Kitobni o'qish: «Простые волшебные вещи»

Shrift:

Книга публикуется в авторской редакции

* * *

Тень Гугимагона

Надо признать, что погода не совсем подходила для поездки на катере. Вернее, на водном амобилере, который все-таки здорово похож на обыкновенный четырехместный прогулочный катер.

Холодный речной ветер – слишком холодный для мягкой угуландской осени – так взбесил воды Хурона, что мое первое самостоятельное путешествие по лучшей из рек Соединенного Королевства больше всего напоминало поездку на гигантском кенгуру. Меня не просто качало, а трясло так, что колени стукались о подбородок. Глаза слезились от ледяного ветра, слезы текли по щекам, смешиваясь с брызгами речной воды и мелкими капельками моросящего дождя. Ни один идиот, кроме меня, ни за что не стал бы подвергать себя таким добровольным истязаниям, да еще и в самом начале каким-то чудом случившегося Дня Свободы от забот.

Честно говоря, я был в полном восторге!

Я давно собирался освоить водный транспорт. Мое лихачество на обыкновенных сухопутных амобилерах с самого начала стало чуть ли не главной столичной притчей во языцех. Впрочем, эта слава никогда не казалась мне заслуженной – любой мой земляк, способный худо-бедно справиться со своей четырехколесной развалюхой, стал бы здесь такой же знаменитостью, как я. А вот сесть за рычаг водного амобилера я собирался очень долго. Отчасти потому, что в прежней жизни мне никогда не доводилось управлять катером. Тем не менее я все-таки собрался с духом и взял несколько уроков у старика Кимпы. Ронять свой авторитет в глазах младших служащих Управления Полного Порядка как-то не хотелось, а дворецкому сэра Джуффина Халли довелось опекать меня в те благословенные времена, когда я не мог справиться даже с незнакомыми столовыми приборами.

И вот сегодня я в полном одиночестве несся по темным водам Хурона на собственном новеньком «катере», насквозь мокрый, но вполне счастливый. Тот факт, что я умудрился выбрать для этого приключения единственный непогожий день солнечной поздней осени, только подливал масла в огонь моей новой страсти. Благодаря буйству стихии невинная прогулка вполне тянула на маленький апокалипсис местного значения – именно то, что мне требовалось.

В последнее время мне здорово хотелось встряхнуться: приготовления к моему идиотическому воцарению на престоле народа Фангахра шли полным ходом. Мохнатый Дом стремительно превращался из бывшей Университетской библиотеки, пыльной, запущенной и немного таинственной, в вульгарный оплот роскоши и неги. Даже маленькая смотровая башенка на самом верху уже была устлана какими-то ужасными коврами, совершенно не в моем вкусе. Время от времени мне приходилось туда заходить, дабы доставить удовольствие своему королю, чьи верные слуги убивали кучу времени и денег, обустраивая мои будущие апартаменты. В эти минуты реальность, с которой я только-только как следует свыкся, начинала казаться мне очередным странным сном. Не кошмарным, конечно, но довольно утомительным. Единственное, что меня утешало, – Его Величество Гуриг VIII клялся и божился, что ни одна высокопоставленная сволочь не заставит меня находиться там в промежутках между торжественными приемами моих подданных, каковые по моим расчетам должны были случаться не чаще нескольких раз в год и затягиваться не дольше чем на пару часов. А слову короля следует верить.

Но пока я летел на своей хрупкой скорлупке по взбесившемуся Хурону, подпрыгивая на гребнях темных упругих волн, все эти проблемы попросту не существовали. Я ни о чем не вспоминал и не строил планы на будущее. Было только «здесь и сейчас», – на мой вкус, немного чересчур мокрое и холодное.

«Макс, ты очень занят в данный момент?» – вежливо спросил сэр Шурф Лонли-Локли.

Его Безмолвная речь настигла меня столь внезапно, что мне пришлось резко затормозить. Маленький водный амобилер замер на месте и тут же беспомощно запрыгал на вконец распоясавшихся волнах Хурона.

«Скорее нет, чем да. Что-то случилось?»

«Думаю, что нет. Тем не менее я хотел бы обсудить с тобой одно странное происшествие. Оно скорее касается моей частной жизни, чем наших служебных дел».

«Тем лучше! – отозвался я. – В любом случае, мне пора переодеться во что-нибудь сухое и попробовать согреться. Так что просто заходи к Теххи, я там скоро появлюсь».

«Извини, Макс, ты знаешь, как я люблю бывать в “Армстронге и Элле”, но мне не хотелось бы обсуждать свою проблему в присутствии леди Шекк. Дела такого рода следует обговаривать конфиденциально. Тебе не внушает отвращения предложение встретиться в каком-то другом месте?»

«Дырку над тобой в небе! Ты же знаешь, я обожаю тайны. Тогда приезжай в мою квартиру на улице Желтых Камней. Если доберешься туда первым, заходи: дверь не заперта, благо в мой дом и силой-то никого не затащишь. И закажи полный поднос всякой горячей дряни из “Жирного Индюка”, ладно?»

Я быстренько доставил свою новую игрушку к причалу Макури, где у меня со вчерашнего дня было собственное место. Флегматичный усатый старик с недовольным видом вылез из своего укрытия, чтобы помочь мне привязать это очаровательное транспортное средство. Он смотрел на меня почти с суеверным ужасом – не потому что узнал «грозного сэра Макса», никакой Мантии Смерти на мне и в помине не было. Просто любое человеческое существо, решившееся прокатиться по реке в такую погоду, должно было вызывать суеверный ужас, или, по крайней мере, настойчивое желание упечь его в ближайший Приют Безумных.

Я дал сторожу корону, после чего он, вероятно, окончательно определился с моим диагнозом: слишком большие деньги за такую мелкую услугу. Это чудовищное несоответствие грозило разрушить его представления об окружающем мире, безрадостный, но драгоценный результат нескольких сотен лет жизни. Но старик оказался крепким орешком: похлопав выцветшими от времени глазами, пробормотал несколько высокопарных благодарственных слов, из тех, которые всем нам приходится усваивать еще в детстве, специально для подобных случаев, и поспешно скрылся в приземистом домике, где его наверняка ждала горячая жаровня с камрой.

Я проводил сутулую спину сторожа завистливым взглядом: мне-то еще предстояло короткое, но неприятное путешествие в Новый Город, и ледяное лоохи будет безжалостно хлопать меня по спине, как злая мокрая простыня.

Я погрузился в амобилер и рванул с места с такой скоростью, словно за мной гналась целая семейка голодных вурдалаков. А через две минуты я пулей влетел в свою гостиную на улице Желтых Камней.

Лонли-Локли уже был здесь. Неподвижно сидел в центре комнаты – не удивлюсь, если выяснится, что он предварительно измерил помещение, чтобы точно определить центральную точку! Я невольно залюбовался своим другом. Белоснежное лоохи таинственно мерцает в полумраке комнаты, смертоносные руки в защитных рукавицах сложены на коленях – не человек, а просто ангел смерти какой-то.

– Все-таки ты меня опередил, – уважительно отметил я.

– Ничего удивительного, я послал тебе зов, когда находился на улице Забытых Снов. Думал, что застану тебя в «Армстронге и Элле». Трудно было предположить, что ты отправишься на прогулку, – в такую-то погоду.

– А вот такой я загадочный и непредсказуемый, – рассмеялся я. – Будь великодушен, подожди еще несколько минут. Если я немедленно не переоденусь, у меня начнется какая-нибудь простуда, а мне очень не хочется вспоминать, что это такое.

– Разумеется, тебе необходимо переодеться. И на твоем месте я бы не пренебрегал горячей ванной.

– А я и не собираюсь пренебрегать. Но это займет не больше нескольких минут. Ты же знаешь, я все делаю быстро.

– Да, знаю, – кивнул Шурф. – Пожалуй, я пошлю зов хозяину «Жирного индюка», попрошу его прибавить к моему заказу что-нибудь согревающее.

– Не стоит, – крикнул я, сбегая вниз по узкой винтовой лестнице. – Не так плохи мои дела, чтобы напиваться в стельку.

– Мой жизненный опыт свидетельствует, что опьянение протекает приятнее и проходит гораздо быстрее, чем простуда. А моим наблюдениям можно доверять, – возразил этот потрясающий парень.

Через несколько минут я вернулся в гостиную в самом что ни на есть роскошном расположении духа. Я уже успел согреться, укутаться в теплое домашнее лоохи и выслушать официальное заявление собственного изголодавшегося желудка, что он, в случае чего, готов мужественно переварить целое стадо слонов.

Стол был уставлен подносами и кувшинами. Для начала я налил себе полную кружку горячей камры – вместо аперитива.

– Вот теперь я действительно жив, – заявил я после нескольких осторожных глотков.

– Если ты так говоришь, значит, так оно и есть. Что ж, это – не худшая из новостей, – согласился Лонли-Локли.

Я внимательно вгляделся в его серьезную физиономию, пытаясь обнаружить там быстро исчезающий след ироничной усмешки. Но эта игра не из тех, где я выхожу победителем: никаких определенных выводов я так и не сделал. Как обычно, впрочем.

– Между прочим, у меня дома ты вполне мог бы снимать свои перчатки, – заметил я, придвигая к себе тарелку. – Или ты предпочитаешь оставаться в них на тот случай, если я начну рассказывать глупые анекдоты, – чтобы всегда иметь возможность быстро заставить меня замолчать? Могу тебя разочаровать: есть версия, что мой болтливый рот не закроется даже после смерти. Так что это не выход.

– Что за странная идея! Твоя жизнь не представляется мне настолько бессмысленной, чтобы прерывать ее по столь пустяковому поводу. Я предпочитаю оставаться в перчатках по другой причине.

– Что, предчувствуешь какую-то опасность?

Я оторвался от еды и постарался сделать умное лицо. На такую тему, как опасность, грозящая самому Лонли-Локли, наверняка следует говорить с должной серьезностью.

– Да нет, Макс, никакой опасности я не предчувствую. Во всяком случае, не здесь и не сейчас. Я не снимаю перчатки, поскольку шкатулка, предназначенная для их хранения, осталась в моем кабинете в Доме у Моста. Неужели ты думаешь, что оружие, вроде моих перчаток, можно просто положить в карман?

– Да уж, вряд ли это согласуется с правилами техники безопасности, – рассмеялся я. – Ладно, Магистры с ними, с твоими ужасающими варежками. Рассказывай, что стряслось с твоей «частной жизнью»? Я же умираю от любопытства!

– Ничего не стряслось, – задумчиво сказал Шурф. – Ничего такого, о чем следует рассказывать посторонним. Ничего такого, о чем людям свойственно беспокоиться. Тем не менее я все же испытываю некоторое беспокойство. Макс, ты помнишь, что однажды взял меня в свой сон?

– Конечно, помню. По дороге в Кеттари. Нам пришлось спать на какой-то тесной кровати, ты решил воспользоваться случаем и предложил мне свой сон, – по твоему собственному высокопарному выражению.

– Да, – кивнул Шурф. – Но вышло иначе, мы путешествовали по каким-то удивительным местам из твоих сновидений. Честно говоря, это событие было не слишком похоже на обыкновенный сон. Я с самого начала предполагал, что природа твоих сновидений заслуживает самого пристального изучения. Но дело даже не в этом… Ты помнишь, среди прочих наваждений там были бесконечные пустынные песчаные пляжи на берегу какого-то странного неподвижного моря? Довольно неприветливое место, хотя в твоем обществе я получил огромное удовольствие от этой прогулки.

– Разумеется, помню. Но почему ты именно сейчас об этом заговорил?

– Просто потому, что пришло время поговорить на эту тему, – пожал плечами сэр Шурф. – Это место в последнее время слишком часто мне снится. Без твоего вмешательства, как я понимаю. И оно больше не кажется мне одним из тех мест, которые приятно посещать – во сне или наяву.

– Мое вмешательство исключено хотя бы потому, что мы с тобой спим на разных подушках, дружище, – рассудительно заметил я.

– Ну, теоретически говоря, расстояние между головами спящих имеет значение только для новичка в делах подобного рода, вроде меня. И, если я правильно оцениваю твои возможности, ты вполне мог бы заставить меня созерцать твои сны, даже находясь вдалеке. Но ты тут ни при чем, я уверен. Если бы я видел эти сны благодаря твоему вмешательству, я бы ощущал твое присутствие. А тебя там не было, тут я не могу ошибиться. Но всегда есть кто-то другой. Кто-то, кого я не могу увидеть. Мне не нравится его присутствие, хотя оно почти неощутимо. И мне кажется, что я его не знаю.

– Безобразие! – возмутился я. – Какие-то чужие дядьки шляются по моему любимому сну, а я не в курсе. Хорошо, хоть ты доложил обстановку. И, разумеется, я не стал бы силой затаскивать тебя в свои сны, даже если бы умел это делать. А я не умею. Во всяком случае, никогда не пробовал. Впрочем, мне самому уже очень давно не снились эти пляжи. В последний раз я гулял там, когда мне удалось переночевать в спальне деда нашего сэра Мелифаро. Если честно, я даже начал о них забывать. Неудивительно, я регулярно забываю вещи поважнее, чем сны.

– Ты не совсем правильно оцениваешь расстановку сил, Макс. Нет вещей «поважнее», чем некоторые сны. Странно, что я вынужден говорить об этом человеку, черпающему могущество в сновидениях, – Лонли-Локли укоризненно покачал головой.

– Действительно, – смутился я. – Просто в последнее время реальность преподносила такие сюрпризы, что… Ладно, в любом случае ты говоришь именно то, в чем я сам всегда был убежден.

– Я, собственно, хотел узнать, не творится ли с тобой нечто в том же роде? – спросил Лонли-Локли. – Но уже понял, что ничего подобного с тобой не происходит. Скажи, а раньше, когда тебе снились эти пляжи, ты никого там не встречал? Или, может быть, тоже ощущал чье-то пугающее присутствие?

– Нет, ничего подобного со мной никогда не было. Я очень люблю это место. И всегда был уверен, что оно принадлежит мне одному. Знаешь, иногда приходит такое странное чувство абсолютной уверенности, не основанной ни на чем, кроме смутных ощущений.

– Знаю, – согласился Лонли-Локли. – На мой взгляд, подобному чувству следует верить… Что ж, значит, в этом деле ты мне не помощник.

– Как это – «не помощник»? – огорчился я. – Я же сам тебя туда заманил. Я, конечно, понятия не имел, что творю, но это не освобождает меня от ответственности за возможные последствия. В конце концов, это – мой сон. Кому с ним разбираться, как не мне?

– И как ты собираешься разбираться со сном, который давным-давно перестал тебе сниться?

– Надо подумать.

Я отставил в сторону незаметно опустевшую тарелку и звонко чихнул. Все-таки злодейка-простуда уже встала на мой след. Она с наслаждением облизывалась, предвкушая, как сожрет меня с потрохами.

– Тебе следует на время отказаться от детской веры в собственную неуязвимость и выпить стаканчик горячего вина. Старое, проверенное средство. – Лонли-Локли перешел на лекторский тон: – Авторы множества книг по медицине подтверждают общепринятое мнение о пользе этого напитка для людей, ставших жертвами переохлаждения.

Не дожидаясь моего ответа, он поставил кувшин с вином на раскаленную жаровню.

– Разве что из твоей дырявой чашки. Она у тебя с собой? Может быть, сие магическое действо поможет мне не только избавиться от насморка, но и собраться с мыслями.

– Почему нет? – согласился сэр Шурф, доставая из-за пазухи старую чашку без дна. – На тебя этот ритуал действует не менее эффективно, чем на бывших членов моего Ордена. Во всяком случае, хуже точно не будет.

– Хуже уже просто некуда, – пожаловался я, внезапно обнаружив, что уже являюсь счастливым обладателем нескольких тонн свежайших соплей. – Дырку в небе над моим носом, ну и темпы у этой грешной простуды!

– Держи. – Рука в огромной, испещренной рунами защитной рукавице протянула мне чашку, на одну четверть наполненную горячим вином. – Думаю, тебе этого хватит.

– Надеюсь, что так, – прогундосил я, аккуратно принимая этот дырявый сосуд.

Я опасался, что на сей раз у меня ничего не получится. Во время насморка очень трудно сохранять веру в собственное могущество. Тем не менее оно было на месте – жидкость оставалась в дырявой посудине, словно добрую половину своей жизни я проходил в послушниках древнего Ордена Дырявой Чаши, бок о бок со своим великолепным коллегой.

Я залпом выпил горячее вино и чуть не умер от облегчения. Насморк все еще был при мне, но он больше не имел значения. Ничего не имело значения: я стал таким легким и равнодушным, что, пожалуй, не стал бы обращать внимание и на более серьезные неудобства.

Я вернул волшебную чашку хозяину и замер, прислушиваясь к экстренному выпуску новостей из глубины собственного организма. Насморк отступил первым; почти неощутимая, но настырная боль в горле слегка усилилась, а потом ушла навсегда. Напоследок я закашлялся, но и этот приступ тут же прекратился. Выходит, я все-таки перенес честно заработанную простуду, просто сие экзистенциальное переживание отняло не дюжину дней, как обычно, а чуть больше минуты.

– Здорово! – вздохнул я, когда ко мне, наконец, вернулся дар речи. – Потрясающе, Шурф. Всякий раз твоя дырявая чашка работает немного иначе. Словно сама знает, что именно мне от нее нужно. Во всяком случае, теперь нам с тобой не придется слоняться по дому в поисках моего носового платка, которого у меня все равно отродясь не было. Вместо этого можем заняться делом о пустынных пляжах.

– Ты действительно собираешься вмешаться в мои сновидения? – спросил Лонли-Локли. – Мне чрезвычайно приятно оказаться свидетелем твоего великодушия. Хотя, зная тебя, рискну предположить, что в первую очередь тобою руководит любопытство.

– Вполне подходящее настроение для начала любого дела, – смущенно сказал я.

– А что ты собираешься предпринять? Мне, вероятно, следовало бы предложить тебе снова разделить со мною сон, как это было по дороге в Кеттари. Но в таком случае мы можем потерять немало времени. Твои пляжи снятся мне далеко не каждый день. В последний раз это было сегодня. Кто знает, сколько ждать следующего случая? Три дня? Пять? Дюжину?.. К тому же, ты по-прежнему работаешь по ночам, что еще больше усложняет нашу задачу.

– Как правило, я работаю круглые сутки, хвала сэру Джуффину Халли за мое нескучное существование, – вздохнул я. – Знаешь, Шурф, я думаю, что для начала мне следует напроситься в гости в усадьбу Мелифаро. В спальне его «Великого и Ужасного» деда управлять сновидениями легче легкого. А что, вот сегодня же и отправлюсь! Не знаю, окажется ли моя поездка полезной, но приятной – наверняка. Умею я, все же, хорошо устроиться.

– У тебя есть основания полагать, что моя проблема требует немедленных действий? – поинтересовался Шурф.

– Никаких оснований, кроме шила в заднице. Не зря Джуффин вчера так долго выспрашивал, на кой мне понадобились целых два Дня Свободы от забот. Он вообще утверждает, будто отдых – не моя стезя. Дескать, в этой области у меня нет никаких талантов. Судя по всему, наш шеф совершенно прав. Еще до заката не дожили, а я уже нашел себе халтурку на стороне. И кстати о шефе. А почему, собственно, ты не рассказал о своих страшных снах Джуффину? Он старый, мудрый и знает про эту темную сторону жизни почти все. Тогда как моей эрудиции хватает лишь на то, чтобы смутно предположить: сны – это то, что мне время от времени снится.

– Забавная формулировка, – одобрительно сказал Шурф.

Вечно с ним так. Никогда заранее не знаешь, какую из моих глупостей он пропустит мимо ушей, а какую не поленится в дневник на память записать.

– Что касается сэра Джуффина Халли. – Мой друг наконец спрятал свою устрашающую тетрадь обратно, под лоохи. – Видишь ли, Макс, дело касается не моих, а твоих сновидений. Если уж рассказывать о них третьим лицам, ты должен сделать это сам. Теоретически говоря, любой человек имеет право на личную тайну. Это даже в Кодексе Хрембера прописано.

– Там много чего прописано, – усмехнулся я. – Но боюсь, Джуффину известно куда больше моих «личных тайн», чем мне самому… Ладно, ты прав, не будем дергать шефа по пустякам. Для начала я просто попробую еще раз увидеть этот сон. Может быть, мне самому удастся понять, что теперь не так с моими пустынными пляжами, а там поглядим. Думаю, Мелифаро будет в восторге, если я вдруг, ни с того ни с сего, отвезу его к родителям. Хоть какая-то польза от нашего с тобой мероприятия.

– Мне чрезвычайно нравится твоя решительность, Макс, – сказал Лонли-Локли.

Он аккуратно поставил на стол пустую кружку и поднялся.

– Спасибо тебе. Надеюсь, ты не обидишься, если я скажу, что меня ждет несколько незаконченных дел?

– Надежда, как мне не раз говорили, глупое чувство. С другой стороны, обида – чувство куда более глупое. А посему – никаких обид. Если ты подождешь несколько минут, я переоденусь и подброшу тебя к Управлению. Эти «незаконченные дела» – они угрюмо бродят вдоль стен твоего кабинета или как?

– Спасибо, не нужно. Мои дела бродят в других местах. – Лонли-Локли одобрительно покачал головой: – Иногда ты очень удачно комбинируешь слова, следует отдать тебе должное. Хорошего вечера. И, будь добр, держи меня в курсе.

Он пошел к выходу. Я восхищенно смотрел на его прямую спину. Такие высокие люди просто обязаны сутулиться. Но сэр Шурф Лонли-Локли неподвластен суровому закону земного тяготения, как, впрочем, и множеству других законов природы.

– Спасибо, что подбросил мне эту заботу, – сказал я ему вслед. – На фоне суеты вокруг моего свежеиспеченного престола это вполне тянет на хорошее приключение.

– Мне бы очень хотелось, чтобы никаким «приключением» там и не пахло, – строго возразил Шурф, обернувшись с порога. – Но, как говаривал сэр Алотхо Аллирох, под небом рождается слишком мало существ, чьи желания имеют какое-то значение. Он весьма наблюдательный человек, этот печальный арварохский военачальник, тебе так не кажется?

Не дожидаясь моего ответа, сэр Лонли-Локли вышел на улицу, оставив меня в компании почти неощутимого камня на сердце. Мысленно зафутболив этот грешный камень в неизвестном направлении, я укутался в первое попавшееся под руку теплое лоохи и отправился в сторону «Армстронга и Эллы».

По дороге я послал зов Мелифаро.

«Мои планы на вечер могут прийтись тебе по вкусу».

«Неужели ты все-таки решился открыть “Имперский бордель”? – обрадовался он. – Правильно, давно пора».

После того как мои коллеги с легкой руки ехидного сэра Джуффина посмотрели «Калигулу» с Малколмом Макдауэллом и кое-как оправились от тяжелейшего культурного шока, они мне прохода не давали. Дескать, им теперь понятно, какими именно методами я собираюсь проводить политику Соединенного Королевства в горемычных землях Фангахра. Мне постепенно начинало казаться, что они перегибают палку; я даже был вынужден пригрозить, что отправлю полюбившуюся им видеотеку обратно в тартарары, из которых она в свое время была извлечена. Увы, моему грозному заявлению никто не поверил.

«Я как раз собирался начать с небольшой разминки в обществе твоих почтенных родителей, – огрызнулся я. – Не хочешь ли присоединиться, милый? Тебе понравится, обещаю».

«Какое царственное нахальство! – восхитился Мелифаро. – Какое неуважение к приватной жизни простых граждан! Теперь этот буйноголовый варварский царек собирается приобщить моих стариков к бесчеловечным обычаям своих бескрайних степей. Воистину ты великий человек, о Фангахра!»

«Кончай выпендриваться. Делать мне больше нечего, кроме как выслушивать твою Безмолвную речь. У меня от нее голова пухнет. Того гляди, корона не налезет, и все пойдет прахом. Лучше просто приезжай к Теххи. После того, как ты прилюдно облобызаешь мои сапоги, я так и быть отвезу тебя в родительский дом. А утром доставлю прямо в Дом у Моста. И заметь, за все это удовольствие не возьму с тебя ни копейки. Кто еще сделает тебе столь соблазнительное предложение?»

«Устоять невозможно! – согласился Мелифаро. – Между нами говоря, ты мог бы смирить гордыню и честно признаться, что тебе срочно приспичило нагадить в темном углу мистической спальни моего легендарного деда. Ладно уж, сейчас приеду. Ты представить не можешь, сколько с тебя теперь причитается».

«Отбой, – буркнул я. – Если через полчаса тебя не будет – четвертую на фиг».

Самое время положить конец нашему безмолвному диалогу: я как раз ступил на порог «Армстронга и Эллы».

– С ума сойти можно! Макс, ты должен быть мокрый и несчастный. А ты почему-то сухой и улыбаешься до ушей. Это выглядит крайне подозрительно!

Теххи честно старалась напустить на себя грозный вид. Впрочем, если уж кто-то и улыбался до ушей, так это она сама.

– А чему ты удивляешься? Я же, в сущности, очень могущественный колдун. Всего-то три тысячи восемьсот семьдесят вторая ступень фиолетовой магии, и несчастный, промокший человек тут же становится сухим и счастливым.

– Но почему именно «фиолетовой»? – изумилась Теххи.

– Не знаю. Просто так, цвет красивый. Нельзя всю жизнь ограничивать себя только Черной и Белой магией. Это так консервативно!

– Сюда заходил сэр Шурф, – сообщила Теххи. – Я сказала ему, что ты отправился кататься по Хурону, но он, кажется, принял мои слова за шутку. Во всяком случае, он честно пытался улыбнуться. На исходе третьей минуты у него почти получилось.

– Тебе здорово повезло, это редкое зрелище. Впрочем, нет, вру. В последнее время не такое уж редкое. При мне он тоже пару раз пытался. Я с ним уже виделся. Заодно успел искупаться, переодеться, пообедать, простудиться, выздороветь, сойти с ума, предложить сэру Мелифаро совместную загородную прогулку на всю ночь и добиться от него согласия. Ты не находишь, что это и есть насыщенная жизнь?

– Более чем, – фыркнула Теххи. – А насчет ночной прогулки с Мелифаро – это что, серьезно?

– Вполне. Между прочим, ты могла бы радоваться по этому поводу не столь откровенно. Я – злой человек, и мне было бы приятно думать, что мое отсутствие делает тебя несчастной.

– Если бы ты остался, мне пришлось бы в течение нескольких часов виновато лепетать, что я не люблю шляться по городу в такую погоду. К тому же, сэр Джуффин как раз сегодня утром сказал мне, что раскопал в твоих запасах какое-то невероятное кино, – Теххи виновато потупилась. – Он утверждает, что мне это кино непременно понравится, хотя там, дескать, великое множество «нелепостей» – ну, как всегда.

– А как называется? – заинтересовался я.

Должен же я знать, что злодей Джуффин рекомендует смотреть моей девушке. От него всего можно ожидать.

– Очень странно называется: «Тот, кто бреется на бегу».

Я чуть не подавился горячей камрой: такую дикую интерпретацию названия «Blade Runner» я слышал впервые в жизни.

– Джуффин прав. Такое кому угодно понравится, – наконец согласился я. – Никаких возражений. Кстати, ты зря строила столь мрачные планы на вечер. Что ж я – зверь какой?

– Иногда ты еще хуже, – мечтательно улыбнулась Теххи.

– Святые слова!

Когда этот подлец Мелифаро успел появиться за моей спиной, понятия не имею. И ведь шустрый какой – получаса еще не прошло, а значит, четвертовать его вроде бы не за что.

– Ты – чудовище, – Мелифаро завел свою любимую шарманку. – Тащишь меня куда-то на ночь глядя. А ведь я только-только собрался пригласить в кино твою девушку! Мы могли бы так нежно целоваться в полумраке твоей спальни, на фоне этого смешного светящегося ящика. Правда, Теххи?

– Ага. На фоне мерцающих в темноте клыков сэра Джуффина. В последнее время он иногда их отращивает. Наверное, присмотрел что-то похожее в одном из фильмов. В первый раз я даже испугалась!

– А это он с тобой кокетничает, – объяснил Мелифаро. – Плохо дело. Пожалуй, не даст он нам спокойно поцеловаться. Злодей, каких мало! Хотя на фоне этого чудовища, – шутовской поклон в мою сторону, – душа-человек.

Обсудив нас с Джуффином, они перешли на других общих знакомых. По всему выходило, что все население Ехо – сплошь злодеи и кровопийцы. Один лишь сэр Мелифаро – ангел. И, конечно, Теххи – даром, что дочка Лойсо Пондохвы. Впрочем, с последним утверждением я был совершенно согласен.

– Ладно уж, поехали, – сказал я полчаса спустя, когда понял, что эти двое могут зубоскалить не то что до утра – до следующего лета, им только волю дай. – Теххи, ты, как я понимаю, твердо определилась со своими планами на вечер? То есть, валяться у тебя в ногах, захлебываясь слезами и соплями, бессмысленно, ты все равно с нами не поедешь, да?

– Слезы и сопли – звучит весьма соблазнительно! – улыбнулась Теххи. – Тем не менее мы можем отложить эту оргию на другой раз. Время терпит. Но учти, поутру я начну тосковать. Не дай мне докатиться до сожалений о несбывшемся, ладно?

– Ни за что, – пообещал я. – В любом случае, с утра пораньше мне придется доставить на службу твоего несостоявшегося возлюбленного. Поэтому постарайся не приводить в дом много голых мужчин, и вообще веди себя прилично.

– Ладно, – кивнула Теххи, обнимая меня на прощание. – Я приведу в дом очень мало голых мужчин, если для тебя это так важно. Штук пять-шесть, не больше. Я хочу, чтобы ты был счастлив. Ведь будешь?

– Буду.

– Грешные Магистры, некоторым людям для счастья требуется совсем немного, – усмехнулся Мелифаро.

– Да, я всегда был аскетом, – невозмутимо подтвердил я.

До поместья родителей Мелифаро мы добирались столь же весело. Я чуть было не забыл, ради чего, собственно, затевалась эта поездка. Еще немного, и я, пожалуй, стал бы расспрашивать Мелифаро, по какому поводу он пригласил меня в гости. Но вовремя опомнился.

В просторной гостиной мы обнаружили совершенно неземную идиллию: довольный сэр Манга удобно устроился в глубоком кресле, а его прекрасная половина старательно заплетала мужнину рыжую косу. К нашему приходу она как раз управилась с половиной косы. Впереди было еще много работы.

– Грешные Магистры, вот это сюрприз! – воскликнула леди Мелифаро.

– Это вовсе никакой не сюрприз, а просто наш сын и сэр Макс, – флегматично заметил сэр Манга. – Они переживут еще и не такое зрелище, так что не отвлекайся.

– Лучше бы ты завел гарем, честное слово, – вздохнула эта восхитительная женщина. – По крайней мере, мне было бы на кого свалить черную работу.

– Сто пятьдесят лет назад у тебя было совсем иное мнение по этому вопросу, незабвенная. Так что теперь сама и расхлебывай. Мальчики, вы не возражаете, если мы обойдемся без пылких объятий?

– Если бы ты набросился на меня с пылкими объятиями, я бы горько заплакал и увез тебя в ближайший Приют Безумных, – успокоил отца Мелифаро.

– А тебе там одиноко? – огрызнулся сэр Манга. – Ладно уж, лучше всего будет, если ты немедленно засунешь что-нибудь в рот и начнешь это тщательно пережевывать. А то я уже никогда не смогу смотреть в глаза сэру Максу, – после всего, что мы с тобой метем в его присутствии.

– Вы и так не очень-то можете смотреть мне в глаза, после того, что у вас в свое время родилось, – я невежливо ткнул пальцем в Мелифаро-младшего. – И как вас угораздило, сэр Манга, скажите на милость?