Kitobni o'qish: «Змеиная Академия. Щит наследника»

Пролог

Предают только свои.

Французская пословица

Тихий шелест страниц, длинные ряды полок, уходящие в темноту. В огромном зале нет окон, только магические светильники, плотно привинченные к стенам и потолку. Да и нужен ли свет тем, кто сюда допущен?

Он спешил – сегодня самая темная ночь в году, сегодня все жители столицы гуляют на улицах, празднуя день рождения императора. Сегодня его единственный шанс и последний, потому что больше его сюда не пустят, кузен уже начал что-то подозревать.

В темноте блеснули чуть светящиеся зеленоватым огнем глаза, и на мгновение в свете лампы мелькнула чешуя. Мужчина раздраженно зашипел, водя пальцем по строкам.

– Пятнадцатая секция, четвертая полка справа… Далеко!

Но идти или нет, вопрос не стоит. Такая мелочь ради… Какое счастье, что он не большинство жителей этого мирка, перед ним отступает благословенная темнота ночи, сверкая новыми гранями, сияют, мерцают, переливаются артефакты. Он добрался до стены и уперся в дверь, зло зашипев и невольно отдернув руку от полыхнувшей алым защиты. Какие глупости! Пальцы, дрожа, тянутся вперед, вытягиваются когти. Вот так, еще чуть-чуть. Подцепить заветную коробочку, прятавшуюся в самом углу, и так же аккуратно вытащить ее из-под наложенного полога. Вернуть все, как было, и положить обманку. А теперь прочь, прочь отсюда, шеттас не дремлют, и если только у них появятся хоть малейшие подозрения…

При мысли об этом его охватывает дрожь. Он скользит прочь, растворяясь в сумерках. Нагрудный знак в виде сверкающего четырехлезвийного кшерта, пронзающего корону, послушно ложится в паз, восстанавливая защиту. Теперь осталось лишь подняться на башню Таири. Он так спешил, что не заметил, как от стены отделились две тени, следуя за ним до самой западной башни императорской резиденции. Правда, когда мужчина, наконец, добрался до полностью освещенных коридоров, один из преследователей вышел на свет.

Он резко обернулся, вздрогнул всем телом, но страх тут же исчез. Зачем бояться? Губы сами раздвинулись в гордой улыбке. Ведь это лишь первый шаг. Теперь уже не будет вторых и третьих ролей!

Рука приблизившегося союзника резко взметнулась вверх. Он не смог увернуться, потому что не ожидал нападения и потому, что, вопреки собственному мнению, был слишком слаб. Кшерт пробил грудь насквозь, и тот, кто нанес удар, нагнулся над умирающим, резко выдергивая из его руки зажатую коробку.

– Голова, – тихо донеслось из коридора.

– Помню, – кратко бросил тот и, вытащив личное оружие предателя, хладнокровно воткнул ему в глаз. Сплюнув на окрасившуюся алым тунику, убийца развернулся, вытирая оружие. – Готов, можно идти, – почтительно склонил голову.

– Да. Предателю – смерть падали. Ни чести, ни ума, ни достоинства, – послышался тихий смешок из полумрака. – Уходим. Скоро здесь будет весело.

В коридоре воцарилась тишина. Только две первые луны освещали бледным светом оскверненное место. Впервые за многие сотни лет здесь пролили кровь. В империю пришли трудные времена.

Империя Льяш-Таэ, столица Съяншэс,

императорский дворец

Спустя несколько месяцев

Кабинет был погружен в полумрак, задернуты плотные шторы, только пара лучиков солнца словно тайком проникли в святая святых империи и теперь играли золотыми отблесками на стенах.

Большой удобный стол и кресло – уютное, но слишком уж напоминающее трон. Два небольших шкафа из темного дерева с книгами и артефактами и несколько стульев для гостей. Простая, элегантная обстановка, если только не знать, что дерево нилх растет лишь в одном месте – в княжестве Эрох, земле вампиров на западе империи, а книги и артефакты стоят больше, чем доход нескольких суверенных земель. Впрочем, хозяин кабинета не выставлял роскошь напоказ и вполне имел право распоряжаться своими богатствами.

Черноволосый мужчина отстраненно смотрел перед собой и задумчиво вертел в руках магическое перо. Он ждал и, когда у двери раздался тихий перезвон, словно звенели колокольчики, провел пальцами по незаметно выступившей панели под столом, впуская посетителя.

– Ты долго, – лаконично заметил он, поднимая голову и как должное принимая поклон. – Что-то случилось?

Золотисто-алые глаза задумчиво осмотрели раннего гостя.

– Ничего важного, о чем вам стоило бы беспокоиться, мой император. – Кажется, или он чуть замялся?

– Тогда сними маску, мы здесь одни. – Император почти не повышал голоса, но сила, разошедшаяся волнами, заставила говорившего чуть поморщиться, согласно кивнув.

Медленно, словно опасаясь того, что может произойти, он стянул темную маску, расшитую серебром. Не хотелось даже думать, что сейчас будет. Император был непредсказуем, и как он отреагирует на подобную оплошность…

Тихий рваный вздох. Скрип когтей – от подлокотников полетела стружка. Зол, но не на него. Это облегчение, но отчего-то он чувствовал себя виноватым. И недостойно слабым, как когда-то в детстве.

– Иди сюда, Нир, – неожиданно мягко и почти спокойно прозвучал в наступившей тишине голос.

– Отец!.. – отчаянно-горькое в ответ.

– Хорошо же тебя разукрасили. И это называется теперь «ничего страшного»? – В спокойном голосе проскользнуло шипение.

Молодой мужчина легко опустился на пол, облокачиваясь о колени отца, и прикрыл глаза, запрокидывая лицо. Ловкие пальцы, уже лишившиеся когтей, осторожно прошлись по длинному, уродливому шраму, пересекавшему лицо от левой брови до щеки. Кожа неприятно вздулась, воспаленная так, что левый глаз был полуприкрыт.

– В ране осталась магия, ты это понимаешь? Очередное покушение, Нир? Значит, так ты справляешься? – хлестнуло холодным тоном. Стальной взгляд заставил замереть и напрячься.

– Больше ни шагу без охраны, мальчишка! И… отзывай Илшиардена. Его работа по ту сторону портала закончена. Он нужен нам здесь. Кроме того, от работы я тебя отстраняю, пока не докажешь мне снова, что ты достоин своего места. Не будь ты моим наследником… Но свое наказание ты еще получишь. А теперь иди. Идите, пока я не сделал что-то, о чем пожалею, ал-шаэ Нильяр.

На «вы» и по имени. Наследник плавно и быстро поднялся, низко поклонившись. Он не выразил ни тени недовольства, понимая, что в произошедшем была и его вина. Так глупо он не подставлялся со времен своей юности. И правда глупый, гордый мальчишка.

– Да, мой император… – Тихий шепот на грани слышимости.

Что ж, пора позвать на помощь того единственного, кого он назвал когда-то своим другом.

Часть первая
Ученица

Глава 1
Последний довод

Удача сопутствует храбрым.

Александр Македонский

Пологие склоны горы Арашэх. Сегодня перевал через гряду Листийских скал утонул в пыли – по нему неукротимым маршем шла чужая армия. Знамена и штандарты победно развевались, и казалось, словно крылатый лайш – давно истребленная раса разумных змей, младших родственников драконов, – вот-вот сорвется с них и унесется в безоблачное небо, навстречу жарко палящему солнцу.

Сегодня война за королевство Райлдорт была проиграна, столица и Совет аристократов сдались на милость победителя. Кому-то прошедшая в кратчайшие сроки война принесла много горя, злобы, ненависти – ведь расставаться с титулами, безграничной властью, а то и жизнью надменным аристократам вовсе не хотелось. Райлдорт был самым южным королевством Таэра, отделенным от основных земель огромной пустыней, и поэтому неудивительно, что на помощь никто не пришел.

Впрочем, было бы странно, если бы кто-то все же пришел, – едко усмехнулась про себя Дейирин, внимательно наблюдая за появившимся арьергардом. Острое зрение привычно вычленило сверкнувший штандарт, и девушка чуть приподняла брови от удивления – на этом змее сверкала корона, да и вообще он был весьма человекоподобным, что ли. В руках он сжимал странное, но весьма угрожающее оружие на длинной рукояти.

Неужели это королевский штандарт? То есть императорский – поправила она себя, с любопытством нависая над дорогой. Огромные кусты зацветшего кустарника парро идеально скрывали ее от чужих глаз, а натертая кин-травой кожа не давала запаха. Впрочем, она вовсе не собиралась играть в диверсанта и пытаться совершить самоубийственную атаку на командование захватчиков. Напротив, если бы кто-то спросил ее, она бы их искренне поблагодарила. Пальцы задумчиво погладили тонкое лезвие ее единственного дозволенного оружия и единственной улики – великолепно сделанного ножа из «темной» стали с полустертым клеймом. Ножа, который она обнаружила в комнате матери в день, когда та бесследно исчезла.

Дейирин рассеянно посмотрела на дорогу и замерла, затаив дыхание. Рядом со штандартом, который бережно нес высокий светловолосый чужак, на какой-то странной твари о четырех ногах ехал всадник, закованный в легкие пластины чуть светящихся доспехов. Но больше всего ее внимание привлекло другое: всадник проехал прямо под выступом скалы, и Дейи заметила теперь не только три изящных браслета на руке, соединенные в один, но и длинные волосы цвета белого золота, собранные в какую-то невероятно сложную и странную прическу. Боевая – машинально отметило сознание, привычно выхватывая из общей картины прячущиеся в чужих волосах шипы.

Такой косой можно убить или тяжело ранить. Очень старая прическа, у них уже давно считалась слишком архаичной. То-то, видимо, войска и гвардия короля, вооруженные в новом стиле и возглавляемые лично луноликим, были разбиты в пух и прах той, кого они так презирали, – женщиной! Она жадно впитывала в себя облик вражеского полководца, подмечая и привычно уверенные жесты, и команды, отдаваемые на чужом языке негромким, холодным голосом, и то, с какой скоростью повиновались ей подчиненные. Вот она, мечта. Так близко… Войска прошли дальше, и, не дожидаясь, когда арьергард скроется из виду, Дейирин поспешила возвратиться. В оккупированном уже почти месяц городе все еще была напряженная обстановка, и комендантское время начиналось с третьей джиды до полуночи.

Впрочем, лечь спать, как того хотелось утомленной долгим днем девушке, не удалось. В дверь постучали, но тихо. Значит, это не солдаты нового гарнизона. Но кто тогда осмелился нарушить покой в такое время, рискуя привлечь чужаков? Что за самоубийца? Дейи прикрыла рот, сглатывая зевок, и поспешно переоделась. Теперь она, вопреки всем прежним правилам, одевалась только в мужскую одежду, впервые за долгие годы чувствуя себя хоть немного свободной.

Разум все еще захлестывала злость – она ненавидела это место так сильно, как это было только возможно, и если бы только знала что-то важное, ни на мгновение бы не сомневаясь, рассказала бы все захватчикам. Для нее они были спасителями – от участи завернутой в шелка с ног до головы покорной и послушной куклы в руках у какого-нибудь богатенького извращенца, решившего приобрести себе новую наложницу. Лун Кермет уже намекал ей, встретив на гуляньях, и с каждым месяцем намеки становились все настойчивей. В последние недели перед атакой чужаков она боялась выходить из дома. Хоть и приходилось выбираться вечером на посиделки, чтобы не дать повода себя заподозрить и не волновать мать.

Пальцы привычно проверили пояс с оружием, укрывая его теплым плащом. Стук стал сильнее, и, недовольно поморщившись, Дейирин поспешила на первый этаж.

– Кто? – коротко поинтересовалась, стараясь задавить непонятное, тревожное чувство.

Дом стоит на отшибе, в конце улицы, фонари здесь не светят, да и сейчас магэнергия идет с сильным перебоем…

– Рин, открой! – Этот тихий, затравленный голос она узнала сразу, облегченно вздохнув. Олейна Шартан, ее единственная близкая подруга.

Лязгнули три засова, осторожно отодвинулась цепочка. Уже открыв дверь, Дейирин раздраженно заметила, что подруга не одна, а в компании двух здоровенных бугаев. Впрочем, затравленной или испуганной она не выглядела, явно чувствуя себя в их обществе вполне комфортно.

Девушка молча посторонилась, впуская компанию в дом. «Слишком спокойные. Особенно для тех, кто знает, чем грозит быть застигнутым на улице в такую позднюю джиду. А еще злые. Слишком наглые, самоуверенные, явно слушающие только себя. Определенно, дорогая, во что-то ты вляпалась», – ехидно заметила интуиция. К тому же где-то она их видела, определенно видела, и не при самых благоприятных обстоятельствах.

– Что вас сюда привело так поздно? Лей, тебе не кажется, что время не слишком подходящее? Что на тебя нашло? – Дейирин все еще старалась говорить спокойно, не обращая внимания на хозяйские взгляды придурков с одной извилиной в голове и обращаясь только к Олейне.

– А что, байстрючье отродье, мы для тебя уже недостаточно хороши, чтобы заговорить? – Голос одного из них был неожиданно низкий, негромкий, но полный такой ненависти, что в первое мгновение Дейирин просто растерялась.

– Оскорблять хозяина дома – на это нужно много смелости, впрочем, сие слово, я вижу, вам не знакомо, – заговорила она медленно и осторожно, словно боязливо, опуская руку под плащ.

– Что с ней церемониться, Дижи! Хозяин давно уж приказал доставить ее к нему. Проведет пару деньков с нами, сразу гонора поубавится. Хороша… – Дальнейшие эпитеты ради своего душевного здоровья Дейи предпочла пропустить мимо ушей.

Судя по всему, извилина у них в голове действительно одна. На двоих.

Вот только эта реплика подействовала не хуже удара под дых. Разум, на мгновение затуманенный паникой, прояснился, обретая холодную четкость. «Как ты хочешь стать воином, если ведешь себя словно безмозглая курица? Так-то ты достойно отвечаешь за оскорбление памяти отца и матери?»

Склоненная в страхе голова. Румянец на щеках – то ли гнева, то ли смущения. Спасибо, Олейна, за науку. Вот ее любимое выражение лица: ухватиться свободной рукой за кончик косы, сверкнуть полными слез и страха глазами… Легко изобразить, когда просто давишь эти чувства в себе, даже придумывать не надо. Любая ошибка будет так дорого стоить!

«Гнев убивает, дочь, как и страх. Всегда оставляй голову ясной. Помни, даже в самой безнадежной ситуации нужно бороться. Все закончится только тогда, когда ты сдашься, но тогда это будешь уже не ты»… – И озаренные каким-то внутренним светом и силой янтарные глаза матери.

Прочь, горечь от предательства, обида, гнев и страх! Она выживет. Потому что ее есть, кому ждать, ей есть, ради чего жить.

– Лейни, да что же они говорят? Зачем привела ко мне таких хамов? – тихо и жалобно.

Как хорошо, что не желая напугать подругу, она никогда не раскрывалась перед ней полностью, не показывала свою натуру, не рассказывала о своих мечтах и желаниях, разве что вскользь. Но, видимо, и этого оказалось достаточно. Хорошенькое круглое личико с первыми следами полноты исказилось в некрасивой гримасе.

– Ты язык свой придержи, дура! Я тебе не «Лейни», а будущая луноликая госпожа! И господин мой Кермет из тебя, шлюхи да предательницы, выбьет весь гонор! За счастье будешь считать приблизиться к нему!

Она срывается на визг, брызжа слюной так, что Дейи невольно пятится прочь, чуть не попадая в объятия одного из тяжело дышащих и жадно оглядывающих ее ладную фигуру уродов.

Теперь все становится понятней… Как она проглядела зависть? Как не поверила матери, словно видящей всех насквозь? Думала, что уже достаточно умна и сильна, а попалась, как наивный ребенок. Хотелось верить в дружбу, в искренность, в порядочность. Но ничего этого нет. И сердце словно покрылось коркой. Ноги занемели на миг, но это все и решило – тот, что с развороченным носом, схватил за косу, пытаясь намотать ее на руку так, что из глаз текут слезы. Потная грязная рука схватила за грудь, и в голове все мутится.

– А можа сейчас прям и развлечемся? – хриплый смешок и шаги.

Подойдет второй и… К горлу подкатывает тошнота, и она громко, пронзительно кричит так, что в ушах стоит гул, и чужая хватка ослабевает на пол-эстари. Этого оказывается достаточно. Дрожащие пальцы смыкаются на потеплевшем оружии, нанося самый жестокий и подлый удар – меж ног. Кровь заливает и ее, и оседающего у ее ног джаббе¹. Раздается какой-то глухой звук – толстушка мешком падает на пол, тормозя второго нападающего. Единственный шанс.

Дейи швыряет второй кинжал не глядя, понимая, что уже не сможет его забрать, и кидается прочь, рывком распахивая окно. От удара рамы об стену стекло трескается, раня осколками, но это такие пустяки, что можно не обращать внимания. Прыжок – и она на улице. За спиной раздается злой рев, фонари тревожно мигают, но она специально кидается прочь с дороги, петляющей меж домов. Лицо и руки заливает кровь, кружится голова и сбивается дыхание, но это все не важно. Есть только одна-единственная цель – выжить. Къярш жжет руку, но она уже не видит, как на лезвии клинка на мгновение проступают чуть светящиеся буквы чужого языка.

«Будьте вы прокляты. Грязный город, мерзкая страна. Прозябающие в пустоте твари. Вы, не стоящие и слезы моей. Отрекаюсь…»

Знала ли она, что судьба совершит крутой поворот и уже спустя несколько джид беглянка официально произнесет эти слова? Что путь к заветной мечте будет открыт, но устлан отнюдь не розами? Судьба щедро одаряет своих избранников, но и испытывает их как никого другого.

Глава 2
Новые знакомства

Для того чтобы управлять миром, нет иных секретов, кроме того, чтобы быть сильным: сила не знает ни ошибок, ни иллюзий.

Наполеон Бонапарт

«Прочь-прочь-прочь», – выстукивают в голове навязчивые молоточки. Как же глупо, мерзко, противно. Ноги оскальзываются на мокрой, развороченной боями земле, и Дейи чуть не падает – едва успевает схватиться рукой за ветку дерева. За спиной пока тихо, но страх гонит вперед. Ледяные пальцы вцепились в рукоять къярша так, что побелели от напряжения.

Куда теперь идти? Что делать? Сердце бьется заполошно, дышать тяжело. Растрепанные волосы хлещут по лицу. А вот и переулок, ведущий к центру города. По нему идти или рискнуть и свернуть на главную дорогу? Не хватит ли с нее неприятностей? Дейирин опустила голову, прижавшись спиной к стене. Мокрая после дождя, та приятно холодила, позволяя разгоряченному схваткой разуму успокоиться. В тусклом свете ночных фонарей клинок зловеще отливал бордовым. Кровь. Дура, клинок нужно вытереть, иначе повяжут на первой же улице! Суматошные мысли мелькнули и пропали. Накатила апатия. Она медленно наклонилась, отрывая кусок от порванной рубашки и стараясь не дрожать от холода. Плотная ткань медленно стирала уже начавшую присыхать кровь. Не думать. Ни в коем случае не думать, иначе она останется здесь. Она убийца или жертва? Что скажут имперцы, ведь им наверняка сообщат о происшедшем.

Она была просто не в состоянии мыслить здраво, она училась сражаться, но вот убивать… убивать она не училась. Поэтому для собственного спокойствия она будет считать, что тот ублюдок просто тяжело ранен, пусть рефлексы и память подсказывают ей совершенно другое. Окровавленную тряпицу остается только сунуть в кармашек на поясе, оставлять такую улику просто нельзя. Вот только как появиться на людях с клинком наголо?

Наверное, она бы сделала куда большую глупость, вот только Провидение распорядилось по-иному. Из переулка вышел отряд из девяти человек. В полутьме особенно ярко у каждого на предплечье светились толстые гербовые браслеты². Дейи не успела даже испугаться, как почувствовала осторожную, но твердую хватку на своей руке.

Она хотела было рвануться, но внезапно сковывающий душу страх словно отступил, оставляя лишь легкий осадок и пришедшее ему на смену спокойствие. В отличие от липких грязных рук джаббе, эти руки поддерживали, не давая упасть разом ослабевшему телу. Почему так спокойно и совсем не страшно? Ведь это чужак, заставший ее с обнаженным оружием, окровавленную посреди улицы…

Но словно в ответ на ее вопросы, руки разжались, позволяя отступить на пару шагов и чуть придерживая за локоть.

– Алли, что вы делаете здесь, в такое время, с оружием в руках? – У мужчины оказался чуть хрипловатый, низкий тембр голоса и странный, немного шипящий акцент. – Вы знаете правила комендант-джиды?

Как глупо… Вот так глупо все закончится? Почему он только так любезен? – лениво переползали мысли. Почему-то не было сил открыть рот, хотя она честно пыталась. Но вырвался только тихий, надрывный стон, больше похожий на скулеж.

Ее тут же схватили за плечи, повернув, словно куклу. В неровном свете мелькнули острые скулы, нос с небольшой горбинкой и глубоко посаженные глаза. На миг показалось, словно зрачок сузился в тонкую полоску, а в следующий момент – что зрачка и вовсе нет, и глаза эти затянуты прозрачной голубоватой пленкой.

– У нее шок. Шайсс! – Тихая ругань, судя по интонации.

– Дан, кровь чья?

– Какого-то идиота, – тихое хмыканье. Откуда им знать?

– Что делать будем?

Звуки вокруг начинали расплываться, и непонятно, услышала она или просто показалось, когда в темноте раздалось тихое:

– Отнесите ко мне в дом. Неужели вы не видите, Амриш? Она не из этого народа. Жемчужина в стаде свиней…

Чье-то хмыканье. Пальцы, держащие оружие, разжимают, а ее легко подхватывают на руки… и, наконец, смыкается благословенная темнота.

Сколько она пробыла в вязком сне, трудно сказать. Она бежала по пустынной улице, раз за разом отбивалась от чужих липких рук, смотрела, замерев, на искаженное лицо бывшей подруги. «Я убила. Должна ли я была так поступить? Есть ли ответ на этот вопрос? Чего стоит чужая жизнь?» Миллион вопросов и нет ответа. Жестокий урок и тяжесть принятого решения.

Короткий росчерк неведомых рун вспыхивает перед закрытыми веками, перечеркивая сон, ломит глазницы, и ее словно выбрасывает на поверхность. Слышно собственное неровное дыхание и виден свет, пробивающийся сквозь закрытые веки. Уже день? Неужели она вчера уснула с раскрытыми шторами? Дейирин пытается приподняться, но тело не слушается, накатывает слабость и какая-то разбитость… И тут воспоминания обрушиваются лавиной. Стук в дверь и подруга. Громилы-посланцы, предательница, бой, бегство.

Теперь глаза распахиваются сами собой, и приходится их зажмурить – вся комната залита ярким дневным светом. Комната не ее определенно. И никого из известных ей знакомых – неужели этот мерзавец ее все-таки захватил? Но в таком случае вряд ли бы она находилась в таком уютном месте – строптивых рабынь и наложниц предпочитали хорошенько проучить. Пальцы невольно скользнули по телу, откидывая легкое одеяло. Она была одета в странного вида пижаму: шелковая кофта песочного цвета с длинными рукавами и мягкие узкие штаны. Как ни странно, было комфортно и не жарко. И что уж скрывать – ткань была роскошна; за всю жизнь ей, наверное, не приходилось держать такую в руках, не то что носить.

Дейи осторожно села, продолжая осматриваться. Прозрачно-зеленоватые стены, несколько больших горшков с зелеными растениями, прикроватный столик, два кресла у стены и высокий комод. Строго, дорого и просторно. И к тому же спальня не была безликой – вон на столике стоит небольшая ваза с одной только-только расцветающей флорецией, лежит открытая книга. Девушка не удержалась – потянулась, ухватив кончиками пальцев твердую обложку, подтягивая ее к краю столика и затаскивая книгу на постель. Впрочем, ее ожидало разочарование – язык был незнаком, имя автора ничего не говорило, но… Глаза выхватили знакомую змею в круге на форзаце обложки. Только здесь она была увенчана короной. Вернее, две змеи подпирали собой старательно прорисованный щит.

Патруль. На мгновение словно весь воздух из тела выпустили, так стало страшно. Порой стремишься к чему-то, искренне веришь – вот оно-то будет к лучшему! А потом достигаешь предела и не решаешься шагнуть за черту. Стремилась к имперцам? Добро пожаловать! Патруль ее подобрал и, судя по всему, обвинения предъявлять ей не будут. Если, конечно, у имперцев нет привычки сначала дать своим пленникам расслабиться в роскошной обстановке и растерять последние мозги. «Судя по прошлой ночи, мозгов у тебя не больше, чем у этих амбалов». На мгновение накрыла дурнота и отпустила. Вместо страха и отвращения нахлынуло какое-то радостное предвкушение, какое она не испытывала с того момента, как мать вручила ей отцовский клинок, торжественно разрешив пользоваться настоящим оружием.

Мягкие золотистые лучи разбегались по комнате, заставляя довольно жмуриться, подставляя им лицо. Спокойно. Свободно. Безопасно. Не хотелось ни о чем думать, лишь отринуть все заботы, улыбнуться, не ощущать больше давящей тяжести на сердце. Новый день и новая жизнь. Безграничная красота мира, которая, кажется, теперь, после смертельной опасности, ощущалась еще ярче.

Дейирин покачала головой, улыбнувшись. В окне отразился смутный силуэт. Среднего роста, стройная и подтянутая, даже жилистая – благодаря тренировкам – фигура, не по-девичьи резковатые черты лица и ее гордость – багряно-алые с золотистыми проблесками волосы, наследство от матери.

Интересно, ее радушные хозяева придут поинтересоваться своей нежданной гостьей, или ей предстоит выйти к имперцам самой? По коже невольно пробежали мурашки и заледенели пальцы. В дверь осторожно постучали и, дождавшись от нее ответа, вошли. Молоденькая девушка, наверное, лет семнадцати на вид, присела в поклоне.

– Алли, ясного утра. – На румяных щеках появились очаровательные ямочки. Девушка была явной имперкой – светлая кожа, большие глаза, светлые, почти золотистые волосы – для Райлдорта оттенок просто немыслимый. – Меня зовут Линья и, мне велено вам помочь и проводить к завтраку. – Она словно светилась от гордости за такое важное поручение.

Дейи поймала себя на мысли, что девчушка понравилась с первого взгляда. Светлая настолько, что от нее буквально исходили доброта и тепло. Не то что женщины юга, где в последней оборванке было столько высокомерия, сколько не сыщешь в иной госпоже.

– И тебе ясного утра, – ответила на общеимперском с легким акцентом. Как же хорошо, что она не поленилась его выучить еще два года назад. Заметив легкое удивление служанки, Дейи невольно улыбнулась в ответ. – Мое имя Дейирин. Благодарю, что позаботились обо мне, Линья. А почему ты обратилась ко мне «алли»? Это что-то значит? И не удивляйся так – ваш язык я выучила еще в начале войны. Моя мама – слова давались с трудом – считала, что знания никогда не бывают лишними.

– Ваша мать мудрая женщина, – тепло улыбнулась служанка в ответ. И на эстари показалось, что эта девушка неизмеримо умнее и проницательнее, чем хочет казаться. Или это просто приобретенная паранойя? – Вы очень хорошо говорите на нашем языке для человека, у которого не было практики. А «алли» – это обращение к девушкам незнатного происхождения. Позвольте, я помогу вам одеться.

Какая быстрая! Дейирин невольно тихо рассмеялась, заражаясь льющимся от собеседницы энтузиазмом. Платье было подобрано по имперской моде. И тот, кто этим озаботился, обладал превосходным вкусом. Светло-голубое, с серебристым шитьем, оно великолепно подходило под цвет глаз. Узкая сверху юбка расширялась солнцем к низу, а лиф переходил в легкую воздушную тунику. На плечи служанка набросила шаль. Кроме того, Линья оказалась изрядной упрямицей и вместо обычной косы заплела-таки волосы в какую-то сложную прическу, возмущенно заявив, что «не позволит такую красоту прятать».

Всего несколько шагов до высокого, вставленного в дверцу шкафа зеркала. Дейи почувствовала, как на миг ушел пол из-под ног. Слишком дорого. Слишком роскошно. Она в жизни никогда не носила ничего подобного! Но ей понравилось. Эта девушка в зеркале не была забитой «байстрючкой», почти бесправной и бессильной. Во взгляде, жестах, осанке вдруг появилась сдержанная уверенность в себе и своих силах.

– Лини, спасибо! Ты просто чудо! – Она порывисто шагнула к девчушке, крепко ее обнимая, и только тут заметила острые ушки, выглядывающие из-под копны волос. Подавив недостойный порыв тихо взвизгнуть – исключительно от восторга, – Дейирин осторожно протянула руку, коснувшись нервно дернувшегося уха.

Лини тихо фыркнула, блеснув глазами, и осторожно высвободилась.

– Алли никогда не видела альвов? Впрочем, ведь на вашем материке их нету. – В глазах альвы вдруг проскользнуло тенью нечто, и Дейи внезапно поняла, что ее вряд ли можно назвать «девчушкой», если легенды правдивы.

– Прости, Лини, – отозвалась смущенно. – Я не сдержалась и повела себя глупо. Просто ты… – так трудно бывает подобрать слова! – ты как сказка, понимаешь? Чудо, мечта, вдруг ставшая явью.

– Надеюсь, что все ваши мечты осуществятся столь же легко и быстро, алли Дейирин. – Маленькая ладошка накрыла ее ладонь. – Идемте, высокая госпожа ждет вас.

– Лини, постой!

Что еще за госпожа? Она думала, что ее сейчас, наконец, проводят к офицеру патруля, который ее наверняка сюда и принес. Вот что значит растеряться в незнакомой обстановке, даже спросить ничего не успела.

– Вам не стоит тревожиться, Дейирин. Обращайтесь к госпоже «дана». Представится она вам сама. Сейчас вы в доме госпожи, и вам совершенно ничего не грозит.

Может быть, было глупо вот так поверить совершенно незнакомой нелюди, но Дейи чувствовала к ней странное доверие. Магия? Вряд ли. Мать всегда говорила, что от чужеродной магии она защищена неплохо, и не верить ей причин нет. Да и к чему имперцам применять к ней магию? Она не настолько важная персона, чтобы ради нее разыгрывать подобный спектакль.

Хотя, конечно, странно, что приняли ее так роскошно. Платье действительно было великолепным, но чем дальше, тем более неловко она себя чувствовала. «Лучше уж мундир», – мелькнула предательская мыслишка. Мундир… Чувство принадлежности, ощущение защищенности. Осознание себя частью огромного единого механизма. Не важно, будь то армия, служба внутреннего порядка или отдельный отряд. Воспитанная в стране, где одна принадлежность к женскому полу стала для нее символом унижений и разбитой жизни, она мечтала все изменить. Хотя платье все равно прекрасно. Удивительно, насколько раскованны, наверное, имперские женщины. Неужели все слухи правдивы?

Дом неведомой госпожи оказался прекрасен. Высокие потолки, светлые тона, много зелени. То незримое величие в простоте, что отличает людей, искренне уверенных в себе и своих поступках, обладающих чувством собственного достоинства и глубокого покоя. Ох! Тут еще и охрана на каждом углу. В душе начали зарождаться смутные подозрения. Женщина в армии? Достаточно знатная и занимающая явно высокое положение в командовании. Неужели…

Додумать мысль она просто не успела. Высокие резные двери с растительным орнаментом распахнулись, открывая взгляду не слишком большой, вполне уютный зал. За круглым столом, заставленным блюдами, сидела одна-единственная женщина, которая быстро вскинула голову и плавно поднялась при их появлении.