За спиной остается привычный смешанный лес, выхолощенный начисто грибниками и собачниками, с трех сторон задушенный коттеджными поселками и дачными участками. Лес реденький и иссохший, давно лишившийся ручья, скрипящий по ночам поваленными соснами.

Делает шаг вперед и полной грудью вдыхает золотую осень.

Середина леса скинула летний наряд и обрядилась в осень так стремительно, словно только и ждала этого момента.

Из чащи доносится звук колокольчика.

– Не пойду! – кричит. – Замотают, блуждать буду сколько? До зимы? У меня времени нет!

– Зачем тебе время? – смеются из ветвей. – Разве оно здесь есть?

– Есть конечно. Времена года меняются, а с ними вы все. Я видел. Слышал. Чувствовал.

Ветер крепчает, поднимает с земли охапку листьев.

– Ты не видел, не слышал, не чувствовал! – голоса повсюду. – Не ходи к Эрле.

– Но почему?

– Эрле не велел!

– Эрле тебя прогнал!

– Он бы не прогнал меня, лжете, лжете! – знает, нельзя слушать, закрывает ладонями уши, как в детстве, жмурится, на танец листьев не смотрит, чуть не плачет.

– Эрле велел тебе убираться!

– Ты больше не нужен Эрле!

– Глухой, слепой, тупой!

Еще что-то кричит им в ответ, а в горле сухо, и землей забито, земля летит в рот, в глаза, ветер буянит, моросит холодный дождь, остро выбивая дробь каплями по лицу…

– Ну, хватит! – кто-то рывком поднимает за локоть.

Понимает, что последние минуты сидел на земле, лежал на земле, был в земле и в ней бы и остался.

Смотрит.

У незнакомца высокий рост, длинные волосы – рыжие, сентябрьские, – и пронзительно-серые глаза, цвета сумрачного неба.

– Ты кто?

– Я Листвен.

– Ты Стражник, да? У тебя одежда Стражника. Эрле носил такую же. Где Эрле?

– Я Стражник. И я велю тебе идти домой.

– Я не пойду! Мне надо увидеть Эрле.

Сжимает кулаки, под ногтя

Bepul matn qismi tugadi. Ko'proq o'qishini xohlaysizmi?