Kitobni o'qish: «Люблю, верю, жду»
Воспоминания Марины Журавлевой:
Люблю, верю, жду
Когда писать не о чем, пишут обо всякой ерунде: предлагают рецепты, составляют топ любимых фильмов, а то и вовсе выкладывают селфи с задумчивым видом и цитатой какого-нибудь классика. Но я пойду дальше и расскажу о себе.
Я редко пишу о себе. Всегда находятся люди, истории которых гораздо интереснее и занимательнее моих. И мне нравится думать, что, если бы мы были в волшебной вселенной, моим даром было бы умение «подсветить» их истории. Мне всегда это хорошо давалось: рассказывать о других.
Но сегодня, спасаясь от жары, я приехала на дачу и, прогулявшись по берегу, вспомнила события столетней давности. Я залезла на чердак и нашла воспоминания, которыми теперь хочу поделиться. Меня окутала ностальгия, поэтому сегодня я поддамся маленькой слабости и расскажу о себе.
Вернее о том, как я познакомилась с Костиком.
Воспоминание 1
В то лето в городе было просто невыносимо. Пахло гарью, в густом воздухе висел смог, дышать было решительно нечем. Чтобы уснуть, я открывала окна настежь и ложилась на пол, однако это не помогало. То и дело я просыпалась с горящим горлом и ползла на кухню пить. От недостатка кислорода и сна болела голова, а едва заметный сквознячок возникал только, если замереть на подоконнике и дышать медленно-медленно. Большинство ночей я провела именно так: сидя на подоконнике и высунув нос в форточку. Но спать в таком положении тоже не получалось. Во-первых, неудобно, а во-вторых, на проспекте даже ночью гудели машины, ревели мотоциклисты и слушали музыку пьяные подростки.
Словом, изрядно намучившись, успешно сдав ЕГЭ, одним прекрасным утром я расцеловала родителей и с рюкзаком за плечами смылась на дачу. На вокзале мне немного полегчало, а в полупустом вагоне я даже умудрилась задремать. Что со мной делают электрички? Магия, впрочем, исправно работающая до сих пор. Стоит мне очутиться в поезде или пригородной электричке, я успокаиваюсь и засыпаю.
На даче меня ждала бабушка. Вернее, она не знала, что я приеду, но была очень рада меня видеть. Когда я тихонько подошла к калитке, она состригала розы. Я замерла, любуясь умиротворяющей картиной. Как сейчас помню: тенистый полузаросший сад, вековые яблони склонились под грузом еще мелких и зеленых яблок, ласково шелестит листва, сквозь которую проглядывает юное солнце. Чисто выметенные дорожки, аккуратные клумбы с всевозможными розами, парничок с огурцами, деревянный домик, выкрашенный зеленой краской, бабушка в белом платье срезает цветы для букета на террасу. В саду царит сладкий аромат роз, свежей листвы и хлеба, поют птицы. Утро сражает своей свежестью и тишиной, от него веет умиротворением.
Я окликнула ее, и бабушка вздрогнула, всплеснула руками и побежала к калитке. Я непроизвольно расплылась в улыбке, глядя на ее кругленькую светящуюся радостью фигуру, и развела руки в стороны, стискивая дорогую старушку в объятиях.
– Маришка! А я и не знала, ждать ли тебя в этом году! Какая ты… Ой, взрослая девица, красивая! Надолго в наши края-то? – бабушка выпустила меня из объятий и озабоченно посмотрела снизу вверх. Я давно ее переросла.
– Пока не прогонишь! – рассмеялась я, и мы прошли в дом. В кухне все было в точности, как я запомнила: белые занавесочки на окнах, малюсенькая плитка на две конфорки, чайник с клубникой на пузатом боку…
– Ба, а ты хлебопечку что ли купила? – удивилась я.
– А то! Смотри какая! – тут же закивала бабушка, демонстрируя мне небольшой духовой шкаф, примостившийся между холодильником «Ока» и сервантом с посудой. – Понимаешь, хочется на даче чего-нибудь вкусненького: пирожков, хлебушка… а тут больно удобно! Мы с Егоровной чаевничаем, как раз протвишок ватрушек уговариваем. Я такие ватрушки навострилась делать! И тебя, вот, угощу, как творог привезут.
Я закивала, а бабушка вышла на открытую террасу обновить букет. Терраска тоже была крошечная, увитая диким виноградом. По углам расположилось несколько плетеных кресел, а в центре круглый стол, посреди которого на белой салфетке стояла пузатая ваза с белыми душистыми розами. Бабушка бережно подоткнула в букет еще несколько роз и вытащила одну завявшую.
– Ба, я на речку пока схожу? Уж больно жарко!
– Иди-иди, только недолго, – отозвалась она и пояснила, – у меня скоро хлеб поспеет, да молоко принесут, завтракать будем. Хоть сервиз обновим!
Я закинула вещи в спальную комнату, мимоходом оглядев две постели у окна и в углу старый комод, стол и стул. Как приятно, что ничего не изменилось! Как будто бы не было этого года. Как будто вообще не было этих лет! Как будто мне все еще пять, я ловлю солнечных зайчиков, родители спят на чердаке, бабушка на кухне печет блины, а мир огромный и прекрасный…
Я стянула джинсы и рубашку, надела купальник, а поверх оранжевый сарафан. Завязала волосы на макушке и пошлепала на речку, ни мало не заботясь о собственном внешнем виде. На дачах только старики да дети, «соблазнять», по выражению бабушки, некого. К тому же, ужасно хотелось макнуться, охладить разгоряченное пыльное тело, уйти с головой под воду и зависнуть, пока не зажжет легкие от недостатка кислорода. Я любила нырять. Мне нравилось, что звуки исчезают, а цвета меняются, стоит только погрузиться в воду. Хотелось сделать несколько мощных гребков и оказаться на середине реки, оглядеть берега, перевернуться на спину и плыть по течению, щурясь от невыносимо яркого неба…
Однако на берегу меня ждало разочарование. Из-за весеннего половодья прошлогодний пляж смыло, и теперь на его месте образовался куст осоки. Все заросло травой. Я вздохнула и побрела вниз по течению в поисках нового спуска к воде. Где-то же люди здесь купаются!
Наконец, я нашла укромное место с песочным спуском. Вокруг него были густые заросли ивы и осоки, поэтому я не сразу его заметила. А заметив, обрадовалась, стянула сарафан и уже хотела было войти в воду, как…
– Стой, погоди! Ты чего творишь? – резкий окрик заставил меня замереть на месте. Я медленно развернулась. С берега кубарем летел растрепанный парень, он размахивал руками и ругался. На меня. – Совсем не соображаешь? Уходи оттуда, ну!
Подлетев ко мне, он схватил меня за плечи и потащил к верхнему берегу. Ошалев от подобной наглости, я начала сопротивляться и даже укусила его за палец. Этот случай он припоминал мне еще очень долго.
– Что ты себе позволяешь, придурок! – визжала я. – Руки убери!
Не замечая моих брыканий и держа меня в охапке, парень вздохнул и принялся растолковывать, словно неразумному дитя:
– Здесь же гадюшник! Настоящее гнездо. Вон в тех кустах, куда ты закинула платье, живет семейство гадюк. Ядовитых, если ты не в курсе!
– И что? – возмутилась я. Парню я, конечно, не поверила. Зачем было меня хватать? Так сказать не мог? И вообще, откуда здесь гадюки? Отродясь их тут не было. – Врешь ты все! А ну пусти!
Парень хмыкнул и развернул меня, словно тряпичную куклу, лицом к реке. На том самом месте, где лежал мой сарафан и шлепки, извивалось несколько черных змей. Не замечая нас, они быстро, одна за другой, скользили к воде. Я оцепенела от ужаса. Если бы незнакомец не держал меня так крепко, я непременно свалилась бы в обморок, и оставшиеся в кустах змеи сожрали бы меня без остатка!
– Мамочки…
– И кто еще врет? – хмыкнул парень, а потом представился. – Меня Костик зовут, а ты…?
А я его не услышала, продолжая как завороженная таращиться на воду. В тот момент я внезапно осознала, что панически боюсь змей и готова драпать оттуда прямо в купальнике и босиком.
– Отпусти меня, – севшим голосом попросила я. Парень отнял руки, видимо решив, что теперь-то благоразумия у меня хватит, и в воду я больше не полезу. Он оказался прав. Задерживаться дольше у гнезда гадюк сил не было и, наплевав на стыд, я рванула вверх по тропинке. Пронеслась по верхнему берегу, нырнула за ближайшую калитку и, наспех здороваясь с соседями, влетела на свой участок. Любимый сарафан, полотенце и шлепанцы остались на берегу, как и тот парень. А я, испуганная и полуголая, заскочила в дом и чуть не врезалась в бабушку.
– Господи, Марина! Что случилось? – тут же переполошилась она. А я, отдуваясь и всхлипывая, принялась ей рассказывать про гадюк. На бабушку мой рассказ не произвел должного впечатления. Она, конечно, расстроилась и повздыхала, но уже через минуту принялась рассказывать про Егоровну и спрашивать у меня про вузы пыталась меня отвлечь. А когда налила свежего молока и отрезала ломоть еще теплого хлеба, я совсем оттаяла.
– Во-от, хоть румянец появился, – довольно сказала она, когда я доела. – А то бледная, как смерть, прискакала, губы все синие, глаза с блюдце! Как будто волки гнались!
***
Весь день я провела с бабушкой и об утренних ужасах старалась не вспоминать. Поскольку, живя одна, она спала на кухне на крошечном диванчике, в спальне было не прибрано и затхло. Поэтому оставшуюся часть дня я посвятила тому, что вытрясла матрасы, помыла пол, перестелила постели, разложила вещи. Выпросив у бабушки секатор, настригла жасминовых веток и притащила в спальню. Теперь комната пахла чистыми простынями и мокрым полом, в окно ползла прохлада, и слышался стрекот кузнечиков. После вечернего чаепития на веранде, как бабушка прозвала терраску, я без задних ног свалилась в постель.
– Время-то еще совсем детское! хмыкнула бабушка. Это ты с города приехала, надышалась тут кислородом, натрудилась… Спи, а я к Егоровне пойду, через два участка буду. У нее телевизор есть, сегодня концерт Киркорова должны показывать. Ты меня не жди, я поздно буду.
– Хорошо, – пробормотала я и через минуту вырубилась. Несмотря на все мои усилия, в комнате было жарко, поэтому я не стала закрывать окно и легла на ближайшую к нему постель в старенькой короткой ночнушке.
Проснулась я от стука. Открыла глаза и обнаружила прямо напротив себя «утреннего» знакомого. Он стоял, облокотившись на оконную раму и улыбался. В темноте белели его зубы и белки глаз.
– Спящая красавица, еле тебя нашел! Так усвистала утром, что я и не понял, куда! Чего дрыхнешь?
– Ночь вообще-то, – буркнула я, натягивая на себя простыню. Пока я спала, ночнушка задралась и неизвестно сколько времени демонстрировала парню мои ноги. – И давно ты тут торчишь?
– Достаточно, – хмыкнул парень, а я нахмурилась. Стоял тут и смотрел, как я сплю. Эдвард1 недоделанный.
– Что тебе надо?
– Ты кое-что забыла, когда спасалась бегством, – снова хмыкнул парень и продемонстрировал мой сарафан, полотенце и шлепки. – Я подумал, что тебе еще понадобится одежда, и решил вернуть. Но ты даже не представилась, умотала черт знает куда, только пятки сверкали. Вот и ходил как дурак по дачам: мимо вас не пробегала девица в купальнике? Зато со всеми познакомился!
– А ты не местный что ли? – спросила я, усаживаясь на постели и протягивая руку за вещами. Парень покачал головой и отошел от окна.
– Э, не! Сначала скажи, как тебя зовут!
– А пароль от кредитки тебе не нужен? – съязвила я. Парень сделал вид, что задумался, а потом махнул рукой.
– Деньги не главное. Так что насчет имени?
– Марина Ивановна Журавлева. Давай одежду! – сдалась я.
– Как Цветаева? – парень не сдвинулся и на миллиметр.
– Да! – сердито сказала я, высовываясь в окно. На улице было свежо. Я поежилась. Парень стоял напротив, в темноте его лица почти не было видно. Интересно, сколько сейчас времени?
– А меня Костик зовут. Вернее, Константин Викторович Мезенцев, если официально. Ты поедешь завтра со мной на велосипедах в магаз? – как ни в чем ни бывало предложил парень. Я мрачно сказала:
– У меня нет велосипеда. Вернее… он очень старый и, скорее всего, нерабочий.
– А что с ним? – оживился Костик. В темноте его глаза заблестели.
– Не знаю, он на чердаке. Давай сюда мои вещи! – я снова сделала попытку достать до парня, но коснулась только его локтя. У меня непроизвольно вырвалось, – ого! Ну, ты и горячий, температуры нет?
Костик рассмеялся, обнажив белые зубы, нашел в темноте мою руку и легонько пожал ее.
– Обгорел сегодня, пока тебя искал. Завтра пройдет. Так что, дашь велик посмотреть?
– А ты починить можешь? – я вывесилась наружу, а парень чуть наклонился и теперь наши лица были совсем близко. Я разглядела родинку на левой щеке, он улыбался.
– Ага-а. Давай договоримся: если починю, ты съездишь со мной в магазин?
– А вещи?
– Какие… а! Да забирай, конечно, я же отдать пришел! – он протянул через подоконник одежду.
– Спасибо, – наконец буркнула я. – Ой! А как же ты их забрал? Там же змеи!
– Подождал, пока уплывут и забрал. Я не боюсь змей. Так что? Договорились?
– Ладно, – отозвалась я, почему-то с трудом сдерживая улыбку.
Больно непосредственный и открытый был парень. Он не выпендривался и не старался произвести впечатление, не насмехался над моей утренней пробежкой. К тому же, предложил помощь, да и не так скучно будет на даче. Конечно, посиделки с бабушкой и ее подругами невероятно уютны и познавательны, однако не все же время чай пить! А так будет с кем погулять, погонять на великах, если Костик сумеет починить, сходить на речку… нет, на речку я больше не пойду. Сварюсь в собственном соку, но к этим ползучим гадам я больше ни ногой!
– Отлично! Тогда я завтра в девять приду, проснешься?
– Ага, – кивнула я. Я всегда вставала рано, потому что мне нравилось наблюдать за тем, как просыпается город. Как на пустынных улицах появляются первые пешеходы, сбиваются в кучки на остановках…
– Спокойной ночи! И да, фигура у тебя супер! – прежде чем я успела запульнуть чем-нибудь в эту наглую морду, Костик перемахнул через изгородь и скрылся в кустах соседнего участка. Я отлепилась от подоконника и свесила ноги с кровати. По сравнению с улицей в комнате было душно. Интересно, который час? И где бабушка?
Наощупь я добралась до кухни и приоткрыла дверь. Слабо горел фонарь «летучая мышь», старушка мирно сопела на диванчике. Ее волосы чуть шевелились от сквозняка: в кухне было гораздо прохладнее. Теперь понятно, почему она предпочла остаться на своем месте. Я выпила воды и поплелась обратно, мельком глянув на часы. Два ночи. Интересно, он правда все это время меня искал?
Воспоминание 2
Утром я попыталась снять велосипед с чердака самостоятельно, но у меня ничего не вышло. Огромный, старый и тяжелый он застрял в люке, и я, как ни пыжилась, не смогла его сдвинуть ни на миллиметр. И ладно, если бы он просто застрял. Эта громадина перекрыла единственный выход, и я оказалась заперта на собственном чердаке. Кричать смысла не было, бабушка все равно ничем помочь не сможет, только разнервничается, поэтому оставалось ждать Костю и надеяться, что он поможет. Мысль о том, что Костик вчера наврал с три короба и сегодня, конечно же, не явится, в голову почему-то не пришла. И я, совершенно спокойная, устроилась на коробках и от нечего делать принялась перебирать их содержимое.
Как и у большинства дачников, на нашем чердаке был склад всевозможных предметов. Тут было буквально все: от старой одежды до сломанной микроволновки. Но меня заинтересовал совсем другой объект. Под грудой ненужного тряпья я нашла старый пленочный фотоаппарат. Я не знала, работает он или нет, но мысль о том, что им можно пользоваться, приводила меня в восторг.
Когда с улицы раздался знакомый голос, я как раз мерила странное платье, явно принадлежавшее бабушке моей бабушки. У него был корсет, много пуговиц и завязочек, а еще оно пахло пылью. Я чихнула и крикнула в ответ:
– Я на чердаке, поднимайся!
Пока я пыталась выпутаться из платья, чтоб хоть в эту встречу выглядеть прилично, Костик уже поднялся по лестнице и просунул голову в люк, аккурат между рулем и рамой.
– Это что? – спросил он, кивая на застрявший велосипед. Я вздохнула.
– Я пыталась вытащить его наружу, но он застрял.
– И ты, как я понимаю, тоже застряла? – хмыкнул он, по всей видимости, рассматривая мое платье. Свет из окна падал таким образом, что я не могла разглядеть выражение его лица, зато он видел меня прекрасно. Я развела руками. Если уж не задалось, значит, не задалось. Не быть мне роковой обольстительницей! Придется довольствоваться тем, что есть.
– Как я тебе, а? – нахально спросила я, уперев руки в боки и покачав бедрами. Груда оборок зашевелилась как живая. Парень склонил голову на бок:
– В купальнике было лучше!
– Дурак! – я принялась отстегивать корсет. – Вытаскивай меня, рыцарь! А то я в туалет хочу.
Парень вздохнул, и через мгновение его голова исчезла из люка. Зато появились руки. Они подергали велосипед, покрутили руль, чем-то постучали, снова подергали…
– Как ты умудрилась только? Хорошо застрял! – раздался голос Кости. По всей видимости, он стоял на лестнице, под самым потолком, и размышлял, как вытащить велосипед из люка.
– И что теперь?
– Ничего, руль отвинчу сейчас. Может, пройдет.
Послышались шаги, парень спустился, а я снова плюхнулась на ящики. Угораздило же меня застрять в собственном доме! Выбравшись из старомодного платья, я прошлась по чердаку в поисках того, чем можно было бы себя занять. На лестнице снова послышались шаги, в люке появились руки с отверткой. Костя принялся возиться с рулем, попутно чертыхаясь и задавая вопросы. Диалог получался странный.
– Сколько тебе лет?
– Семнадцать, – я устроилась на коробках как на тахте и наблюдала за тем, как он развинчивает велосипед. Я и не представляла, что можно, стоя на лестнице под самым потолком, разбирать на составные части велосипед и вести непринужденную беседу. – А тебе?
– Двадцать стукнуло.
– Врешь, небось!
– Могу паспорт показать.
– Ладно… ты местный? Я тебя раньше не видела.
– Не, родители сняли дачу на лето, вроде как, чтобы я отдохнул после армии, а сами свинтили в город. И чего парятся? Таську еще там держат. А я один тут тусуюсь, хорошо, конечно, только скучно-о… А ты?
– А я здесь выросла.
– Клево, тогда ты знаешь, где лучше рыбачить.
– Лучше у дяди Гени спроси, это он нас рыбой снабжает. А ты где-то учишься?
– Закончил на автомеханика, люблю технику всякую. Может, потом высшее на инженера получу или что-то в этом роде, еще точно не знаю. А ты? Школу окончила?
– Ага, на журфак поступаю. Надеюсь, что пройду по баллам. Я утром списки смотрела пятидесятое место, самый край…
– Что, так плохо ЕГЭ сдала? – сочувственно спросил он. Я мотнула головой.
– Очень хорошо, просто вуз… ну, знаешь, с историей, крутой. Там практика уже на первом курсе начинается, а преподы… Все, между прочим, действующие журналисты и писатели с огромным опытом! Так интересно их послушать, узнать всю эту кухню изнутри! А еще у них огромная библиотека с архивами! Это же просто кладезь знаний! Знаешь, как я туда хочу? Ужас просто! – неожиданно для самой себя призналась я. Костя, кажется, улыбнулся.
– Почему-то я уверен, что ты поступишь. Из всех кого я знаю, а я знаю немало народу, ты лучше всех подходишь на роль журналистки.
– Спасибо…
Перекидываясь словами, мы провели добрую половину часа. На чердаке было жарко и пыльно, и мы постоянно чихали. Костя успел несколько раз сбегать вниз, отвинтить руль с передним колесом и педали, а я перебрала еще одну коробку, наткнувшись на большой проигрыватель пластинок.
– Кость, позвала я. А ты в старых фотоаппаратах и проигрывателях разбираешься?
– Ну… – замялся парень, – Смотря что нужно.
– Можешь сказать, пригодны они к использованию? – я указала на найденные мною сокровища. Но парень не ответил. Он наконец-то смог протащить велик в люк и теперь осторожно спускал его вниз, балансируя на лестнице, как канатоходец.
Как только он спустился, я собрала найденные сокровища и тоже слезла. Рядом с лестницей на полу лежали инструменты, руль, колесо и педали. Костя вывел велосипед на улицу и вернулся за оставшимися деталями.
Тогда я наконец-то нормально рассмотрела своего спасителя. В свои двадцать Костик был высокий, худой и немного сутулый. У него были загорелые руки с острыми локтями и длинными пальцами, испачканные в масле и чем-то черном. Светло-каштановые волосы растрепаны, на щеке прямо над родинкой черный след от пальцев, серые глаза смотрят серьезно, под желтой футболкой вздымаются плечи и грудь запыхался, пока тащил велосипед. Минуту мы молча разглядывали друг друга. Потом я кашлянула, подняла с пола открученный руль и вышла на террасу.
Тогда я увидела Костика впервые и, наверное, влюбилась раз и навсегда. Просто что-то щелкнуло в мозгу, и я поняла: вот он, мой человек. Костя утверждает, что понял это, увидев меня рядом с гнездом гадюк на берегу.
«Ну, кто кроме тебя пойдет в гадюшник в одном купальнике?» – до сих пор припоминает он.
Но в тот момент я еще не думала об этом. Тогда мне просто стало очень легко и радостно от того, что рядом протяни руку есть Костя, способный уберечь от гадюк и вызволить с собственного чердака. И я запела дурным голосом:
– Я свободе-ен2…
Костя расхохотался и продолжил довольно приятным голосом:
– С диким ветром наравне…
***
Бабушка, отнесшаяся к визиту Костика совершенно спокойно, налила нам домашнего лимонада. И я, как образцовая хозяйка, притащила графин с ледяным напитком в сад, где Костя возился с велосипедом. Если исключить открученные руль и педали, у него слетела цепь, были сдуты шины, а еще он катастрофически скрипел. Парень то и дело морщился и что-то подкручивал.
– Справишься? – спросила я, протягивая ему стакан с лимонадом. Костя тщательно вытер руки о шорты, глянул на меня снизу вверх, отхлебнул и усмехнулся:
– И не надейся, вечером поедем в магазин за мороженым.
– Как скажешь, – тихо отозвалась я, усаживаясь рядом. Спорить не хотелось. Я принесла фотоаппарат, проигрыватель и несколько старых пластинок, найденных на чердаке. Мне очень хотелось проверить, работают ли мои «сокровища».
«Сокровища» оказались вполне рабочими. Костя подсказал, как поставить пластинку, и вскоре на весь сад разносились песни ансамбля «Браво». Одна мне особенно запомнилась:
Жара душила, но там, в тени яблонь, было очень уютно. Я лежала на траве, закинув руки за голову, и смотрела на прозрачное небо, густую листву, серьезного Костика. Он сидел рядом и, изредка ругаясь под нос, но больше подпевая, возился с великом. Мы лениво перекидывались фразами, но диалог не хотел завязываться. Костя был занят, а мне нравилось просто молчать.
Из патефона неслась заводная мелодия. Лежа на траве, я пыталась разобраться, как работает древний фотоаппарат. Настроив при помощи Кости все необходимые параметры, я навела на него объектив. Он стоял, рассеяно глядя на почти законченный велосипед, и даже не заметил, что я его сняла. Это фото стало моим любимым.
А за ним последовала еще вереница из 35 фотографий. В то лето мы везде таскали с собой фотоаппарат. Костя сказал, что на пленке всего 36 кадров, поэтому мы снимали только самое важное: друг друга. И на долгие годы эти 36 снимков стали моими любимыми. Я пересматривала их бессчётное количество раз!
А пока нам было просто невыразимо хорошо. Костя починил велосипед, и весь оставшийся день мы провели, валяясь в нашем саду. Слушали хиты советской эстрады, пили лимонад, говорили обо всем и ни о чем одновременно, а вечером, чуть спала жара, отправились в соседнюю деревню в магазин.
Пока я прилаживала сумку для продуктов к раме, Мезенцев сгонял домой, а вернулся уже верхом. Видимо, не удержавшись, выпендрился: позвонил от калитки в звонок, чтобы привлечь мое внимание. Я картинно ахнула и поаплодировала. Костя прыснул, и мы поехали. Вернее, поплелись со скоростью раненой черепахи. Я несколько лет не каталась на велосипеде, поэтому двигалась очень медленно, неуверенно и неровно. Костя, надо отдать ему должное, ехал рядом и почти не смеялся. Хотя «конь» у него был гораздо круче моего, и водил парень тоже гораздо лучше.
Наше СНТ находится между двумя крупными деревнями, расположенными вдоль реки на приличном расстоянии друг от друга. Поэтому, чтобы добраться до Аксеновки, нужно минут тридцать активно крутить педали, двигаясь по верхнему берегу на запад.
В тот вечер воздух был как парное молоко: теплый и густой. Мои несобранные волосы липли ко лбу и щекам, я постоянно сдувала их и поправляла руками, отчего виляла еще сильнее. Над рекой повисла сиреневая дымка. Солнце медленно, словно нехотя, ползло за горизонт, окрашивая воду в золотисто-розовый цвет. Там, почти посреди реки, купались дачники. До нас доносились их голоса и смех, дети радостно визжали и брызгались. Я непроизвольно улыбнулась. До одури хотелось купаться. Тем более после такого душного и крайне плодотворного дня. Вода, наверняка, теплая, мягкая. Лечь бы на спину, закрыть глаза и плыть по течению…
– Мы можем на обратном пути искупаться? Вода как раз немного остынет, – предложил Костя, заметивший, как я смотрю на реку.
– Не-не-не, даже не зови, – я замотала головой, избавляясь от заманчивого образа, и чуть не врезалась в чужой забор. Тропинка была очень узкая, и совершать такие пируэты оказалось опасно для жизни. – Там же змеи, забыл?
– Змеи только в тех кустах, куда ты вчера ломанулась. А с этой стороны, – Костик отнял руку, показал на купающихся дачников и даже ни разу не вильнул. Я завистливо вздохнула. – А с этой стороны пляж. И никаких гадюк там нет. Видишь, место открытое, народу много, мелко.
– Все равно. Они вон как плавают! Не-е-ет, в воду я больше ни ногой! – от одной только мысли, что я окажусь в одном водоеме с этими извивающимися рептилиями, меня бросало в жар. Костя изогнул брови, внимательно меня разглядывая. За дорогой он совсем не следил, руля и подкручивая педали на автомате. Мне бы так! А то вместо того, чтобы любоваться видами или, на крайний случай, Костей, я смотрела исключительно себе под колеса.
– Но тебе же хочется искупаться!
«А тебе хочется еще раз увидеть меня в купальнике!» – подумала я, но вслух буркнула:
– Перехочется. В душе помоюсь.
– Ну! Это ж совсем другое! – фыркнул явно не согласный со мной Костя, но спорить почему-то не стал. Я снова сосредоточилась на тропинке и почти перестала вилять.
Вскоре мы въехали в Аксеновку. Деревней в классическом смысле этого слова ее назвать было сложно, потому что в основном здесь стояли громоздкие безликие коттеджи, огороженные одинаковыми заборами. Впрочем, вполне себе милые домишки тоже попадались. Среди новых громадин старенькие деревянные домики выглядели сиротливо. Их зеленые и голубые крыши с резными наличниками торчали из цветников, обнесенных штакетником, словно грибы. Я невольно улыбнулась и поглубже вдохнула: от цветущих гортензий, флоксов и лилейников исходил просто головокружительный аромат.
– Мне тоже «старички» больше нравятся, – сообщил Костя. Все это время он ехал чуть сзади и молчал, поэтому, разглядывая домики, я практически забыла о его существовании. А он, оказывается, наблюдал за мной…
На участках копошились люди, отовсюду слышались голоса. Кто-то поливал огород, кто-то жарил шашлыки, кто-то играл с собакой. А где-то на задворках слышалось противное жужжание триммера. Мы подъехали к маленькому магазинчику с красной вывеской: «Продукты». Спешившись, вошли внутрь. За прилавком стояла грузная женщина в красном переднике. Она вытирала пот со лба и постоянно поправляла сожженные химией волосы. Мы поздоровались, и Костя принялся перечислять нужные ему продукты.
Я отошла в сторону и, сделав вид, что разглядываю овощи, наблюдала за тем, как Мезенцев сосредоточенно отсчитывает мелочь. Его лоб пересекла вертикальная складка, он прикусил нижнюю губу…
– А вам что, девушка? – вырвала меня из раздумий продавщица. Опомнившись, я попросила мороженое и песочный коржик для бабушки.
– Кстати, вам очень идет эта прическа. Я у какой-то известной актрисы такое видела, – задумчиво похвалила я, расплатившись. Продавщица покраснела и улыбнулась. Сделать человеку приятное совсем не сложно.
***
– Мороженое будем есть тут, – заявил Костя и плюхнулся прямо на крыльцо. Я опустилась рядом и вскрыла обертку. Некоторое время мы молча и сосредоточенно чавкали. Есть приходилось очень быстро, потому что мороженое было сильно подтаявшим. Оно текло по обертке и рукам, и очень скоро мы оба вымазались в нем, как коты в сметане. У Кости на щеках появились «усы», а у меня на носу и подбородке по большой белой капле. Поглядев друг на друга, мы рассмеялись.
– Теперь точно придется купаться! – хохотнул Костя, а потом вдруг наклонился ко мне, снял у меня с носа каплю и облизал палец. Я замерла, завороженная его близостью. – Значит, ты любишь ванильное?
Костино лицо было совсем рядом, его нос почти касался моего. Я разглядела сеточку морщинок вокруг глаз и маленький шрамик на переносице, услышала ровное дыхание. Мезенцев улыбался, в серых глазах плясали искорки. Он явно ждал моей реакции, хотел смутить, но я, словно во сне, повторила его жест. Немного отстранилась, провела пальцем по загорелой щеке и слизнула мороженое.
– А ты, значит, любишь пломбир? – от волнения мой голос прозвучал хрипло. Костины зрачки расширились, но он быстро совладал с удивлением, широко улыбнулся, а потом внезапно чмокнул меня в нос и как ни в чем ни бывало направился к велосипеду. Я удивленно посмотрела ему вслед и коснулась кончика носа. На коже остался теплый влажный след.
– Я запомню, – сказал Костя, не оборачиваясь, приладил сумку к велосипеду и тронулся. Кажется, его эта ситуация тоже смутила. Я мотнула головой, возвращая себе рассудок, поднялась со ступенек и оседлала велосипед.
– Я тоже запомню, – прошептала я, догоняя Костю.
***
Несмотря на то, что на обратном пути мне невыразимо сильно хотелось макнуться, а Костя делал все, чтобы усилить это желание, домой мы доехали гораздо быстрее. Кажется, я вспомнила все, чему меня учили в детстве, и теперь могла спокойно разглядывать реку, дачные участки и спорить с Костей. Он уговаривал меня сходить поплавать, не гнушаясь абсолютно ничем.
Видимо исчерпав все идеи, уже на подъезде к моей даче, он вдруг завопил:
– А-а! Я понял! Дело вовсе не в змеях. Ты просто стесняешься, но не хочешь этого признавать!
– Чего? – фыркнула я, подавившись воздухом. У Кости было такое лицо, словно он открыл закон всемирного тяготения.
– Ты меня стесняешься, – уверенно заявил он, глядя мне в глаза с неприкрытой насмешкой.
– Дурость какая, – проворчала я, не разделяя его хорошего настроения. Какое стеснение, когда в нашу первую встречу я драпала через все дачи в одном купальнике?
– Скажешь «нет»?
Ну чего тебе надо? – взвыла я. Сказать «нет» значило слукавить, сказать «да» язык тоже не поворачивался. Костя мне нравился и, конечно, мне хотелось выглядеть прилично и даже красиво, но это нельзя было назвать стеснением. С ним было так легко, будто я знала его всю жизнь! Мне не нужно было притворяться, полчаса раздумывать над тем, что я скажу. Я могла спокойно валяться рядом с ним на траве, молчать или обсуждать какую-нибудь ерунду, не скупясь на выражения, и не заботиться о том, что он обо мне подумает. Почему-то мне казалось, что плохо он обо мне никогда не подумает. Наверное, на подсознательном уровне я знала, что тоже ему нравлюсь.
