Kitobni o'qish: «Паутина сердец»
Мир огромен, мы все в нем странники,
Мы в душе немного изгнанники.
Мы стремимся лишь к солнцу, в дали,
Мы в любви утолим печали.
Мила Сербинова
Глава первая. Осиное гнездо
Симка стояла на палубе прекрасной парусной яхты, с большими, белыми, как крылья альбатроса, парусами. В лицо дул прохладный морской бриз. Симка даже ощущала на губах его солоноватый привкус. Море, томной синевой мягко плещущихся волн, обнимало белый корпус яхты. Симке казалось, что если встать на цыпочки, можно будет дотянуться руками до самого неба. Со дна моря ее разглядывали любопытные морские обитатели, а на самой яхте кроме самой Симки вообще никого не было. Яхта, как морская птица, вольно неслась по волнам, направляемая лишь мечтами Симки и волей ветра. Все изменилось, когда оранжевое предзакатное солнце скрыли неизвестно откуда набежавшие черные тучи. Море перестало быть ласковым. Оно шумной волной выплеснуло беззащитную против морской стихии яхту на зубастые скалы неведомого берега. И вот Симка уже идет под острыми, как иглы, потоками дождя по неведомому мрачному берегу, покрытому мокрым черным песком. А затем она куда-то бежит, но куда – сама толком не знает. Пустынный песчаный берег сменился странным лесом, похожим одновременно и на хорошо знакомый, подмосковный, и на тропический с пальмами и банановыми зарослями. Вдруг Симка куда-то провалилась. Это был то ли овраг, то ли какая-то расщелина в земле. Она хотела подняться, но не смогла. Ее ноги были прикованы к земле тяжелыми железными цепями. Чем сильнее Симка пыталась освободиться от оков, тем больнее они врезались ей в ноги, а воздух в этой яме становился все гуще и душнее. Дышать становилось невозможно.
– Это конец, – напоследок пронеслось в голове девушки.
Симка стала задыхаться и кашлять, как будто захлебывается. Она проснулась вся в холодном поту. Из прокушенной во сне губы сочилась кровь. За окном грустно приветствовал новый день тусклый подмосковный сентябрьский рассвет. Симка провела рукой по губе. На ладони осталась тонкая кровавая дорожка.
– Вот, блин! Только этого не хватало, – выругалась она, потирая ноющие виски. – Не нужно было на Сонькиной днюхе вчера пить тот коктейль с водкой. Такая хрень приснилась…
Накинув желтый шелковый халатик, Симка вытащила из шкафчика для белья припасенную на «черный день» бутылку пива и вышла на балкон. Дядя Женя – садовник и мамин шофер по совместительству, был уже на ногах. Он что-то поправлял на ухоженной яркой клумбе под окнами дома. Дядя Женя приветливо помахал девушке рукой и, чтобы не мешать ее уединению, ушел в сад.
– Слава Богу, свалил старая зануда, – раздраженно пробурчала себе под нос Симка.
Симка, точнее Серафима Сироткина, в этот ранний час стояла на балконе третьего этажа роскошного загородного дома и пила пиво из длинной стеклянной бутылки. Красивая восемнадцатилетняя девушка нервными пальцами рассеянно вертела в руках пивную бутылку и безучастно смотрела на шелестящие жесткими сентябрьскими листьями верхушки деревьев. Ее не волновала потрясающая красота окружающей природы, чудесная клумба под окнами, прекрасный сад за домом. Все опостылело! В эту минуту уныния Симка хотела бы умереть, но мешало желание свернуть шею Марии. Из-за нее Симке пришлось, как в клетке, все лето просидеть дома. Наступила осень… Скоро похолодает, занудят дожди, уже начались занятия в институте. Лето прожито зря! Отец согласился отпустить Симку на море только при условии, что она поедет с семьей своей сестры Марии. Отдых в компании злобной старшей сестры с ее вечно говорящим по телефону о делах мужем Геннадием Викторовичем и скучным очкариком Андреем – сыном мужа Марии от первого брака, точно не являлся мечтой Симки. Она с трудом терпела бы их присутствие, но это был единственный шанс хоть на время выбраться из удушающей атмосферы семейного гнезда и увидеть мир. В мечтах Симка уже представляла себя отдыхающей на лазурном берегу Франции, но Мария категорически отказалась брать на себя ответственность за поведение непредсказуемой и неуправляемой девчонки. В результате, Симка имела возможность наслаждаться только подмосковным солнышком и загорать на террасе дома, похожего на золоченую клетку.
Мария – ненавистная старшая сестра, коварный враг Симки из подсознания. Все детство Симки было омрачено воспоминаниями о Марии. Ее вечно ставили в пример как некий эталон идеальной дочери, которому Симка при всем желании никак не соответствовала. Даже другая старшая сестра – Анжелина, не была такой противной. Она хоть и постоянно изводила Симку мелкими пакостями, серьезно навредить младшей сестре у нее просто ума не хватило бы. Самым ужасным для Симки было даже не то, что сестры считали ее человеком второго сорта, а то, что мама всегда была на их стороне. Симку, конечно, никогда не заставляли донашивать старые вещи за старшими сестрами. Семья была достаточно богатой и хоть это унижение младшей из троих дочерей не пришлось в жизни испытать, но ее ни на минуту не покидало ощущение, что она дополучает остатки слегка нерастраченной родителями любви. Ничтожные крохи! Чем она хуже своих сестер? Может с ней самой что-то не так? Родители это знают, но почему-то боятся ей сказать? Принцип остаточности… Что может быть страшнее?!
Симка задумчиво посмотрела на бутылку, из которой пила. Ей вспомнились вдруг дурацкие сказки из детства. А может, в каком-то другом мире и вправду из бутылок вылетали сказочные джины и исполняли глупые человеческие желания? Если бы сейчас произошло такое чудо и из бутылки тепловатого, недопитого пива появился джин, Симка пожелала бы одно – стать единственным ребенком в семье. Дело было вовсе не в деньгах. Вся проблема заключалась в диких амбициях отца и тупой скромности ее матери, навсегда приученной терпеть и молчать. Мария и Анжелина более или менее оправдали ожидания семейного тирана и патриарха, но только не Серафима. Отец Симки, Николай Викторович, был деспотом и получал садистское удовольствие, бравируя этим фактом. Он даже не пытался его скрыть.
Симке с детства запомнились синяки на лице и теле матери, равно как и громкая ругань родителей. Две ее старшие сестры вызывали депрессию самим фактом своего существования. Они были злы, как отец, но трусливы и беспомощны, как и их мать. Симка даже не знала, какую из сестер она презирала и ненавидела больше – самодовольную гусыню Марию, окончившую МГУ и мучившую студентов в одном из второсортных московских вузов, или Анжелину, без какой-либо весомой причины возомнившую себя королевой красоты. Можно подумать, наращенные ресницы и ногти в комплекте с крашеными патлами и накаченными губами способны создать из умственного убожества супер-красавицу!
Симка вздохнула. Она не могла ужиться со своей семьей, не смогла их полюбить и научиться доверять им. Она не принимала их такими, какие они есть, ни в чем не хотела идти на компромисс, но, главное, нисколько об этом не жалела.
– Когда становится грустно, нужно отвлечься, подумать о чем-то приятном, – посоветовал психолог, ходить к которому Симку заставил отец.
– Чертов мозгоправ! Много он понимает! Ну что приятного было в моей жизни? Разве в ней вообще что-то происходит? – раздраженно подумала Симка. – Хотя… Семен… С ним иногда бывает очень весело.
Симка месяц назад познакомилась с потрясающим парнем. Семен Березкин – подающий надежды тридцатилетний писатель, очень обаятельный и романтичный. Таким, во всяком случае, его воспринимали женщины. Хоть он и был старше Симки на двенадцать лет, но, глядя на его красивую, гладкую кожу, светло русые вьющиеся волосы и подернутые дымкой мечтательности орехово-карие глаза, никогда не скажешь, что ему больше двадцати пяти лет. Семен способен был очаровать кого угодно. В жизни он очень рано понял одну вещь – если говорить людям то, что они хотят услышать, все население Земли будет у его ног. Он был скромным парнем и в своих амбициях не покушался на население целой планеты. Ему было достаточно заручиться надежной поддержкой какой-нибудь влиятельной семьи и, манипулируя чувствами кого-то из ее членов, обеспечить себе безбедную жизнь.
Семен с раннего детства узнал, что такое одиночество. Нет! Он не рос несчастной сиротой в детдоме, но его мать постоянно исчезала куда-то с очередным из «счастливых билетов», как она называла своих бесконечных любовников. Отец Семы вроде как любил сына и даже с радостью брал его на выходные в свое новое семейное убежище. Вторая жена Петра Семеновича Березкина была старше его на девять лет. Люди с удивлением смотрели на странного мужчинку, который неизвестно почему променял немного легкомысленную красавицу Виолетту на суровую старую деву Маргариту. Марго всегда было не до мужчин. Она, закончив два института и защитив кандидатскую диссертацию по экономике, стала до тошноты умной. Она подавляла окружающих силой интеллекта, и это явно не притягивало к ней легкоранимые мужские сердца.
Марго довольно тепло относилась к несчастному мальчику, которому так не повезло с матерью. Она хотела, чтобы этот смешной, наивный, как ей казалось, мальчишка стал, что называется, человеком. У Семена был настоящий талант красиво рассказать любую историю. Он, как умелый фокусник, жонглировал словами, но писал почему-то с нелепыми грамматическими ошибками. Марго наняла для Семы репетитора по русскому языку, а заодно учителей по английскому и истории. Отец Семы был рад, что его вторая жена и сын вроде как нашли общий язык. Он даже не догадывался, как Семена раздражала всезнающая Марго с ее вечно поджатыми губами и нравоучениями.
Семен рос очень замкнутым молодым человеком, хотя внешне даже пытался производить впечатление экстраверта. Со всеми знакомыми и немногими претендующими на его дружбу ровесниками он был очень приветлив и внимателен. На самом деле, Семен всех вокруг считал круглыми идиотами и, глядя на человека, он думал лишь о том, насколько тот может быть для него полезен. Каждый его приятель получал от «душки» Семочки недорогой, «искренний» подарок на день рождения, забавную открытку или СМС на праздник.
Неизвестно почему, Семен мечтал стать всемирно известным писателем. Он хотел быть очень богатым и очень популярным, чтобы люди вокруг умоляли его подарить им хоть минуту его драгоценного времени и внимания. Сема стал писать, когда ему было еще пятнадцать лет. Он за всем миром как будто наблюдал через телескоп. Его в жизни интересовало абсолютно все, но поверхностно и ненадолго. Сема больше всего на свете умел две вещи – смотреть и слушать. А еще он складно писал, но не имел ни оригинальных идей, ни особого таланта. Семен с упоением зачитывался тем или иным автором и в своих дерзких мечтах представлял себя таким же великим писателем. Вдохновленный идеей, он начинал писать что-то подобное, но, почему-то ничего стоящего написать так и не получалось.
Чтобы воплотить свою мечту стать писателем, Семен поступил на филологический факультет. Сема успешно окончил филфак. Еще учась на третьем курсе, он опубликовал свой первый роман. Первая публикация, как и последующие, не принесла успеха молодому автору. Семен, несмотря на первые неудачи, был по-прежнему убежден, что рожден литературным гением. Сема писал фантастику, которая являлась размытым подражанием творений Стругацских. Его постигло разочарование. Сема возненавидел фантастику. Сема о чем только не писал. Прошло два года литературных мук. Сема всерьез увлекся историей средневековой Европы. Он на втором курсе магистратуры написал роман о Марии Стюарт, но в сравнении с романом Стефана Цвейга его работа оказалась блеклой и пустой, как выцветший фантик от старой конфеты. Сема ненадолго впал в отчаяние. Он блестяще защитил магистерскую диссертацию, но в литературе никаких значимых успехов за годы мучений перед пустыми компьютерными файлами, к сожалению, так и не добился.
Наконец, Семен понял одну вещь. Писать нужно не для себя, а для людей. А чего, собственно, хочет современный взыскательный читатель? Что его по-настоящему заводит? Кровь? Секс? Убийства и обязательно сложно закрученный сюжет? Хотите трэш – получите! Семен стал писать только о страданиях, смерти, несчастьях и разодранных от горя в клочья сердцах. Как ни странно, именно кровавые истории, вместо классных с его точки зрения романов, стали пользоваться популярностью у читателей. Поняв такую банальную закономерность, Семен стал писать, что называется, с вдохновением. Он нещадно убивал свои литературные порождения, своих выращенных на сотнях страниц романов героев. Когда Семен писал, он вспоминал, как искренне ненавидел в школе злобного очкарика Степу, который тихо избивал его в туалете только за то, что у Семы в дневнике были одни пятерки и он не шатался, как озверевший от зимней бессонницы медведь, по округе с сигаретой в зубах. Сема с наслаждением вспоминал, как мечтал убить эту тварь. Не просто убить, а сделать так, чтобы он сам захотел исчезнуть из этого мира!
Таких Степанов в его жизни было еще с две дюжины. Они возникали в университете, терроризировали его в магистратуре, отравляли жизнь на работе в редакции, куда Семену пришлось устроиться, чтобы хоть как-то выжить. Он с наслаждением убивал возникавшие в голове злобные образы недостойных, по его мнению, жизни людей. Была только одна странность. Когда Семен читал и перечитывал свои романы, он в тишине пустой квартиры заливался, что называется, крокодильими слезами. Он скорее умер бы, чем позволил кому-нибудь увидеть эти слезы, но, возможно, именно они были лучшей частью его работ. Семену как-то попалась на глаза медицинская статья, в которой было сказано, что иногда плакать, просматривая глупый телесериал или читая слезоточивую книгу, очень полезно. Из организма человека выводятся вредные гормоны вроде кортизола. Тогда получается, что Семен своими жестокими историями с непременно кровавым концом и беспощадной гибелью его литературных героев, по сути, является целителем своей литературной аудитории?!
– Маразм, ты конченый псих! – сказала Симка, внимательно посмотрев в лукавые глазки Семы. – Зуб даю, что ты латентный маньяк типа Чикатило. Тебе доставляет удовольствие издеваться над жертвами своих больных фантазий? А реально расчленить кого-нибудь слабо, да?
– Если женщина не права, попроси у нее прощение, – глуповато отшутился Семен. – Я уж точно не собираюсь никого убивать! Разве что тебя, если не перестанешь нести всякий вздор.
Семен рассмеялся и обнял Симку за загоревшие плечи со следами от веревочек купальника. Эта девчонка его реально бесила. Он заводился с пол-оборота. Зла не хватало! А любви? Он давно понял, что женщины глупы и распутны. Почти как мужчины! Симка не подпадала ни под один хорошо изученный им стереотип. Она не была похожа ни на кого вообще, а может и в целом мире. Это не девушка, а чистый сгусток атомной энергии. Симка училась на искусствоведа и с маниакальной страстью увлекалась живописью. Ее суровый отец даже согласился оборудовать для дочери художественную мастерскую в мансарде их дома.
Симка писала очень странные картины. Странные, по крайней мере, с точки зрения Семена.
– Она вообще вменяема? Писать такую хрень! – недоумевал Семен.
Например, недавно Симка показала Семену свой новый «шедевр». На этом полотне-чудовище красовался распятый ангел с порванными крыльями, которые, судя по всему, наспех заштопал слепой портной. Крылья кровоточили, а кривые грубые швы на них, наверное, смогли бы вызвать депрессию даже у самого уравновешенного человека. Картина выглядела дико, сюрреалистически, и, несмотря на жаркий летний день, у Семена змейкой пробежал по спине холодок.
– Оттуда берутся такие придурашные девки, и, главное, почему они рождаются в богатых семьях? Она что, совсем сдурела от избытка бабала! – думал Семен, разглядывая очередной странный «хит» Симки.
– Ты не понимаешь! Распятый ангел символизирует изуродованное людьми понимание Бога и использование его имени ради своих низменных земных интересов. Ангел страдает, крылья его порваны и кровоточат, но он мужественно несет свой крест ради спасения человечества, – пояснила Симка смысл своего художества, но от этого оно не стало для Семена понятнее.
– Эта девчонка точно сбрендила, – думал Семен, нежно целуя тонковатые, по его мнению, губы Симки.
Семен не любил умных девушек. Он считал, что Симка была мерзко умной, да еще и занималась какой-то фигней. На сей раз, Симка показала Семе странное художество под названием «Паутина сердец». На фоне огромного черного полотна красовалась громадная паутина, в которой увязли десятки сердец. Некоторые ячейки была просто закрашены красной каской.
– Что это значит? – спросил Семен, показывая на багровые ячейки в паутине.
– Это кровь, вытекшая из разбитых и растворившихся в безответной любви сердец, – спокойно ответила Симка, как будто ее спросили о том, какая сегодня погода.
– Если это искусство, то я английская королева, – подумал Семен, щекоча кончиками шустрых пальцев Симку под легкой сиреневой шелковой блузкой. – Нет, она, конечно, мировая девчонка, но такая странная! В постели просто ураган! А что за дурдом у нее в голове!? Но, с другой стороны, мне то что! Те две дуры хронически замужем и от них ничего не обломится, а Симка свободна, да к тому же богатенькая наследница! Хорошо было раньше! За невест давали приданное, а сейчас почему-то за все должен платить мужчина. Почему я должен оплачивать ее дурацкие коктейли в ночных клубах или походы в кинотеатр и боулинг?
Семен не понимал и сотой части того, что чувствовала Симка. Она была для него человеком с другой планеты, на которой можно купаться в шоколаде, не думая о завтрашнем дне и тех жалких лузерах, которые копошатся где-то под ногами. Как же он ненавидел безбашенную богачку Симку, безмозглую Анжелину и чванливую песвдоинтеллектуалку Марию. Была еще Евгения – дочь одного известного банкира, но Семен панически боялся ее отца. Семен с содроганием смотрел на ее наращенные брежневские брови и тощее, изможденное фитнесом, костлявое тело. Нет уж! Лучше все-таки Симка! Правда, у нее были две старшие сестры, но, насколько он понял, у отца Симки денег было столько, что всем хватило бы на безбедную жизнь. Вопрос только, как сделать, чтобы Симка вышла за него замуж?
– Вот бы она залетела от меня! – с надеждой думал Семен. – Тогда ни она, ни ее папаша от меня не отвертятся!
Семен, наверное, сошел бы с ума, узнай он, что Анжелина и Мария являются родными сестрами Симки. С Анжелиной он познакомился в Ницце, где богатенькая жена владельца фармацевтической компании отдыхала одна, точнее, вдвоем с четырехлетним сыном Денисом. Ее мужу в этот момент точно было не до жены с ее псевдодепрессией. Он с радостью отпустил всегда чем-то недовольную Анжелину отдыхать на солнечное побережье Франции, а сам во всю резвился со своей новенькой девятнадцатилетней секретаршей Дианой. Семен прекрасно понимал, что глубоко замужняя дама заинтересовалась симпатичным молодым человеком, представившимся Захаром, лишь для того, чтобы немного скрасить свою непростую супружескую жизнь. Длительные отношения с Анжелиной не входили в планы Семена, но она, похоже, всерьез увлеклась своим Захарчиком. Время от времени они встречались и после возвращения в Москву. Анжелина баловала своего любовника дорогими подарками, помогла обставить его скромную квартиру пошловатой дорогой мебелью, и, конечно же, в ответ ревностно требовала любви и внимания к своей особе. Семен, естественно, понимал, что серьезные отношения с этой помешанной на собственной внешности женщиной невозможны, но и расставаться с ней не спешил.
С Марией Семен вообще познакомился случайно. Прошлой зимой он увидел застрявшую задним колесом в сугробе красивую новенькую Toyota цвета морской волны. Было видно, что за рулем находится женщина. Богатое воображение писателя подсказало Семену, что за рулем такой машины обязательно должна сидеть загоревшая красавица с длинными светлыми волосами и небесного цвета глазами. Поспешив на помощь попавшей в сложную ситуацию женщине, Семен чуть сам не упал в сугроб, когда вместо красавицы из окна машины выглянула хмурая, желтоватая физиономия далеко не молодой женщины со злобными маленькими глазками и лошадиными зубами. Отступать было поздно и Семену пришлось продолжить играть в джентльмена. Самостоятельно освободить машину он не мог, явно требовалась помощь эвакуатора. Женщина, похоже, очень куда-то спешила. Она нервно смотрела на циферблат густо усыпанных бриллиантами золотых часов и хмурилась. Семен нутром почуял немалые деньги.
– Такой шанс нельзя упускать, – подумал он, пытаясь представить, чем занимается такая важная мадам и куда может спешить.
– Семен Березкин, – представился Сема, разглядывая антикварные серьги Марии. – Не мог проехать мимо и оставить очаровательную даму мерзнуть в сугробе. Я могу вам чем-то помочь?
– Мария Николаевна Жилкина, – скрипучим голосом ответила женщина и снова взглянула на часы. – При таких пробках эвакуатор придется ждать не меньше часа, а надо еще успеть на Ученый совет.
– Вы спешите? Может, я вас подвезу, а эвакуатор заберет вашу машину позже? – любезно предложил Семен.
– Что еще за Совет? – тревожно подумал Семен. – Она что, всего лишь препод в вузе? Только этого не хватало!
Мария внимательно взглянула в томные глаза Семена, оценивающе смерив его взглядом с головы до ног, и, по-видимому, осталась довольна. Уж если что и умел Семен делать профессионально, так это внушать доверие молодящимся дамочкам. Семен постепенно сблизился с этой странной женщиной, похожей на мужчину больше, чем он сам. Мария была не столько умна, сколько считала себя таковой. Семен каким-то внутренним чутьем это сразу же понял, как только ее увидел. Когда она узнала, что Семен писатель, она решила сразить его наповал своими познаниями в области литературы. Семен как будто снова стал студентом, вынужденным с видимым интересом слушать скучные лекции почтенных профессоров и доцентов ради заветного желания получить высший бал по их предмету. Он безбожно льстил Марии, подарил ей букет горько пахнущих хризантем, и однажды отважился пригласить ее в театр. Более несчастной женщины Семен при всем своем богатом жизненном опыте, никогда не видел. Мария была эмоционально неустойчива и фригидна одновременно, но строила из себя искушенную во всех отношениях женщину, которую вообще сложно чем-либо удивить.
– Бедный ее муж! – думал Семен, не зная, что навязанный Марии отцом старый и богатый муж, как и ее отец, властный деспот, да к тому же и конченый импотент.
Мария время от времени заводила кратковременные романы с мужчинами, значительно моложе себя, причем не столько ради удовольствия, сколько ради того, чтобы самой себе доказать, что она способна вызвать интерес у противоположного пола. Не важно, что ради этого сомнительного удовольствия ей приходилось самой за все платить. Когда Мария видела рядом с собой молодого, полного жизни и энергии мужчину, ей на какие-то минуты казалось, что она и сама молода, а вся жизнь впереди. Казалось, что в жизни нет и никогда не было ни отца, ни мужа. Она свободна и счастлива. Эта женщина в свои тридцать семь лет была похожа на не распустившийся и умерший при первом осеннем морозе цветок розы, от которого остались только сухие бесцветные листья на колючем кусте. Никто так и не узнает никогда, какой бы она могла стать, но все с пренебрежительной жалостью видят, во что она превратилась из некогда милой, обаятельной девушки. А видели люди очень озлобленное существо, изводившее всех вкруг неудовлетворенностью собственной жизнью.
Семен, стиснув зубы, терпел общество Мадам Марии, как он ее мысленно называл, ради банальных меркантильных интересов. Она была щедра на подарки, оплачивала счета в дорогих отелях и ресторанах, обещала вместе с ним поехать в Доминиканку, а, главное, оплатить презентацию его новой книги под названием «Мертвая вдова».
Когда Симка услышала это название, она хохотала до боли в животе.
– Сема, ты все-таки псих! Значит, вдова после того, как убила из ревности собственного мужа, подавилась вишневой косточкой, умерла, а потом воскресла из ада и стала мстить всем пассиям своего благоверного?! Большего бреда в жизни не слышала! Ха-ха-ха!
Семен смотрел на эту юную, искрящуюся весельем девчонку и ему становилось противно от одной лишь мысли о его старых мымрах. Смешные, напыщенные и очень одинокие женщины, достойные лишь жалости. Привлечь внимание они могли только деньгами своих ненавистных рогатых мужей. То ли дело Симка! Девчонка, конечно, казалась чокнутой, но в ней все-таки что-то было. Что-то, что заводило и дурманило мозг, как полный стакан дорогого виси. Если бы Семен хоть на минуту верил в любовь, он, наверное, полюбил бы Симку и был с ней до конца своих дней. Но ведь это так глупо!
С Симкой Семен себя ощущал как на вулкане. Никогда не знаешь, что эта вздорная девчонка выкинет в следующую минуту. Вот она веселая, игривая, но проходит пять минут и без всякой видимой причины ее настроение меняется на противоположное.
– Сегодня пойдем в индийский ресторан, – не терпящим возражений тоном сказала Симка, прихорашиваясь перед большим зеркалом в своей спальне.
От неожиданности Семен чуть не выронил из рук смартфон.
– Но ведь ты говорила, что хочешь пойти в боулинг, – искренне удивился он, скрежеща зубами от досады.
– Так, то было вчера, а сегодня я передумала. Или мы идем в индийский ресторан, или я вообще никуда с тобой сегодня не иду, – сказала Симка, примеряя круглые висячие сережки. – У меня даже платье подходящее есть. Я его заказала из Дели.
– Ты что, специально для похода в индийский ресторан купила сари? – изумился Семен.
– Я что, с ума сошла? Сейчас даже в Индии никто уже не носит сари. Похоже, твои познания об Индии ограничиваются старыми индийскими фильмами типа «Гиты и Зиты», – ехидно заметила Симка. – Заезжай за мной в восемь и не опаздывай, как в прошлый раз!
Семен готов был ее задушить. К счастью, по телефону это сделать было невозможно.
– Ну, до чего вздорная девчонка! – в сотый раз выругался он.
Семен приехал без пятнадцати восемь. Он не стал заезжать на территорию особняка, в котором жила Симка, а остановился немного в стороне, около ворот. Сема нетерпеливо набрал номер Симки. Она ответила, что еще не готова. Семен прождал пятьдесят минут, прежде чем Симка вышла из дома. Он разглядывал ее и не мог понять, что она делала со своей внешностью почти целый час? Макияж по минимуму, обычной светлый летний брючный костюмчик с длинной, почти до колен, туникой. Единственное «индийское», что в нем можно было усмотреть – это блестящий восточный орнамент, вышитый вокруг горловины и на манжетах туники. Дополняли образ желтые кожаные сандалии и маленькая белая сумочка.
– Слишком простой образ для такой сложной девушки, как Симка, – подумал Сема.
Если бы Семен узнал, что Сима заставила его столько времени прождать в машине только потому, что случайно наткнулась в интернете на очень интересную статью по искусству Древнего Востока, он, наверное, от злости разбил бы собственной головой лобовое стекло своего потрепанного жизнью, старенького Reno.
– Я похожа на индианку? – спросила подошедшая к машине Симка, сложив ладони перед грудью и слегка нагнув голову, как это делают в Индии, когда здороваются.
– Ты похожа на избалованную девчонку, которой родители слишком многое позволяли с раннего детства, – не удержался Семен, но тут же опомнился и мило улыбнулся. – Ты сказочно красивая. Просто восточная принцесса!
– Спасибо, котик! Для тебя старалась, как видишь, – улыбнувшись в ответ, сказала она, но потом неожиданно нахмурилась. – Кстати, меня в детстве никто особо не баловал. Я с мамой и сестрами жила как в тюрьме, а мой папочка был заглавным палачом, судьей и тираном одновременно. Пока мама вытирала слезы и пересчитывала синяки, я забивалась в дальний угол и представляла, что на землю прилетели инопланетяне и забрали с собой всю мою семью, а я осталась одна в большом пустом доме и могу делать все, что мне захочется. Веселенькое детство, правда?!
Симка расхохоталась так, что у Семена по спине забегали пупырчатые мурашки. Ее короткие, отрывистые «ха-ха-ха» прозвучали жестко и хлестко, как удары хлыста.
– Так мы едем или предаемся ностальгии? – нетерпеливо спросила Симка.
– Как прикажет госпожа, – пошутил Семен.
В дороге они почти не разговаривали. Семен только удивленно наблюдал, как в такт собственным мыслям, меняется выражение лица Симки, и по нему пробегают тени. Неизвестно, о чем думала Симка, но она погрустнела.
– Приехали, – стараясь казаться веселым, сказал Семен.
Он вышел из машины, обошел ее и, как воспитанный джентльмен, открыл своей даме дверцу машины. Симка равнодушно на него посмотрела, автоматически подала ему руку и вышла из машины.
– Добро пожаловать! – с индийским поклоном приветствовал их на входе обнаженный по пояс швейцар в красной чалме и блестящих оранжевых шароварах.
Прошли внутрь. В легкой дымке от курящихся ароматических палочек, терпких благовоний и пряных ароматов из кухни у Симки закружилась голова. Они с Семеном сели на подушки около низенького столика с резными ножками, брошенные прямо на большой ковер. Официантка в старомодном ярко красном сари принесла меню. Пока Семен с деловым видом изучал меню, Симка рассматривала ресторан и публику. Она увидела, как за соседним столиком несколько настоящих индийцев не слишком аккуратно ели руками желтый от куркумы рис. С другой стороны сидела пожилая пара. Женщина что-то увлеченно говорила, а мужчина смаковал неизвестный напиток из зеленого пупырчатого стеклянного стакана. Вокруг столика напротив, сидела группа молодых людей, весело отмечавших какое-то событие. Симке стало нехорошо от царящей в этом заведении душной атмосферы. Ее даже замутило. Симка резко поднялась.
– Мне плохо… Уведи меня отсюда, пожалуйста, – сказала она тихонько. – Если я здесь останусь еще хоть минуту, я потеряю сознание от всей этой вони.
Семен пытался привыкнуть к ее причудам и резкой смене настроения, но каждый раз Симка заставала его врасплох.
– Тебе плохо? Да, конечно же, уйдем отсюда. На воздухе тебе станет лучше, – сказал Семен, предупредительно поддерживая ее под руку.
– А что она, собственно, ожидала увидеть в индийском ресторане? – раздраженно думал он, когда они выходили на улицу. – Из-за этой дуры я, кажется, сегодня останусь без ужина.
Он сжимал кулаки от бессильной ярости и нежно улыбался «своей принцессе». Странно, что при всем своем уме, Симка совершенно не замечала двуличность Семена, равно как и его подлинное к себе отношение. На воздухе ей действительно стало лучше. Симка взяла Сему за руку, приблизилась к нему и нежно положила голову ему на плечо.
