве взяли Имира и сбросили его в глубину Гиннунгагап. Тело исполина в ловких и умелых руках братьев превратилось в землю. Кровь стала водой и наполнила реки и ручьи, озера и моря. Воды было так много, что братьям даже пришлось сотворить из нее океан. Кольцом окружил он всю землю, и ни один корабль не мог переплыть его.

Bepul matn qismi tugad.