Kitobni o'qish: «Брат»

Shrift:

Глава 1

1

Из подъездного окна на грязный пол падали утренние лучи света. Светло-голубая краска, покрывающая стены наполовину, облупилась. Детишки, в ожидании родителей, ковыряли краску, крошили ее на пол. Мужчина ранним утром вышел в подъезд покурить. Запах мочи бил в нос, но уже не так сильно. Некоторое время назад повадился ходить спать на лестничную клетку человек без определенного места жительства. Естественно, мыться ему было негде – от него провонял весь подъезд. Мужчину несколько раз прогоняли. Больше он не приходил: нашел другой подъезд, наверно. Запах потихонечку выветривался.

Молодой мужчина был рад этому, но, с другой стороны, боялся: соседи начнут просить его не курить в подъезде. Многие уже косо смотрят. По вечерам он начинает ходить на улицу, благо идти недалеко: он живет на первом этаже. Только вот погода еще не стала настолько теплой, чтобы курить на свежем воздухе. По крайней мере, в такую рань на него никто не будет смотреть с недовольным видом. В это время еще все спят.

Мужчина задумался о своих делах. Подумал о жене, с которой все же получилось наладить отношения, хотя они были на грани развода. Его мысли прервал звук захлопывающейся двери на верхних этажах. Следом послышались быстрые шаги, переходящие в бег. Судя по звуку, кто-то перескакивал через лесенки.

– Сашок! – Сосед Костя с последнего этажа, глаза выпучены, ноздри раздуваются. – Срочно бери что-то из дома и побежали мужика от собак отбивать.

У соседа в руках была хлопушка для белья. Он проговорил все на бегу и тут же скрылся. Александр бросил на пол недокуренную сигарету, не затушив. Побежал в квартиру. Его теща занималась скандинавской ходьбой, оставляла лыжные палки возле прихожей. С тещей у Александра были хорошие отношения, но палки всегда мешали, было желание их выбросить назло, чтобы не оставляла под ногами. Сегодня они были как нельзя кстати. Он схватил сразу две.

Сергей выбежал из подъезда. Костя смог отогнать собак от мужчины, но они не уходили. Кружили поблизости и по очереди делали выпады в сторону людей. Александр бегом преодолел расстояние от подъезда, издавая страшные звуки. Он хотел напугать собак, для этого бежал и размахивал палками из стороны в сторону. Кричал матом, рычал, выкрикивал, как ему казалось, устрашающие звуки. Собаки разомкнули кольцо, Александр смог подойти к пострадавшему. Они с соседом стали с двух сторон от лежащего мужчины и продолжили отгонять собак. Несмотря на численное превосходство, собаки все же начали отступать. Лишь один пес сделал попытку броситься и получил палкой по голове, правда вскользь, но и этого хватило.

Молодой мужчина постанывал. Костя присел посмотреть, насколько все серьезно.

– Браток, все хорошо будет, держись! Моя уже скорую вызвала. Потерпи, браток. Ты говори что-нибудь. Как зовут тебя? – спросил Костя.

Александр продолжал кричать и размахивать палками, чтобы у собак не возникло мысли вернуться. Вся одежда пострадавшего разодрана в клочья, прокусов не было видно, вытекло слишком много крови. Она смешалась с грязью и покрывала все тело. Мужчина стонал, не отвечал на вопросы. Александр взглянул на парня и сказал Косте – специально громко, чтобы и парень услышал, надеялся морально поддержать:

– Повезло мужику: горло цело – значит, жить будет. Собаки умеют убивать, сразу в горло метят. Крови много. Довезут до больницы и переливание сделают. Главное, чтобы твари эти не вернулись.

– Слышал, браток? Горло цело – значит, жить будешь. Сашок, – повернулся на соседа, – может, нам его перетащить к подъезду ближе? Там оборону легче держать будет.

– Не надо, Костян, не стоит его трогать. Еще хуже сделаем вдруг, – сказал Александр.

Костя повторял пострадавшему, что скорую уже вызвали, вот-вот прибудет помощь. Непонятно было, воспринимал он их речь или нет. Мужчина продолжал стонать, главное – жив. Пока что.

Не было ясно, сколько прошло времени. Мужчины сняли с себя одежду и прижимали ее к телу в надежде замедлить кровотечение. Параллельно разговаривали со стонущим мужчиной. Когда послышалась сирена скорой помощи, внутреннее напряжение спало, помощь подоспела вовремя.

2

Полуденное солнце отсвечивало от экрана плазменного телевизора, картинка засвечивалась. Полуневидимый кадр сменялся, задерживаясь не больше чем на три секунды. Палец нажимал на клавишу пульта, целлофановая упаковка шуршала. Местный канал, новости – палец остановился. С экрана смотрела серьезная брюнетка, крупным планом. Волосы убраны в пучок, ни одна волосинка не торчала, губы поджаты, брови – слишком тонкие – взмывали вверх, когда она говорила.

– Перейдем к частным происшествиям нашей области. – Дикторша в черном пиджаке на секунду опустила глаза в бумаги на столе. – Четыре дня назад утром в Первомайском районе стая уличных одичавших собак напала на тридцатичетырехлетнего мужчину. Пострадавшим оказался Меньшов Филипп Владимирович, кинолог. Филипп Владимирович был вынужден выйти на работу рано, когда на улице еще не было прохожих. Точно не ясно, как произошло нападение, очевидец Табаков Константин Вячеславович, жена которого вызвала скорую помощь, увидел происходящее в окно своей квартиры. Криком разбудил жену и побежал с хлопушкой от белья отгонять собак от пострадавшего. На первом этаже встретил соседа Кузнецова Александра Борисовича – мужчина вышел покурить в подъезд – он также присоединился к спасению Филиппа Владимировича. – Дикторша повернулась в правую сторону, включилась другая камера. – Константин и Александр героически кинулись на подмогу незнакомому для них человеку, почти сразу отбили пострадавшего, тот был в сознании, но не мог связно говорить, а только стонал. Мужчины были рядом с пострадавшим до приезда спасателей, снимали с себя одежду, прижимали к ранам в надежде уменьшить кровотечение. Серьезность ран оценить они не могли. Грязь, кровь, лоскуты тканей не давали понять тяжесть повреждений. Собаки после бегства не вернулись. Спасители рассказали, что на Филиппе вообще не было целой одежды, хотя на нем, судя по остаткам, была плотная верхняя одежда, никто не может сказать точно, насколько долго собаки рвали несчастного.

Как позже оказалось, покушение на жизнь человека уже случались в этом районе. За неделю до этого школьницу собаки окружили на детской площадке, девочка почти целый час просидела на тренажере типа «шведская стенка», криком прося о помощи. Происходящее увидела пенсионерка, которая возвращалась с почты домой. Она поспешила в свою квартиру и вызвала спасателей, а затем вышла на балкон и перекрикивалась с девочкой, чтобы успокоить несчастную и сообщить о вызванной помощи. Сама подойти помочь она побоялась, справедливо рассудив. Девочка физически не пострадала. До этого собаки пытались напасть на женщину, идущую из магазина домой, их отогнала группа мужчин, стоявших недалеко, собаки успели лишь разодрать пакеты и унести в пастях часть продуктов. Им повезло: вовремя помогли прохожие, Филиппу Меньшову нет…

Картинка погасла на секунду, появился другой канал. В передаче рассказывалось о личной жизни и работе некогда известной актрисы, начинавшей свою карьеру еще с черно-белых фильмов. Безмолвные отрезки из фильмов сменяли друг друга, даже начали появляться цветные картинки. Голос за кадром комментировал и дополнял увиденное подробной информацией.

– Че ты переключил? Там про тебя рассказывают. – Степан повернулся через плечо с поднятыми бровями вверх.

– Позорят там меня! Фамилию исковеркали. Меньшов! Вообще-то мы, братец, Меньшиковы. – От гнева ноздри раздулись в стороны как крылья, между бровями появились складки. – Так еще и на всю область сказали, что я кинолог. Вот смеху-то! Кинолога искусали собаки. Ты же знаешь, что многие думаю, якобы кинолог – это как факир, который может загипнотизировать любую собаку. Раз меня покусали, значит, я бездарность.

Филипп кривя лицо сложил руки на груди в знак протеста. Степан вздохнул и отвернулся от брата. Он предупредил начальника, что приедет на работу позже: надо забрать брата. Каким-то образом его упрямый братец выписался из больницы, когда та даже еще не работала. Степан попытался напрячь память, в голове была информация, что выписка начинается в двенадцать дня, в любой больнице. Брата он забрал почти в семь часов утра. Можно было не удивляться: Филипп может достать кого угодно. Хотя его не удивит, если его неугомонный братец просто сбежал из больницы или достал всех до печенок, и его даже попросили уйти. Лицо Степана тронула улыбка. Представил, как после ухода брата весь персонал больницы хлопали в ладоши и обнимались со слезами счастья на глаза. Хорошо, что он стоит спиной к Филиппу: не надо объяснять свою улыбку. Сейчас они дома, брата надо кормить. Хлеб, сливочное масло и две кружки уже стояли на стойке посередине кухни. Степан нарезал сыр и свежий огурец.

– Ты сам сказал: у тебя не было шансов. – Степан кинул в рот кривой кусок огурца и начал жевать. – Или они одичали, или в стае была течная сука. Так что, я думаю, твоя репутация не пострадает. Тем более ты довольно известный кинолог, многие знают твой профессионализм. Сарафанное радио работает лучше, чем какие-то новости. Кто вообще их смотрит? Мне кажется, я ни разу этот канал не включал.

– Да ты и на социальные страницы заходишь раз в неделю. Да, радио работает хорошо, – недовольно продолжил Филипп, – люди ко мне обращаются, заказов много. Но мне не хочется портить о себе мнение. В этой схватке я не смог бы выйти победителем в любом случае. Это знаю я, а другие грамотные заводчики будут думать – я бездарь. Мне ни в ветеринарном колледже, ни на курсах кинолога не рассказывали, как отбиваться от стаи собак в составе девяти злющих морд.

Меньшиковы Филипп и Степан были братьями-близнецами. Филипп старше на целых двадцать две минуты, до произошедшего с ним несчастья во время ссор с женой скитался по съемным квартирам и комнатам. Отчего дома у них не осталось: продали двухкомнатную квартиру, которую они получили после смерти родителей, деньги поделили пополам. Его брат Степан был человеком рассудительным и дальновидным, к этому моменту скопил небольшую сумму денег. На нее и деньги от продажи смог купить достаточно большую однокомнатную квартиру и обставить ее частично мебелью, остальное появилось со временем. Широкий длинный коридор вместил огромный шкаф на заказ. В него поместились почти все вещи Степана, поэтому в комнате стояла стенка, комод и огромная кровать с прикроватной тумбочкой и журнальным столиком. На кухне гарнитур со встроенной техникой, барная стойка и раскладывающийся диван. Был еще большой балкон на кухне. Вопреки традиции Степан не захламил его якобы нужными вещами, а оборудовал как дополнительное место для отдыха. На заказ сделал раскладывающееся кресло и столик с дополнительными выдвигающимися плоскостями. У стены напротив кресла – небольшой шкаф. В нем лежали редко используемые вещи: двухместная палатка, коньки, шуруповерт, ласты и маска для плавания.

Филипп ко времени продажи семейного гнезда был уже два года женат. Денег хватило на первоначальный взнос по ипотеке на приобретение двухкомнатной квартиры. Только вот жизнь семейная не задалась, хоть Филипп и надеялся воссоединиться. Жена в очередной раз обвинила мужа в постоянном отсутствии дома, нежелании заниматься детьми, помогать по дому и нехватку внимания к супруге. Причем не беспочвенно. Конфликт был не первый, изгнан из дома Филипп был уже в который раз, правда, в последнее время такое случалось реже, чем обычно. Он честно после каждого вымоленного прощения старался быть примерным отцом и мужем, первое время даже получалось, но в конце концов они возвращались к самому началу. Все были уверены: после рождения дочери молодым родителям некогда будет думать только о себе, оказалось – наоборот. Они не побоялись в таких отношениях завести второго ребенка. Стоит заметить: несмотря на вышеописанное, завести еще одного ребенка было взвешенным решением. В чем эти двое были похожи, так это в любви к детям. Последнее не помешало жене Филиппа продолжать периодически выгонять мужа из дома. Такие отношения.

Когда случилось нападение собак, Филипп был на грани возвращения домой, однако после случившегося несчастья попросился пожить к брату. Объяснил это тем, что не хотел пугать дочерей и жену своим истерзанным видом, а за комнату нечем платить.

Степан подозревал, что Анжела, жена брата, сама не пустила его домой. Брат действительно сел ей на шею в бытовом плане, ей было тяжело одной со всем справляться, а тут еще ухаживать за ним. Степан считал, это говорит о ее плохом отношении к мужу, хотя в бытовом плане часто вставал на сторону жены, впрочем, старался не показывать этого, как и того, что считает: будь у его брата другая жена, может, он и не бежал бы из дома. В любом случае в тяжелый момент проверяются на прочность отношения. При искренней любви она несмотря на все трудности забрала бы его домой. При таком переломном моменте возникает настоящее опасение за жизнь дорогого тебе человека, обиды в подобные моменты уходят на второй план. Возможно, Филипп был не прав в том, что считал их очередное расставание временным. Может, Анжела не блефовала в намерениях, тогда с чего бы ей помогать Филиппу и обслуживать, пока тот на больничном? В таком случае Филиппу стоит подать на разделение имущества. Все-таки туда внесли деньги от продажи отчего дома, не должен Филипп остаться жить на улице, это будет нечестно. Несмотря на то, что Филипп и Степан братья, последний не обязан пускать на постоянное место жительство брата. Только временная помощь, большего Степан предложить не мог.

Степан взял в руки телефон. Последние несколько дней ему поступает много звонков с неизвестных номеров. Привычки отвечать на такие звонки он не имел, поэтому просто игнорировал или скидывал. И вот снова три пропущенных.

– Как раз на днях в кои-то веки решил полазить по социальным сетям, наткнулся там на несколько постов местных групп. – Степан достал тарелку, переложил сыр и огурец на нее с разделочной доски. – Там люди рассуждали о том, что собак сейчас развелось слишком много и это опасно. Так разразились целые споры о произошедшем и о судьбе собак. Многие не стесняясь рассказывали, что стая не переживет зиму и большинство умрет. Скандал был нешуточный. Как ты думаешь, их надо отстреливать? Только ответь не как потерпевший, а как кинолог.

– Возможно, и надо. – Филипп встал с разобранного дивана на кухне, Степан поселил брата тут. – Если в это время у стайной суки была течка, достаточно отловить и кастрировать самцов. Если нет, значит, они одичали и, возможно, я не последняя жертва. Тогда их надо или поселить в собачий приют, где они будут почти всегда в вольерах сидеть, – собаку одичавшую очень тяжело социализировать – или отстрел. Отстрел кажется мне вероятнее, собачьи приюты переполнены обычными собаками, а такими неуправляемыми вряд ли люди готовы еще обзавестись. Каждую собаку, помещенную в приют, работники надеются отдать когда-нибудь в добрые руки новым хозяевам, у одичавших нет шанса оказаться дома, а у работников нет времени заниматься активно их социализацией. Если бы ты видел, сколько собак в приюте! Я же был волонтером одно время, когда не брал дополнительную работу. Ипотека, чтоб ее!.. Работники стараются как могут, пристраивают. Собак меньше не становится. Еды всегда не хватает, приходится выпрашивать денег в социальных сетях или кормить из своего кармана. Люди, которые там работают, делают это не ради денег. Нельзя найти людей, любящих собак сильнее, чем люди, работающие в приютах. Заводчики любят собак, но только породистых. Точнее чаще всего это конкретно одна порода. Они готовы лишь изредка покормить бездомную или привести корм в приют, который не подошел их собаке. И то не всегда, в основном пытаются перепродать.

– Если дикие собаки будут долго в вольере сидеть в приюте… – Степан поставил две чашки на стойку и налил туда кипятка. – …не привыкнут к людям? Они же будут видеть, как другие собаки контактируют с людьми.

– Все зависит от того, кто из иерархии был отловлен. – Филипп насыпал две ложки сахара в кружку. Степан удивился: брат в отличие от него пьет несладкие напитки. – Если попала собака с нижней ступени иерархии, с ней справиться просто. Она привыкла, что всегда есть главный. Не надо, конечно, кусать собаку за хвост и яички, как делают другие особи. Потихоньку налаживают контакт, в том числе с помощью еды. При грамотном подходе за пару недель можно значительно продвинуться.

– Колбасу кидаешь ей в вольер, и все? За две недели – дружба? – Степан сел напротив брата, хлебнул из кружки и чуть придвинул тарелку к Филиппу. – Налетай, хотел омлет сделать, яйца кончились.

– Спасибо. Подкидывать колбасу не всегда правильно. – Взял кусок черного хлеба для бутерброда, хотя раньше больше любил белый. – Они умные, многие собаки не станут так кушать. Или не сделают нужных выводов. Можно посидеть рядом с вольером и поесть ту же самую колбасу, потом кинуть собаке. Она должна видеть, что вы едите одно и то же. Собаки – стайные животные. Чтобы дома не было проблем с собакой, нужно обеспечить ей комфортное пребывание и правильное место в иерархии стаи. Собака воспринимает себя и семью, в которой живет, стаей. Кушать вместе – неотъемлемая часть поведения стаи. Они едят по очереди, но и вместе. Так и надо приучать: покушал и поделился. Собственно, поэтому даже неголодные собаки выпрашивают еду у кушающих хозяев: просто поесть вместе. Это важно.

– Этому ты учишь хозяев? Правильно ставить на место собак?

– Ты как-то жестко преподносишь. Нужно воспитывать собаку без применения грубой силы. Знаешь, чем отличается волчья стая от стаи бродячих собак? – Филипп отхлебнул из кружки и продолжил, не дожидаясь ответа: – В волчьей стае место вожака можно унаследовать, волки – семейная ветвь властвования, помимо лидирующей семьи есть подданные, так сказать. У бродячих собак нет никаких принципов. Можно сказать, это анархисты. Кто опасней и психованней – тот вожак. Нечего есть – сожрут щенков. Волки уважают старых особей, пропускают вперед себя при прохождении длинных расстояний, чтобы держаться их темпа. Собаки просто изгоняют таких, а могут и убить. Люди, которые воспитывают собаку методом кнута, не осознают опасности. Их зашуганная собака в один момент может посчитать, что у нее достаточно сил, чтобы свергнуть вожака – хозяина. Собаку должно удовлетворять ее место в стае, тогда проблем не будет. – Филипп посмотрел на свою правую руку, всю перемотанную бинтами. – Меня всегда беспокоила проблема бродячих, но, к сожалению, власти не хотят слышать.

– Теперь захотят, после такого происшествия, – утвердительно произнес Степан, – много жалоб поступило. Оказалось, у этих собак были попытки нападения, отгоняли. Женщины пишут коллективные жалобы, они же гуляют там с детьми. Страшно представить, что собаки могут сделать с маленьким ребенком. Наверно, отстрел будет.

– Возможно, не будет отстрела. К счастью, пожалуй. Я, несмотря ни на что, не хочу, чтобы они умерли. Не мы дали им жизнь, и не нам ее отбирать. Собаки поступают тем или иным образом, потому что это их природа. Нельзя, чтобы люди убивали всех, кто им неугоден. Ты же не хочешь истребления своих обожаемых букашек, хотя клещи убивают немало людей. – Филипп поднял голову, в глазах была готовность защищаться. Несмотря на причиненный ущерб, он любил собак: они не виноваты, что инстинкты берут верх. Убивать животное за то, что оно хочет жить. В любом случае не будет отстрела: отловят, стерилизуют и отпустят.

– До этого ты сказал, что лучше бы отстреливали, а теперь говоришь – стерилизация и кастрация. Толку нет от этого. – Степан сделал вид, будто брат не делал отсылку к его работе, тему не поменял. – Много собак стерилизованных, только по идее численность должна уменьшаться, а она становится все больше.

– Потому что ловят только добытчиков. Добытчики бегают по территории, попрошайничают, копаются в мусоре, чтобы принести пропитание в «ядро» или в родильное логово самок. Ты часто встречаешь беременных самок на улице? Нет. Люди ошибаются, когда думают, что стая состоит только из тех особей, которые бегают группами. Там же осеменители, они защищают место от других собак или людей. Получается, основные особи, приносящие приплод, не проходят стерилизацию. Ну и люди, которые выбрасывают собак на улицу, пополняют число бездомных. Если экземпляр стоящий, в стаю примут. На меня напало девять собак, но по факту их может быть намного больше.

– Я помню, мы как-то беседовали про это, но не помню про иерархию. Напомни, как там устроено у них.

– У собак главный – альфа. Его все боятся. Он главный осеменитель, можно сказать. Добытчики ищут еду и приносят в «ядро», есть еще патрульные, которые обходят границы владения стаи. Причем альфа назначает, кто кем будет. Иногда даже устраиваются поединки.

– Недавно услышал от одного человека на работе полную ересь, – начал Степан, – он предлагал собак отлавливать стаями и увозить в лес, мол, пусть там роют норы и сами охотятся на мышей и белок. И это человек, изучавший экологию. Неужели непонятно, какой урон лесной экосистеме могут нанести такие вмешательства людей, а это именно людское вмешательство, не своими руками, но все же. Иногда добрые поступки несут больше вреда, а на правильные просто не хватает духу, ведь каждому хочется считаться добрым человеком. Не хватает у людей смелости посмотреть правде в лицо. Ты как специалист что думаешь? Как с этой проблемой справиться?

– Ты прав, нельзя увозить в новое место обитания. Вспомни собак динго в Австралии! Не было там их в помине, колонизаторы завезли. А сколько они извели животных, у которых было мало естественных врагов! Все потому, что плодились и ели много, чтобы всю стаю прокормить. Пострадали даже другие хищники. Тасманийского дьявола почти извели. Они же одиночки, куда им тягаться со стаей собак, которые охотятся на их территории! Из-за этого тасманов теперь намного меньше стало. Многие животные сгинули безвозвратно. Вывоз не решение проблемы. Только полный отлов, а не частичный и собачьи приюты. По-другому никак. Только нужно делать все с умом. Как минимум несколько дней наблюдать за поведением, узнать, где «ядро» стаи, логово для рождения и воспитания щенят. Только когда все становится ясно, можно отлавливать. Если на улице ловить, самки так и будут плодиться. Только вот денег никто не будет на это выделять.

– Да, ты хороший пример привел про собак динго. Инвазивные виды очень сильно сокращают местное биологическое разнообразие. Только вот когда это простые обыватели говорят, далекие от этой темы, можно понять. Когда я услышал это от человека, имеющего прямую связь с нужными знаниями, немного опешил. Произошедшее с тобой произвело настоящий фурор среди общественности. Я, честно сказать, решил купить газовый баллончик после этого. Невелика защита, но все же. Ты любишь свою профессию, любишь собак. Было бы что-нибудь для защиты, пустил бы в ход? От страха хотя бы. Страшно же было? – задал Степан интересующий его давно вопрос.

– Было очень страшно, – ответил Филипп, – потому что понимаю поведение собак. Шансов у меня не было. Конечно, баллончиком бы отпугивал. От газа в глаза еще никто не умирал, а я бы отделался легким испугом. Что касается инстинкта выживания, тут каждый сам за себя.

– Живой – и ладно. – Пока разговаривали, опустошили тарелку и кружки. Степан поставил все в раковину. – Анжела звонила?

– Нет. Видимо, мы еще в ссоре. – Филипп откинулся на диван. – Она обычно сама решает, когда достаточно. Я просто удочки периодически закидываю.

– Может, мне ей позвонить? Устрою показательное выступление. Пожалуюсь, как тяжело ухаживать одному за покалеченным братом. – Степан улыбался, руки скрестил на груди. В глазах – издевка. – Может, подобреет раньше времени.

– Так и скажи, что я тебе надоел уже. – Филипп снова взял пульт и начал листать каналы. – А я ведь только полчаса у тебя. Еще скучать по мне будешь.

– Скорее, буду скучать по своему дивану, без продавленных кратеров, – усмехнулся Степан, посмотрел на недовольное лицо брата, и улыбка спала, – я не против твоего нахождения здесь, если ты думаешь по-другому. Конечно, я привык жить один, но это не значит, что я уже жду не дождусь дня, когда ты уйдешь.

– Начинаю вспоминать: мой брат – социопат. – Филипп улыбнулся, указывая пультом на Степана. – И жуткий зануда. Я легкий как пушинка, подо мной твой жутко неудобный диван даже не проминается.

– Чего?! – Степан поднял брови и продолжил со смехом: – Да я еле допер тебя до машины. Только не надо ссылаться на то, что ты просто в туалет еще не ходил.

– Че ты там пер? – Филипп засмеялся в голос. – Три метра идти.

Немного поиздевавшись друг над другом, как любящие братья, каждый занялся своими делами. Филипп лежал выздоравливал, брат собирался на работу: он всего лишь отпросился на несколько часов, а не взял выходной. Теперь у них с братом будет много совместных ужинов и завтраков, вполне успеют обсудить все что хочется.

3

Степан работал акарологом, или, как брат его называл, «повелителем букашек». На улице была середина апреля, ночью температура не опускалась ниже нуля градусов. В это время клещи просыпаются и начинают активно атаковать. Работа уже через пару недель начнет кипеть не на шутку. Трудные рабочие будни наступят уже с сегодняшнего дня, по правилам не нужно ждать распространения клещей, чтобы начинать с ними бороться. Работать вразвалочку до октября не получится.

Степан и Филипп – сыновья двух обычных людей. Их отец, Меньшиков Владимир Михайлович, работал механиком на автостанции, был мужчиной спокойным, излишне сдержанным. Мать, Клавдия Викторовна, – воспитательница в детском саду. Несмотря на блат в детском саду, ребята, как и все, стояли наказанные в углу за провинности, были руганы и сидели, изнывая от безделья на стульчике наказания. Отвечать за проступки приходилось так же, как и всем. Клавдия Викторовна сыновей не выделяла, считала, на работе Филипп и Степан просто дети. Семьей они становились, когда выходили за ворота детского сада. Баловался в основном Филипп: задирал других ребят из группы или даже кусался. Степан большую часть времени проводил возле животного, закрепленного за определенной группой. Сейчас в садах нет живого уголка, почему-то запретили.

В их детстве в каждой группе живой уголок отделял маленький декоративный заборчик, за которым находилось жилище животного. Со всех сторон жилище было обставлено живыми цветами, которые воспитатели давали по очереди поливать детям. Таким образом проходило знакомство с животным и растительным миром. В средней группе воспитательница очень любила ставить в воду листик бегонии и показывать, как постепенно растут корешки. Самые назойливые начинающие биологи собирались стоять весь день смотреть в банку, чтобы увидеть, как происходит рост. Только вот то обед дадут, то интересная игра… в общем, тяжелая судьба детсадовца не позволяла им полностью увидеть весь процесс.

В яслях у них стоял аквариум с рыбками, кормили дети их по строгой очереди. Тогда Степан еще не оценил в достаточной мере живой уголок. Когда после яслей перешли в младшую группу, под опеку группе досталась сухопутная черепашка Алиса. Ее содержали в аквариуме. В одной части из веток был сооружен шалаш, посередине – глубокая чашка с водой, подкопанная в песок, с другой стороны – большой камень, над которым располагалась лампа. Воспитатели иногда выносили черепаху на прогулку, дети ходили за черепашкой по своей территории. Воспитатель следила, чтобы животное не хватали и не мучили. Степан вечером подробно рассказывал маме обо всех передвижениях животного за день.

В средней группе подопечным Степана стал волнистый попугай. Юный биолог пытался весь год научить Жулика – так звали попугая – хоть одному слову. Жулик упорно отказывался поддаваться дрессировке. Степан сделал вывод, что птица глупая, и с холодным сердцем ушел в старшую группу, хотя предыдущие расставания проходили тяжело. Жулик разочаровал юного ученого. В старшей группе Степан наблюдал за Снежком, белым кроликом. Снежок ел много и много какал. Ребята с улицы приносили много травы, кролик с удовольствием съедал все предложенное.

Из-за этого у Степана в следующем году прибавилось много проблем и забот. В подготовительной группе предметом внимания Степана стала морская свинка Люська. Люська была свинка породы селф, полностью белая с черными, как бусинки, глазами. В первый же день дети пришли с прогулки с огромными охапками травы с площадки. Воспитатели объяснили детям: так много Люське не надо еды. Пары травинок достаточно. Детишкам было все равно, а бедный Степан целый год охранял клетку от желающих покормить несчастную Люську. В ход шло все: хлеб, вареная картошка, выловленная из супа, кусочки тефтелей и даже сырники. Когда время садика закончилось, Степан вздохнул с облегчением.

Филиппу было некогда изучать животных. Если в яслях хоть как-то можно отдыхать: кусать других детей, бегать беспричинно и показывать язык, то уже в младшей группе лафа закончилась, настало время строить серьезные отношения. Первая его детсадовская жена Анжела (кто бы мог подумать, что они действительно поженятся) пыталась обуздать гуляку. Ходила с Филиппом на прогулках только за ручку, стоило отпустить, как тот с криками «я на лаботу» убегал катать с другими мальчиками машинки или играть в мяч. Бедная Анжела оставалась одна с тремя голенькими пупсами, грустно переодевала их в разные платья.

В средней группе Филипп ушел из семьи. Разлучница Каринка подкармливала горе-мужа кусками белого хлеба, который якобы брала себе. Когда погода позволяла, Каринка готовила куличики из песка для мужа, пока тот ходил зарабатывать деньги (срывал листья с сирени). После обеда чета ходила по магазинам и сорила деньгами. Со стороны казалось, будто у этих отношений хороший шанс на светлое будущее. Оказалось, сердцу не прикажешь. В старшей группе Филипп вернулся в семью к Анжелке и их детям. Оба повзрослели и набрались опыта. Отношения складывались лучше, чем в первый раз. Беда пришла откуда не ждали. Филипп заболел накануне новогоднего утренника, и Анжелка-предательница танцевала с другим. Кое-как еще несколько месяцев пара просуществовала, потом было тяжелое расставание. Окончательно разочаровавшись в любви, Филипп так и не завел новые отношения в подготовительной группе. Когда Клавдия Викторовна рассказала коллегам о том, что ее уже взрослый сын женится на Анжеле, все по-доброму смеялись. Жаль, что их отношения такими же и остались.