Kitobni o'qish: «Анемия»
Шеол
Боль, пронзающая тело насквозь. Страх потерять последнее, что у тебя осталось – жизнь. Пусть она и не была самой лучшей. Гудящий звук выводил из равновесия. И темнота, в которой иногда сверкали чьи-то обезумевшие, налитые кровью карие глаза.
Смачные, влажные удары, вперемешку с хрустом. Они приносили ей удовольствие. Другой человек ужаснулся бы, когда узнал о происхождении этих звуков. Но только не она. Она расплывалась в довольной улыбке, зная, что теперь никто не будет раздражать своим присутствием. Никто не станет причиной навязчивых мыслей о смерти.
Говоря о смерти…
Эта нарастающая с каждой секундой боль, возможно, и есть причина её кончины? Боль возникала при каждом ударе. Но ведь всё было не так. Это не её убили.
«Я не виновна».
Она не слышала даже внутреннего голоса. Только странное чувство несправедливости, которое заставляло её трястись. И этот чёртов холод.
«Он… это всё он!»
Почему она ощущает его боль?! Руки коснулись мокрого пятна на животе. Она ничего не видела, но прекрасно понимала, что теряет кровь. Алая жидкость лилась ручьём, пока невидимая рука наносила новые удары.
«Всё было не так!»
Тонкое лезвие проходило насквозь. Оно повредило печень, желудок. Если она не сможет добраться до телефона, чтобы вызвать скорую, то погибнет.
«Нет… Это он должен был умереть!»
Она вскочила с кровати.
Сердце выпрыгивало из груди. От его бешенного ритма пульсировало всё тело.
Она очнулась в комнате, которую успела выучить наизусть за десять лет проживания в квартире. Несмотря на поздний час, на кровати она была одна. Обычно он ложился раньше неё.
Ей пришлось идти на поиски. Муж не был тем человеком, с которым она хотела разделять кровать, но после подобного сна, любой человек подошёл бы в качестве успокоительного. По квартире гулял сквозняк. Холод сразу напомнил о том жутком тёмном месте из сна.
«Какая дурная привычка открывать на ночь окна».
На кухне никого не было. С улицы через распахнутое настежь окно был слышен только завывающий ветер. Выглянув, она увидела только мрак и своё размытое отражение на стекле. Свет часто выключали. Ей оставалось только грустно вздохнуть.
Обернувшись, она вскрикнула, уронив с подоконника горшок с любимым бальзамином. Муж стоял в халате и, как всегда, осуждающе смотрел на жену. Ей не нужно было быть экстрасенсом, чтобы предугадать его слова.
– Я не удивлён. Как всегда, неуклюжая.
Она промолчала. Чтобы меньше обращать внимания на его колкие слова, она начала убирать разбитый горшок. Несколько осколков заблестели. Но не должны были. Чем больше она всматривалась в глиняные многоугольники, тем меньше верила в то, что видит. Стоило ей зажмуриться, как всё поменялось.
Над ней нависал муж с окровавленной шеей. В её руках кухонные ножницы. Боль. Темнота.
Она открыла глаза. Снова комната, в которой она была совсем одна. За окном ночь.
«Это только сон».
Уверять себя в обратном она не хотела. Чтобы это доказать стоило только найти мужа. Верно.
Она ступила на холодный пол и замерла, ощутив дежавю. Она делала всё тоже самое, что и во сне. Но в отличие от него, теперь всё будет иначе.
На кухне горела свеча. Её огонь колыхался от порывов ветра. Окно было открыто.
Она осторожно подошла к нему, всматриваясь в темноту за стёклами. Размытый силуэт повторял её действия. Нужно было просто повернуть ручку, чтобы избавиться от холода и воя ветра. И это оказалось намного проще, чем она думала. Когда окно было закрыто, она посмотрела на отражение.
Крик вырвался сам. На животе была колотая рана, из которой выползали жирные черви. Белая рубашка окрасилась кровью. Вместо живых глаз – пустоты, а изо рта вылетали мухи.
Она схватилась за лицо, пытаясь уверить себя, что увиденное – галлюцинация. Но когда пальцы не нащупали глаза, страх перерос в ужас. Она закричала ещё громче, закрыв веки и согнувшись пополам. Жар стал прожигать кожу ног, медленно превращая в пепел даже кости. Руки скрючивались и выворачивались в разные стороны. В голове стоял разрывающий своей громкостью шум.
Но несмотря на всё это, она была ещё жива. Или же…
Комната. Дрожь пробивала тело. Она не могла сосредоточиться на мыслях. От неё не должно было ничего остаться после всего произошедшего. Но она здесь. И не одна.
Муж лежал, как и всегда, без одеяла. Виден был только его силуэт. Она хотела взять телефон, чтобы посветить, но остановилась.
«А вдруг он лежит тут мёртвый?»
Свет включился сам. От неожиданности, она закрыла глаза и отвернулась. Когда освещение стало более тусклым, она осмелилась и посмотрела на мужа. Но он был в порядке. Без ран и крови вокруг. Значит…
– И это вся твоя благодарность.
Голос доносился позади. Пространство забилось, словно пульс, когда последнее слово эхом разнеслось по комнате. Он выговаривал его медленно, словно пытался вонзить каждую букву поглубже в её испуганное, беспомощное тело.
– И что ты убьёшь меня за это? – прозвучал следующий вопрос от мужа.
Она не помнила, как это произошло. Не помнила, почему её муж погиб. Из памяти полностью стёрся тот день. Мелькали лишь небольшие отрывки, когда мужчина за спиной произносил слова.
– Ты сама виновата. Разве не это ты говорила в прошлый раз?
Он лежал так беспомощно в тот момент. С его лица наконец-то спала ехидная улыбка, которая выводила её из себя. Он проиграл. Она хотела этого больше всего. Чтобы это закончилось. Жизнь была намного хуже, чем всё то, что она ощущала недавно. Раскрытые раны, вырванные глаза, сожжённые части тела. Ничто не могло сравниться даже частично с той болю, что она испытывала каждый день.
Она улыбнулась. Уголки рта нервно задрожали. Теперь ничего не страшно. Здесь его нет. Он мёртв.
– Как и ты.
Она замерла. Это не было чем-то неожиданным. В глубине души она понимала, что мертва. И когда эта мысль прозвучала из чужих уст, она не испугалась. Её смерть объясняла, почему этот проклятый день повторяется вновь и вновь. Она посмотрела на дрожащие руки, испачканные в крови. Почему же она до сих пор испытывает страх?
Темнота резко поглотила её. Она подумала, что снова окажется в спальной и начнётся новый круг. Но перед ней появился стол. Яркая лампа светила в глаза. Вдалеке мелькнула тень и, когда она стала приближаться, она не смогла разглядеть в ней ни одной человеческой черты.
Фигура села напротив. Стул под тяжестью противно скрипнул. Неловкая пауза длилась долго, пока приятный ласковый мужской голос не начал:
– Представьтесь.
– Что?
– Имя, фамилия и, если есть, отчество, – терпеливо уточнила фигура.
Она замялась.
– Анна… Анна Штайн.
– Отлично, – она разглядела силуэт губ, растянутых в улыбке, – За что вы здесь?
Анна хмыкнула. Вопрос был, как издевательство. Разве люди, попавшие сюда, должны сами знать причины, по которым попали в это место? Но даже если бы было так, то Анна попросту не могла вспомнить из-за чего оказалась здесь. Но сложив картинки, показанные до этого, она предположила:
– Убийство?
– То есть, вы не помните?
Анна покачала головой. Дрожащий свет лампы начинал раздражать.
Фигура задумчиво хмыкнула и перевернула лист. Оказалось, что всё это время на столе лежала папка. Анна подумала, что в ней могла бы содержаться краткая история её жизни. Но тогда не понятно, почему эта мутная фигура сразу не прочитала содержимое? Это значительно бы облегчило допрос.
– Интересно, – голос звучал неуверенно. – Раз так, то могу предложить выгодное для нас двоих сотрудничество. Я не хочу держать вас, а вы не хотите здесь оставаться, верно?
Анна кивнула.
– Так вот. Наши порядки нарушает один, – фигура замолчала и стала активно вырисовывать круги рукой. – граф. Граф Уилтшир. Он хранит запретные знания, которые позволяют превращать людей в тварей. В осознанных тварей. Если вы поможете нам избавиться от него, то я отправлю вас в более спокойное место.
– Погодите, – Анна всматривалась в тёмный силуэт. – Я должна буду убить этого графа?
– Можно сказать и так.
От радостного тона сущности стало не по себе. Анна ощутила, как скрутило в животе. Но ведь её тела давно уже нет. Фантомная боль?
– Но разве это не ещё один грех?
– Нет-нет, – засмеялась фигура, – Всё намного сложнее. Не бойтесь, в моём предложении нет подвоха. Всё честно.
И выбора ведь не было! Выбрать вечность в кошмаре – полный мазохизм.
– Хорошо, – от того, что ей стоило снова убить кого-то, было дискомфортно, – Но как я его узнаю?
– Просто прекрасно! – воскликнула фигура и поднялась с места, – Тогда встретимся, когда вы закончите!
– Подождите!
Анна вскочила с места, но поздно. Стол и лампа пропали. Анна оказалась в темноте, которая в этот раз была убаюкивающей и тёплой. Как постель в те дни, когда его не было рядом.
Лавенхем
Молитва за усопшего
Настолько неудобные кровати могли существовать разве что в аду. Боль в мышцах и костях была почти до слёз. Поэтому, когда Анна открыла глаза и почувствовала её по всему телу, с губ вырвался стон. Она попыталась встать. Медленно, стараясь не обращать внимания на боль. Стоило ей выпрямиться, как кости грудной клетки поочерёдно хрустнули. После этого Анне немного полегчало.
Придя в себя и привыкнув к боли, Штайн осмотрелась. Первое, что бросилось ей в глаза, был небольшой деревянный стол, на котором одиноко стояла потухшая свеча. Потухла она совсем недавно, несколько капель медленно стекали по восковому столбу.
По обе стороны стола расположились деревянные стулья. На вид тяжёлые и старые. Анна встала, и кровать под ней заскрипела так, что по спине Штайн прошли мурашки. Анна скрючилась от неприятного звука. После беспокойного пробуждения он звучал отвратительно громко.
Анна подошла к маленькому, зашторенному пыльной тканью, окну. За полупрозрачными шторами она увидела ночной спящий город. Комната, где находилась Анна, была на втором этаже. И под окном было единственное место, приютившее бодрствующих людей. Они выходили навеселе, иногда распевая странные песни. Анна никогда не слышала их, несмотря на то, что за всю жизнь с мужем, наслушалась достаточно «пьяных песен».
Пол ритмично задрожал. Штайн стала прислушиваться. Люди внизу прыгали под музыку. Именно прыгали, потому что как иначе объяснить эту дрожь?
Анна хотела выйти, чтобы посмотреть на происходящее, но перед дверью остановилась. Ещё раз оглядев комнату, она не нашла зеркала. Хотя бы какого-то! То место, куда она попала, всё меньше нравилось ей.
Штайн осмотрела себя. Вроде всё в порядке: одежда обычная (юбка в пол и рубашка), на ногах массивные сапоги, в каких ходили на охоту. Всё чистое. Хотя в темноте даже грязное пятно покажется модным акцентом. Анна расчесала короткие жёсткие волосы руками и недовольно вздохнула, когда на пальцах осталась достаточно плотная прядь. После «перерождения» ничего не поменялось. Анна всё также разваливается на части.
Дверь открылась, и слепящий свет ударил по глазам. Штайн прищурилась, но уже могла различить некоторые детали интерьера. Она попала на небольшой балкончик с резными перилами. Внизу толпились люди – кто возле барной стойки, кто у расстроенного пианино. Воздух пропах алкоголем и по́том. Анна сразу вспомнила те дни, когда муж приводил домой своих дружков. Только не было никакого пианино и заводных песен. Всё, что они пели было подобно отпеваниям на похоронах.
– Эй! Что ты тут стоишь! Пошли танцевать!
Молодой парень потащил Анну вниз по лестнице. От неожиданности она не могла ничего сделать, а когда пришла в себя, уже стояла внизу окружённая незнакомцами. Среди них были мужчины и женщины, молодые и в возрасте.
– Давай! – парень продолжал попытки развеселить Штайн. – Хочешь, я могу угостить тебя чем-нибудь?
– Нет, спасибо…
– Два пива!
Незнакомец закружил Анну в такт танца, а затем сам пошёл вокруг неё, ритмично похлопывая в ладони. Улыбка не сходила с его лица. Он смеялся и выкрикивал разные звуки, продолжая раскрепощать непонимающую девушку. Схватив её под руку, парень стал прыгать по комнате вокруг других танцующих. Мышцы Анны напрягались каждый раз, когда незнакомец касался её. В животе возникал булькающий ураган от его улыбки. Такое явное проявление эмоций было для Штайн неестественным и глупым. Музыка была под стать присутствующим – её звуки не сочетались между собой, отчего эта смесь вызывала страх и отвращение.
Парень привёл Анну к стойке и посадил на свободное место, а сам плюхнулся рядом. Пот стекал с его разгорячённого танцами тела. Короткие светлые волосы прилипали ко лбу, и он долго пытался прилизать их назад. Теперь, когда он сидел неподвижно, Штайн смогла разглядеть его совсем детское лицо: гладкая кожа с едва различимым желтоватым оттенком, большие наивные глаза с густым рядом светлых ресниц. Улыбка то появлялась, то исчезала. Незнакомцу на вид было лет пятнадцать, но, несмотря на столь юный возраст, он отличался высоким ростом. При этом он был худощав и даже хил.
– Фух! – выдохнул парень. – Вот это я понимаю веселье! А то сидел последнюю неделю за книгами, и думал поеду головой, а тут вон что! Простите, что я вас так выдернул. Я увидел, что вы совсем одна и с такой завистью наблюдаете за весельем, что решил отправить вас прямиком в это море танцев и выпивки!
Анна хотела сказать, что никакой зависти не было, но её остановил мужчина за стойкой, поставивший рядом две большие деревянные кружки с пенным пивом.
– Два пива, – сказал он грубо, поправляя пушистые усы. – Ричард в курсе, что ты здесь?
– Не беспокойся, – протянул парень, хлебнув с кружки и восхищённо воскликнув. – Вот это да! Такое холодное! Ты лучший! Сделаешь ещё два?
– Ещё чего.
– Да ладно тебе… Не в первый же раз!
– Вот именно. Я не хочу, чтобы Ричард снова пришёл ко мне и начал отчитывать, как ребёнка, – упрямился мужчина. – Пока что тебе хватит одной кружки. Развлекай свою подружку.
Он ушёл. Парень проводил его злым взглядом, но как только сделал ещё глоток пива, оживился и обратился к Анне:
– Меня Конрад зовут. Конрад Барнс.
– Очень приятно…
Конрад смотрел на Анну долго, отчего ей стало некомфортно, и она всё-таки взяла в руки кружку.
– А как ваше имя?
– Ан… – она запнулась, – Анника Шефер.
Конрад засмеялся и поднял кружку, расплескав немного пива.
– За знакомство, Анника Шефер!
Пиво было мягким и отдавало ванилью. И алкоголь не так сильно ударял в нос, как в напитках, которые любил пить муж. Казалось, что в такой атмосфере стоило забыть обо всех проблемах, но призрак мужа постоянно преследовал Анну. Стоял за её спиной и выдыхал мёртвенно-холодный воздух, произнося её имя.
Но оглянувшись, Анна увидела только веселящихся людей, завывающих в унисон песню.
– Давно вы в нашем городе, мисс Шефер?
– Нет, приехала сегодня.
– Ох, – голубые глаза Конрада широко распахнулись. – И что же вас привело сюда?
– Ищу одного человека.
– Я могу вам помочь! – подпрыгнул на месте Барнс. – Я знаю всех жителей Лавенхема лично!
Анна нахмурилась, и мысленно отругала себя за лишнюю болтовню. Если она будет каждому рассказывать о том, что ищет конкретного человека, то цель скроется, и Анну снова отправят в то жуткое место. Снова этот проклятый день убийства будет повторяться вновь и вновь. Новые детали станут пронзать не хуже ножа. Лужи крови в пустом пространстве превратятся в обыденность, а боль – в чувство, на которое не стоит обращать внимания. И всё из-за этого мудака!
– Эй, – голос Конрада вывел Анну из раздумий. – С вами всё нормально? Я чем-то разозлил вас?
– Нет! – ей вдруг стало стыдно за то, что Конрад так подумал. – Я просто… неважно себя чувствую. Хочу подышать свежим воздухом.
Она встала, надеясь оставить этот трактир позади вместе с беззаботными плясками и песнями, но не успела она дойти до двери, как Конрад схватил её за руку. Хватка была железной, как у дикого животного, вцепившегося в свою жертву. По телу пронеслась волна страха, и Анна быстро оттолкнула от себя Барнса.
– Я бы не советовал ходить вам в такое позднее время в одиночестве, – его голос поменялся – стал грубым и хриплым.
– Это ещё почему? – в тон спросила Штайн, всматриваясь в бегающие глаза.
– Потому что до завтра вы можете не дожить.
Анна вопросительно смотрела на Конрада. Вокруг них неожиданно образовалась совсем противоположная всему трактиру гнетущая и ужасающая атмосфера. Даже температура опустилась ниже нуля, ведь Анна тут же ощутила заледеневшие пальцы?
– Я не боюсь смерти.
Дверь распахнулась и с затяжным скрипом закрылась.
Конрад остался позади. Теперь Анна была наедине с собой. И призраком.
«Тебе не убежать от меня, Анна», – как заевшая пластинка, повторял призрак голосом мужа.
«Тебя нет, – отвечала Штайн. – Ничего этого нет. Просто испытание, которое нужно пройти, как можно скорее. Как игра. Ха-ха, да, как игра».
Тёмная улица иногда освещалась свечами. Пусть горели они не так ярко, как фонари, но только благодаря им Анна не упала на каменную неровную дорогу. Каблуки на сапогах приятно стучали. Маленькие дома по обе стороны создавали чувство защищённости. Как можно было чего-то бояться, когда радом каменные охранники? И свечи? И луна… Пусть она и скрывалась в плотных тучах. Но всё же она есть.
«Или нет, – с грустью заключила Анна, опустив голову. – Не могу понять жива я или нет? Тело есть. Я чувствую запахи, холод, слышу музыку, могу попробовать всё на вкус».
Чтобы доказать это себе, она сорвала травинку возле дома и кинула в рот. На языке появился горький вкус зелени. Распробовав его, Анна улыбнулась. Ей вспомнился вкус пива, который купил Конрад. Он тоже был такой яркий, как у травы.
Дорога становилась шире. Жилые дома всё меньше встречались на пути, оставляя Анну совсем одну. Стражники не покидали границ своих владений. Холодный ветер раскачивал деревья. Зелёные молодые листья разлетались в разные стороны и кружились в последнем танце. Вдалеке виднелась церковь. Луна выбралась из заточения грозных чёрных туч, и верхушка церкви засияла небесному светилу в ответ.
Пусть сначала расстояние до церкви показалось Анне огромным, вскоре она уже стояла около входа в здание. После всего, что она пережила, не будет ли кощунством посещать подобные места? Возле массивной двери висели подсвечники, как приглашение зайти. На пустынной местности, на которой стояла церковь, не было ветра. Не было ни одного лишнего звука, что мог помешать спокойствию. Анна не слышала ничего, кроме сердцебиения и сбитого дыхания.
Она потянулась к ручке, но не коснулась её.
«Постыдилась бы, – муж, словно стоял совсем рядом. – Ты вся в грязи пришла в чистый дом. Твои грязные следы покажут весь путь, что ты проделала. Хозяева всё увидят, ужаснутся и прогонят тебя!».
Анна отвернулась и спустилась по лестнице, ощущая всем телом, как кто-то прогоняет её. Толкает, пинает, вытягивает, лишь бы избавиться от нежданной гостьи. Лучше не идти туда, где тебя не ждут. Почему она поняла это только сейчас?
Дверь открылась и послышались еле слышные медленные шаги. Штайн повернулась и увидела мужчину среднего возраста в одежде священника. По его лицу было ясно, что удивлён он не меньше, чем Анна. В лучах вышедшей Луны в руках священника сверкнули садовые ножницы. Анна напряглась. Может он хочет этими ножницами заколоть её?
– Что вы делаете здесь в такой поздний час? Вы разве не знаете, что ночью лучше сидеть дома?
Он закрыл дверь и вышел в лунный свет. Вышивки на его одеждах приятно заблестели. Ходил он странно, чуть прихрамывая на левую ногу, а его корпус склонялся вправо. Он был выше Анны, но из-за сутулости это было не заметно.
– Мне уже сказали, но я могу постоять за себя, – ответила Анна, а затем неуверенно добавила. – Если кто-то нападёт.
– Лучше не искушать судьбу. Эти твари могут охотиться не только по одиночке.
Твари. Про них говорила та фигура, которая предложила Анне сделку. Значит, далеко ходить не придётся. Граф тоже где-то в этом городе. Это ненадолго обрадовало Анну.
Священник двинулся дальше. Он прошёл по небольшой аллее и стал рассматривать кусты. Заметив отросшую ветку, он ловко подровнял её с остальными. Его пальцы исследовали каждый сантиметр кустов. Он словно разговаривал с ними, улыбался на их рассказы и хвалил, похлопывая по окрепшим веткам. Приятный молочный свет обрисовывал плавные черты лица священника. Зрелище завораживало и возрождало спокойствие, которое потеряла Анна ещё во время жизни. Первой жизни.
Штайн подошла к мужчине и неуверенно спросила:
– Вы можете мне про них рассказать?
Священник резко остановился. Он ненадолго замер, а затем с удивлением посмотрел на ночную гостью. Его брови медленно опускались к переносице, а в уголках губ образовались складки. Ножницы снова угрожающе сверкнули.
– Так вы не местная, – разочарованно проговорил мужчина. – Тогда понятно, почему вы так уверенны в собственной безопасности.
– Давно они здесь? – не обратила внимания Анна на поменявшийся тон священника.
Но отвечать ей служитель церкви не спешил. Анне пришлось прочувствовать на каждой части тела изучающий взгляд. Что он искал?
Луна снова исчезла под грозовыми тучами, и тогда на некогда блаженное лицо священника упала плотная тень. Живой огонь в глазах погас, и теперь на Анну смотрел его мрачный двойник.
– Вместо того, чтобы расспрашивать о них, стоило бы как можно быстрее бежать из этого города.
Служитель торопясь направился обратно в церковь, но Анна перегородила ему путь. Она заметила дрожь, пробивающую мужчину, округлившиеся глаза, напряжённые мышцы.
– Вы думаете, что я одна из этих тварей? – Штайн пыталась сказать это дружелюбно, но нотки угрозы прозвучали намного громче.
– Откуда мне знать?! – вдруг повысил голос священник и попытался пройти через Анну, – Я не хочу говорить об этих порождениях Дьявола!
– Дьявол в этом не виноват.
– Ну конечно! Люди же сами создают их!
Анна вросла в бетонные ступени и не пускала служителя в церковь. Он же отталкивал её, но из-за неустойчивого положения, священник шатался из стороны в сторону. В какой-то момент Анну даже стало это забавлять. Он был, как неваляшка. Милая игрушка, которую невозможно уронить.
– Я не прошу у вас многого, – пыталась уговорить его на разговор Штайн. – Просто расскажите то, что знаете. И я помогу вам избавиться от них!
– Идите домой, и сидите там до утра! – мужчина угрожающе размахивал ножницами возле Анны.
– Значит, утром они не охотятся? – она наблюдала за лезвиями, но не отходила от двери. – А вечером выходят на охоту… Как вампиры? А кровь они пьют?
– Откуда мне знать? Я всего лишь священник! Я редко выхожу на улицу, а о тварях узнаю только от прихожан!
Мужчина остановился, переводя дыхание. Он дышал громко, но несмотря на это Анна услышала другой звук. Хруст отломанных ветвей. Крадущиеся шаги. Фигура неизвестного приближалась к ним. Мужчина. В темноте его было плохо видно. Но на его шее иногда блестело украшение. Крест?
– Вы здесь не единственный служитель? – спросила Анна, надеясь на положительный ответ.
Священник, не поворачиваясь к фигуре позади, схватил Штайн и потащил за собой в церковь. Он закрыл дверь на щеколду, затем повернул ключ и в конце концов забаррикадировался доской.
Внутри было значительно теплее. Они оказались в небольшой комнате, отделённой от основного помещения лишь узкой аркой. За ней Анна увидела массивную люстру, на которой догорали свечи. За действиями служителя наблюдала не только Анна, но и около десятка скульптур святых, расставленных по периметру главной комнаты. Витражи, сделанные в основном в красных и голубых оттенках, отбрасывали разноцветные пятна на белые плитки пола.
– Чего ты встала?! Быстрее в исповедальню!
Священнику пришлось заталкивать Анну туда с такой же силой, с какой он пытался зайти в церковь. Штайн не понимала, что происходит. Она знала, что должна испытывать страх, но вместо него пустота. Поэтому видеть испуганного мужчину рядом с собой – очередная странность в этом новом для неё мире. Почему он боится, а она нет?
В закрытую дверь сначала постучали. Не услышав ответа, по ту сторону стали стучать агрессивнее. Колотил незнакомец с большой силой, судя по дрожащей двери.
– Вот же чёрт! – ругнулся священник.
Всё это время, пока Анна прислушивалась к ударам, служитель церкви пытался открыть небольшую дверцу внутри исповедальни.
– Что там? – решила уточнить Анна, пытаясь создать внутри себя хоть немного того страха, которым был переполнен священник.
– То, что поможет нам! Дьявол!
Мужчина отбросил ключи и ударил неподдающуюся дверцу ногой. Но результата всё также не было. Тогда он стал с не меньшим остервенением, чем незнакомец снаружи церкви, бить по хлипкому дереву двери.
Анна подняла ключи и подвинула священника. На его лице уже сияли капельки пота. Штайн села на корточки и вставила ключ. Замок действительно не поддавался. Анна надавила на дверь и попыталась снова, но ключ проделывал только половину пути. Она была так увлечена замком, что не услышала, когда дверь церкви вылетела с петель, а медленные угрожающие шаги стали приближаться к ним.
Замок наконец поддался, и жуткий скрип разнёсся по разным уголкам церкви. Скрюченная фигура незнакомца в рясе на секунду замерла, разыскивая источник звука. Священник рядом с Анной не отводил взгляда от щели, где проглядывался силуэт твари. Он глубоко вдохнул разряженный воздух и кивнул самому себе. Штайн бросила взгляд на дверцу в исповедальне. В тусклом освещении очень плохо, но всё же вырисовывался тёмный силуэт коробочки. Что в ней могло находиться, раз священник так уповал на неё?
Когда служитель церкви выбежал к незнакомцу с воинствующим криком, Анна ощутила сильный удар сердца, который отдалённо напоминал страх. Из исповедальни она видела, как священник отбивается ножницами от другого человека. Незнакомец со скоростью голодного пса бросался на служителя, сверкая мощной челюстью. Его пальцы с каждым взмахом были всё ближе к священнику. И когда тот был загнан в угол, лезвия ножниц с хрустом сошлись.
Анна выбежала, выбирая глазами предмет, которым можно было ударить нападающего. Но помощь уже не понадобилась. Священник стоял с окровавленными одеждами и ножницами. Дышал он тяжело и двигался из стороны в сторону, как на волнах. Рядом с ним лежал обезглавленный труп. Лицо убитого Анна не видела, но подстриженные смоляные волосы блестели в свете свечей.
Спустя время служитель обессиленно упал на колени, склонив голову в трауре.
– Мой мальчик…
Штайн подходила ближе. Лужа крови стремительно стекала к священнику. Но вместо того, чтобы уйти от неё, служитель коснулся алой жидкости ладонью. Она блестела, как рубин.
Мужчина тихо заплакал. Анна села рядом, положив руку на его плечо.
– Я надеялся, что он, – слабым голосом говорил священник, – Что он просто ушёл после нашей ссоры. Но как он превратился в такого?
Анна вновь посмотрела на голову. Теперь она видела молодое округлое лицо парня, который служил в этой церкви вместе с её новым знакомым. Парень был увековечен с обезображенным гневом лицом и открытым ртом.
– Надо его похоронить…
Священник сказал это грубо, отчего Анне захотелось сразу уйти. Но она ответила:
– Я могу помочь вам.
В ответ она ничего не услышала. Мужчина только еле заметно кивнул головой и встал. Он долго не решался поднять отрубленную голову. Его глаза наполнялись слезами, но быстро высыхали. Священник всеми силами пытался взять под контроль свои чувства. Но они стекали по испачканному лицу бурной рекой, пока Анна не видела.
Они откопали глубокую яму возле входа. Священник перенёс тело парня и аккуратно положил на холодную, влажную землю. Он хромал хуже прежнего, ещё больше заваливаясь на правый бок. Он мог упасть в любой момент, поэтому Анна предложила перенести тело вместе, но мужчина наотрез отказался. Он не позволил ей дотронуться даже до головы.
Только когда Штайн стала закапывать мёртвого, служитель остановился у изголовья могилы и стал шептать молитву. Сначала он делал это неуверенно, будто не до конца осознавал происходящее, но потом слова стали отчётливее доходить до Анны.
«…и укрепи нашу надежду на то, что вместе с усопшим рабом Твоим и все мы удостоимся воскресения…»
Похоронили ли тело Анны?
Вопрос пронёсся в мыслях Штайн, пока тело погибшего слой за слоем утопало в земле. Она ведь совсем не знает, что было после того, как она умерла. Отправляли ли её на вскрытие? У неё было мало друзей, а из родственников только брат, с которым она никогда не общалась после смерти родителей. Значит, и на похоронах никого не было. Даже священника, который мог просто прочитать молитву за упокой её души. Может, если бы эти слова пронеслись тогда у её могильной плиты, сейчас она была бы в другом месте? Если бы хоть кто-то оплакал её… Этого могло и не быть…
Горечь осела тяжёлым песком в груди. Анна хотела бы заплакать, как священник, чтобы стало легче. Но была лишь обида за свою прошлую жизнь.
«…яви Своё безграничное милосердие и прими его в Свою славу…»
«Был бы он милосерден ко мне…», – подумала Анна, но сразу отбросила эти мысли.
Она и не заметила, как уже стояла с лопатой, рассматривая свежую могилу. Сколько прошло времени с её смерти? И где находится её могила? Сейчас под землёй был не неизвестный парень, покусившийся на их жизни, а она… Анна Штайн. Прожившая последние годы с мужем, которого потом убила. И из-за этого попавшая в этот город… Как его назвал Конрад? Лавенхем. Чтобы выполнить свою часть сделки и снова умереть.
– Вы в порядке? – священник подошёл к Анне, заботливо забрав лопату. – О чём-то задумались?
– О смерти, – призналась она. – И о прошедшей жизни.
– Все мы смертны, и этого не изменить.
Мужчина ласково коснулся плеча Анны и пошёл в сторону церкви. Он оглядел сломанную дверь и тяжело вздохнул.
– О тварях вы можете узнать у констебля Виктора Барнса, – вдруг обратился к Анне священник. – Его обычно можно найти возле бывшего здания гильдии торговцев шерстью.
– Благодарю, – голос Штайн дрогнул.
Солнечный диск уже показывался из-за горизонта. Анна шла по улицам Лавенхема, заглядывая в его тёмные уголки. Иногда она видела в них тени, которые провожали её бешенными глазами. Но они растворялись, как только Анна выходила на свет. Оставался только один спутник, который будет преследовать её всю жизнь и всю смерть – муж.
