Kitobni o'qish: «Ювелир»
Автор выражает признательность независимому ювелирному дизайнеру Alexander Laut за предоставленную возможность украсить эту книгу фотографиями уникальных ювелирных изделий и полезные консультации при написании книги.
Пролог
В утренние часы международный аэропорт Дубая напоминает гигантский улей. Толпы пассажиров из разных уголков мира передвигаются по просторным залам аэропорта в разных направлениях. Кто-то торопится на посадку, а кто-то спешит заскочить в магазины беспошлинной торговли, которых здесь бесчисленное множество, чтобы купить что-нибудь перед полетом. Безусловными лидерами по посещаемости являются отделы косметики и парфюмерии, а также и алкогольной продукции. Несмотря на большое количество продавцов-консультантов и сотрудников службы безопасности аэропорта, практически ежедневно здесь совершаются попытки краж. А вежливые сотрудники полиции дубайского аэропорта частенько становятся свидетелями слез и истерик, закатываемых правонарушителями, и не всегда адекватного поведения лиц, пойманных с поличным.
Однажды я видел, как одна англичанка средних лет при попытке выйти за пределы отдела по продаже косметики с дамской сумочкой, заполненной коробками с дорогими кремами и духами, была остановлена сотрудниками аэропорта в штатском. Со слезами на глазах она пыталась объяснить им, что летела на похороны своей матери и была в таком состоянии от горя, что просто ни о чем другом не думала, поэтому и вышла из магазина, не заплатив. В тот момент я задумался о том, побежал бы я покупать что-либо в отделе косметики, если бы моя поездка и пребывание в аэропорту были связаны со столь горестным и печальным событием в жизни. Не знаю, о чем подумали сотрудники аэропорта, но вели они себя достойно, забрали у пассажирки товар, вежливо попросили написать объяснение и отпустили.
Надо сказать, что аэропорты и самолеты стали важной составляющей моей активной деловой жизни. В залах ожидания аэропортов и в полетах я провожу значительную часть своего времени. В среднем дважды в месяц я летаю по делам в разные части света и живу в таком режиме уже более 20 лет, наверно, поэтому часто становлюсь свидетелем различных грустных или забавных сцен.
Однажды я находился по делам в Нью-Йорке, а затем должен был лететь в Даллас. Рейс, которым я собирался лететь, был отменен, и все пассажиры этого рейса выстроились в очередь к симпатичной представительнице авиакомпании, чтобы перерегистрироваться на другой ближайший рейс до Далласа.
Вдруг, расталкивая всех пассажиров, к сотруднице авиакомпании подходит солидного вида самоуверенный господин и протягивает билет бизнес-класса для получения нового посадочного талона. Законопослушные пассажиры начинают возмущаться, а представительница авиакомпании вежливо просит господина встать в очередь. На это наглый господин начинает громко орать: «Вы знаете, кто я такой?». Тут сотрудница авиакомпании берет микрофон и обращается к пассажирам в очереди:
«Дамы и господа! Мужчине, который стоит передо мной, требуется помощь. Он забыл, кто он такой. Не могли бы вы его идентифицировать?». Поднялся хохот, а наглый пассажир сквозь зубы произнес часто употребляемое американцами выражение «Fuck you». Симпатичная сотрудница в долгу не осталась и быстро отреагировала: «К сожалению, для этого вам тоже придется встать в очередь». Было забавно. Возможно, сотрудников авиакомпаний специально обучают, как вести себя в подобных ситуациях.
За долгие годы я опробовал довольно много авиакомпаний и маршрутов и могу сказать с уверенностью, что компания Эмирейтс – одна из лучших в мире. У нее новые самолеты, международная команда на борту, говорящая на многих языках мира, высокий уровень обслуживания и программа лояльности пассажиров, которая прекрасно работает, если речь идет о повышении класса обслуживания и получении миль.
Дубай стал для меня основным пересадочным пунктом. Находясь в зале ожидания для пассажиров бизнес-класса, я люблю наблюдать за происходящим. Вот рядом со мной сидит подтянутый мужчина в темном деловом костюме и оживленно разговаривает со своей спутницей, которая, не отрываясь от компьютера, изредка отвечает ему короткими фразами. Похоже, что оба летят на деловую встречу с партнерами по бизнесу и очень спешат закончить презентацию своего проекта до посадки в самолет.
А вот традиционная арабская семья: супруги лет сорока с двумя сыновьями, сопровождающие на лечение пожилую арабскую женщину, удобно расположившуюся в инвалидной коляске, очевидно, мать одного из супругов. Пока глава семьи развлекает мать разговорами, внуки приносят ей еду и напитки, которые та умудряется поглощать, просовывая под бурку (платок, покрывающий всю голову и лицо, кроме глаз).
Интересно, почему быстроразвивающиеся ОАЭ с большими деньгами, поражающие своими достижениями туристов со всего мира, так и не смогли решить проблему с качественным медицинским обслуживанием для местного населения. Ведь большинство арабов предпочитают лечиться в современных частных клиниках Бангкока, Куала-Лумпура или Сингапура. В Бангкоке целый госпиталь Бумрунград, напоминающий пятизвездочный отель, обслуживает в основном пациентов из стран Ближнего Востока, которые получают качественные медицинские услуги за весьма приличные деньги. Часто многочисленные арабские родственники, сопровождающие больных, предпочитают ночевать вместе с ними в палате, вместо того, чтобы снять номер в гостинице. Медперсонал Бумрунграда этим уже не удивишь.
В залах ожидания дубайского аэропорта можно не только наблюдать за пассажирами, но и вкусно позавтракать, пообедать или поужинать в зависимости от времени суток. Выбор алкоголя и других напитков здесь тоже отменный. В ранние утренние часы, когда аэропорт переполнен людьми, найти уютное спокойное место даже в зале для пассажиров бизнес-класса бывает непросто, но мне это всегда удается, и я тут же прошу официанта налить мне бокал хорошего шампанского. Я абсолютно уверен, что бокал «Вдовы Клико» или «Моет» ранним утром всегда идет мне только на пользу.
Однако пора представиться. Меня зовут Александр, мне уже далеко за сорок, и я – успешный ювелир. Мои дизайнерские украшения продаются в престижных магазинах в США, Канаде, в некоторых европейских странах, Гонконге и в странах Ближнего Востока. Иногда мои ювелирные изделия появляются в каталогах всемирно известных аукционных домов и часто продаются выше оценочной стоимости. У меня достаточное количество частных клиентов, многие из которых успешные и публичные люди, живущие в разных странах, включая Россию.
Сегодня я обеспеченный человек, занимающийся любимым делом, хотя нашел свое призвание далеко не сразу. Иногда, просыпаясь среди ночи, я мысленно задаю себе вопрос: «КАК МНЕ ВСЕ ЭТО УДАЛОСЬ?» И эта мысль уводит меня далеко во времена моего детства.
Семья
Родился я в благополучной семье, которая не имела никакого отношения к ювелирному делу. Моя мама была известным в Москве врачом, а отец – научным сотрудником в крупном московском высшем учебном заведении. Я, можно сказать, интеллигент в третьем поколении. По папиной линии мои ближайшие родственники были врачами и юристами, а по маминой линии банковскими работниками и представителями сферы образования. Единственно, чем я могу объяснить свое увлечение – это маминой любовью к украшениям. Конечно, в советское время трудно было купить что-то действительно уникальное, так как большинство изделий на прилавках советских ювелирных магазинов были массового производства из золота невысокой пробы с синтетическими цветными камнями. Мама же заказывала интересные изделия у частных мастеров, к которым попасть было сложно, но профессия врача ей в этом помогала.
Когда мама приносила готовые украшения домой, мы с сестрой с удовольствием их разглядывали. Некоторые изделия были выполнены в серебре, но выглядели утонченно и элегантно, и я завороженно наблюдал за тем, как мама их примеряла. Сестра же часто просила маму дать ей их поносить. Наверно, эти детские впечатления отразились в дальнейшем на выборе моей профессии.
О маме можно рассказывать бесконечно. Она излучала любовь и, когда была дома, создавала особую атмосферу тепла и уюта, а мы с моей старшей сестрой всегда с нетерпением ждали ее возвращения с работы. Я не помню ни одного дня, когда, общаясь с нами, она была бы грустной, печальной или подавленной. Мама много работала, была заведующей огромным отделением в больнице, преподавала в медицинском училище, а иногда ей приходилось еще и дежурить по субботам. Естественно, многочисленными домашними делами в семье приходилось заниматься в основном бабушке.
Жили мы впятером в небольшой трехкомнатной квартире. В доме всегда был идеальный порядок, за которым следила в основном бабушка, немка по национальности, родившаяся в Республике Немцев Поволжья в зажиточной немецкой семье. Она училась в гимназии, изучала французский язык и использовала полученные знания даже в пожилом возрасте, читая в оригинале романы французских классиков, которые приносила из библиотеки.
В 1917 году бабушка поступила на медицинский факультет Саратовского университета, который с отличием закончила. Но благополучная жизнь после революции быстро закончилась. Трагичная история страны отразилась и на судьбе целого поколения нашей семьи. В 1937 году мой дедушка был арестован и по приговору тройки через месяц расстрелян. Бабушку, как жену врага народа, вместе с больной матерью и двумя малолетними детьми выселили в 24 часа из квартиры в доме для ответственных работников в центре города и отправили в маленькое казахское село. Там она проработала врачом и в годы войны, обслуживая жителей всех ближайших сел, благодаря чему ей и моему отцу удалось пережить голод, болезни и выжить. Отношение к семье врага народа в то время было враждебное, и им пришлось пережить многое, о чем не хочется рассказывать.
После смерти Сталина мой дед был посмертно реабилитирован, а бабушка перебралась в небольшой областной центр, где стала работать главным врачом детской больницы. Ситуация осложнялась еще и тем, что бабушка и отец были немцами и даже после войны им пришлось нелегко. На них были наложены ограничения по месту жительства, передвижения и даже существовал запрет на получение высшего образования. Несмотря на то, что мой отец был лучшим учеником в классе, после школы поступить он мог только в техникум, и его путь в старшие научные сотрудники крупнейшего и известного в стране технического вуза был долгим и тернистым. С его блестящим умом, глубокими знаниями и эрудицией сделать для науки он мог бы гораздо больше, сложись история нашей страны иначе.
Мамино детство и молодые годы были не столь драматичны. С отцом они познакомились будучи студентами и прожили по меркам того времени довольно счастливую жизнь. Оба реализовались в профессии, родили двоих детей. Они вместе радовались покупке кооперативной квартиры, мебели, обустраивали свою жизнь. Оба любили проводить отпуск с детьми в путешествиях по стране, увлекались походами на байдарке с компанией друзей.
К таким походам готовились заранее, обычно за полгода. Прорабатывали маршрут, доставали продукты, покупали карты. Я часто вспоминаю наши походы по притокам Волги и по Днестру. Честно говоря, такой активный отдых я не любил. На каждой стоянке приходилось выгружать из байдарки палатки, спальные мешки, продукты, теплые вещи. Затем почти час устанавливали палатку и готовили горячую пищу, отбиваясь от комаров. А утром после завтрака отец заставлял нас собирать ягоды или грибы. И так каждый день. Отдых был действительно активный. В общем, я понял, что романтика – это не мое.
Байдарочные отпуска чередовались с поездками по стране. Меня начали брать с собой, когда мне исполнилось 2 года. Мы с родителями и с сестрой проехали весь Крым от Севастополя до Феодосии. Во время экскурсий под монотонный голос гида я мирно посапывал, сидя на отцовских плечах, в то время как некоторые сердобольные экскурсанты с неодобрением поглядывали в сторону родителей и тихо ворчали: «Зачем ребенка мучают?» Хотя мне, наверно, эти поездки нравились, так как вел я себя, по словам родителей, довольно спокойно. Вместе со всей семьей мы побывали в Средней Азии, Прибалтике, на Кавказе, проехали все города Золотого кольца России. Теперь я точно знаю, что любовь к путешествиям привили мне родители.
В общем, мои родители жили насыщенной жизнью поколения 60-х. Ходили на концерты и лекции в Политехнический музей, собирали и читали хорошие книги, встречались с друзьями. Несмотря на то, что по характеру и восприятию мира отец с мамой были абсолютно разными людьми, их союз был достаточно гармоничен.
Отец, свободолюбивый по натуре, критично относился ко всему, что происходило в эпоху Брежнева, регулярно слушал «вражеские голоса» по радиоприемнику и читал между строк все, что печаталось в то время в советской прессе.
Когда на семейные праздники собирались гости, среди которых всегда присутствовали бабушкина младшая сестра с мужем, прошедшим войну и закончившим ее в ранге полковника, за столом всегда разгорались острые дебаты. Сергей Петрович, муж бабушкиной сестры, вскоре после войны получил должность заместителя министра в небольшом министерстве, хорошую квартиру в престижном сталинском доме, дачу рядом с Москвой и был лоялен советской власти. Естественно, его мнения не всегда совпадали с мнениями отца. Часто все заканчивалось тем, что бабушка вызывала отца на кухню, говорила о правилах приличия и умоляла прекратить споры, напоминая о том, что их семье пришлось пережить. Сергей Петрович, будучи человеком достаточно добродушным, быстро успокаивался, уходил в соседнюю комнату и просил разрешения вздремнуть полчаса перед десертом. Так проходили в основном все званые обеды и ужины.
Моя мама, несмотря на то, что ее должность обязывала быть членом партии, иногда соглашалась с отцом, но всегда пыталась находить что-то позитивное в том, что происходило, радовалась детям, домашнему уюту, путешествиям, общению с друзьями, красивым вещам, которые в то время приходилось не покупать, а как говорили, «доставать».
Я хорошо помню, как она в течение полугода рано утром до работы ездила в ателье при ГУМе отмечаться в очереди, чтобы заказать модельные сапоги. Надо сказать, что выглядела мама всегда шикарно. У нее было врожденное чувство вкуса и стиля. Все свои наряды она носила с достоинством и элегантностью, что не было характерно для женщин того времени. Ее многочисленные подруги, мужья которых занимали большие должности и имели доступ к «распределителям для членов ЦК», в шутку называли ее генеральшей.
Отца мамина любовь к «тряпкам» раздражала, и маме часто приходилось скрывать новые приобретения. Когда он замечал на ней что-то новое, она непременно укоряла его в том, что он ничего не помнит, и уверяла, что купила это 2 года назад и редко надевала. Очень часто мамина хитрость срабатывала.
Мой отец проводил дома гораздо больше времени, чем мама. Он много работал дома за столом, писал научные статьи, готовился к защите диссертации. Мы с сестрой запомнили его сидящим спиной за письменным столом. Время от времени он отвлекался от своей работы и принимался за наше образование. Со мной занимался английским. Уроки проходили нудно, но регулярно. С 6 лет по его настоянию я занялся музыкой и стал ходить в класс по скрипке в музыкальную школу, которую моя сестра к тому времени уже закончила. Скрипку я не любил, но отец утверждал, что любое дело надо доводить до конца. Сам он был человеком глубоко образованным, трудолюбивым, обязательным и настойчивым в достижении поставленных целей. У него было много увлечений, среди которых архитектура, живопись, история и литература. Он старался приучить нас с сестрой к тому, что любил сам. И надо заметить, у него это получилось и повлияло в некоторой степени на мои увлечения, занятия, мою жизнь. Однако я всегда считал, что с мамой нас связывало намного больше, и понимала она меня лучше, чем отец. К сожалению, я потерял маму, когда мне было всего 24 года, и не знаю, как бы сложилась моя судьба, будь она жива.
После окончания школы у меня было две альтернативы: поступать в технический вуз, где работал отец, или идти по стопам матери в мединститут. Отец был принципиально против оказания какой-либо поддержки при поступлении в институт. Я завалил второй экзамен и забрал документы. Честно говоря, я не проявлял никакого интереса к физике и математике, да и медицина в то время меня мало интересовала.
Мама же настаивала на том, чтобы я стал врачом. В мединститут экзамены уже прошли, и я устроился на работу санитаром в приемное отделение маминой больницы. Весь год я выполнял физически тяжелую работу санитара, ходил на подготовительные курсы и не без маминой помощи поступил на следующий год на дневное отделение лечебного факультета медицинского института.
Я наслаждался свободой студенческой жизни, несмотря на обилие зубрежки, особенно на первом курсе, завел новых друзей и познакомился с человеком, который подтолкнул меня к принятию одного из главных решений в моей жизни. Он пригласил меня на работу менеджером в известной, первой советской рок-группе, руководителем которой являлся.
Группа была востребована и с интересом встречена на Западе. Практически каждый месяц она выезжала на гастроли за границу. Для меня в то время, как и для большинства советских людей, поездки за рубеж были огромным соблазном и я, несмотря на мамин протест, согласился.
Почти три с половиной года мне с трудом удавалось совмещать учебу в институте с работой и заграничными турне. Я зарабатывал приличные деньги, общался с интересными людьми, лично знал известных певцов и актеров. Естественно, учеба в институте страдала.
Я привозил из поездок модные вещи, выглядел как модель из мужского глянцевого журнала и чувствовал себя на вершине успеха. Однажды я попросил маму отнести в ремонт обуви мои сапоги, которые привез из заграницы. Мастер по ремонту, увидев эти сапоги, стал возбужденно обсуждать их качество и цену с коллегой по цеху. Мама, которая стояла рядом, едва удержалась на ногах, услышав, что их стоимость у спекулянтов равнялась ее двум месячным окладам. В тот же вечер она позвонила моей сестре Инне и передала ей весь диалог в ремонтной мастерской, после чего они обе поняли, что я вряд ли стану дипломированным врачом. Мои заработки в то время намного превышали оклады опытных врачей, а возможность посмотреть мир в то время многим и не снилась.
Надо сказать, что и время конца восьмидесятых и начала девяностых в России было тревожное и смутное. Рушилась система, существовавшая в стране более 70-ти лет, терялись ориентиры, ломались устои. В стране тотального дефицита началась гиперинфляция, активизировался криминал. Резко упал престиж высшего образования, молодежь устремилась делать деньги. Все это вместе взятое подстегнуло мое желание уехать из страны.
К этому времени интерес на Западе к первой советской рок-группе стал ослабевать, а в самой группе, как и в любом творческом коллективе, начались разногласия. В результате наш руководитель принял решение о роспуске группы и предложил оформить всем музыкантам и мне служебную годичную визу в США, где каждый будет устраивать свою жизнь как сможет.
Надо сказать, что при всех моих неплохих заработках, денег я не скопил. Я вел разгульную, богемную жизнь, тратил деньги на одежду, рестораны, подарки своим близким. Валюту свободно не продавали, а оставшиеся деньги съедала инфляция. Когда я принял решение об отъезде, в кармане у меня оказалось только 50 долларов США, билет до Лос-Анджелеса, который мне с большим трудом, используя все свои связи, достал муж сестры Георгий. Дело в том, что работники авиакасс знали, что через месяц стоимость билетов для международных перелетов будет приравнена к американскому доллару и возрастет более чем в пять раз, поэтому все билеты были выкуплены или забронированы.
Чтобы отправить меня в Лос-Анджелес, кого-то пришлось снять с рейса. Муж моей сестры до сих пор вспоминает об этом и, наверно, считает, что если бы не он, мой отъезд в США так и не состоялся бы. В общем, вылетел я с 50 долларами и популярным в то время сувенирным набором (тульский самовар, хохломские ложки, бутылка водки и банка черной икры).
Я отчетливо помню, как с мамой мы долго прощались в квартире, отец вышел проводить меня до машины, а сестра с мужем повезли меня в аэропорт. Это был последний раз, когда я видел маму. Через полгода после моего отъезда мама умерла от рака.
