Kitobni o'qish: «Элита»

Мерседес Лэки

Shrift:

Mercedes Lackey

ELITE

Originally published in the United States and Canada by Disney Hyperion Books as HUNTER.

This translated edition published by arrangement with Disney Hyperion Books.

* * *

Посвящается Эмили Миэн и Лоре Шрайбер за их исключительную прекрасность.

1

Я оглянулась через плечо – и страх прошил меня точно молния. Потому что я увидела одни только зубы.

Сотни и сотни сверкающих белых зубов, и самые маленькие из них были с мою ладонь, а самые большие – с руку. И все тонкие и острые как бритва. А пасти, в которых торчали все эти зубы, были слишком близко от меня.

Мы с Душаной скакали во весь опор, и все равно казалось, что нам не уйти. Я сжалась на ее спине и мысленно внушала себе, что никто не обдает яростным жаром мой затылок и что за моей спиной вовсе не драккен.

Душана мог бы не удирать от этого ходячего кошмара – ему ведь ничего не стоит бацнуть. Тогда бы драккен растерялся и взбесился. Но в том-то и дело, что мы не хотели, чтобы он бесился. Потому что тут рядом агростанция и тварь выместит всю свою злость на ней и на людях, которые там работают. Драккен уже вырубил им электричество, разметав трансформатор, который соединял агростанцию с главным распределителем, а заодно и аварийные солнечные панели и всю проводку. Теперь агростанция лишилась электрического поля, которое ее защищало, и тамошнему персоналу остается уповать лишь на нас. Драккены легко крушат бетон и металлоблоки – иногда они буквально разрывают здание пополам. Находят щелку или трещину, засовывают туда коготь – и дергают. А потом рвут и терзают, пока крепчайшая стена не превратится в обломки.

В общем, мы были наживкой. Куском мяса на веревочке. И наша задача заключалась в том, чтобы подманить драккена к ловушке.

Ход у Душаны куда мягче лошадиного; препятствия на агрополе, которое мы пересекали, он брал совсем незаметно. Я снова оглянулась. Никогда не видела драккена так близко. Даже когда он набрасывался на поезд, в котором я ехала. Понятия не имела, что у них, оказывается, три пасти: первая – та, которую видно, а в ней сидит на ножке еще одна, а в той еще одна, тоже на ножке. Получается, у твари что-то вроде лягушачьего языка. Причем язык этот длиной примерно в половину самого драккена. Правда, лягушачий язык – он просто липкий. А все три пасти драккена утыканы острющими зубами. Неудивительно, что драккены чемпионы среди пришлецов. И неудивительно, что им ничего не стоит вытащить жертву из любого убежища.

И вот все три пасти нацелились прямехонько на меня. Оглянувшись, я вся похолодела и даже тихонько пискнула. И съежилась еще больше. Зубищи третьей пасти щелкали прямо у Душаны за крупом. Зрелище, честно говоря, на любителя. С перепугу я тряслась как осиновый лист. Но при этом отлично соображала, ясно видела, прикидывала, что и как, и держала в голове заклинания. Этого у меня не отнять. Я же Охотница. Я могу, обмирая от страха, хладнокровно засадить в пришлеца вспышкой или вскинуть Щит. И то и другое, кстати, у меня было наготове. На всякий случай.

Я нарочно оседлала Душану. Драккен в принципе мог бы и за ним одним побегать, но это ему не так интересно. А вот в погоне за мной эта тварь горы свернет. Душана – он ведь тоже пришлец, самая заурядная добыча для драккена. Но на этой стороне драккенам заурядная добыча не нужна – им подавай человечину. Люди – это главная вкуснятина в их меню. А уж я-то со своими магическими способностями – просто нажористая витаминная бомба. Точнее, бомба из манны.

Сильно отрываться от драккена нельзя, а то он потеряет к нам интерес. Я, конечно, лакомый кусочек, но не единственный. На агростанции еще с десяток таких аппетитных кусочков. Если не привлекать внимание чудища к себе, оно вспомнит об этом и отправится обедать на станцию.

Естественно, мне бы в жизни не уложить драккена в одиночку, даже со своей стаей в одиннадцать Гончих. Но я подманивала чудище к людям, которые умели делать то, чего не умела я.

Мы с Душаной одновременно заметили метки: две банданы, привязанные к веткам кустарника. Душана как-то сумел еще сильнее ускориться и рывком выскочить из зоны давления. А я что было сил вцепилась в его холку. И только мы проскочили, как у нас за спиной взметнулся порыв ветра и раздался оглушительный, просто громовой хлопок.

Одновременно Душана проехался как на лыжах, затормозил и резко развернулся. Так что мы с ним все видели. Драккена настигли в броске. Я отвела взгляд и выдала череду ослепляющих вспышек – самых ярких, самых мощных, какие имелись у меня в арсенале.

Едва световое шоу иссякло, я снова посмотрела на драккена. Спереди он теперь казался тонким и каким-то необычно плоским. Он словно бы висел в воздухе, его лапы беспомощно болтались, а когти длиной в мой рост скребли по земле.

Для людей вроде меня, обладающих магическим видением, это выглядело как если бы тварь схлопнули в огромной бутерброднице из двух магических дисков. Вот один диск растаял, и туша драккена медленно поползла вниз по оставшемуся диску.

Откуда ни возьмись появился исчезнувший диск и со всего маху впечатался в стоящий. Я тоже вломила драккену молотом по черепушке, но это было так, чистое украшательство. Еще трижды диск исчезал, появлялся и резким ударом сплющивал тварь.

Наконец двое Элит-Охотников, творивших все это безобразие, решили, что хватит. Драккен бесповоротно сдох. И оба диска растворились в воздухе.

Туша драккена безвольно осела в черничник. Безвольно – потому что каждая его косточка сломалась в лучшем случае пополам.

Целая гора мяса – тонны, тонны и тонны, – хрустя ветками, рухнула прямо передо мной и Душаной. Нас обдало пылью и листьями. Душана инстинктивно отскочил, хотя мы оба понимали, что стоим не так уж близко и мертвый драккен нас не заденет.

Земля содрогнулась, а звук получился… ну, примерно как когда молния ударяет в дерево. Я сама однажды такое слышала. Нас с Душаной будто обухом по голове огрели, и мы оба затряслись.

Гвоздь и Молот выбрались из черничных зарослей, где скрывались в засаде, и направились изучать тело поверженного врага.

У драккена изо всех отверстий сочилась зеленая жижа. Эта его жуткая тройная пасть валялась на земле вывороченная – две петли мертвой плоти. Раздавленная башка выглядела еще кошмарнее, чем при жизни. А зубы… на них по-прежнему было страшно взглянуть. Я так и ждала, что вот-вот безжизненная пасть оживет и сцапает меня. Да, нервишки-то пошаливают.

Я думала, будет смрад – но нет. Пахло чем-то похожим на валерьянку – горьковатый запах, но вполне терпимый.

Двое моих товарищей отвязали от веток свои банданы и привалились друг к другу, тяжело дыша. Они оба взмокли от пота и совсем выдохлись – конечно, а как иначе, если творишь такую мощную магию. Оба нашарили у себя в рюкзаках энергетические батончики и медленно их пережевывали – даже челюсти их двигались устало.

Гвоздь и Молот – братья. У обоих идеально слепленные скульптурные лица, а кожа совсем темная, почти шоколадная. Темнее, чем у наших, на Горе. Там у нас народ разных кровей, все так и сяк женились между собой еще со времен Дисерея. В итоге мы в Анстоновом Роднике, и в Укромье, и в Монастыре смуглые, с темно-русыми, каштановыми или черными волосами. Светловолосые разве что теперь завелись: к нам недавно перебрались земляки Марка Паладина. А кроме них, столько блондинистых сразу в наших краях не встретишь. Да и рыжих тоже.

Оба брата-Охотника острижены чуть ли не под ноль. Большинство Охотников или стригутся совсем коротко, или как-нибудь завязывают и закалывают волосы на Охоте. Потому что иначе какой-нибудь пришлец возьмет и сгребет тебя за косы. Молот ростом пониже Гвоздя и более кряжистый. Они оба часто улыбаются, если не на Охоте. И сейчас тоже расплывались в улыбках. Оно и понятно: сделал дело – гуляй смело. Особенно если хорошо сделал. Они, конечно, изрядно вымотались, но им придавало сил удовлетворение от успешной работы. Да еще какой работы! Гвоздь и Молот – это первые Охотники из Элиты, с которыми я повстречалась, если не считать оружейника Кента. Я тогда еще проходила свою аттестацию в штабе. Это они первыми примчались по сигналу тревоги, который подала моя подруга Карли. Хотя сама я примчалась туда еще раньше, потому что Душана бацнул туда со мной на спине, и… ну, в общем, оба брата очень-очень по-доброму ко мне отнеслись и сделали для меня что сумели, пока я сходила с ума от горя. А теперь я сама в Элите и работаю бок о бок с ними. И я лишний раз убедилась, что они такие, какими показались мне при первой встрече: добросердечные, верные и надежные.

Молот – неумолимая мощь, Гвоздь – несокрушимая твердыня. И если кому не повезет очутиться между ними, то, считай, он уже покойник. У них в репертуаре один-единственный наступательный прием – этот хитрый трюк они проворачивают со своими Стенами. Но сами посудите? Если таким трюком можно расплющить в лепешку драккена – чего еще надо?

Их цвета – золотой и коричневый. Цвета на двоих – это только у них, больше ни у кого, ни в Элите, ни во всем штабе. Одежда на них всегда одинакового покроя, но цвета разнятся. Например, сегодня оба в туниках без рукавов и штанах, заправленных в сапоги. У Молота коричневая туника, золотые штаны и коричневые сапоги, а у Гвоздя – золотая туника, коричневые штаны и золотые сапоги.

У меня все еще дрожали коленки, поэтому спешиваться я пока не стала. Попросила Душану подъехать к братьям. Но даже верхом на Душане я едва могла помериться ростом с Гвоздем. Он заметил, что мы с Душаной приближаемся, выпрямился и заулыбался:

– Ну что, вроде неплохо получилось. Надо тебе позывной сменить. Не «Радка», а «Наживка».

Он извлек затолканную в карман коричневую бандану и вытер ею голову и шею.

Меня всю передернуло:

– Что-то я не рвусь на эту должность.

– Да кто ж тебя спросит, малая? – ухмыльнулся его брат, обтирая голову золотой банданой. – Ты одна у нас умеешь скакать верхом на Гончей.

Я проглотила комок в горле. Но если подумать, он прав.

– Вы в винтокрыле говорили, что это маленький драккен! – напустилась я на братьев.

Мы весь этот план с наживкой разработали в винтокрыле, пока летели сюда. Невероятно эффективная тактика. Главное, чтобы поблизости не объявился какой-нибудь Житель – а так ни одному драккену против нас не выстоять.

– Так он и был маленький, – ответил Гвоздь, с трудом сдерживаясь, чтобы не прыснуть. – Малюсенький. Мы в жизни такого крошки не видели.

Мне сказать было нечего, и я молча соскользнула с Душаны и отпустила его к стае. Гончие – одиннадцать моих плюс шесть Гвоздя и Молота – столпились вокруг мертвого драккена. Со стороны казалось, что они стоят над тушей и тяжело дышат. А на самом деле так они вбирают манну. Манна – это магическая энергия. Гончие кормятся манной, и манна же питает чародейские способности Охотника. У всего живого есть манна, но больше всего ее у людей. Даже у лишенных магии ее больше, чем у пришлецов из Потусторонья. Правда, у такой громадины, как драккен, манны хоть залейся – всем нашим Гончим хватит, чтобы пить, и пить, и напиться всласть.

Молот уже отчитывался в перском:

– Драккен уложен. Требуется бригада утилизации.

– Бригада утилизации выехала, Элит-отряд МГР. Ориентировочное время прибытия – пятнадцать минут, – хором сказали три наших перскома.

Можно было и не сообщать в штаб – неподалеку в воздухе висела россыпь вездесущих маленьких камер. Но лучше сообщить для верности. Если останки драккена не убрать поскорее – того и гляди к ним поналезут другие пришлецы.

– А что потом делают с тушей? – спросила я. Немножко противно об этом слушать, но ужасно любопытно.

Молот посмотрел на брата, и оба пожали плечами. Налетел порыв ветра и овеял нас причудливой смесью запахов: поломанные кусты черники, растоптанная зелень и валерьянка.

– Мы как-то не интересовались. Может, пойдет на пойло для клон-ферм или на удобрение, – ответил Молот. – Шкура, когти, зубы, рога, бивни – на все это есть спрос. Богатые люди заказывают себе книги в переплете или сапоги и ботинки из кожи драккена. Нанимают дизайнеров, и те украшают их дома костями, зубами, когтями и всем прочим. А то еще художники вырезают что-нибудь из костей или делают всякие сложные скульптуры.

– Я был как-то в вестибюле премьерского дворца, – подхватил Гвоздь. – Так там стояло кресло из зубов и костей. И ничего, народ садился, делал селфи.

Меня опять всю передернуло от отвращения пополам со страхом:

– Ну да, и я о том. У нас, типа, Барьеры и все хорошо, но… если что-то пойдет не так, думается мне, всем этим хоромам с финтифлюшками из костей пришлецов недолго красоваться.

Гончие одна за другой возвращались к нам. Напитавшись манной, они так и лучились блаженной сытостью. Гончие Гвоздя и Молота походят на обычных Гончих – громадные мастифы с густой шерстью; у Молота они цвета черного дерева, у Гвоздя – шоколадные. А в моей стае каждой твари по паре. Двух Гончих по имени Кусач и Дергач я унаследовала от Карли – они смахивают на волков, сотканных из теней. Еще пара Гончих досталась мне от Аса. Тот предал все, что делает Охотника Охотником, и попытался убить меня во время испытаний, когда я поступала в Элиту. И Гончие Аса отреклись от него. Их зовут Мирддин и Гвалхмай. Они что-то вроде гибрида волка и льва, почти как французские горгульи, которых я видела на картинках. А окрас у них серебристо-серый.

Ну и исконно моя стая: Ча, Душана, Бэгце, Ченрезиг, Шиндже, Калачакра и Хеваджра. Таких Гончих Пик-Цивитас еще не видывал. На самом деле подобные есть лишь у троих Охотников – в том числе у моего наставника на Горе Учителя Кедо Патли.

Мои Гончие не как все. Начать с того, что они могут менять облик. В своем нормальном обличье они напоминают… Ну, скажем так, психоделический глюк. По размеру они разные: вожак Ча мне по грудь, на Душане можно ездить верхом, а Бэгце примерно как конюшня, в которую можно поставить Душану. И они сплошь покрыты какими-то безумными узорами кислотных цветов; отовсюду у них торчат рога, бивни, зубы, шипы, гребни, и все такое – причем без всякой логики и смысла. Но когда мы не Охотимся, мои Гончие превращаются в черных собак-грейхаундов с пламенными глазами.

Способность менять облик – уже диковинка. А моя стая еще и приняла к себе Гончих, доставшихся мне от других людей. О таком прежде никто никогда не слышал. Обычно, если Охотник умирает или Гончие по какой-то причине его покидают, они возвращаются в Потусторонье. Но эти четверо остались со мной, и в результате у меня получилась самая большая стая в истории Охоты – одиннадцать Гончих. Наверное, это из-за моей огромной стаи нас с Гвоздем и Молотом отправили на драккена всего лишь втроем. Обычно драккена укладывают отрядом побольше. Но моя стая выступила в роли телохранителей; пока мы с Душаной отвлекали драккена, остальные мои Гончие несли молчаливый дозор поблизости – на случай каких-нибудь непредвиденных сложностей. Если бы Гвоздь с Молотом не сумели прикончить драккена, мои Гончие сорвались бы с места и пустились за ним в погоню.

И еще мои Гончие проделывают со мной и ради меня разные штуки, каких никто не умеет. Я, по крайней мере, ни о чем подобном не читала и не слышала. Например, Душана бацает со мной на спине.

То, что у меня такие оригинальные Гончие, мне только на руку. Может, хоть это поможет мне в моем расследовании. Я пытаюсь выяснить, кто же намеревался меня убить. В смысле помимо Аса. Бывший Охотник Ас сейчас сидит под замком в армейском каземате (его выпускают из камеры, когда нужна его магия для борьбы с пришлецами, но он все равно под охраной). Однако штука в том, что мое убийство он планировал не в одиночку. У него был какой-то приспешник, который до сих пор гуляет на свободе.

Гвоздь склонил голову набок, прислушиваясь. Я тоже прислушалась – и различила басовитое жужжание двух грузовых винтокрылов.

– Вот и утилизаторы, – сказал Гвоздь. – Нам пора двигать на агростанцию, к посадочной платформе.

Особого желания смотреть на утилизацию туши я не испытывала. Еще забрызгают этой мерзостью – брр! Поэтому я кивнула, и мы зашагали обратно через заросли черники, тем же путем, каким я заманивала драккена в ловушку. Ребята срывали по пути ягоды и бросали в рот. Я тоже не стала дожидаться особого приглашения. Нет, в штабе нас кормят до отвала, мы ни в чем не знаем нужды. Но когда творишь магию, потом ужасно хочется есть.

Ягоды лучше всего есть с куста. Здешние кусты да и сами ягоды очень отличаются от диких, которые растут у нас на Горе. Лесные ягоды терпкие, кисловатые, и вкус у них резкий. Зато полевые крупнее и слаще – и уж точно лучше, чем так называемый черничный джем, который дают в штабе.

По пути ребята немного пришли в себя. Кусты черники были высокие, как Гвоздь, а проходы между рядами заполняло какое-то живое покрытие – очень плотное и с мелкими листьями. Видимо, чтобы глушить сорняки. Покрытие оказалось жесткое; мы шли по нему, а оно под нами не подламывалось.

– Удачная Охота, – пробубнил Гвоздь. Рот у него был набит ягодами.

Гвоздь у братьев отвечает за стратегию. Это я уяснила, пока мы летели сюда на винтокрыле. С ними двумя я работала впервые, до этого я Охотилась в Элит-отряде из шести-восьми человек.

Молот хрипло рассмеялся:

– Если ушел с Охоты на своих двоих – значит, Охота уже удачная.

И братья стукнулись кулаками. Винтокрылы, похоже, уже сели, потому что стрекот смолк, зато послышались другие звуки. Ветер доносил до нас жужжание цепной пилы, которая явно наращивала обороты. Утилизация шла полным ходом. Еще было слышно ветер в кустах черники, пение птиц да гудение полезных насекомых. На агростанции специально разводят насекомых, поедающих других насекомых, и выпускают их в нужный момент. И еще ставят особые кормушки для птиц, уничтожающих вредителей. А до Дисерея на фермах делали много такого, чего сейчас не делают. Например, распыляли яды над полями.

Когда мы дошли до станции, кто-то из техников уже возился с трансформатором и налаживал временное соединение с ветряками. А кто-то внимательно изучал глубокие трещины в бетонном здании. Все нерешительно поглядывали на нас. Вроде как им хотелось поблагодарить нас, но они не знали, как к нам подступиться. Тогда Гвоздь сам к ним подошел – как ни в чем не бывало, словно и не было никакого драккена.

– Все в порядке? – спросил он.

Работники станции восприняли это как разрешающий сигнал: можно окружать и просить автографы. Вот ненормальные, правда? Но вы не поверите: Гвоздь с Молотом оба полезли в карманы и вытащили по пачке открыток размером с ладонь. Своих собственных фотографий. И, не сходя с места, принялись их подписывать. Как будто они вполне бодряком и не валятся с ног, как будто мы в клубе или в баре. Я топталась за их спиной, но Гвоздь вытолкнул меня вперед и, вытащив еще одну пачку открыток из переднего кармана штанов, вручил мне. На этих фотографиях была вся Элита целиком, включая меня. Не помню, чтобы я позировала для этого снимка. Скорее всего, его склеили из отдельных фото каждого Охотника. И я тоже занялась раздачей автографов. Наши Гончие толпились тут же и охотно принимали знаки внимания от всех желающих это внимание оказать. Мои, едва завидев публику, обернулись грейхаундами, чтобы лишний раз не пугать народ. Хотя те, кто смотрел мой канал, наверняка были уже в курсе, как по-настоящему выглядят мои Гончие.

До чего странно. Совершенный сюр. У меня дома из Охотников никто не делал идолов. Но там и из Охоты никто не делал развлекательного шоу. Всех этих людей полчаса назад едва не сожрал драккен. А они, увидев нас, мигом забывают об этом и превращаются в восторженных фанатов. По-моему, это ни в какие ворота не лезет.

Но работа на публику – часть нашей службы, мне все время об этом напоминают. «Фан-встречи», вот как это называется. И как бы то ни было, это тоже способ убедить цивов, что они в безопасности. Поэтому я подписывала фото и старалась делать все, как Гвоздь с Молотом. Внезапно начальник цивов вспомнил, что пора работать, и шуганул всех в здание; остались лишь техники, которые ремонтировали трансформатор. А мы направились к посадочной платформе – ждать винтокрыла. Братья все еще бодрились, но я-то видела, что они вот-вот сдуются.

– А вы давно в Элите? – спросила я, чтобы их расшевелить. Ну и чтобы показать, как я ими восхищаюсь. С тех пор как я вступила в Элиту, я так ни разу толком и не поговорила с братьями – все времени не было. Да и ни с кем толком не поговорила. Мы постоянно чем-то занимались: то тренировались под неусыпным оком оружейника Кента, то нас бросали против кого-нибудь огромного, то мы несли дозоры в Пике и за его пределами – причем в таких местах, о которых я даже не догадывалась, что они существуют.

– Не так давно, как, наверное, ты думаешь, – задумчиво отозвался Молот, подняв брови. – Всего четыре года.

– Мы Охотниками стали гораздо позже, чем ты, малая, – пояснил Гвоздь. – Дар пробудился в восемнадцать, через полгода мы записались в Охотники, потом нам надоело позировать, и в двадцать один мы подались в Элиту. А сейчас нам по двадцать пять. – И Гвоздь покосился на брата, точно ожидая, что тот что-нибудь прибавит.

– Мы решили подавать прошение вместе. Мой фокус без брата не получается, – скромно признался Молот. – Но испытания мы проходили порознь. Мне кажется, я малость смухлевал в последнем.

Гвоздь откинул голову назад и расхохотался.

– Если сработало – значит, все по-честному! – фыркнул он. – У нас Стены такие мощные, что нам и делать ничего не надо. Атаковать необязательно. И, скажу я тебе, прикольно вышло. Я сделал Кента: он выдохся и сдался – устал колотиться о мою Стену. Так умаялся, что под конец не мог даже вспышечку выдать.

– А я сделал Лучника. Мне даже жалко его стало – так я его отметелил… Он ведь такой классный чувак, но… – Молот пожал плечами. – На испытаниях жалость не катит. Я просто толкал его Щит – толкал, толкал и прижал к большому Щиту, что над рингом. Я его чуть в лепешку не раздавил – только тогда он сдался.

Оба брата рассмеялись.

– Нет, Радка, ты запись покрути! Посмотри на лицо Лучника! – Гвоздь сдавленно захихикал. Я ни у кого не слышала такого забавного хихиканья, и сама развеселилась.

– Покручу, – обещала я.

И тут наш винтокрыл показался над верхушками черничных кустов.

Мы открыли Путь Гончим, и они удалились в Потусторонье, сытые и довольные. Потом мы загрузились в винтокрыл: сначала ребята, потом я. Места там было немного, поэтому пришлось двоих здоровяков пропустить вперед, чтобы они разместились первыми. А я всегда сумею как-нибудь втиснуться. Ребята пристегнулись, откинулись в креслах, закрепили подбородные ремни, чтобы голова не болталась, и закрыли глаза. Тут-то на них и навалилась вся усталость после сегодняшней битвы. Не прошло и минуты, как оба брата крепко уснули. Винтокрыл развернулся и помчался в сторону штаба. Во сне братья выглядели необычно юными.

Битва с драккеном совсем их обессилила, хотя на первый взгляд они почти ничего не делали. Но магия дается нелегко. И это еще мягко сказано. Чтобы сделать что-то магическое, нужна энергия, а энергия эта идет из самого Охотника. Эти двое, пока плющили драккена, надрывались, как чемпионы по поднятию тяжестей. Я вообще удивляюсь, как они на ногах-то стояли все это время. Да еще разыгрывали бодрячков перед работниками станции.

Но мы создаем миф, и это тоже его часть. Нам нельзя допустить, чтобы цивы разуверились в нас. Или в своей стопроцентной и абсолютной безопасности.

А что касается драккена, то я, конечно, помогла, но не выдохлась. Моя батарея была заряжена процентов на девяносто. Я постучала по перскому, набирая штаб.

– Охотница Рада, – сказала я, когда перском завибрировал.

– Слушаю, Охотница Рада.

– Поставьте меня на очередь заново, – попросила я. – Я сегодня мало что сделала.

Ну ведь правда: я нынче не перетрудилась. А если у нас будет еще один вызов, лишний Охотник может оказаться очень даже кстати. Потому что иногда это решает вопрос, справимся мы сами или надо звать военных. За время в составе Элиты я твердо усвоила одно: Элита ненавидит обращаться за помощью к военным. То есть артиллерия или там ударные винтокрылы – это одно, а вот личный состав, или армейские Маги, или армейские Охотники – совсем другое. В их присутствии сразу начинает казаться, что мы провалили дело. А сейчас – это я точно могу сказать – ни у кого из нас нет желания связываться с группой военных, в составе которой Маг. Ведь этим Магом может оказаться Ас. Он теперь в распоряжении армии, а у военных ничего даром не простаивает. Так что, возможно, Ас где-то рядом – под охраной, разумеется, но не в тюремной камере. По крайней мере, на время «работы».

А звать на помощь Псаймонов из псайкорпуса – это еще хуже. Псаймоны владеют разными техниками воздействия на разум: телепатией, психокинезом, манипуляцией сознанием и всяким таким. Но по ту сторону Барьеров они в одиночку не работают – только с военными. Охотники Псаймонов недолюбливают. Впрочем, их все недолюбливают. Да и как иначе относиться к людям, которым в любое время дня и ночи ничего не стоит покопаться у вас в голове? А Псаймоны на Охотников смотрят свысока, словно бы думая: «Я могу сделать то, чего ты не можешь, и мне для этого не нужны никакие Гончие».

– Вас понял, Охотница Рада, – отозвался перском. – Ставлю на очередь.

Вот еще одно отличие между рядовыми Охотниками и Элитой. В штабе признают по умолчанию, что ты сама в состоянии оценить собственные силы: раз просишься на новое задание – никто спорить не станет. Помешать тут могут разве что медики. Но медики снимают с меня показания, видят, что все в порядке, и не возражают.

В шести футах¹ от шасси винтокрыла проплывали поля. Черника, помидоры, кукуруза, а дальше что-то незнакомое. Я размышляла о позывных Гвоздя и Молота. Это сочетание слов мне о чем-то смутно говорило, но о чем – я никак не могла припомнить.

Ну и ладно. Засуну эту мысль поглубже в подсознание. Авось осенит когда-нибудь посреди ночи.

Мы приближались к высоченным серебристым башням в форме конуса – эти башни и создавали Барьер. Изогнув шею, я могла смотреть в лобовое стекло. Винтокрылы, как и поезда, окружены особым полем, которое защищает при прохождении через Барьер. Но я все равно вся напряглась. Для человека столкнуться с Барьером – это как нырнуть в воду, с той только разницей, что вода обтекает кожу, а Барьер как бы проходит через тебя. Пришлецы от прикосновения к Барьеру, естественно, развеиваются в прах.

Правда, теперь-то я понимала, что не все так просто. Как выяснилось, многие Пришлецы неведомым образом научились протискиваться через Барьер, и за последнее время их в городе объявилась целая прорва. Куда больше, чем официально признают в Пике. Хотя Охотникам-то, конечно, все известно.

И словно в ответ на мои мысли запикал перском:

– Охотница Рада, как слышишь?

– Вас слышу, штаб, – поспешно ответила я.

– Как приземлитесь, пересядешь на другой винтокрыл. Твой старый друг Белый Паладин нашел еще одно гнездилище глазунов. Ты и Лучник отправитесь ему на подмогу.

– Вас поняла, штаб, – ответила я. – Конец связи.

Мыслями я уже была в гнезде глазунов, поэтому даже не заметила, как нас тряхнуло при прохождении через Второй Барьер и Прайм-Барьер. Когда мы снижались, я держала руку на замке ремня безопасности. Шасси только коснулись посадочной платформы, а я уже выпрыгнула и стремглав понеслась ко второму винтокрылу, из которого мне махал Лучник. Винтокрыл поднялся, и мы тут же занялись обсуждением стратегии.

1.Фут равен примерно 30 см. (Здесь и далее прим. перев.)