Kitobni o'qish: «Люди в белом»
Глава 1
– Когда уже эпидемия закончится и эта дистанционка вместе с ней? Вечно в телефоне! – сетовала мама, когда я ходила перед ее носом, уткнувшись в телефон. Раньше она работала вне дома и как-то особо не пилила меня за интернет-зависимость. Теперь я слышу про нее каждый день. Мать стала нервная, противная, раньше она ненавидела свою работу, а теперь, по-моему, она ненавидит весь мир. Но разве я виновата во всех этих свалившихся на мир природных катаклизмах? Сначала нас закрыли в колледже на домашнее обучение, сразу после моей высылки мама ушла с кипой бумажек работать дома. Вначале нашего домашнего заключения она радовалась, порхала, словно вылезшая из кокона бабочка, считая, что практически ушла в неплановый отпуск. Помню, как в первое утро по дому разносился запах яблочного пирога, мама в нарядном платье, которое вдруг стало домашним, бегала по дому, намывая стекла. Еще тогда я почувствовала неладное. Со временем становилось все тяжелее. Мы накупили гречки и макарон на год вперед, будто собирались закрыться в бункере от внешнего мира. Яблочный пирог уже никто готовить не собирался. От вида консервов тошнило уже не только меня, но и нашего кота Ваську. Я, оставив тарелку нетронутой, убегала в комнату, садилась на окошко и с грустью смотрела на улицу, на людей в масках, мечтая снова выйти на свободу. Каждый день я переписывалась с подругами, но, почему-то, от этого не становилось менее нудно от вечнонахождения в своей собственной квартире. Первым сдал отец. Его можно понять. Мать вечно была недовольно, и это недовольство она спускала на нас. Отец ушел. Собрал сумку и десантировался, не подумав о нас с Васькой. Теперь на меня падало все, что причиталось раньше ему. Двойное удовольствие. Папа, забери меня с собой! От инстаграмма болели глаза, но это был единственный выход из дома, который можно было себе позволить (помимо редких вылазок в магазин в масках и перчатках с флакончиками антисептика). Блогеры говорили одно и то же: «сидите дома!». Это было интересно и даже как-то бодрило в первую волну, во вторую уже было тяжелее. Третья – уже перегиб. В наш дом несколько раз приезжала скорая. Бабу Клаву и тетю Нину положили на ИВЛ1. Остальные заболевшие находились в доме, поэтому мама почти не выходила из нашей многоэтажки и меня не пускала, все боялась подхватить вирус 21 века.
– Ты лучше чтением займись! – снова пилила меня мама. – Вон, у твоей бабушки был редкий дар предвиденья. Она перед смертью сказала, что передала его тебе. Так давай, развивай! Вот я б на твоем месте впустую дар не тратила. Знаешь, как надоедает каждый день ходить на работу? Бумажки, бумажки… А тут помогала бы людям, как бабушка, и горя бы не знала. Вон, пошла бы на «Битву экстрасенсов», о тебе бы узнали миллионы. Но ты же не хочешь палец о палец ударить!
–О-о! – заныла я, пытаясь сбежать в комнату. Но мама перегородила дорогу.
– Ты лучше бы мать слушала! Мать жизнь прожила!
– А ума не нажила! Ну какая из меня колдунья?
– Не колдунья, а экстрасенс!
– Экстрасенс! – протянула я, подражая матери. – Что ж вы меня в экономический отправили, раз я экстрасенс? Сами знали, что бредни это все?
– Отец отправил! У него мозгов нет!
– Не было бы, до сих пор с тобой бы тут сидел! Была бы возможность, и я бы сбежала с Васькой на пару!
– Мила! – возмутилась мать. – Вся в папашку! Ну и сиди себе в телефоне! Совсем отупеешь с ним.
На этом и порешили. Мать, громко топая ногами, проследовала в кухню, топить злобу в чае с шоколадными батончиками. Я пошла в комнату, с мыслями, что этот ад вечен и завтра я проснусь в нем же, и послезавтра тоже. Свалившись на кровать, я как-то быстро выключилась.
– Милочка, только ты сможешь вытащить всех из беды! – услышала я голос во сне. Мне стало не по себе. Я стояла в длинном коридоре. По полу струились клубы дыма, а в конце коридора, облаченная в белый дым, поверх серого платья смотрела на меня бабушка. Лица ее я не видела, так как она стояла против света. Но по голосу я ее узнала. Она умерла, когда мне было 6. Я ее хорошо помню. Добрая, веселая, она с гордостью говорила, что я особенная и всех переплюну. Я не понимала, что именно она имеет в виду, но после этих слов всегда довольно улыбалась с задранным кверху носом. Сейчас меня немного передернуло. Даже во сне я помнила, что она давно уже ушла из жизни. Осознание, что передо мной мертвец не давало мне успокоиться.
– Ты ж мертвая! – с ужасом проговорила я. – Что тебе надо?
– Время пришло! – сказала бабушка и подняла руки ладонями направленные на меня. Я видела, как она отшатнулась назад, будто ее кто-то толкнул. Потом почувствовала сильную волну, ударившую меня в грудь, и я стала падать назад. В то же мгновение я проснулась.
Я подлетела с подушки, не слезая с кровати, и схватилась двумя руками за сердце. Дышала я так, словно во сне вовсе не стояла на одном месте, а отчаянно пыталась убежать от призрака. Обычно я так дышу после сонного или реального бега. В груди болело. Может от испуга? Я всматривалась вокруг, будто могла увидеть в углу комнаты притаившуюся бабушку, но нет, было пусто. Потихоньку я приходила в себя.
– Бред! Приснится же такое! Вот правильно говорят, сны – это отражение наших мыслей. Упомянула мама о бабушке и на тебе, приснилась! – успокаивала я себя. Но в голове отчаянно вертелась ее фраза «Время пришло». Я пыталась найти объяснение словам бабушки, хотя вслух взращивала в себе скептика. – Приснится же такое!
Я легла обратно на подушку, надеясь, что получится заснуть, но как только я закрывала глаза, видела бабушку в странном длинном широком коридоре, по полу которого струится бело-голубой дым. Мне не оставалось ничего другого, как схватиться за единственное возможное спасение – телефон.
– Ну-ка, что у нас в инсте2 новенького? – сказала я вслух. Мне так было спокойнее. Я уставилась в экран и бездумно листала новостную ленту сверху вниз, даже не пытаясь понять, что там написано или изображено. То и дело, я отодвигала телефон, смотря в темноту за ним. Так и не сумев успокоиться, я вскочила с кровати и побежала к выключателю, щелкнув кнопочку. В комнате зажглась лампочка, осветив все вокруг. Сразу стало процентов на восемьдесят комфортнее. Теперь я смогла сосредоточиться на своем занятии. Посмотрев несколько свежих вайнов, обуявший меня озноб ушел. Минут через тридцать я вновь почувствовала сонливость. Только на этот раз я упрямилась, переживая, что вновь увижу во сне что-то неприятное. Дождавшись, когда сопротивление будет почти невозможным, я отложила гаджет, поддавшись неге сна. Но свет я выключать не стала. На этот раз сон был подобен мгновению, чему я, сказать честно, была несказанно рада.
Открыв глаза уже утром, я улыбнулась сама себе. Но на душе все еще висела непонятная тяжесть после увиденного ночью кошмара. Я убрала кровать, чтобы не напрашиваться на очередную брань от матери, выключила в комнате свет, от которого толку уже было мало, открыла шторы, впуская яркий дневной свет (моя комната выходила окнами на восток) и ушла умываться. Проходя мимо кухни, я слышала ворчание мамы, которое уже стало чем-то естественным. В ванной комнате было душно, видимо, мама с утра купалась, хотя на ее настроение это не повлияло. Светло-зеленая комната всегда навевала мне мысли о природе, на которую сейчас невозможно попасть. Я отогнала от себя грустные мысли и приготовилась к водным процедурам. Умывшись, я взяла свою фиолетовую щетку, нанесла пасту на всю поверхность щетины, как в рекламе, и принялась надраивать свои белые камушки. Девушка со слегка волнистыми каштановыми волосами в отражении, повторяя мои движения, и изучающе смотрела на меня своими кошачьими зелеными глазами. Темные круги – вот что оставила мне в подарок беспокойная ночь. Я прополоскала рот и посчитала себя готовой к очередному «дню сурка». Теперь я направлялась на ворчащий голос в надежде, что в этот раз найду на кухне что-нибудь вкусное. Меня ждало разочарование. Мать на кухне пила чай, стоя напротив окна, и рассматривала прохожих.
– Вот почему бы им не надеть маски? Совсем не заботятся об окружающих! – ворчала она между глотками. – Это просто безалаберность! Людей совсем не заботит их судьба!
Я подошла к окошку, чтобы тоже взглянуть на волнующие мать события. С высоты шестого этажа люди казались мельче и суетливее. Все куда-то спешили. Все, кроме людей в белых костюмах. Они сразу привлекли мое внимание. Раз, два, три, четыре… – я пыталась посчитать странных людишек. Получилось 9. И это только те, кто были в поле моего зрения.
– Флешмоб что ли какой-то? – вслух сказала я. Мать посмотрела на меня непонимающим взглядом.
– Что за флешмоб еще? – спросила она
– Ну это когда люди о чем-то договариваются и делают одинаковые действия… – попыталась я объяснить.
– Ну, можно и так сказать. Замучила меня уже этим вашим новомодным сленгом! Да, все ходят без масок! Флешмоб какой-то! – попыталась применить она новое понятие.
– Да не, я об этих, в белых костюмах.
Мама сначала сдвинула брови, недоверчиво посмотрев на меня, потом повернулась к окну, и опять стала вглядываться в мое лицо.
– О каких костюмах? Галлюцинации что ли?
Мне стало немного не по себе от ее реакции. Я снова посмотрела на дорогу. Ничего не изменилось. Но и по матери не было заметно, что она пытается подшутить надо мной. Она уже отвернулась от меня и пошла готовить мне завтрак, пока я рассматривала людей в белом. Они явно были знакомы между собой, подавали друг другу знаки, переговаривались, совершали одинаковые действия. Я сосредоточилась на одном парне, на вид лет двадцати-двадцати двух. Лицо его было похоже на восковое изваяние. Ни один мускул не дергался на нем. А все черты лица были словно высечены по классическим законам гармонии и красоты. Он поднимал руку, пальцы его были разжаты и ладонь направлена перед собой и, постояв так пару секунд, поворачивался, делая все те же движения. Закончив круг, он пошел в направлении женщины с белесыми волосами. И все костюмчики направлялись в ее сторону. Меня обуяло любопытство. Я больше не могла просто смотреть. Я резко бросилась в противоположном от окна направлении в сторону входной двери. Открыв все замки, я выскочила из квартиры. Мама кричала мне вслед, вот только я не хотела ее больше слушать.
