Kitobni o'qish: «Рутинная процедура»

1. Приятные хлопоты

Эмма Вальц была на седьмом небе от счастья. Через две недели она выходит замуж за самого замечательного человека на свете – Грега Адамса! За эти две недели предстояло столько всего сделать! Она уже определилась с главной цветовой темой – кремовый цвет с редкими и сдержанными золотыми акцентами. Платья, занавески и скатерти уже были заказаны. Подарки для гостей тоже. Но ещё оставалось столько важных деталей: посуда и серебро на стол, всевозможные цветы (Эмма очень любила цветы, и на её свадьбе обязательно должно быть море цветов), столик и книга для пожеланий гостей и ещё всякая мелочёвка.

Эмма долго не могла решить, менять ей фамилию или нет. Уж очень ей нравились обе фамилии: Вальц и Адамс.

– Значит не меняй, – предложил Грег, – тогда у нас в семье будут обе фамилии.

И всё-таки, взять фамилию мужа – в этом было что-то романтическое. Эмма решила, что она решит этот вопрос в последний момент.

А главное, они запланировали изумительное свадебное путешествие – посетить Карибские острова на частной яхте. Это не какой-нибудь круиз на пароходе в толпе туристов. Нет, их ждала небольшая частная яхта, зафрахтованная вместе с командой только для них двоих. Для этого путешествия нужно было пройти медосмотр и сделать кое-какие прививки. В общем, предстояли весьма хлопотные две недели, но это были очень приятные хлопоты.

Только один момент не вызывал у Эммы восторга, и она протянула с ним до сегодняшнего дня. Ей предстояла гастроскопия пищевода и желудка, потому что в тех местах, которые они собирались посетить, водилась вредная бактерия, которая любила атаковать стенки этих органов, если там были повреждения или воспаления. Прививка против этой бактерии была довольно болезненная, потому врачи рекомендовали сделать сначала гастроскопию для обнаружения таких повреждений. В случае здоровых пищевода и желудка, прививку можно было не делать.

Гастроскопия – процедура не из приятных, поэтому её делают под наркозом. Эмма, будучи очень здоровым человеком, никогда не была под наркозом, и сама идея отключиться и совсем ничего не чувствовать её нервировала. Грег уже сделал эту процедуру и жизнерадостно отрапортовал:

– Закрыл глаза, открыл глаза, полчаса как не бывало, и результат готов.

Он даже показал ей фотографии здоровых розовых стенок своего пищевода.

Эммины родители (микробиологи-инфекционисты по профессии) прочитали ей лекцию о вреде этой бактерии и о пользе гастроскопии.

Утром в день процедуры Эммина мама заехала к ним, чтобы отвезти Эмму в поликлинику. У Грега было важное совещание на работе, которое он не мог пропустить.

– Я могу и забрать Эмму, если ты занят, – предложила мама.

– Не надо, я сам её заберу. К тому времени я уже закончу свои дела и как раз буду в тех краях.

– Удачи, – Грег поцеловал Эмму и пошёл к двери.

– Тебе тоже, на твоём совещании, – ответила она.

До отъезда Эмма и её мама успели выбрать по каталогу букеты для лестницы и праздничного стола.

По дороге в поликлинику мама ещё раз объяснила нервничающей Эмме, какая простая это процедура – гастроскопия, какой короткий будет наркоз – всего полчаса, и что рядом с ней всё это время будет находиться специальный врач – анестезиолог, который неотрывно будет следить за её состоянием.

В поликлинике она помогла Эмме пройти регистрацию, обняла её, пожелала удачи и уехала.

Улыбчивая медсестра с ямочками на щеках проводила Эмму в кабинет и указала на медицинское кресло.

– Устраивайтесь удобно. Сейчас подойдёт анестезиолог и подготовит вас к процедуре.

Медсестра пошуршала какими-то инструментами и вышла. Было тихо. Уютно урчал кондиционер, и за спиной Эммы, в коридоре, приглушённо раздавались чьи-то шаги и голоса, типичные звуки поликлиники.

Эмма, от нечего делать, оглядела комнату. Как и все медицинские кабинеты, эта комната старалась выглядеть жизнерадостной. По стенам висели красочные и умиротворяющие пейзажи. Например, в кабинете Эмминого дантиста это были большие фотографии красивых мест, а тут были рисованные картины. Рядом с окном, если сильно повернуть голову, было видно большое зелёное растение, а с другой стороны окна стояла этажерка с книгами, папками и журналами. На её верхней полке стояли фарфоровые статуэтки, изображавшие врачей. Многие были в смешных позах или с забавными выражениями лиц. Явно, хозяин кабинета их коллекционировал.

За спиной Эммы отворилась дверь, и в комнату вошёл энергичный седеющий врач.

– Эмма Вальц, если не ошибаюсь? – он протянул руку. – Я Доктор Браун, Ваш анестезиолог.

Он придвинул стул и сел рядом с Эммой.

– Это Ваш первый наркоз?

– Ага.

– Волнуетесь? – он тепло улыбнулся.

– Немного.

– Понятное дело. Если Вас это немного утешит, у меня очень богатый опыт, 30 лет. Процедура Ваша самая что ни на есть рутинная, простая и короткая. Никаких аллергий у Вас нет, организм молодой и здоровый, никаких трудностей не предвидится. Это полный наркоз, то есть Вы ничего не почувствуете и ничего не будете помнить. Просто закроете глаза, тут же их откроете, и всё уже готово.

Он начал присоединять к Эмме датчики, трубки с кислородом и пояснять, что он делает:

– Вот эта штука измеряет концентрацию кислорода в крови. Эти датчики будут следить за Вашим сердцем. Вот этот за дыханием. Всё вместе поможет мне следить за состоянием Вашего организма и поддерживать оптимальный наркоз. Какие трудности могут возникнуть, теоретически? Номер один – аллергическая реакция. С учётом полного отсутствия у Вас аллергий, шансы на нездоровую реакцию на наркоз у Вас ничтожно малы. Но даже в этом случае у меня всё под рукой, чтобы справиться с такой ситуацией. Номер два – остановка сердца. Что бывает крайне редко даже у людей с больным сердцем. Тем не менее у меня всё под рукой, чтобы преодолеть и эту трудность. Это всё. Так что беспокоиться Вам не о чём.

Он закончил присоединять датчики и шприцы и пощёлкал какими-то приборами.

– Эмма, что Вы ели и пили сегодня на завтрак?

– Ничего. Мне было сказано ничего не есть и не пить.

– Отлично, – анестезиолог подмигнул Эмме, – я знаю, что Вас уже спрашивали об этом при регистрации, просто я обязан был спросить Вас ещё раз.

Он подсоединил к Эмме капельницу.

– Это физиологический раствор, чтобы Ваш организм не страдал от жажды. …Ну вот, всё готово. Как только придёт Доктор Грэхем, мы начнём. …Эмма, я слышал, что вам предстоит свадебное путешествие, это правда?

– Да.

– Когда свадьба?

– Ровно через две недели.

– Поздравляю! А куда вы поедете, если не секрет?

– Карибы. На частной яхте.

– Ох! И зачем я только спросил! Теперь я буду Вам завидовать.

– Я и сама себе завидую, – Эмма улыбнулась.

– Вы уже определились с маршрутом?

– Мы начнём в Пуэрто Рико, а там по..

…

2. Пробуждение

Когда Эмма открыла глаза, в комнате было приглушённое освещение и тихо. Она сладко потянулась. Свет сделался ярче. В комнате никого не было. Эмме было хорошо и уютно. В ожидании врача или медсестры она осмотрелась. Ей понравился строгий дизайн этой комнаты. Плавные линии, никаких острых углов. Всё дышало чистотой и функциональностью. Комната была выдержана в кремовых и светло-серых тонах. Это были её любимые цвета.

Раздалось тихое жужжание, и к Эмме подъехал механизм, больше всего похожий на робота. Он тоже был приятного кремового цвета. Робот начал деловито отключать от Эммы датчики, трубки и капельницы.

“Какая продвинутая поликлиника, – подумала Эмма, – оснащена по последнему слову техники.”

Тут Эмма заметила, что вместо её одежды на ней просторная больничная пижама, и она лежит не в кресле, а на очень удобной кровати с низкими мягкими бортиками. Левый боковой бортик беззвучно опустился вниз. Эмма села на кровати и спустила ноги на пол. Это простое движение отняло удивительно много сил. Эмма почувствовала слабость и лёгкое головокружение.

“Наверно, это эффект наркоза.”

В этот момент в комнату въехал ещё один робот. Он выглядел совсем по-другому. Он был больше, внушительнее и, как ни странно, элегантнее первого. В отличии от кремового “медицинского” робота, этот был весь чёрный, от колёс до коротеньких антенн на макушке. И поверхность его была не матовая, а как будто сделанная из очень тёмного стекла. Это создавало ощущение глубины и возможности в неё заглянуть, только там ничего не было видно. Если кремовый робот ассоциировался с заботой, то в чёрном было что-то… “командирское”, – подумалось Эмме.

Новый робот заговорил. По крайней мере, из него раздался голос, похожий на человеческий. Только, Эмма ничего не поняла. Вроде бы многие слова звучали знакомо, но вместе они не укладывались во что-то осмысленное. Из всей его фразы она уловила только своё имя: “Эмма Вальц”. И по интонации Эмма тоже не могла ничего понять, этот голос был начисто лишён каких-либо эмоций кроме равнодушного дружелюбия.

“Наверно, это розыгрыш,” – подумала Эмма.

– Ха-ха. Это всё забавно, но где мой доктор? – спросила она.

Вместо ответа, чёрный робот подъехал к изголовью её кровати и понажимал на какие-то кнопки на приборе, который там стоял. Прибор ожил, на нём засветились индикаторы, и из репродуктора раздался голос:

– Эмма Вальц! Добро пожаловать в Главный Медицинский Центр Колорадо! Местное время 10:23 утра, 5-го января … – робот сделал паузу, – 2330 года.

– Это не смешно, – Эмме этот розыгрыш начал надоедать, и её раздражала собственная физическая слабость. Ей хотелось поскорее закончить с этой процедурой, поехать домой и там отдохнуть на любимом диване.

– Я коммуникационное устройство Комм118ЭВ, – продолжал голос. – Я помогу тебе выучить современный язык и освоиться в этом времени.

– Где мой доктор?

– Твой доктор рядом с тобой. Его зовут М8225.

Кремовый робот подъехал ближе и указал на металлическую табличку на своей груди. Там, действительно, было выгравировано “М8225”.

– Я бы хотела поговорить с моим человеческим доктором.

– У тебя нет человеческого доктора.

– Тогда с любым человеческим доктором, – устало сказала Эмма.

– Это невозможно. Все человеческие доктора спят.

– Что?! Тогда с любым человеком.

– Все люди спят.

– Что значит, спят?! Сколько сейчас времени?!

– Все люди погружены в анабиоз. Извиняюсь за неточность формулировки. Сами люди обычно употребляют слово “спать” для обозначения состояния анабиоза. Текущее время 10:25 утра, 5-го января 2330 года.

– Кошмар какой-то…

– Кошмар это страшный или неприятный сон. Ты не спишь. Ты только что очнулась от комы, которая длилась 304 года, 3 месяца и 9 дней. Это замечательное событие. Мы все рады.

К Эмминой кровати подъехало автоматизированное кресло-каталка.

– М8225 говорит, что тебе нужно пользоваться этим креслом пока твои мышцы и кости не восстановятся после комы, – сказал Коммуникатор.

– Это говорит вот этот робот? – переспросила Эмма, указывая на кремового.

– Да. Все роботы общаются между собой электронно. Только для общения с людьми они используют звуковые волны. Язык людей изменился за время твоей комы. Я твой персональный коммуникатор, в моей программе есть твой язык. Остальные знают только современный язык людей. Пока ты не освоишь современный язык, другие роботы будут разговаривать с тобой через меня.

Эмма встала с кровати и опять почувствовала слабость. Ноги её еле держали. Она с облегчением села в каталку. Чёрный робот, молчаливо и неподвижно стоявший до этого на входе в комнату, приблизился к каталке, перенёс на неё Коммуникатор и подсоединил его к каким-то разъёмам. Потом он что-то произнёс. Эмма снова поняла только своё имя.

– Это 303, Главнокомандующий, – сообщил Коммуникатор и перевёл: – Добро пожаловать на Базу, Эмма Вальц.

Эмма только хмуро кивнула.

М8225 поставил перед ней высокий стакан с густым оранжевым соком.

– Питательный сок для укрепления сил, – пояснил Коммуникатор. – Два дня тебе нельзя есть твёрдую пищу.

Тут Эмма осознала, что она голодная. Она осторожно понюхала, а потом попробовала содержимое стакана. Оказалось вполне вкусно.

– Должен же кто-то управлять базой. Какой-нибудь дежурный. Кто здесь самый главный?

– Базой управляют роботы. Самая главная на Базе ты, Эмма Вальц.

– А пока я была в коме, кто был главный?

– 303.

Чёрный робот продвинулся чуть вперёд.

– А из людей кто главный? Я хочу видеть любого живого человека.

– Видеть их можно. Разговаривать нельзя. Люди в анабиозе.

– И я могу их увидеть?

– Да.

– Я хочу видеть их немедленно.

Видимо, Коммуникатор отдал соответствующую команду каталке, потому что она выехала из комнаты и вскоре доставила Эмму в небольшой зал. Эта комната была всего раза в три больше Эмминой. В ней находилось шесть одинаковых контейнеров, похожих на саркофаги. “Анабиозные ванны” – всплыл в Эмминой голове термин из научной фантастики.

Кресло тихо завибрировало и подняло Эмму вверх, так что её голова оказалась на уровне, как если бы она стояла на ногах. Крышки анабиозных ванн были прозрачные, и Эмма увидела их содержимое.

В каждой ванне лежал человек. В двух самых ближних были ребёнок лет десяти и пожилой мужчина, весьма солидного возраста. Они лежали с закрытыми глазами, как будто спали. Но их неподвижность была неестественно абсолютная. Они выглядели окаменелыми. К их телам подходили многочисленные датчики и трубки. Их кожа была покрыта чем-то типа геля или вазилина и блестела. Эмме стало не по себе.

– Их можно разбудить? – спросила она.

– Да, – ответил Коммуникатор, – процедура возвращения к активному состоянию занимает 21 час. Желаешь кого-нибудь разбудить?

– Да.

– Кого?

Эмма хотела сказать “всех”, но из осторожности удержалась. “Действительно, кого?” На каждой ванне был выгравирован свой номер, но больше никакой информации не было. “Наверно, это идентификационный номер в базе данных.”

– Кто эти люди? Я имею в виду, по профессии? – спросила Эмма.

Каталка медленно двинулась между анабиозных ванн, и Коммуникатор сообщал про каждую, мимо которой они проезжали:

– Школьник, ученик 6-го класса… Профессор университета по специальности история и психология… Домохозяйка… Актёр… Дизайнер одежды…

Голова дизайнера была немного повёрнута, и свет падал прямо на гель, который заполнял его ноздри.

“Он совершенно не дышит! …Конечно он не дышит, он в анабиозе. …Анабиоз бывает только в научной фантастике! …И в будущем.”

Эмме сделалось дурно. Свет померк в её глазах, и сознание её отключилось.

3. Роботы

Эмма очнулась в своей комнате. Она всё ещё была в кресле-каталке, значит, её обморок был недолгим. Эмма была рада, что её успели увезти из той анабиозной комнаты.

В комнате также присутствовали М8225 и 303. М8225 только что закончил проверять её пульс и дыхание. Что тут делал 303, было не понятно. “Наблюдает?” Почему-то Эмме было неуютно от этого наблюдения. Вскоре 303 уехал, а за ним и М8225.

Коммуникатор объяснил, как общаться с ним:

– Я самое старое устройство на Базе. Я не очень эффективно использую энергию, поэтому в период неактивности я переключаюсь в режим экономии энергии. Чтобы активизировать меня, достаточно слегка постучать по моему корпусу или произнести моё имя: Комм118ЭВ. Комм означает устройство типа Коммуникатор, 118 это мой уникальный номер, а ЭВ это твои инициалы, присвоенные мне, чтобы обозначить, что я персональный коммуникатор Эммы Вальц.

Эмме показалось, что в его голосе прозвучала некоторая гордость. Глупости, конечно. У роботов не бывает эмоций.

Пожалуй, он действительно выглядел “старомодно” по сравнению с другими роботами, был более угловатый. Эмма могла чётко отличить его разные части, – суставы его манипуляторов, громкоговоритель, оптические камеры. Серво-моторы, которые двигали все движущиеся части, работали с тихим жужжанием. В отличии от Коммуникатора, остальные устройства выглядели более интегрированными, с гладкими линиями, и двигались они плавно и практически бесшумно.

– Длинное у тебя имя, – сказала она роботу. – Раз ты мой персональный коммуникатор, я буду звать тебя просто Комм. Это будет достаточно уникальное имя?

– Да, Эмма Вальц. Моё имя теперь заменено на “Комм”.

Эмме опять послышалась нотка удовольствия в голосе робота. Что только не покажется в отсутствии нормальных человеческих голосов!

На столике каталки был встроенный экран. Комм вызвал на нём карту Базы и запустил программу, обучающую, как управлять каталкой. База (она же Главный Медицинский Центр Колорадо, но люди, а за ними и роботы, уже давно перешли на более короткое название) была большая и сложная, размером с небольшой город. Каталке можно было задать место назначения, а можно было просто задавать направление и скорость движения и расстояние. Ею можно было управлять с экрана или подавать команды голосом.

– Пока ты не освоишь современный язык, я буду переводить твои команды, – добавил Комм.

Каталка, как и Комм, и любой другой компьютер на Базе, была подсоединена к глобальной сети Базы, так что Эмма могла связаться с любым электронным устройством и любой базой данных.

Первым делом Эмма освоила свою комнату. Она была похожа на гостинничную – со своей ванной комнатой, туалетом и гардеробной. В гардеробе не было ничего, кроме трёх или четырёх пижам, похожих на ту, которая была на Эмме.

– Теперь, когда ты проснулась, портные роботы сошьют одежду на заказ согласно твоему вкусу и размеру, – прокомментировал Комм.

Туалет и ванная были вполне привычны, только было больше автоматизации. Слив, вода в раковине, мыло для рук и бумажные полотенца срабатывали тихо и в нужный момент.

Эмма бросила скомканную салфетку в мусорную корзинку и промахнулась. Она потянулась поднять салфетку, но тут же отдёрнула руку. Откуда-то из щели выбежал таракан и направился прямиком к салфетке.

– Таракан! – невольно вырвалось у Эммы.

Камеры Комма повернулись к насекомому.

– Это Ракан, малый универсальный рабочий робот. Используется на многих работах, включая уборку помещений. Самый многочисленный вид робота на Базе.

Присмотревшись, Эмма заметила, что существо (механизм?) было похоже на смесь таракана и миниатюрного рака, с маленькими клешнями около “головы”. “Действительно, ракан,” – подумала Эмма.

Ракан был шустрый, чистый и блестящий. Он ловко подхватил грязную салфетку и выбросил её в мусорку. Два других, точно таких же, уже убирали капли воды на раковине и вытирали её до блеска.

– У каждого Ракана есть свой уникальный номер, но достаточно обращаться к ним по их общему имени “Ракан”, – продолжал пояснять Комм. – Они обладают распределённой системой принятия решений, и работа выполняется тем Раканом, который может выполнить её быстрее и эффективнее. Многие работы, например уборку, они выполняют автоматически и не требуют дополнительных команд.

Но Эмма не могла побороть естественную брезгливость, которую они в ней вызывали.

– А могут они прибираться, когда меня нет в комнате?

– Да.

Раканы тут же ушмыгнули в какие-то незаметные щели.

– Здесь совсем нет окон, – заметила Эмма. – Я хочу посмотреть наружу.

– Твоя комната находится в центре Базы, в самой защищённой её части. Ближайшее окно расположено на третьем уровне в конце коридора.

Комм вызвал нужную часть карты на экране. Эмма нажала кнопку, которая задала это место целью для каталки.

Эмма ехала по коридорам, из которых многочисленные двери вели в комнаты. Некоторые из них были прозрачные, и Эмма видела кремовых роботов, всех чем-то занятых. С несколькими такими роботами она повстречалась в коридоре, все немедленно отъезжали в сторону, чтобы её пропустить.

“Не похоже на розыгрыш. Слишком сложно,” – прокралась в голову тревожная мысль.

Все эти роботы выглядели одинаково, так же, как “её доктор”. У всех на груди были таблички с номерами, которые начинались буквой М, а потом шли цифры. Эмма успела разглядеть номера М98, М256 и М413.

– Все эти роботы врачи? – спросила она Комма.

– Они все медицинские роботы разного уровня. Их имена начинаются на М, а номер означает их уровень. Чем больше номер, тем выше квалификация.

– Интересно, какая квалификация самая высокая?

– 8225.

– Ты хочешь сказать, что меня лечит самый главный врач?

– Это именно то, что я говорю.

“С чего бы это вдруг?” – подумала Эмма, но ничего не сказала.

Она подъехала к окну. Из него были видны здания. Высокие, элегантные здания. Очень разных форм, которые удивительно гармонично сочетались друг с другом. Этакий сбалансированный архитектурный хаос. Здания были из блестящего материала. Затемнённое стекло? Окно выходило на теневую сторону, но в зданиях отражались облака. Эмма могла различить, как они двигаются. У неё тоскливо засосало под ложечкой. Слишком детально и реалистично это всё выглядело, несмотря на нереальность происходящего. Ей стало страшно.

– Эмма, – сказал Комм, – М8225 ждёт тебя в твоей комнате для восстановительных процедур. Пора возвращаться.

– Хорошо, – согласилась Эмма. Безумие того, что происходило вокруг, давило на неё. У неё не было ни малейшей идеи, как проснуться от этого кошмара. Она уже несколько раз щипала себя, и очень больно, но кошмар не прекращался. Она не знала, что делать. Поэтому любое действие было лучше, чем паника, которая грозила захлестнуть её.

Эмма вернулась в свою комнату, где её ждал М8225. Он опять дал ей жидкое пюре, судя по вкусу и запаху, фруктовое. Запах и вкус! Во сне редко бывают вкус и запах, а сейчас она явно чувствовала манго. И чувство голода было очень натуральное. Эмма вздохнула и выпила напиток.

– За много лет комы, – начал рассказывать Комм, – твои мышцы сильно ослабли и кости истончились. Мы стимулировали их электрическими импульсами, искусственными движениями и массажем, но ничто не может заменить реальные физические упражнения. Чтобы быстрее восстановиться, тебе надо каждый день делать гимнастику. Начни с простых упражнений.

М8225 стал демонстрировать упражнение. Синхронизация его движений со словами Комма была идеальная, как будто это он говорил, только голос исходил от Комма. Тут Эмма сообразила, что так оно и было, просто Комм служил переводчиком.

– М8225 рекомендует вначале сочетать гимнастику с электростимуляцией мышц и постепенно перейти полностью на гимнастику.

– Хорошо.

Эмма сделала несколько упражнений и быстро устала. Она была рада перебраться на кровать и дать М8225 подсоединить к себе электроды. Но процедура стимуляции мышц ей сильно не понравилась. Мышцы сокращались сами по себе, и это создавало очень неуютное ощущение, что тело ей не подчиняется. Эмма ощущала себя марионеткой, которую кто-то другой дёргает за верёвочки. “Уж лучше гимнастика,” – решила она.

Когда это мучение закончилось, и М8225 уехал, Эмма с наслаждением вытянулась. Мышцы гудели, но больше не дёргались. Через минуту блаженного ничегонеделания Эмма вспомнила, как 303 присутствовал при её обмороке, и какое тяжёлое чувство это присутствие в ней вызвало.

“Интересно, почему? Потому что он так молчаливо на меня смотрел в момент моей слабости? Так ведь он робот. Им не свойственно проявлять сочувствие. Им, вообще, не свойственно быть разговорчивыми. За исключением, конечно, Коммуникатора. Может, ему просто была нужна какая-то информация от М8225, и его визит случайно совпал с моим обмороком. …Нет, роботы общаются электронно… и дистанционно… Он мог получить информацию, не приезжая в мою комнату.”

Что-то в этой ситуации тяготило Эмму, но она никак не могла понять, что.

“Что толку себя терзать, – подумала она со вздохом. – Всё равно я не могу это узнать. …Стоп. Может, Комм знает?”

– Комм, – позвала Эмма.

– Да, Эмма Вальц, – отозвался тот.

– Что делал 303 в моей комнате, когда я потеряла сознание?

– 303 был озабочен твоим состоянием и спросил М8225, не означает ли оно твою интеллектуальную несостоятельность.

– И что ему ответил М8225?

– Нет, не означает. Это просто физическая слабость, естественная после длительной комы. Она не влияет на твои интеллектуальные способности.

– Почему его беспокоят мои интеллектуальные способности?

– Ты Эмма Вальц. Ты самая главная на Базе. Все роботы должны тебе подчиняться. Главнокомандующему важно знать, можно ли доверять твоим решениям.

“Вот как! Какие-то роботы могут объявить меня недееспособной, – от этой мысли холодок пробежал по спине Эммы. – Нельзя давать им повода для этого.”

– Логично, – ответила она.

Усталость навалилась на Эмму, и она была рада лечь спать. “Это просто сон. Когда я проснусь, всё будет нормально,” – успела подумать она прежде чем провалилась в сон.