Kitobni o'qish: «На веки вечные», sahifa 2

Глава 3. Ребенок

− Элиас, еще совсем немного. Ты должна постараться, − ласково и терпеливо увещевал доктор молодую графиню Руссель.

Измученная Элиас смотрела на эскулапа с отчаянием. Она и не предполагала, что рожать ребенка так тяжело.

Девушка не могла разродиться, никаких сил у нее больше не имелось. Оставалось только желание не загубить ребенка Бартлетта. Она должна, просто обязана сохранить жизнь крохе! Злость на саму себя и нахлынувший страх, что дитя умрет прежде, чем появится на свет, подтолкнули Элиас продолжать тужиться.

− Девочка! – торжественно объявил доктор. – Очаровательная девочка. Поздравляю вас, графиня.

Элиас слабо улыбнулась мужчине. Она хотела сразу взять дочку на руки. Но доктор лишь показал ей малышку.

− Не волнуйтесь, успеете еще приучить свое чадо к рукам. Мне надо зашить небольшой разрыв. Вы же не хотите занести инфекцию?

Элиас не хотела, и пока доктор приводил ее саму в порядок, наблюдала, как служанка обмывает и укутывает ребенка.

Неведомые ранее чувства расцветали в ее сердце, они не могли совсем вытеснить тоску и неослабевающую душевную боль, но робко поселялись где-то рядом.

Нежность, любовь к своему дитяти.

Она хотела, чтобы родился мальчик, чтобы стал похож на своего отца. Она непременно дала бы сыну имя Бартлетт, и только посмел бы кто возразить.

Но родилась девочка. И Элиас все равно была счастлива. Ведь это дочь князя Мюрая. И Рид об этом прекрасно осведомлен. И все равно женился на ней.

Восемь месяцев назад Элиас потеряла всякий интерес к жизни. Зачем ей жизнь без него? Мир, в котором нет Бартлетта, ей не был нужен.

Дочь Морлимеров не вставала с постели. Отказывалась есть, едва прикасалась к питью. Односложно отвечала на вопросы, сама ни с кем не заговаривала.

Ей было все равно, что происходит во внешнем мире, какая нынче погода и кто с кем поженился из соседей. Она переживала в своей голове счастливые минуты, проведенные с князем, и мечтала отправиться за грань вслед за ним.

Но неожиданные обстоятельства изменили ситуацию.

Родители, обеспокоенные состоянием дочери, обратились за квалифицированной помощью.

Прибывший врач осмотрел Элиас, попытался поговорить с девушкой, но, не добившись результата, спокойно произнес:

− Я могу помочь тайно принять роды и затем пристроить ребенка в хорошую семью. Никто не узнает, кто его мать.

− Ребенка?! – воскликнула, находившаяся в дочериной комнате, Фелиция.

− Ребенка? – потрясенно прошептала Элиас.

− А, так вы не в курсе, − понял мужчина свой промах, но слово уже вылетело. − Я-то подумал из-за этого весь сыр-бор. Иногда случается, незамужняя девушка из хорошей семьи, нежелательная беременность. Так как, нужна моя помощь в пристройстве?

− Никакого пристройства, − твердо ответила Элиас.

Она поднялась с постели, но покачнулась, слишком закружилась голова.

Доктор помог девушке присесть.

− Элиас, ты не можешь родить ребенка вне брака, − вернулось к Фелиции самообладание, на миг потерянное.

− Мама, я хочу есть, − сказала Элиас.

− Думаю, девочку стоит немедленно накормить, − вмешался доктор.

Фелиция и сама это понимала. Она поспешила лично отдать распоряжения на кухне, проследила за тем, чтобы дочери немедленно отнесли еду и отправилась обсуждать нежданную проблему с мужем.

Фелиция сочувствовала Элиас в ее горе, но Бартлетт погиб, а пожениться они не успели. Теперь, если дочь родит ребенка не будучи замужем, от семьи Морлимеров отвернется весь свет. И о чем она только думала, падая в объятия князя? – досадовала женщина на свое неразумное чадо.

Элиас же думала лишь о том, что теперь ей есть ради кого жить, и она не позволит умереть еще не родившемуся малышу и никому не позволит забрать его. А на светские условности ей наплевать!

В тот же день к ней заглянула Илона.

− Ты очнулась. Я рада, − устроилась подруга в кресле-качалке.

Элиас решила пока не рассказывать о своей беременности. Не то чтобы девушка не доверяла Илоне, но та могла выболтать Хендрику, а тот, в свою очередь, еще кому-нибудь.

− А я к тебе с новостями, − сообщила Илона. – Разговор один интересный услышала. К папе человек приходил, военный. Из отряда твоего князя. Так вот, этот человек сказал, когда они на юг бить вторженцев отправились, засаду на них ловко устроили, будто специально именно отряд Мюрая поджидали.

− То есть действовал шпион? – разволновалась Элиас.

− Гость моего отца так предполагает. Считает, что кто-то сдал их маршрут.

− Клянусь, Бартлетт, я найду того, кто подстроил засаду. И добьюсь, чтобы предатель понес заслуженное наказание, − вслух произнесла Элиас, когда осталась одна и укрылась от посторонних глаз в летней беседке, где была так счастлива однажды.

Взяться за расследование немедленно не получилось. Пришлось отложить из-за одолевшего Элиас недомогания. Девушку постоянно рвало и мутило. Стала болеть спина, да так сильно, что она вообще не могла найти удобного положения для сна. Так почти и не спала ночами.

Еще ей пришлось выдержать трудный разговор с родителями.

− Элиас, − приступила к деликатной теме Фелиция. – Мы с папой считаем, надо принять предложение доктора. Ты родишь тайно и отдашь ребенка.

− Ни за что, − заявила строптивица. – Мама, ты в броне светских условностей. Мне все равно, что будут болтать люди.

− Милая, − мягко произнес Франки, − просто мы смотрим наперед и желаем тебе лишь счастья. А в создавшейся ситуации не видим другого выхода, как скрыть рождение этого ребенка.

− Нет, нет и нет! – стояла на своем девушка.

− Ты не понимаешь, − уже более жестко сказала Фелиция. – Наш король строгих правил и чтит закон морали. Как только до него дойдет новость, что девица Морлимеров согрешила, он лишит твоего отца должности. Заметь, весьма хорошей должности. И доходной. Из-за твоего сумасбродства, мы все останемся без гроша.

О таком Элиас как-то не подумала. Папа смотрел на нее с грустью, и до нее дошло, сказанное Фелицией, правда. Из-за ее строптивости вся семья может лишиться привычных привилегий. В то же время, при упоминании имени короля, Элиас пришла в голову одна идея.

− Я лично отправлюсь к королю, − решительно заявила она. – Признаюсь, что ношу ребенка князя Бартлетта Мюрая. Уверена, король скорбит о смерти своего подданного и обрадуется, что у князя вскоре родится наследник.

− Вряд ли, − не поддержал энтузиазма дочери Франки. − Король никому не доверяет. Он может подумать, что ты просто прикрываешься именем погибшего, чтобы скрыть свой позор. Владыка не поверит тебе, еще и в темницу упечет за клевету.

Элиас металась в своей комнате, не зная, как поступить. Она не может отдать ребенка. Не может. Но в словах родителей имелся свой резон. А что, если скрыться? Убежать от всего света? Но куда? Папа с мамой не смирятся с исчезновением дочери, объявят в розыск. И графиню найдут либо королевские охотники, либо выдадут местные жители, соблазнившись объявленной наградой. Остается чужбина.

Элиас всерьез начала обдумывать план побега, но бежать ей не довелось. Щекотливую ситуацию спас граф Рид Руссель.

− Элиас, − с несвойственной ей поспешностью появилась как-то в комнате дочери Фелиция. – Граф Руссель попросил твоей руки. Он прямо сейчас обсуждает с Франки детали свадьбы.

Впервые видела Элиас свою чопорную маму в таком взбудораженном состоянии. Невероятно, но ленты на шляпке Фелиции болтались незавязанными, а на лице отражались эмоции!

− Мама, вы ведь сказали ему правду?

− Нет, милая. Думаю, не стоит.

− Не стоит? – разозлилась Элиас. – Не желаю обманывать Рида!

Девушка поспешила в отцовский кабинет.

Никакой женской хитрости нет у этой девчонки, − сокрушалась Фелиция.

− Элиас, не в твоем положении проявлять строптивость, − пыталась остановить она дочку. – Это твой единственный шанс. Наш шанс.

− Мама! Не такой ценой, − пресекла Элиас дальнейшие споры и решительно открыла дверь кабинета любимого папочки.

Она собиралась сразу выпалить Риду правду, но отец остановил ее порыв.

− Элиас, граф Руссель все знает.

− Знает? – обомлела Фелиция. Она зашла вслед за дочерью и после слов мужа тяжело опустилась в кресло.

− Я рассказал, − признался Франки. – Не сомневался, что сейчас сюда ворвется Элиас и выложит все, как на духу, − улыбнулся он.

− Рид, прости, − посмотрела на гостя Элиас.

Они давно знали друг друга. Их родители были дружны и, естественно, дети не могли не познакомиться. Рид Руссель считался в округе красивым мужчиной и завидным женихом. Густые темные волосы, такие же брови, выразительные глаза, правильные черты лица. Хорошо сложенная фигура, военная выправка. Всегда вежливый, спокойный и деликатный.

И он так долго ухаживал за ней. И Элиас не собиралась обманывать его. Она знала, что выглядит сейчас не лучшим образом. Помимо душевных мук по умершему возлюбленному, красоту и силы отбирала беременность. Наверное, Рид презирает ее, наверное, она ему противна сейчас и морально, и внешне, − думала Элиас.

− Граф Руссель, надеюсь, вы никому не расскажете? – дрогнувшим голосом спросила Фелиция. При этом глядела женщина с укором на своего мужа.

− Не расскажу, − пообещал Рид. – Все будут думать, что Элиас беременна от меня. А во избежание кривотолков, предлагаю сыграть свадьбу как можно быстрее.

Элиас не могла поверить. Она не ослышалась?

Видимо, ее мать подумала о том же.

− Граф, вы готовы жениться на Элиас? – с радостным удивлением спросила Фелиция. – Несмотря на такие обстоятельства?

− Готов, − подтвердил Рид.

Он смотрел исключительно на Элиас. Вообще не отводил от нее взгляда.

Девушке стало неуютно. Почему он хочет жениться на ней? Из-за приданого? Но в округе достаточно богатых, красивых невест и не беременных чужим ребенком. Да и сам Руссель богат. Он явно женится не на деньгах. Или он любит ее так же сильно, как сама она любит Бартлетта? – вдруг пришло Элиас в голову. Тогда его поступок можно объяснить. Она ведь сама прекрасно знала, что такое слепая любовь. Но все же… Все же ее беспокоила необыкновенная благородность графа.

Когда Элиас родила девочку, то сильно боялась, что Рид возненавидит ее дочь. Потому с опаской взглянула на мужа. Доктор разрешил войти ему.

Малышка уже поела и теперь спала на руках у мамы. Девочка казалась такой крохотной, выглядела так трогательно. Элиас все глядела и глядела на нее, не веря, что это она произвела на свет такое чудо.

− Как ты себя чувствуешь? – первым делом спросил муж.

− Сейчас уже лучше.

− Я переживал, − погладил он ее по голове. − Ты сильно кричала.

− Тебе следовало уйти из дома, пока я рожала.

− Я не мог оставить тебя, − сознался Рид.

Он перевел взгляд на малышку. Улыбнулся.

Элиас внимательно следила за ним. Улыбка вышла доброй, теплой, никакого отвращения или брезгливости на мужнем лице она не заметила. Мужчина аккуратно дотронулся до щечки девочки.

− Как ты назовешь ее?

− Заряна, − не задумываясь, ответила Элиас.

Элиас, вечерняя заря занимается, − погладил Бартлетт ее разметавшиеся волосы. – Скоро вернутся твои родители.

Она так часто воспроизводила ту сцену в своих мыслях, вспоминала его слова, что имя Заряна для их дочери сложилось само собой.

После свадьбы Элиас переехала в дом Рида. На земле графов Руссель на незначительном расстоянии друг от друга расположились два усадебных дома. В одном, что побольше, проживали родители Рида. Второй отстроили специально для будущей семьи сына, куда они и въехали. Элиас понравилось, что дом не огромный. Здесь все было новым и светлым.

Поначалу Элиас не знала, как строить общение с собственным мужем, как вести себя. Еще и беременность переносилась ею тяжело. Как бы она того не хотела, но большую часть времени была вынуждена проводить в постели.

Рид каждое утро отправлялся на крупном белоснежном жеребце на службу. А вечерами возвращался с подарками. Он привозил Элиас экзотические фрукты, дарил украшения, цветные ленты для волос. А однажды привез домашние туфли, сшитые на заказ.

− У тебя ноги сильно отекли. Я вижу, тебе тяжело ходить. Сапожник сказал, делает такие туфли специально для беременных женщин.

Обувь оказалась настолько удобной, что в следующий раз Рид привез ей такие же туфли, только уличные.

Он проявлял заботу. Элиас не могла этого не замечать, она искренне хотела полюбить Рида.

Как-то она попросила его:

− Рид, расскажи, как погиб князь.

Удивительно, но она до сих пор этого не знала. Так больно было думать о его гибели. Стоило только представить, сердце сжималось и дышать становилось трудно.

− Он призвал аспидов, − немного помолчав, ответил Рид. – Аспидов было так много, что они закрыли собою небо. Те, кто поджидал нас в засаде, испугались. Видимо, решили, будто мы все умеем призывать змиев. Они бежали. Но аспиды нагоняли их и раздирали на куски. А затем… затем забрали и Бартлетта.

− Князь не сопротивлялся? Не дал отпора?

− Это было бесполезно. Элиас, меня до сих пор пробирает, когда я вспоминаю легион аспидов. И у всех фиолетовые крылья. Я ведь живых аспидов раньше не видел. Думал, приукрашивают. А оказывается, крылья действительно фиолетовые. Они могли убить нас всех. Но забрали лишь князя. Такова оказалась плата за помощь.

Рид поднялся с кресла, на котором сидел, и подошел к Элиас. Стер дорожку слез с ее лица.

− Не плачь.

В отсутствие Рида ее часто навещала его мама. Лилиан. Милая, миниатюрная женщина. Она так радовалась, что скоро станет бабушкой. Всячески поддерживала невестку. Элиас стыдилась обманывать ее. Но тут уж приходилось молчать.

Навещала ее в новом доме и Илона. Встречаться подругам стало проще, чем раньше, так как владения графов Руссель граничили с землями семьи Ирвинов.

− Илона, скажи, Хендрик участвовал в том походе на юг, где погиб князь Мюрай? – осторожно задала вопрос Элиас.

− Участвовал. А ты почему спрашиваешь? – подозрительно спросила подруга.

− Хочу выяснить, кто предатель.

− Элиас, у тебя любящий муж, ты вот-вот родишь. Оставь это. Твое любопытство может оказаться опасным.

− Я не могу, Илона, − тихо сказала Элиас, покручивая на своем пальчике колечко с розовым бриллиантом. – Я никогда не успокоюсь. И буду искать ту тварь, кто предал Бартлетта. Пожалуйста, расспроси Хендрика, что он видел, слышал, что думает.

− Хорошо, − недовольно буркнула Илона. – Но лучше бы ты свое внимание направила на мужа, а не горевала по умершему.

Элиас не могла объяснить подруге, что полюбила князя раз и навсегда, что как бы ни была она благодарна Риду, ее сердце всегда будет принадлежать Бартлетту.

− А как вообще у тебя с Хендриком? – сменила Элиас тему. – Судя по тому, что он опять появляется в доме Ирвинов, ты простила ему танцы с Калиной Вьен?

− Хендрик утверждает, что Калина на том приеме сама прицепилась к нему.

− И не отлипала от него всю ночь?

− Ну, если бы я своими глазами не видела, как ты пригласила на танец Мюрая и затем не отлипала от него всю ночь, то словам Хендрика вряд ли поверила, − усмехнулась Илона.

Элиас рассмеялась. Действительно, удачное сравнение. Если сама Элиас в ту ночь проявила активность по отношению к мужчине, то почему, то же самое не могла проделать Калина.

− Выходит, он все-таки предпочел Калине тебя, − порадовалась Элиас за подружку.

− Или Калина дала ему отставку, − не витала в розовых облаках Илона.

− Когда ребенок родится, Лилиан хочет устроить бал-маскарад по такому случаю, − сообщила Элиас. – Ты придешь?

− Конечно, − обрадовалась Илона. Семья Ирвинов разбогатела на торговых сделках, могла позволить себе хороший дом, выезд, но не имела титулов, оттого девушку не так часто приглашали на светские мероприятия.

− Тогда захвати с собой карнавальную маску. Под конец бала всех будут разоблачать.

Полугодовалая Заряна спала в своей люльке. Рядом в плетеном кресле устроилась няня. Женщина собирала браслет из бисера, не забывая следить за спящей девочкой. Подтыкала сбившееся одеяльце, поправляла чепчик, меняла пеленочки. Музыка в детское крыло доходила приглушенно и не мешала сну маленькой графинюшки.

А в большом зале для приемов, обустроенном на первом этаже дома старших графов Руссель, шел веселый бал-маскарад. Гости много шутили, танцевали, играли в карты и, следуя предписанию, не снимали с лица масок.

− Вы, кажется, интересуетесь последним походом князя Бартлетта Мюрая?

Элиас вздрогнула, попыталась рассмотреть того, кто прятался за широкой маской из фетра. Мужчина пригласил ее на танец. Ощущалось в нем что-то неуловимо знакомое. Но длинный зеленый балахон скрывал фигуру. А маска не давала возможности разглядеть лицо.

− У вас есть какая-то информация? – нетерпеливо спросила Элиас.

− Тот, кого ты ищешь, совсем рядом.

− Кто это? О ком вы говорите?

Незнакомец наклонился к ее уху.

− Я говорю о твоем муже, Элиас, − прошептал он.

Глава 4. Пограничный мир

Бартлетт замерз. И эта естественная реакция тела на смену температуры воздуха вывела его из бессознательного состояния. Мужчина открыл глаза. Ярко-белый свет заставил зажмуриться.

Прислушался. Стук сердца? Его сердца. Он что, не умер? Точно помнил, как призвал Авила. И точно знал, что за этим последует.

− Я не умер? – спросил уже вслух.

− Для внешнего мира умер, − ответили ему. − Но на самом деле ты еще жив.

На этот раз осторожно, без резких движений, Мюрай открыл глаза. Поморгал. Хлопья белого снега сыпали с неба – вот откуда столько света.

Он лежал на земле, заметенной снегом. Над ним склонились люди. Мужчины. Девять человек. Все − невероятные здоровяки. Князь считал, что у него хорошо развита мускулатура. Но эти парни однозначно превосходили его в физической подготовке. И, похоже, в отличие от Бартлетта, холод их не беспокоил. Иначе как объяснить, что одеты незнакомцы по большей части в майки, жилеты, легкие штаны. Лишь сапоги у всех высокие, с толстой подошвой.

− Ты скоро привыкнешь и тоже перестанешь мерзнуть.

Мюрай слышал этот голос всего однажды, пять лет назад, но все равно узнал.

− Авил?

Мужчины, склонившиеся над Бартлеттом, расступились, давая дорогу высокому юноше с темно-фиолетовыми крыльями.

− Вот и встретились князь, − протянул Авил ему руку, помогая подняться с земли.

− Я перестану мерзнуть, когда окончательно умру?

Вокруг засмеялись. Авил тоже позволил себе улыбку.

− Бартлетт, ты живее всех живых. Твоему организму требуется время, чтобы привыкнуть к здешнему климату. Обычно на это уходит до трех часов.

− Пока этого не произошло, могу я получить теплую одежду?

Мюрай очень хотел узнать, что происходит, но еще больше хотел согреться.

Король аспидов едва взмахнул крылом, и еще один юноша с фиолетовыми крыльями передал князю теплый бушлат и меховую шапку.

Элиас так хотела когда-нибудь увидеть снег и лед, − грустно подумалось Бартлетту. – Здесь, пока непонятно где, и того, и другого в избытке. Он дотронулся до подвески на шее. Кожаный шнурок с синим камнем, подарок Элиас, никуда не делся, не потерялся.

− Что это за место? – спросил он.

− Пограничный мир. И теперь – это твой дом.

− Пограничный мир? – переспросил Бартлетт. – Никогда не слышал о таком.

− А люди о нем и не знают, − просветил Авил. – Это мир между небом и землей. Граница, на которой небесное воинство удерживает мертвецов, желающих вернуться в мир живых.

− Небесное воинство? Кто это?

− Этих ребят ты видишь перед собой, − кивнул король на здоровяков. – И теперь − ты один из них.

− Идем, Барт, в таверну, − пригласил его самый крупный и самый возрастной мужчина. − Поешь, выпьешь, согреешься. Мы тебе все и растолкуем. Меня, кстати, Хортег зовут. Я капитан отряда небесного воинства.

Он протянул князю руку, и Бартлетт пожал ее.

Хортег выглядел невероятно колоритно.

Абсолютно седые волосы возвышались высоким гребнем над выбритым по бокам черепом. На лбу железная пластина в виде сердца. Такие же пластины, только в форме молний, пересекали брови и скулы. Правый глаз отсутствовал. Вместо него стекло. И орудие за спиной, незнакомое Бартлетту, напоминало деревянный зазубренный меч.

Мюрай обернулся на Авила.

− Иди, князь, − кивнул аспид. – У нас еще будет время поговорить.

− Значит, здесь есть таверна? – приноравливался Бартлетт к широкому шагу капитана и снежной поверхности под ногами.

Остальная команда следовала позади.

− В пограничном мире много чего есть, − дружелюбно ответил Хортег. – Только вернуться на землю возможности нет. Так-то.

− Знаешь, Барт, мы ведь давно тебя ждем, − добавил он. – Пять лет назад погиб один из нас. Ты должен был встать на его место. Но Авил сказал, ты придешь позже.

Вокруг поднялась настоящая вьюга. Метель швыряла снег и мелкие льдинки в лицо. Вести разговор стало затруднительно. И Бартлетт решил оставить свои вопросы до таверны.

Пока шли, несмотря на плохую видимость, он всматривался в окрестности. Одноэтажные дома вдоль дороги. Из чего построены пока не понять. Ни одного дерева, куста. Или они скрыты снежной пеленой?

Навстречу неожиданно вынырнул отряд из таких же атлетов, как Хортег со своей командой.

− Барт? – спросил один из них, глядя на Хортега.

Капитан кивнул.

Мужчины разошлись своими дорогами. Бартлетт посчитал. Во встречном отряде было десять человек.

− Небесное воинство большое, − решил пояснить ему Хортег. Он почти кричал, чтобы Мюрай мог его слышать сквозь завывания вьюги. – Воинство делится на отряды по десять человек. Каждый дежурит посменно на своем участке границы.

− Люди? – удивился князь, когда вся их группа зашла в таверну.

Он был изумлен по-настоящему. Мало того, что таверна оказалась именно таверной − с вывеской, камином, столами, лавками и кухней, здесь за кружками с хмелем и тарелками с супом обосновались самые обычные люди – женщины и мужчины.

− Я же тебе говорил, в пограничном мире много чего есть, − подмигнул ему Хортег.

Бартлетт не успел расспросить, откуда в пограничном мире взялись люди, перед ними вырос, судя по гостеприимному виду, хозяин заведения.

− Капитан, − расшаркался он. – Ваш столик свободен. Как всегда?

− Да, − отозвался Хортег. – И, Колмен, накорми нашего нового друга Бартлетта.

− Рад знакомству, − слегка поклонился Колмен князю. – Надеюсь, вам понравится наша кухня.

Мюрай совсем не прочь был подкрепиться. И это земное желание еще больше утверждало его в мысли, что он все-таки жив.

Отряд разместился за длинным столом вдоль одной из стен, обшитой металлическими пластинами. Бартлетт снял бушлат и шапку и пристроил одежду на специальную стойку, куда остальные сложили свое разнообразное оружие.

Пока две женщины споро накрывали на стол, воины из отряда представились князю.

− Роргов, − назвался коротко стриженный приземистый мужчина лет тридцати.

Вообще, за исключением Хортега, все они выглядели примерно ровесниками Бартлетта, не старше тридцати пяти.

− Гервей, − пожал ему руку зеленоглазый блондин с заплетенными в косу волосами.

− Лузус, − улыбнулся конопатый парень. Улыбка вышла кривой. Половину лица Лузуса пересекал уродливый шрам.

Князь Мюрай подумал, что в пограничном мире никто не опустит глаз при виде его лица. Здесь рубцы от шрамов имелись у каждого. Некоторые закрывали их железными пластинами, как Хортег, некоторые прятали под татуировками, как Гервей. Или оставляли как есть, по примеру Лузуса.

− Брозгет, − дошла очередь до темноволосого и черноглазого великана.

− Хоаши.

Не было никаких сомнений, что Брозгет и Хоаши братья-близнецы.

− Гарнет, − назвал свое имя бородач с лысым черепом. Краснокирпичная борода подсказывала, какого цвета будет его шевелюра, если он ее отпустит.

Вслед за Гарнетом, руку для пожатия протянул круглолицый парень, но имени своего не назвал.

− Куэйл немой, − пояснил капитан Хортег.

− Я Джос, − представился последний из отряда.

− Джос твой напарник, − посчитал нужным сообщить капитан.

Бартлетт пригляделся к высокому и длинноволосому Джосу. Что это, судьба? Его единственного друга из прошлой жизни звали Джойс, или попросту Джос. Его погибшего друга. Этот Джос не имел ничего общего с тем Джосом. Перед ним, безусловно, совсем другой человек. Незнакомец. Но, возможно, из-за имени, Бартлетт сразу проникся к нему симпатией. Суровое и недоброе лицо этого Джоса ассоциировалось с обликом свирепого зверя. А темный цвет волос еще более добавлял сходства с отрядом хищных. На его лбу и груди красовались железные пластины.

− Так вы из тех, кто удерживает мертвецов? – спросил князь, совсем пока не понимая, что это может значить.

− Видишь ли, Барт, − отпил Хортег немного хмеля из пузатой кружки. – Мертвые не желают мириться со своей участью и ищут дорогу домой.

− А разве мертвец может вернуться?

− Если его не перехватим мы или аспиды – вернется, − кивнул Хортег. − Только вид у него при этом будет жути, а не человека. Представь, спит в своей постели прекрасная вдовушка, а тут в окно скребется ночной кошмар. И даже, если вдовушка через ужасные струпья и рваную кожу узнает супруга и согласится впустить его, знаешь, что сделает мертвец?

− Что? – пытался представить себе Бартлетт ходячий труп.

− Сожрет свою милую женушку. Причем в сыром виде. А вслед за ней и детишек, и всех, до кого успеет добраться, пока за ним не пожалуют аспиды.

Бартлетт слышал, что в Королевстве периодически находили обглоданных людей. Но все думали, это дело рук каннибалов. Оказывается, вовсе нет.

− То есть после смерти человек превращается в тварь?

− Только когда соприкасается с границей миров, − ответил князю зеленоглазый красавчик Гервей.

Бартлетт обратил внимание, как одна из подавальщиц призывно смотрит на блондина, и тот что-то шепнул ей. А князь вдруг узнал эту женщину. Лора! Служанка, что была с Элиас в день, когда на девушек напали аспиды.

Он собрался заговорить с Лорой, но вовремя вспомнил, что она его не видела тогда, ведь к той минуте, как Бартлетт подоспел к оврагу и спас Элиас, служанка была уже мертва. Князь отвел от повзрослевшей Лоры взгляд и вернулся к разговору за столом.

− Все мертвые пытаются вернуться? Все без исключения? – с отвращением вообразил Мюрай, как однажды сам превратится в такую тварь, стремящуюся назад на землю.

− Нет, конечно, − успокоил его капитан. – Говорят, тем, кто помер, на небе хорошо. Они там с родными встречаются и проживают уже жизнь вечную. Но есть такие маетные души, никак успокоиться не могут, вот и лезут.

− Только не ведают они − небесное воинство ждет голубчиков, − усмехнулся бородач с лысым черепом Гарнет, поднимая наполненную хмелем емкость.

− За небесное воинство, − дружно поддержали его товарищи.

Напиток и еда Бартлетту понравились. Без изысков, но вкусно, сытно. И оплачивать стол не требовалось.

− В этом мире нет денежных расчетов, − пояснил ему Хортег. – Нет бедных и богатых. Но трудятся все. На благо друг друга.

Трапеза была окончена, мужчины засобирались. Разбирали оружие, перекидывались шуточками с посетителями таверны и заказывали подавальщице собрать кое-какую еду с собой.

На этот раз женщина у их стола крутилась одна. Лоры, что кокетничала с Гервеем, Бартлетт не увидел. Как не увидел и самого блондина.

Пока они сидели в таверне, вьюга улеглась, и князь смог рассмотреть пейзаж получше. Деревья все же есть, в основном с толстой кроной и необъятными стволами. Одноэтажные и двухэтажные дома представляли из себя металлические конструкции, закрепленные на высоких стальных опорах-столбах. Столбы высотой метра два, − прикинул князь.

Бартлетт догадался, почему дома стоят не на фундаменте, а на сваях. Без опор вход в помещение попросту занесет снегом.

− Одноэтажки для обывателей. Двухэтажные дома занимает воинство, − указал Хортег на цепочку двухэтажных блоков, куда отряд держал путь. – Строят тут перпендикулярно к превалирующему направлению ветра. Так что снег наметает позади жилья.

− А как с таким количеством снега справляетесь? – заинтересовался князь. – Я правильно понимаю, если он не будет таять, снежная поверхность начнет подниматься и никакие сваи не помогут?

− Верно, − уважительно глянул на него капитан. – Разгребать каждый день приходится.

− Лучше любой зарядки, − ввернул Роргов.

Бартлетт еще, когда они сидели в таверне, предположил, что медлительный с виду Роргов, является правой рукой капитана. Так и оказалось.

− На самом деле в пограничный мир каждые три месяца приходит изнуряющая жара. Здесь не бывает иной температуры, кроме как жуткий холод или жуткое пекло. Так-то, − разъяснил Хортег.

− Выходит, здесь обитают все-таки не совсем люди? Какой обычный человек выдержит минусовую и плюсовую температуру несовместимую с жизнью?

− Однажды мы все умерли, − просто сказал капитан. – Но аспиды дали нам вторую жизнь.

− А им это зачем? – не понимал Мюрай.

− Аспиды не справятся с теми, кто стремится покинуть небеса, они не могут убить уже мертвого, − ответил Роргов.

− А небесные воины могут, − добавил капитан.

− Хорошо. А откуда тогда взялись хозяин таверны, подавальщицы и прочий обычный люд? – пытался увязать одно с другим князь.

− Должен же кто-то обеспечивать наш быт, − остановился Хортег у комплекса из десяти двухэтажных домиков, соединенных между собой мостами-коридорами. – А как среди земных жителей аспиды отбирают тех, кто попадет в пограничный мир, ты лучше у Авила спроси. В общем, мы пришли. Твой дом – третий по счету. Будешь делить его с Джосом.

Бартлетт с большим интересом рассматривал жилой комплекс. В Королевстве он жил в своей усадьбе, напоминающей замок. В усадьбе, куда он так и не привел Элиас, − с горечью подумал князь.

Дом, в котором ему предстояло жить сейчас, да еще делить его с другим человеком, фасадом больше напоминал жилище для слуг. Был обшит металлическими панелями. Добротно так обшит, с целью не разлетаться под напором снежных ветров. Стоял на опорах из нержавеющей стали. А для того, чтобы попасть к входной двери, надо сначала преодолеть длинный лестничный пролет.

Прежде чем подняться по нему, князь услышал напутствие от Хортега.

− Отдохни хорошенько, Барт. Осмотрись. Через сутки наша смена стеречь мертвяков.

− Надеюсь, ничего не имеешь против второго этажа? – спросил его Джос, когда они остались вдвоем. – Я на первом обитаю.

− Мне без разницы.

− Ты, наверное, к другим условиям привык, да? – понял настроение князя Джос.

− Ничего, отвыкну, − нисколько не сомневался в своих словах Бартлетт. – Да и не так уж плохо тут.

− Это точно, − улыбнулся Джос.

Увидеть на суровом лице улыбку, стало для Бартлетта неожиданностью. Он подумал, что с напарником они подружатся. Будет здорово, если в его жизни опять появится друг.

− В каждом блоке по две спальни, − принялся показывать и комментировать Джос. – На первом и втором этажах. Небольшая кухня в пристройке. Но есть общая столовая в переходе между пятым и шестым домами. А между четвертым и пятым находится баня. Библиотека посередке меж первым и вторым. В комплексе имеется тренировочный зал. Но он маловат. Мы чаще занимаемся на общей для всех отрядов тренировочной базе.