«Семейная кухня (сборник)» kitobiga sharhlar

Открыла для себя еще одного автора, книги которого можно не только читать с удовольствием, но и перечитывать с не меньшим. Наши детские самые лучшие воспоминания – вот секрет этой чудесной книги!

С удовольствием прочитала эту книгу, очень приятный правильный русский язык, читается очень легко,не могла оторваться! Как будто окунулась в детство,книга создает неподражаемую ауру легкой ностальгии, по тем временам «когда деревья были большими!» , временами кажется,что чувствуешь запах тех самых пирожков,которые пекла бабушка! В тоже время тонкий юмор автора не даст вам загрустить! Рекомендую!

Добрая, жизненная и, на мой взгляд, очень интересная книга. Прочла на одном дыхании, остановиться было просто невозможно. Книга о жизнях и судьбах людей, об их характерах, семейных драмах, переживаниях. Очень многие моменты в книге напомнили о моей бабушке, как она стояла в очередях и «добывала» синюю курицу, чтобы накормить нас вкусным супом, о маме, которая брала дополнительную работу, чтобы дети были хорошо и вкусно накормлены и одеты. После прочтения книги задумалась о том, что жизнь идет, меняются поколения, а желание накормить своего ребенка остается неизменным :)

Книга хорошая, читается легко, но саму книгу я легкой не назвала. Она грустная, местами – очень тяжелая. Над одним рассказом я рыдала, что для меня не характерно.

Но прочитать стоит! Книга будит воспоминания о детстве, о юности, и оставляет ощущение легкой грусти…

Прочитала книгу за три дня. Книга замечательная, и веселая и грустная, написана хорошим русским языком. Рекомендую!

Признаюсь, я начинала читать эту книгу с легким недоверием. С Машиным творчеством я не была знакома и ожидала банальных историй из жизни русской семьи, предположительно в комуналке, где все сгрудились над тазиком с щами. Мрачная, в общем, получалась картина.

На самом деле, это замечательная книга. О людях. О еде. Она, словно лазанья, открывает все новые и новые слои - то грустный, то веселый, то идиотский, а то даже трагический. Она, как торт Наполеон, связывает слоеное тесто эмоций нежным кремом языка. Она, будто шампанское, будоражит и дарит праздничное настроение.

Моя бабушка пережила голодомор. В книгах обычно пишут, что в городе было больше возможностей спастись, выменять золото на еду, раздобыть по каким-то смутным каналам кусок хлеба. Бабушка говорит иначе. В деревне хотя бы можно было насобирать травы и варить из этого что-то жуткое, но способное утолить голод и спасти жизнь. В городе не было даже травы.

Когда ужас голода закончился, соседские дети из многодетной семьи стали печь картошку на костре. Бабушка очень любила ходить к ним, доставать из золы обжигающий картофель, сидеть у костра, кушать вместе с другими детьми и забывать о том, что люди могут обрекать других на голодную смерть. Это были замечательные времена. Все семьи в округе были разных национальностей, а дети не замечали границ, они делились своей культурой, делились своим языком, и вскоре каждый из них разговаривал на пяти или шести. Моя бабушка до сих пор отлично ими владеет.

Бабушкина мама не разрешала ей туда ходить, многодетная семья была очень бедной и лишний рот был совсем ни к чему. Бабушка обещала, что больше не будет, а на следующий вечер опять бежала к костру. Придя домой и получив очередной выговор, бабуля все отрицала и удивлялась, откуда же мама знает, что табу нарушено. И только несколько месяцев спустя она поняла, что после запретной вылазки возвращалась с лицом, черным от сажи.

А пережитая в детстве трагедия не прошла зря. После голодомора была еще и война, потом послевоенное время, бесконечные оттепели, застои и перестройки, дефициты и обвалы валют. А бабушка до сих пор помнит, что самое страшное - это когда нет хлеба. И не может наестся, если его не будет на столе.

Я давно уже живу отдельно. Учусь вести хозяйство и даже пеку сама хлеб. Но от генетической памяти никуда не убежишь. И я всегда буду переживать, если в доме вдруг не окажется свежей буханки. И всегда моим любимым блюдом будет печеный картофель.

Прочитала книгу за 5 часов! с упоением и удовольствием!Иногда вызывает улыбку, иногда слезы. Есть моменты, которые стоит «взять на карандаш» – вроде ничего особенного – правда жизни – но самой передать словами это не получалось!

Первая мысль после прочтения, что книга похожа на Абгарян. Деревни, старички, еда, трясущиеся бабушки над внуками. Но скажу сразу, Абгарян мне не близка. Совсем. Не понимаю я менталитет горных сел. А вот здесь мне было как-то "поближе".

Первая мысль по обложкам изданий и мини-аннотации - это то, что будут истории Трауб с ее дочкой. А оказалось, что книги в основном о ее детстве, о ее нездоровой любви к еде. РПП у ребенка на лицо. Это так грустно. Но история даже не об этом, а о том, как по мнению старшего поколения главное в жизни, что бы не случилось, это накормить дитя. При смерти ты, хочешь здоровья ребенку или быть может отдать ребенка в спорт, нет, первым делом нужно накормить ребенка до отвала. Это информация записана на подкорке послевоенного голодного ребенка, который сейчас стал бабушкой или дедушкой. Их нельзя в этом обвинять, но и поощрять не выйдет.

Я думала, что книга будет веселой. Начиналось все весьма забавно. Но потом посыпалось такое количество жутких историй, что волосы дыбом встают. То лилипутки, то мантышница, то пропавшая мать. Жуть.

Не скажу, что мне понравилось. Нормально было. Продолжать знакомство с автором буду, а вот книгу советовать, наверно, никому не стану.

Это четвертая Машина книга, которую я прочитала. И, честно признаюсь, не ожидала я от нее такого окончания. Книга представляет собой, практически, сборник отдельных рассказов. Некоторые связаны между собой одними и теми же персонажами, некоторые - местом действия. А все эти истории объединяет одно - еда. Хотя она является не столько главной темой, а своеобразной подводкой к тому или иному рассказу. Основная часть историй связана с Машиной юностью и детством: воспоминания о бабушке и проживании с ней в осетинской деревне, с поездками в трудовые лагеря, очень много и тепло Маша пишет о своей маме. Потрясающая женщина! Очень колоритный персонаж! Читала истории и настроение менялось, как картинки в калейдоскопе: радость, грусть, хохот, а потом опять слезы на глаза. Но последняя треть книги меня просто поразила: Маша описывает время, когда они с мамой жили на Севере. И вот тут уже не до улыбок. Страшно, что это описание обыденной жизни людей. Не война, не революция, не какие-то природные катаклизмы - нет, простая жизнь обыкновенных людей, которые почему-то должны в ней именно выживать, постоянно думая о том, чем кормить детей. Но и это не самое ужасное... Истории этих людей. Особенно меня потрясла одна - Петра Ивановича и его дочерей. Яркие, талантливые, но имеющие тяжелое генетическое заболевание, в котором никто не виноват, но которое наложило отпечаток сначала на судьбу отца, а потом и его детей. Большей трагедии, чем ту, которую описала Маша и представить себе трудно. Честно, я уже сутки сама не своя - не отпускает. Хоть и читала у Маши до этого грустные рассказы, но все равно не ожидала такого...

Вкусовые ощущения сильны так же, как первое чувство, первое горе, первая потеря или приобретение. Еда – это наше детство, молодость и старость. Любимые блюда как любимые люди – ты их помнишь всегда, пытаешься найти им замену, и не получается. Их нельзя заменить – рецепторы сразу реагируют на подмену, как и сердце. Еда – мощный индикатор чувств, прошлого, всей жизни.

Читаю себе, читаю, и вдруг в повествовании всплывают осетинские пироги. Да разве я могу забыть вкус этих пирогов - теплые, сытные и много-много зелени (в тех краях, что описаны в книге - я жила какое-то время). И сразу как картинки перед глазами – южная ночь – темная и сразу, холодный Терек и обжигающие пальцы пироги. И чем больше я читала всю эту историю, тем параллельно где-то в подсознании всплывали любимые блюда и события, с которыми они были связаны, причем это происходило как-бы сам собой, произвольно. Детство – мамины пирожки и плюшки, зима – поджаренные на костре посреди снега кусочки сала да на вишневых веточках, студенческие годы - пирожное «Наполеон» да с томатным соком, первое сложно сочиненное собственное блюдо ну с очень неудачным и предсказуемым финалом – да много разного и всякого. И ведь действительно – вкусовые ощущения остаются в памяти накрепко, они как вехи собственного пути, как ностальгия о прошедшем.