Синдром Линнея

Рассказы из этой книги я читала медленно, останавливаясь после каждого, как после рюмки хорошего коньяка, чтобы обдумать, проверить все оттенки смыслов и воспоминаний. У Михаила Квадратова времена 90-х не выделяются, выступая чем-то отдельным, а наоборот, прочно вплетены в текстуру нашего мира. О том, что в то время все же происходило что-то, мягко говоря, не совсем обычное, читатель может догадаться, наблюдая за возникающими сущностями: гномами, гомункулюсами, ожившими героями книг.

«Так вот, герои сначала потягиваются, почесываются, поправляют бинты или корсеты, скучают, делают шажок в сторону, потом другой, в нерешительности останавливаются, возвращаются, но ноги затекли, и одолевает интерес – где они, кто рядом, куда на сегодняшний день завел их проклятый сюжет, опять же, холодно, жарко или хочется есть – это если автор наделил их такими качествами и чувствами. Ведь некоторые представляют собой, по воле сочинителя, простые схемы без центральной нервной системы и даже без ряда органов – такие неподвижны или реагируют на темноту при закрывании книги простыми радостными конвульсиями. Этим проще всего пересидеть темный временной период судьбы». Но и о них автор повествует как о чем-то само собой разумеющемся, и это еще сильнее подталкивает читателя к тому, что его догадка верна – происходило нечто непоправимое. Михаил Квадратов показывает приметы времени, узнаваемые для наблюдавших то непростое время и открывающие его для тех, кто был слишком мал или вовсе не застал.

«Прежде обувь была у всех одинаковая, грубая: верх – кожа или заменитель, низ – резина. Резиновые подошвы тяжелые, в таких ботинках скорость хода ниже. Потом появилась новая, технологически правильная обувь. Светлые литые подошвы легкие, в них идешь быстро, удобно таскать туго набитые товаром полосатые сумки по метро». Но у обуви будущего был изъян – от долгой ходьбы и ношения тяжестей подошва трескалась, и приходилось ее заклеивать или даже стягивать проволокой.

Мы видим самые простые, базовые приметы 90-х. Когда будто бы незаметно старый, привычный мир вдруг исчез, поменял очертания и правила игры. Герой Квадратова проходит путь от детства, где лечение молоком с медом, спрыгивание с высоты – кто выдержит выше, вылазки на покатые крыши или спуски в подвал, до взрослого, когда мир становится пугающ, уныл и непонятен, и во время бега в парке к герою приходит страх, рожденный тогда, в момент перелома, когда «легче всего ломались и крошились люди». И такой мир становится привычным.

«В новое время выдачу денег задерживали. Да и в магазинах почти ничего не было. Работа на пороховом заводе постепенно теряла смысл. Люди меняли занятия на современные. Но торговлей на местном рынке особо не заработаешь, все доступные металлы были сданы в металлолом, поэтому молодежь, да и люди постарше бросали никчемную работу и уезжали в крупные города искать счастья».

Отдельно хочется отметить детали, служащие на первый взгляд лишь визуальным образом, но после, если возвращаться к рассказу сквозь зримые предметы, начинают проступать дополнительные смыслы происходящего. Иной мир, проглядывающий сквозь полупрозрачных старушек, расплавленный от взрыва комочек красных трусов из искусственного шелка, кипарисовый чемодан с прахом Гоголя, снежинки, замершие и зависшие в воздухе.

И тут можно провести параллель с вроде бы нереальными существами, благодаря которым книга является одновременно реалистичной и невероятной, невозможной – я намеренно избегаю слова «фантастической». Автор рассказывает о гномах так же спокойно и убедительно, как о приходящих в дом газовщиках. Именно невозможность и одновременно обыденность 90-х, ставшая привычной для людей, – соединительная линия произведений Михаила Квадратова. И становится понятно, что у тебя в руках цельное, монолитное произведение, хоть и состоящее из разных рассказов. Словно судьба поколений, людей, всех граждан страны и каждого человека, прошедших сквозь ту нелегкую эпоху, каждый по-своему и будто бы отдельно друг от друга.